4. Бездействий последствия
Мерзкий ушёл. Он хотел попрощаться, но я скрылась на заднем дворе в самом дальнем сарае. По-ребячьи, признаю, но мне не хотелось даже смотреть на него.
Краснорукавый постоял недолго у двери, ведущей в огород, и развернувшись, зашагал прочь.
Скатертью! Великие секретные дела ждут.
Дожидаюсь, пока Лу заснёт. С сегодняшнего дня я официально перестала считаться хворающей, и теперь постель из двух хлипких одеял, скинутых на пол в кухне, и куцей подушки, моя. Лукреция заняла кровать. И я даже обидеться на неё не могу - я ей жизнь не спасала, жертвовать единственной койкой ради меня она не обязана.
Пробираюсь через холл, замираю на пару секунд, проверяя, точно ли спит хозяйка дома, и выскальзываю за дверь.
Что движет мной? Дух противоречия или этот необъяснимый зов ночи? Не всё ли равно! Так давно никуда не сбегала, что сейчас даже ладони покалывает от предвкушения.
Зябко. Поеживаюсь, оглядываясь по сторонам, прежде чем спуститься с крыльца. Ветровка и брюки, теперь укорочённые Лукрецией под бриджи, в которых я сбежала из-под домашнего ареста с Тимом, слабо греют.
Мысли о Мартене отзываются холодком по коже. И всякий раз, когда это происходит, я зажмуриваюсь и велю себе подумать об этом позже. Слишком сложно и тяжело анализировать то, что с нами произошло.
Дорога в выбоинах, приходится смотреть под ноги, чтобы не залечь ещё на месяц с новым переломом. Надвигаю капюшон пониже и держусь ближе к стенам домов. Главное - не попасться на глаза тем, кто в окулярах.
Ночь накрыла город дефектных чёрным брезентом - глухо и неуютно. Улица Лу безлюдна. Дом Даны притворяется мертвым даже днём, и сейчас оттуда не доносится ни звука. Задеваю ногой камушек и он звякает, отлетая вперёд в два прыжка. Прижимаюсь к стене и задерживаю дыхание. Если меня поймают, отделаться височным чипом не получится. Но мысль вернуться со злостью отметается и я уверенно продолжаю путь.
Насчёт уверенно я, пожалуй, загнула. Здесь фонарей один на два километра, а из окон домов только изредка просачивается тусклый свет. Я иду медленно, так медленно, что рискую никогда никуда не дойти.
- Смотри под ноги, убожище!
Отпрыгиваю назад, держась за сердце.
- Чуть лапу мне не отдавила!
С трудом борю желание выругаться в ответ. Мой говор может выдать меня. Втягиваю шею в плечи, ниже опускаю голову и торопливо иду вперёд.
Дохожу до перекрёстка. Сложный выбор. Либо продолжить путь по пустынной улице, где изредка можно увидеть тусклый свет в окнах, либо свернуть туда, где горят уличные фонари, слышатся голоса, светится пара вывесок.
В пустом поле охотник избежит нападения хищника, но и вернется с пустыми руками.
Сворачиваю к шуму.
Не прохожу и двух шагов, чья-то рука удерживает меня.
Резко оборачиваюсь, замахнувшись - передо мной гном в красной толстовке с капюшоном по самый подбородок.
- Дана? Ты-то что тут делаешь?
- Подумала, если на улицу может выйти та, которую ищет всё государство, то и мне можно.
- Ты никогда не была на улице?
Девочка качает головой.
Утягиваю её в закоулок.
- Тебя нет в датабэйз, так?
- Не-а. Мама скрыла, что у неё родилась я.
- Резонно. Но как ты... Ладно. Расскажешь мне всё это потом. Сейчас мне нужно кое-что сделать.
- Если под «кое-что» ты не имеешь в виду сдаться выявителям, то поменяй маршрут.
Ты идёшь прямиком к ним.
- Откуда тебе знать? Совершающей первую прогулку моей тенью?
Она забирается на груду кирпичей и глядит мне в глаза вровень:
- Когда сидишь дома, хочешь узнать, что снаружи, любым способом. Каждый номер здания могу назвать с закрытыми глазами.
- Хорошо, - закрываю ей глаза ладонью. - За твоей спиной - какой дом?
- Миллер стрит, пятьдесят девять.
- П-пятьдесят семь... Пятьдесят девять чуть дальше, - я отнимаю руку от её лица и, все ещё не веря своим словам, смотрю на мелкую.
