Цветок смерти
Коноха давно погрузилась в тишину ночи, но внутри тёмного зала, под самым основанием деревни, жизнь бурлила. Там, где не светило солнце и не слышались детские голоса, находилась организация, о которой в деревне предпочитали молчать. Корень Анбу — тень в тени, чья верность не деревне, а одному человеку — Данзо Шимуре.
Амо стояла перед ним на коленях. Её длинные волосы были собраны в строгий узел, а маска Анбу скрывала лицо. В душе бушевал ураган — боль от потери деда, чувство вины за свою беспомощность и... желание быть полезной. Именно этим и воспользовался Данзо.
— Старейшина деревни подозревается в шпионаже, — произнёс Данзо, не глядя на неё. — Это приказ пятой Хокагэ. Ты должна устранить его тихо. Без свидетелей. Никаких следов.
Амо кивнула. Она не задавала вопросов. Так её учили в Корне. Эмоции — слабость. Сомнение — предательство.
Ночь была безлунной. Она передвигалась, как тень. Старейшина жил уединённо, в особняке на окраине. Без охраны. Он даже не успел понять, что происходит, когда кунай Амо вонзился ему в горло. Ни крика. Ни слов. Только кровь на полу и шорох её шагов, когда она исчезла в темноте.
Но едва она вышла за пределы особняка, её окружили.
— Амо Сарутоби, по приказу пятой Хокагэ ты арестована за убийство члена совета!
Шиноби в масках. Не из Корня. Обычные Анбу. Амо замерла, сердце бешено билось. Она поняла: это ловушка.
"Данзо…"
Она бросилась в бегство, лавируя по крышам. В погоне участвовали лучшие. В какой-то момент, её настигли Какаши Хатакэ и Майто Гай. Они сбили её с ног, повалили на землю и сорвали маску.
— Что?! Амо?! — удивлённо произнёс Какаши. Его голос был полон шока и боли.
— Это… недоразумение… я… — начала она, но руки её уже были закованы в чакра-цепи.
Тюрьма для предателей скрывалась в глубинах Конохи. Там, где не было окон. Там, где даже самые сильные шиноби ломались от тишины и изоляции. Амо не говорила. Она пыталась понять — как так вышло? Почему Данзо?
Она не знала, что наверху тот уже принял решение. Его голос был холодным:
— Она знает слишком много. Её нужно устранить. Тихо. Без следов.
Когда двое Анбу вошли в её камеру, Амо встала. Они не говорили. Один из них активировал чакру. В комнате зашипел воздух. Амо приготовилась умереть. Но вдруг — пол разорвался, и из-под плит проросли корни деревьев. Они обвились вокруг Анбу, сжали, лишили движений и запечатали их в древесных коконах.
Амо смотрела на это, не веря своим глазам.
Из тени вышел ещё один Анбу. Его маска была иной — с трещиной на лбу. Он подошёл, молча разрезал её цепи и махнул рукой.
— Идём.
Она не спрашивала, кто он. Просто шла. Они пробрались через тоннели, покинутые ходы, которые вели за пределы деревни. Луна медленно поднималась над лесом.
Перед самым выходом он остановился и тихо сказал:
— Уходи. И больше никогда не возвращайся. Я сделаю так, чтобы все поверили, что ты погибла в тюрьме. Это — твой единственный шанс.
Амо смотрела на него, и впервые за долгое время в её глазах отразился страх.
— Кто ты?..
Он не ответил. Просто исчез, растворившись в листве, как и положено настоящему Анбу.
Амо долго бежала. Лес за лесом, река за рекой. Она не знала, куда идёт. Только знала одно — её предали. Деревня, которую она защищала. Люди, которым доверяла. Всё сгорело.
Но она выжила.
И теперь у неё была новая цель — доказать правду. Вернуть себе имя. И, возможно, однажды — вернуться.
Прошло почти полгода с тех пор, как Амо исчезла.
Леса сменялись горами, горы — болотами, а затем — пустынями и прибрежными деревнями. Каждый шаг был на грани — чужие земли, враждебные взгляды, подозрения. Шиноби редко выживают одни, но она выживала. Потому что умерла.
Для мира Амо Сарутоби больше не существовало.
Каждую ночь она спала, сжав в руке кунай. Никаких кроватей — только земля, крыши, заброшенные дома. Она давно отучила себя закрывать оба глаза. Один всегда оставался чуть приоткрытым.
Сны были кошмарами. Её дед стоял на фоне пылающей Конохи. Саске отворачивался в тени. Маска Анбу трескалась под её пальцами, и из неё сочилась кровь.
Она просыпалась в холодном поту.
В деревнях она была разной. В одной — лекарем, в другой — охотником за головами, в третьей — обычной путешественницей с затянутым капюшоном. Её звали по-разному: Ханами, Юи, Аки. Но не Амо. Никогда больше — Амо.
Однажды в глухом посёлке, где правили местные наёмники, она устроилась охранять торговцев. На одной из стоянок, когда кто-то попытался украсть еду у каравана, её рука сама выхватила кунай — чисто, быстро, с точностью убийцы. Люди отшатнулись. Девушка, которую они приняли за простую защитницу, двигалась как профессионал.
