Игра двух колец

Нонсен, успокоившись окончательно, закрыл книгу и, взяв её с собой, побрёл в оранжерею, там-то он точно сможет найти всё, что нужно для самодельного лекарства. По дороге он листал дневник, изучая его "рецептурную" часть. Записей на эту тему оказалось даже больше, чем он предполагал, похоже автор не просто изучал свою силу, а старался найти способ использования её во благо, например, в медицине, или он в принципе изучал лечебную магию... Пока точного ответа на этот вопрос студент не знал, ну, ему всё равно было ещё рано вникать в подобные вещи...

В оранжерее, пробираясь сквозь заросли папоротника прямо к разделу малокалиберных трав, Нонсен стал слышать чей-то разговор. Пару шагов, и студент мог поклясться, что говорили две женщины, а ещё через несколько шлёпнувших его по лицу веток, он увидел мисс Фейри, перемазанную удобрениями вперемешку с землёй и мисс Шейн в белоснежном халате и настолько чистую, что слово «стерильная» здесь подошло бы больше. Так вот, эти комичные противоположности пили чай за резным маленьким столиком, словно Мартовский кролик с безумным Шляпником, и говорили о какой-то траве или цветке, Нонсен не разобрал о каком именно, но это растение мисс Фейри нашла недавно в своём саду и до сих пор не смогла определить "что это за вид-то такой странный". На этой фразе ведьма, вдохнув слишком много пыльцы рядом растущего цветка, так громко чихнул, что, казалось, не только оранжерея, но и весь мир разом содрогнулся.

- Божечки, Нонсен! - схватилась за предполагаемое место нахождения сердца мисс Шейн и глубоко вздохнула, - нельзя так существ пугать!

- Извините, - виновато шмыгнул носом парень.

- Чего ты хотел, солнышко? - улыбнулась фея, доставая откуда-то из воздуха третью чашку и ставя её на стол, - не бойся, проходи, садись, - тут один из кустов засверкал, покачнулся, начал расти и потянуться своими веточками к столику, через несколько секунд ветки сплелись в подобие резного стула, на этом куст светиться перестал.

- Извини, - усмехнулась географичка, - стульев больше нет, так что могу предложить только такой вариант.

- А, что? - оторвался от пристального разглядывая диковинки Нонсен, - да нет, всё хорошо, мне подойдёт, спасибо.

Он осторожно присел, стул оказался на удивление удобным. Тут же красиво расписанная чашечка приземлилась рядом с ним.

- Тебе какого чая? - суетилась мисс Фейри, расставляя перед ведьмой коробочки с надписями на каком-то непонятном для него языке, - есть с лепестками ройнеи, с бутонами гертула, с корнем гарконзы, есть ещё мой любимый, - подлетела к одному из ящичков на стене фея, доставая с верхней полки стеклянную круглую банку, - вот, с мелиссой, - она открыла крышку и с явным блаженством вдохнула успокаивающий аромат сушённой травы.

- М-м-м, красота, так, что будешь? - большие аквамариновые глаза вопросительно смотрели на студента, отдавая каким-то странным блеском, непонятным для парня.

- Не удивляйся, - шепнула медсестра, - мелисса на фей действует почти так же как кошачья мята на котов, вот она и становится немного безумной, ты это, лучше выбери тот, что с корнем гарконзы, иначе мы с тобой до скончания веков будем слушать все прелести её вокальных данных, поверь мне на слово, на латыни это звучит очень жутко.

- Мне с корнем гарконзы, пожалуйста.

- Ох, многое теряешь, - ещё раз полной грудью вдохнула аромат баночки мисс Фейри и подлетела к столу уже с блаженной улыбкой на лице.

Мисс Шейн закатала глаза так, что правый глаз, не выдержав подобного возмущения, выпал и смачно плюхнулся прямо в чашку медсестре наглядно разъясняя мысли женщины: "мои глаза б этого не видели". Ну, теперь один точно всего этого не видел. Мисс Шейн нервно усмехнулась и поспешно вставила потерю на своё законное место.

Тем временем чай у Нонсена был уже налит, а женщины дружно смотрели на него, ожидая объяснений.

- Так что тебя привело ко мне? - всё ещё блаженным взглядом сверлила юношу фея, жуя какую-то цветастую печеньку.

- Я хотел спросить, можно ли у вас взять некоторые травы? - с некоторым напряжением пил чай студент, стараясь не пересекаться с преподавателем взглядом.

- О, - явно загорелась

фея, - а какие тебе нужны и для чего?