Довольная произведённым впечатлением, она выше поднимает голову и говорит с важным видом:
- Ты же хочешь набедокурить? Я знаю, куда тебя отвести.
Иду вслед за девчонкой, не до конца уверенная, хочу ли я бедокурить или нет. Нога побаливает, первая прогулка оказывается слишком продолжительной.
- Впереди будет камера. Нужно обойти столб и не издавать никаких звуков!
Слушаюсь и повторяю путь след в след за Даной. Мы проходим пару кварталов, сворачиваем в ещё один нелюдимый квартал, затем обходим высокое здание, спускаемся ниже, ещё квартал, и останавливаемся у небольшого дома.
- Здесь собираются те, кто не должны захотеть тебя сдать.
- Ты это тоже в картах вычитала? - скептично веду бровью и скрещиваю руки на груди.
- Они ненавидят государя!
- Все его ненавидят, но нас - больше, потому что мы нарушили покой.
- У них не было покоя.
- Ладно, великая умница, а есть какие-то гарантии, что если зайду в эту дверь, не окажусь завтра на площади между застеклённой газовой камерой и электрическим стулом в ожидании онлайн-голосования?
Дана упирается спиной в стенку, недоуменно уставясь на меня.
Вздыхаю.
- Забудь. Хорошо, я туда зайду. А ты где будешь в это время?
- Я умею прятаться.
- Одно дело - прятаться дома, другое...
- Я умею прятаться! - говорит она решительней, и я лезу в задний карман.
- Вот, - протягиваю ей нейролептик, - если вдруг... В общем, одного пшика хватит. Целься в ноздри.
Только когда оказываюсь по ту сторону скрипучей деревянной двери, задумываюсь, почему Дана не пошла со мной, раз тут те, кому можно доверять.
Узкие ступеньки ведут вниз. Точно вернусь с поломанной ногой. И у Мерзкого будет повод оставить меня ещё на пару месяцев у Лу.
Темный коридор заканчивается дверью, в которую я упираюсь и замираю - услышали те, кто за ней, или нет, как я впечаталась в неё лбом.
Потирая ушибленное место, прислушиваюсь - слишком тихо. Ещё ведь не поздно развернуться и удрать обратно?
«Мерзкий будет рад, если ты будешь смиренно сидеть у Лу и ждать его редких визитов с гостинцами, как для ребёнка. Отличная мысль, возвращайся!»
Внутренний монолог выполнил свою задачу - злюсь на Ищейку, толкаю дверь. И попадаю в обзор сразу нескольких десятков глаз.
- Это же... Ветрова.
Прикидываю, сколько чипов только что донесли правительству мое местонахождение. Это у Лу запястье прожжено до кости кислотой, а уставившиеся на меня дефектные носят под кожей доносчиков! Глупее меня только простейшие из отряда червей! Выдала себя ради трёх минут в этой сырой комнате с неприятным запахом и странными стенами...
Откашливаюсь и внимательней изучаю обшивку. Да это же... медь! Спаянная местами с другими металлическими пластинами, она покрывает стены, потолок и даже пол.
- Какой охламон оставил дверь открытой?! - рычит мужчина в свитере с оленем и встаёт из-за стола, указывая пальцем на тощую женщину, сидящую в дальнем углу, подтянув колени к груди и безучастно глядя перед собой. - Приди уже в себя! Из-за тебя мы все пострадаем! Не ты одна потеряла...
- Господа, прошу вас о тишине. У нас же гостья, - произносит амбал. Даже сидя, он выше всех остальных на две головы.
Все взгляды снова на мне.
- Здравствуй, Элисса.
Отчего-то у меня чувство, будто я видела обратившуюся ко мне женщину прежде.
Темные волосы прямыми прядями лежат на плечах, тонкие аристократические черты лица... Может, до лагеря она была медийной личностью?
Она быстро подходит ко мне, взявшись за ворот ветровки, довольно грубо затягивает внутрь и запирает двери.
- За тобой не было хвоста?
Был. Но я отрицательно качаю головой.
Экс-медийная личность бесцеремонно берет меня за руку и задирает рукав до локтя. Подносит запястье ближе к своему лицу.
- Как вы это сделали?
Прочищаю горло и говорю важным, преисполненным гордости за Дарена, тоном:
- Импульс. Нужная частота и...
- Ловко! - восклицает она и бормочет, прикрыв веки и прочёсывая правую бровь указательным пальцем. - Полагаю, использовали герц этак... ага! Значит, у Милы есть шанс. Девочка моя, они не смогут долго управлять твоей жизнью!