Слухи пошли быстро.
«Она не просто охранница. Она шиноби.»
«Ты видел, как она дерётся? Она как шиноби!»
«Слишком спокойна. Слишком опасна. Не местная.»
И тогда она снова исчезла, не оставив следа. Как призрак. Как мёртвая.
В одном порту она подолгу смотрела на закат. Океан был чужим, огромным. Бесконечным. Там, где-то вдали, были страны, в которых никто не слышал о Конохе. Никто не знал имя Сарутоби. Никто не слышал о Хирузене. Ни о Данзо. Ни о Саске.
"Может, я и правда должна исчезнуть совсем…" — думала она, крепче сжимая нож.
Но потом в памяти всплывали лица. Дед, когда впервые дал ей свиток с техникой клана. Конохамару, что всегда пытался её догнать. Саске, когда впервые заплакал у неё на плече, после того как узнал об Учихе Итачи.
И тогда внутри загоралась искра.
Нет. Она не просто мертва. Она жива.
И если живёт — значит, есть причина.
Однажды ночью, на берегу моря, она подошла к воде и опустилась на колени. Достала из сумки обгоревший кусок ткани — старый протектор Конохи. На нём всё ещё была засохшая кровь. Неизвестно чья.
Она вытащила кунай. Провела по ткани. Медленно, будто разрывая не ткань, а часть своей души. Символ Конохи исчез под резкими порезами.
— Старой Амо больше нет…
Она смотрела на луну, и в этот миг лицо её стало другим. Холодным. Сдержанным. Взрослым.
— …Но я всё ещё здесь. И я найду тех, кто предал меня. Даже если придётся пройти весь мир. Даже если стану такой же тенью, как они.
Она встала и пошла прочь. Тихо, уверенно. Капли воды стекали с порезанной ткани в песок.
И море унесло имя "Амо" в ночь.
Песок щёлкал на зубах, забивался в одежду, сыпался в обувь. Поначалу Амо ненавидела его. Но с каждым днём в пустыне она начинала понимать: это место было честнее, чем те, кто носил маски в Конохе. Здесь всё было прямолинейно — если солнце жгло, оно жгло открыто. Если враг нападал, не было заговора — только бой.
Она пришла в Сунагакуре — деревню скрытого песка — как беженка. Сменённое имя, нейтральная история. Она сказала, что потеряла семью и клан, что хочет жить спокойно. В лице у неё была усталость. В глазах — бездна. И, возможно, именно поэтому местные решили не задавать лишних вопросов.
Она не сразу попала в ряды шиноби. Сначала её просили помогать в патрулях, проверках, тренировках детей. Но когда она одна без единой царапины обезвредила троих бандитов, которые прорвались через внешний периметр, на неё обратили внимание. Потом — ещё случай. И ещё. И вскоре имя девушки с холодным взглядом и точными, как лезвие, движениями — стало шёпотом разноситься по улицам:
«Цветок смерти.»
Никто не знал, кто дала ей это прозвище, но оно прижилось. Потому что каждый раз, когда в деревне кто-то пытался совершить преступление — грабёж, убийство, шпионаж — она появлялась раньше, чем джонины успевали среагировать.
Местные шиноби настороженно относились к ней. Её никто не знал, но и никто не мог отрицать: она была сильна. Пугающе сильна. Беспощадна к тем, кто преступал черту.
В один из дней она задержала влиятельного торговца, который тайно продавал оружие на чёрном рынке. Сделала это прилюдно, среди толпы. Её кунай был у его горла раньше, чем он успел достать свиток с подкупами. Когда охрана окружила её — она уже стояла спокойно, сдав преступника в руки охраны, не сказав ни слова.
— Она опасна… но эффективна, — шептались в управлении.
— Цветок, что распускается на крови.
— Слишком хладнокровна для обычного шиноби...
К ней начали присматриваться.
Однажды её вызвали в резиденцию Казекаге. Там, на верхних этажах башни, где песок не доставал до глаз, на неё впервые взглянули иначе — не как на угрозу, а как на возможность.
— Ты не из наших, — спокойно сказал человек с алыми волосами и тёмными глазами. — Но ты защищаешь нашу деревню как одна из своих.
Это был Гаара — Пятый Казекаге.
— Почему?
Амо посмотрела ему в глаза. Её голос был ровным, но в нём звучала сталь:
— Я хочу место, где могу приносить пользу. Где я не просто тень.
Он кивнул. Он понимал. Он знал, что значит быть отвергнутым, стать монстром в глазах своих же.
— Тогда оставайся. Пока ты верна деревне — деревня будет верна тебе.
Так прошли недели. Амо жила тихо, но её уважали. Или боялись. Но никто не смел игнорировать.
Ночью она всё ещё не спала спокойно. Рядом с подушкой всегда лежал кунай. В комнате — не было окон.
Но в Сунагакуре она впервые почувствовала нечто похожее на... равновесие.
Пусть и зыбкое. Как песок под ногами.