- А? Какие? - Нонсен задумался и вдруг понял, что ничего не помнит, - ну-у-у, - он потянулся к дневнику, но книга решила, что посредник ей в этом деле не нужен, поэтому она сама вырвалась из его рук и подплыла к мисс Фейри, открывшись на нужной странице.

- Хм-м-м, - задумалась женщина, - что за язык? А, тут сноски есть, как кстати. Так, chamaemelon и valerian, ага, как я поняла, 20 и 10 грамм соответственно.

- Можно у вас взять, пожалуйста?

- Конечно, ещё спрашиваешь.

- Хочешь успокоительное сварить? - развернула дневник в свою сторону медсестра, вчитываясь в текст, - или чего покрепче?

Фея хихикнула, но от пронзительного взгляда мисс Шейн тут же замолчала, а атмосфера вокруг в один момент стала напряжённой.

- Нет-нет, как вы вообще могли такое подумать? - Нонсена переполняло возмущение, - я сплю плохо в последнее время, да и нервы ни к чёрту.

- Так подойди ко мне в кабинет, я тебе таблеток дам, будешь спокойным ходить и спать как младенец. Зачем что-то самому варить?

- Мне книга посоветовала, - возразил ведьма, но тут же осознал всю абсурдность своего ответа.

- Ой, я знаю, что ты ведьма и всё такое, но мне подобные сказки можешь даже не рассказывать, знаю я вас, начитаетесь разного, наварите бодягу в спортзальной подсобке, напьётесь всем курсом, а мне потом всю эту толпу полночи откачивать.

- Да я не...

- Не "некай" мне тут, знаю я вашу традиционную медицину, это я конфискую, - взяла она в руки дневник, но тот, что-то вдруг осознав, вырвался из её рук, и начал тыкать ей прямо в лицо одной из последних страниц. Медсестра сначала скептично посмотрела на общий вид текста, но, когда она начала вчитываться в содержание, глаза её постепенно начинали округляться, с каждой строчкой стремясь к абсолютно шарообразному состоянию.

- Что?.. - чуть слышно прошептала женщина, - что это, чёрт возьми, за книга? - резко повернула она голову к Нонсену, выражения её лица было серьёзным и местами даже испуганным, - откуда она у тебя?!

- Что? Что там такого? Что вас так удивило? - Нонсен искренне не понимал, что в этом безобидном дневнике могло быть настолько особенного.

- Откуда у тебя записи из раздела запрещённой магии?!

- Что?! - почти одновременно воскликнули студент и мгновенно пришедшая в себя фея.

- У тебя здесь буквально справочник по некромантии! Что значит «Теория запуска давно умершего сердца»?! Захотел присесть на пару десятков лет? И что это всё значит?

- Мисс Шейн, - начал слегка опешивший студент, - этот дневник только что поставил вам диагноз...

- На что ты намекаешь? – казалось, медсестра поняла, о чём говорит парень, но почему-то не хотела это признавать.

- Вам нужно оживить небьющееся сердце в себе, у вас не бьётся сердце? Да к тому же, это просто теория, какая тут может быть некромантия? Эй, вы чего?..

Ведьма испытывал смешанные чувства, он словно задыхался от мгновенно отяжелевшего воздуха вокруг, хотелось спрятаться, убежать, но любопытство, казалось, пересиливало всё. Парень непонимающим взглядом смотрел на странное, непривычное для мисс Шейн выражение лица, она явно что-то вспомнила, что-то давнее, о чём уже почти успела забыть. Нельзя было сказать точно, было ли это плохим или хорошим воспоминанием, но встретила женщина его с грустно-блаженной улыбкой. Дорогим, без сомнений, всплывший в памяти эпизод был ей дорог, важен, как кольцо давно умершей прабабушки, оставленное любимой внучке на память.

- Твоя книга права, - голос её дрожал, будто от подступивших слёз, но плакать мисс Шейн не могла физически, от чего в сердце юноши что-то болезненно кольнуло, - сердце мне бы не помешало завести, но, к сожалению, от него у меня осталась только половина, и то не моя, - она усмехнулась как-то саркастично, с некоторыми нотками отчаяния в голосе.

- Зенна, солнышко, всё хорошо, успокойся, - мисс Фейри мгновенно очутилась рядом медсестрой, заключив её объятья.

- А разве вас не Сьюзен зовут? – студент всё больше осознавал, что совершенно ничего не понимал.

- Нонсен, помолчи, умоляю! – преподаватель отчаянно пыталась привести подругу в чувства.