Открывает глаза и смотрит на меня совершенно безумным взглядом, как голодавший двое суток Крис на сферку:
- Нужно подобрать частоту для височного чипа!
Делаю шаг назад.
- Эм... знаете, даже для обычного чипа подбор едва не закончился смертью хозяина... с височным рисковать мы не станем. Стойте. У вас кто-то с височным чипом?
Озарение вспышкой фронталки бьет по мозгам: передо мной не медийное лицо, а лицо с записи из планшета, того самого, из лаборатории.
Но среди ребят не было никого по имени Мила.
- Вы работали в лаборатории.
Она кивает и хватает меня за руки:
- Где устройство? Я должна его изучить!
- Кира, не нападай на девочку, - её сдвигает в сторону амбал. - Мэм, я ваш поклонник! - картинно склоняется над моей рукой, но я её вырываю. Слишком много тактильности за раз. Хмурюсь, и мужчина расплывется в улыбке.
- Простите. Просто я так рад новому лицу!..
- А радоваться нечему! - рыжая дама с торчащими в стороны курчавыми волосами с недовольной миной шагает в нашу сторону. - Причалила в наш убогий городишко, теперь сюда двинут войска кроваворуких, ещё и дронов своих нашлют! Услужила, девка! Сегодня прибыла? Вчера? Когда нам ждать правительственных ищеек?
- Я тут уже месяц.
Она замолкает, невозмутимо вскидывает голову, но я вижу, что она впечатлена.
- Кира, да? Вы упомянули Милу, кто это? Я знакома с ребятами, которые собирались в медном убежище, но её не знаю.
- Если ты с ними знакома, ты её точно знаешь. Моя девочка не остаётся незамеченной. Немного вредная, но очень добрая. Если ты бывала в убежище, ты не могла её не видеть. У неё были ключи от комнаты.
- Стойте... Колюч? Её зовут Мила? - я хохочу, не в силах удержаться, и все в помещении смотрят на меня. Самое неподходящее имя в мире для этой ежихи. Совесть просыпается с мыслью о височном чипе, который девчонка получила по моей вине.
Вмиг делаюсь серьёзной и спрашиваю:
- Так она ваша дочь?
- Племянница. Моя сестра
тоже работала в лаборатории. Её... больше нет.
- Мне жаль. И ещё, - глубоко вздыхаю, готовясь к признанию, - это я виновата в том, что случилось со Злю... в смысле, с Милой и ребятами.
- Не извиняйся. Если ты толкнула их на демонстрацию несогласия, то ты молодец. Лучше последствия действий, чем последствия бездействия.
- Может, чайку? - говорит амбал, добродушно улыбаясь. - За карамельками и перетрём, как будем прекращать бездействие.
Предложение устроиться поудобнее вызывает во мне зависание всех процессов. Мебель в комнате - вся из металла, грубо сваренные скамьи, некоторые со спинками, большинство без, узкие длинные столы, в углу стол побольше, над ним полки, забитые банками, склянками, железяками.
Здесь человек двадцать, и большинство проявляют искренне дружелюбие. Забившаяся в угол женщина не поменяла своего состояния. В чем его причина - пока что не моего ума дело, и я не стала лезть с вопросами. Та, что была недовольна моим появлением, поглядывала на меня искоса, но учитывая то, что она права, я бы простила ей даже бОльшую враждебность.
Чай, просто красноватый краситель из пакетика, самое отвратительное пойло, которое я когда-либо пила. Я помню кое-что о церемониях посвящения в элитные клубы - людей заставляли есть битое стекло, яичную скорлупу и тому подобное. Но здесь же все пьют из одного чайника, поэтому вариант с боевым крещением отметается.
Я рассказала им почти все, что со мной произошло. Не затронула только отшельников. Не настолько я доверяю медному сообществу, чтобы подвергать риску поселенцев.
Мы порешили на том, что я вернусь следующей ночью. Беспокоясь за Дану, я не могла надолго задержаться у медянщиков.
- Эй! - прохожу уже в третий раз вверх по улице, а девочки нет.
Черт! В какой стороне её искать? Как звать, чтобы потом не удирать от выявителей? Впервые понимаю краснорукавого - если я для него такая же «досада», как сейчас Дана для меня, то он имеет все основания оставить меня у Лу ещё лет на восемнадцать.
- Бу! - она появляется за моей спиной и я с трудом сдерживаю желание отвесить ей подзатыльник.
- Где ты была? Да я чуть с ума не сошла! Почему не зашла со мной?
Она пожимает плечами:
- Людей, ненавидящих правительство, я вижу каждый день. А вот ночные улицы- нет.
- А знаешь, чего ты ещё не видела? Сбрендивших выявителей с ножом! И камеры, где держат заключённых!
- Хорошо, я уже всё осознала! - кривляется она ни разу не осознав. - Пойдём домой.
Дана невозмутимо берет меня за руку и тянет за собой.
- Для твоих десяти лет ты слишком...
- Мне восемь. И не смотри так. Я знаю, я умна не по годам. Я много читаю.
- У вас есть книги?
- Нет. У вас есть.
Я останавливаюсь, направляя флюиды ненависти прямиком к Лу.
- Я покажу тебе. Как только дойдём.
Когда мы достигаем наших жилищ, Дана просит встретиться с ней там же, где мы познакомились.
Девочка сдвигает ту дощечку и перебирается ко мне. Ведёт меня в один из сараев. В дальнем углу груда хлама, запихнутого в огромную железную кастрюлю в пятьсот литров, не меньше. Мы вдвоём, кряхтя, умудряемся сместить ее в сторону и обнаруживаем тайник... с кучей книг!
- Это он сюда их кладёт. Давно новых не появлялось. А вот это мне нравится больше всего, - Дана перебирает содержимое и достаёт небольшую записную книжку.
Кладу её в карман. Девочка возвращает мне нейролептик и ускользает обратно к себе. Свет из кухни может просочиться к Лу, поэтому я запираюсь в ванной и достаю блокнот.
На первой же странице буквы, выведенные знакомым мне почерком:
«Во мраке просыпаясь, звуки шлю
тому,
Кого не знаю и люблю,
Кого люблю за то, что не познаю.
Ты слышишь?.. Мы живем на сквозняке.
Рука во тьме спешит к другой руке,
И между ними нить горит сквозная.
Ты чувствуешь? Душа летит к душе.
Как близко ты, но мгла настороже
Закрытых окон нет, глаза закрыты.
Во мраке просыпаясь, звуки шлю
тому,
Кого не знаю и люблю,
и верю, и ищу,
Как знак забытый...»
Весь день я читаю записи, пользуясь отлучками Лу или скрываясь от неё в задней части двора. Строки, написанные его рукой, кажутся чем-то священным...
Десятки страниц исписаны всего двумя словами: «Не спать».
На одних какие-то схемы, наброски, выведение кода или составление программ.
Где-то в конце натыкаюсь на страницу, на которой несколькими небрежными линиями изображена девушка, чьё лицо наполовину закрыто волосами. Что-то холодное полощет по сердцу, и мне становится трудно дышать от внезапной боли в груди.
Откладываю блокнот. Но вновь беру его в руки и, всматриваясь внимательней в рисунок, замечаю... если только это не клякса, то это родинка. Прямо на том же месте, что и у меня. Моё сердце делает триста кульбитов за раз.
На нижней строке, в самом углу страницы, добавлено: «Я найду тебя».
Касаюсь серых следов грифеля губами, представляя его бессонные ночи с такими же кошмарами, как у меня, когда он не давал себе спать, и... себя в его снах.
Позволяю себе дерзость считать, что это именно я.
Семена, брошенные в мою душу в тот день, у озера, дают ростки. Каждая буква покрывает их самым благодатным из удобрений. Во мне расцветает сад - со скоростью волшебных бобов.
Сижу на табурете на кухне с глупейшей улыбкой, чищу картошку, повторяя в уме слова из записной книжки, как вдруг Лу роняет чашку из рук. Кусочки керамики разлетаются по полу, а Лукреция делает громче свой самодельный приёмник.
«...тела найдены сегодня утром отрядом Юнпатов. Экспертиза подтвердила личности преступников: это Трент Ривенд»...
Дикий крик, наполнивший комнату, принадлежит мне. Зажимаю рот рукой. Лу стискивает моё плечо.
У меня внутри сотни буфетов опрокидываются, рассыпая на пол триллионы осколков чашек, блюдец, десертниц... Нож глубоко в пальце, капли крови падают на скатерть.
«...и Элисса Винди. Вероятно, они пытались сбежать по реке».
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Что мы только что услышали?
Лу садится передо мной и оборачивает кровоточащий палец салфеткой.
- Вы, поди, профукали фору в месяц. Теперь вас выставили мёртвыми. И сделают всё, чтобы выбить из вас дух взаправду.