- Это имя мне дал Джокер... - продолжала смотреть в пустоту медсестра.

- Зенна, не надо, пожалуйста, не надо, ты не виновата! Это всё Джокер, хватит, ты не при чём! Нонсен, пожалуйста, возьми и иди! – повернулась она к парню и в руках юноши появились нужные ему травы.

- Джокер не виноват! – резко встала Зенна, от чего стул под ней упал, а фею откинуло на два шага в сторону, - это отец, это всё он! Джокер хотел помочь! Он не знал! Не мог знать!

- Тогда зачем вспоминать? Зенна, успокойся, Зенна! Нонсен, пожалуйста! – мисс Фейри чуть ли не плакала, Нонсен не мог сдвинуться с места, а мисс Шейн, казалось, вновь переживала какие-то события, что сжирали её изнутри, она упала на пол, и, не видя ничего вокруг начала биться всем телом об пол, что-то бормоча себе под нос.

- Сью... Сью, моя милая Сью... Сью...

- Её нет! – мисс Фейри от бессилия опустилась на колени рядом с извивающимся телом

- Нет! Сью... Нет! Сью! Сестрёнка! Прошу... - и тут медсестра успокоилась, фея что-то вколола ей прямо в весок. Как у неё в руках появился шприц, Нонсен так и не понял, что-то замкнулось в нём, он резко развернулся и убежал, успев каким-то образом перехватить дневник.

- Зенна, солнышко... её больше нет... - это были последние слова, что успел услышать ведьма, перед тем как покинул оранжерею, он не помнил дороги, сердце стучало бешено, будто за парнем кто-то гнался, разум в спешке пытался анализировать только что увиденное, но все попытки увенчались крахом, студент был напуган до такой степени, что, кажется, забыл собственное имя.

- Нонсен, что случилось? – услышал он знакомый голос и тут, словно по щелчку, остановился. Его голова находилась в состоянии взрыва, каши, он совершенно ничего не понимал, от чего на душе становилось только хуже.

- Нонсен! Ты меня слышишь? – мистер Грифин стоял прямо перед первокурсником и щёлкал перед его носом пальцами, - парень, ты меня не на шутку пугаешь, может, сходишь в медпункт?

- Нет! – неожиданно громко даже для самого себя воскликнул юноша и отскочил назад на пару шагов.

- Да что с тобой? – студент впервые видел директора таким рассеянным и непонимающим, не уж то он не всевидящий? Или просто притворяется?

- Н-недо в медпункт, - немного пришёл в себя ведьма, сжимая травы в кулаке с какой-то ненавистью.

«И угораздило меня припереться сюда за той хренью, чёртов дневник!»

- Всё нормально? – по-прежнему не отставал мистер Грифин, - я могу помочь?

- Почему вы дали ей имя Сьюзен, и кто такая Сью? – посмотрел в розовые глаза студент и тут же отпрянул, они горели... нет, пылали каким-то непонятным огнём.

- Откуда ты знаешь? – директор очутился прямо перед парнем, выжигая своим взглядом его душу.

- Она... она...

- Припадок?

Нонсен кивнул.

- В мой кабинет, и никому ни слова по дороге! – он исчез, а ведьма ещё пару минут стоял неподвижно, с какой-то горечью и опаской предвкушая приближающийся разговор...

- Как она? – смотря в окно, спросил мистер Грифин, как только парень переступил порог кабинета.

- Ей мисс Фейри что-то вколола и она заснула.

Даже со спины было видно, какое облечение принесли ему эти слова.

- Что она успела сказать? – продолжил директор.

- Что-то про сестру Сью, что она есть, и про вас, что вы не виноваты, а виноват чей-то отец.

- Больше ничего? – его голос звучал настолько холодно, что вызывали неприятный озноб по всему телу.

- Ничего, - неловко мялся на пороге студент.

- Прекрасно, никому ни слова, ты свободен, можешь идти.

- Но вы не объяснили...

- Я не должен ничего объяснять, ты свободен, я всё сказал, - с этими словами он исчез, а Нонсена чуть не подкосило.

- Да что, блин, всё это значит?! Мне это кто-нибудь объяснит?! – со злости ведьма пнул ближний к нему шкаф, книги на нём закачались, а с полки что-то вспорхнуло и аккуратно приземлилось прямо у ног первокурсника. Нонсен резко поднял с пола вещицу, хотел что-то с ней сделать, но тут же застыл в оцепенении... На фото пред цирковым шатром стояли дети: мальчик в цилиндре и две девочки-близняшки в гимнастических костюмах. Мальчик, лица девочек и подпись на русском в углу фото, еле заметная и почти стёртая: «Джокеру в десятый день рождения, твои Сью и Зенна!»

Пазл собрался, и Нонсен тут же всё понял...

... Время позднее, в лазарете никого не было, так что тихие шаги Нонсена отзывались гулким эхом от стен. Он осторожно крался по коридору, словно боясь спугнуть кого-то незримого. Через пару шагов перед ним выросла дверь в заветный кабинет. Парень неловко мялся на пороге, боясь постучать. Его тянули туда ответы, ему хотелось знать правду, любопытство владело им беспощадно, не позволяя плюнуть на всё и забыть произошедшее как страшный сон, но поводок страха, подобно голодному удаву сковывал его по рукам и ногам, не давая шевельнуться даже мускулу лица, выковав на нём одно беспредельно виноватое выражение, больше напоминающее посмертную маску.

Тут дверь сама отварилась, и взгляд Нонсена остановился на усталых, полуоткрытых глазах мисс Шейн, она будто смотрела сквозь него, настолько остекленели её глаза, наверное, это из-за препарата, что ввела ей фея. Но, несмотря не это, студента она всё же заметила.

- Нонсен, ты что-то хотел? – её слова звучали сухо и безжизненно, будто вызубрены и затёрты временем до дыр.

- Да, - с опаской начал юноша, внимательно наблюдая за реакцией медсестры, - как вы себя чувствуете?

- Нормально, правда, шатает немного, - женщину не шатало, а буквально трясло, будто её температура стремилась к сорока градусам, но мёртвое тело излучало лишь привычный могильный холод, - это всё, что ты хотел?

- Нет, - неуверенно произнёс ведьма, словно сам сомневался в правдивости своего ответа.

- Заходи, - мисс Шейн отточенным, но слегка вялым шестом, пригласила его в кабинет и устало присела на кушетку напротив парня.

- Я хотел показать вам это, - он аккуратно вытащил из кармана недавнюю находку и трясущейся рукой протянул Зенне.

Первые секунды она смотрела на фотографию сквозь какую-то непонятную пелену, словно не понимая, что именно ей пытаются показать, но в следующее мгновение нежная, живая улыбка засияла на её утомлённом лице. Казалось, что замороженное сердце с искренней любовью забилось, но грудь по-прежнему предательски отзывалась лишь гробовой тишиной.

- Он ещё хранит её? – задала медсестра риторический вопрос куда-то в пустоту, - она была сделана сразу поле дебюта Джокера. Он произвёл такой головокружительный фурор, что все зрители аплодировали ему стоя! Как сейчас помню эти восторженные возгласы: «Браво! Браво! Бис! Бис!» Эх, были времена... Этих фото, вроде бы было четыре, если мне не изменяет память, три остальных мы пустили на медальоны, ох, как мы ими дорожили. Интересно, где они сейчас? – тут улыбка медленно сползла с её резко помутневшего лица, искры во взгляде потухли, делая глаза сухими и даже более мёртвыми, чем обычно, - ах, да, точно... - осознание отпечаталось на её лице состоянием полной безысходности, глаза судорожно моргали, будто выжимая призрачные слёзы и пуская их по щекам. Сердце Нонсена сжалось, кажется, он сам был готов зарыдать вместе с ней.

- Это же ваша сестра? – голос парня дрожал.

- Да, - она с нежностью провела рукой по девочке справа, - моя дорогая Сью... - медсестра прикусила губу, сдерживая подступивший ком.

- А это... - студент замялся, - можно? Ну... Хотя нет, думаю, не стоит всё-таки, - он встал с кушетки, - я лучше пойду, вам нужен покой.

- Она была такой милой, доброй, всеобщей любимицей, - женщина не поднимала глаз с фотографии, юноша медленно сел обратно, - её улыбка в свете софитов блистала ещё ярче, чем обычно, Сью безумно любила арену, воздушная гимнастика была её жизнью. Мы начали заниматься этим по наставлению отца ещё с раннего детства, но она всё равно преуспевала гораздо лучше меня. А я даже не завидовала, такому прекрасному созданию невозможно было завидовать. Помню, не могла я сделать сальто назад на канате и постоянно падала. Шла, наверное, уже попытка двадцатая, а без этой части мы не могли доделать связку. Уже отец начал кричать на меня, а Сью подбежала, загородила меня спиной и сказала грозно: «От ваших криков, батюшка, она сальто не сделает, вы Зенночку только сильнее напугаете», затем она ко мне повернулась и подала руку, лучезарно улыбаясь, а глаза её из-под чёрных густых ресниц смотрели на меня с самой искренней любовью. «Зенночка, - только она меня так называла, - давай ещё раз, вместе! Всё будет хорошо, ты, главное, не волнуйся, вдвоём мы всё сможем!» И мы продолжали. После её тёплых слов всё получалось как по волшебству, в этом и таилась её главная загадка, которая уже никогда не будет раскрытой, - медсестра подняла на собеседника грустные, пропитанные болью глаза, - наш отец владел этим цирком, и дела у него шли прекрасно, а после прихода Джокера и вовсе замечательно. Но, когда в город разрешили въезд магическим существам без взимания с них огромной пошлины, целый поток труп волшебников хлынул в наше захолустье. Трибуны цирка стали пустеть, с горем пополам набиралась половина зала. У нас тогда ещё и фокусница сбежала, никому ничего не сказав, в общем, и труппа наша поредела. Отец погряз в долгах так сильно, что решил пойти на крайние меры: создать такую программу, на которую билеты раскупят в первый час. Он был одержим этой идеей, поэтому решил переплюнуть все номера, что у нас когда-либо были. Отец требовал у всей труппы новые программы, а сроком поставил два дня! У нас тогда были заготовки нового номера, но его мы физически не успевали отшлифовать за два дня, поэтому, чтобы зрителей не отвлекала крайняя сырость номера, отец решил пойти на безумство: удаление с арены страховочной сетки и даже тросов. Помню, как впервые увидела промелькнувший страх в глазах Сью, когда он объявил нам свой вердикт. Но она, не смотря на собственный ужас, улыбнулась мне, повторяя одно: «Не волнуйся, всё будет хорошо, у нас всё получится». От её оптимизма становилось немного легче, но паника не отступала, потому что мы постоянно падали, да, под нами тогда была страховка, но на арене её уже не будет... Каждую ночь до представления мне снился один и тот же кошмар, как я падаю на арену с огромной высоты, и резко просыпалась после него в холодном поту. И вот, тут день настал, - по лицу медсестры было видно, как перед ней вновь и вновь пробегают те события, о которых она давно молчала, - перед нами блестяще выступил Джокер и, зайдя за кулису под гул аплодисментов, пожелал нам удачи. Мы дрожали, думаю, это было заметно даже публике, нас буквально колотило. Забираться по лестнице было тяжело, хотя раньше этот момент был полон предвкушения и некой радости, сейчас мы как будто поднимались в объятья смерти. В голове крутилась фраза: «Без страховки, без страховки». И тут мы наверху, ноги не слушались, а тело окаменело, как только мы встретились глазами. «Главное, не смотреть вниз», думала я, когда сделала первый прыжок и схватилась руками за трапецию и, прокрутившись, стала раскачиваться на ней вниз головой. Аплодисменты были бурными, но они, будто оказались окутанными туманом, всё смешалось, и только бешенный стук сердца гулким метрономом раздавался в ушах. Сейчас жизнь Сью полностью зависела от меня, если я её не удержу, то она полетит вниз. Я вижу, как она делает пару шагов назад и летит прямо ко мне, мгновение, и я удачно хватаю её за руки, всё нормально, мы продолжаем раскачиваться, и я отпускаю её, Сью делает сальто и... хватается за трапецию только одно рукой, вторая соскользнула, но она быстро принимает нормально положение под вздохи публики. И тут я замечаю, что на нас смотрит отец, и не как на дочерей, а как на дрессированных животных, что нужны лишь для большей прибыли с представлений. Я вспомнила, что он всегда нам говорил: «Цирк – это большая семья, в которой каждый друг за друга горой, и каждого ценят и любят». А сейчас что? Почему он так смотрит? С этими мыслями я встаю ногами на трапецию, чтобы синхронно со Сью сделать двойное сальто, и вот, я в полёте, мы пересекаемся с ней, и тут, краем глаза, я замечаю, что она летит вниз, Сью не докрутилась. В панике я хватаю её за запястье и пытаюсь удержать, пока сама одной рукой держусь за трапецию. Мы качаемся, время будто остановилось, я смотрю на отца, его лицо холодно и непоколебимо: он мог прибежать со всеми и принести страховку, мог! Но отец стоял и только наблюдал, как моя рука медленно срывается с трапеции. Я чувствую, как Сью пытается отцепиться от моей руки. «Забирайся в верх!» - кричу я ей, а она судорожно пытается разжать мои пальцы. «Не могу, мы всё сорвали, уже поздно!» «Что поздно? Ничего не поздно, я тебя не отпущу» - я пытаюсь подтянуться, но ничего не выходило. «Он убьёт нас!» «Кто?» Но ответа я так и не услышала, рука соскользнула, и мы полетели вниз. Это мгновение длилось угнетающе долго, как будто время начало останавливаться на глазах. Я всё ещё держала Сью, а она, в воздухе поднялась и заключила меня в объятья, только одну фразу услышала я, перед кромешной темнотой: «Я всегда буду рядом, сестричка». Так мы и упали на арену, крепко обнимая друг друга в последний раз, - женщина вздрогнула и от страха закрыла глаза, - а ведь, - она выдержала паузу, - нам было всего по двенадцать лет. И тут, неожиданно для себя я открыла глаза всё тело неистово болело, но кричать я не могла, как и шевелиться, я могла только открыть глаза, но лучше бы я этого не делала... На меня смотрели пустые, мёртвые глаза Сью. Холодный пол прокатился по всему моему телу, и я поняла, что, как и сестра, представляла собой сломанное, наверное, в двадцати местах тело, перемазанное кровью, как я ещё оставалась в сознании не понятно. Тут я поняла, что лежу на какой-то повозке, и её кто-то в спешке запрягает. «Нас везут в больницу?» - проскочило у меня в голове, но пустой и полностью безразличный взгляд отца в нашу сторону заставил вспомнить ещё одно правило, что он говорил: «От бесполезного хлама нужно избавляться». Я рыдала, пока у меня не кончились слёзы, перед глазами мелькал момент падения, живой блеск глаз Сью, который уже не вернуть. А тем временем, повозка уже заехала в чащу леса, и, кряхтя, остановилась. Отец молча слез с лошади и забрал бездыханное, мертвецки бледное тело моей Сью, он подошёл к заготовленной яме и с отвращением бросил её тело в земляную тьму. Он взял лопату и начал закапывать её, я хотела крикнуть, остановить его, но отец лишь продолжал своё дело, а из моего изувеченного рта не вырвалось ни звука. Я помню эти стеклянные глаза сестрёнки, как у фарфоровой куклы, и землю, засыпающую их, они не моргали, ни мускула не дрогнуло на её безумно красивом лице, что застыло в окоченевшей улыбке. «Я всегда буду рядом» - повторялось у меня в голове. И слёзы потекли вновь, я больше никогда её не увижу, не услышу её смеха, никогда не упаду в её тёплые объятья и не буду успокаиваться от одного только мерного биения её большого сердца. В этот миг я лишалась частички себя, огромной части, без которой не видела смысла существовать. У меня забрали самое дорогое, что у меня было, и это сделал родной отец. Я никогда ему этого не прощу... И вот, он закончил, притоптал землю, будто это было для него обычным делом. И повёз меня куда-то. Я уже ничего не чувствовала: ни злости, ни обиды, ни физической боли, всё в одно мгновение стало ненужным, бессмысленным. Даже, когда отец бросал меня в реку, и течение уносило меня всё дальше от него, я не понимала лишь одного: как можно так просто избавиться от своих родных дочерей? Он же видел, видел, что я дышу, что мои глаза открыты, видел! Но смотрел на меня как на мусор, ненужный хлам, который никогда уже не принесёт ему прибыли. Но мне это уже было не важно, я представляла, как встречусь на том свете со Сью, и мы снова будем вместе. Вода окутала меня, и я погрузилась в ледяное пространство реки. Темнота, я плыву к свету, кажется, я даже слышала смех Сью где-то в бескрайней глубине тоннеля, ещё немного, осталось только дотянуться. И я открыла глаза, передо мной стоял Джокер, как? Как такое возможно? «Получилось!» - сжато вымолвил он, будто не веря своим глазам. Что получилось? На мгновение я даже подумала, что всё произошедшее было лишь страшным сном, а мы втроём всего лишь играли в лесу в прядки, и я, прячась, заснула, а Джокер меня нашёл. Но я посмотрела на свои руки, они были бледными и покрыты швами, правая рука точно была моя, но левая... она была похожа на мою, но с блестящим голубым лаком на ноготках. Я где-то его видела, но на ком? «Красивый, правда? Мне батюшка привёз» - голос Сью эхом раздался в моей голове. Помню, как руки задрожали, я поняла, что больше не чувствую ни боли, ни холода, больше не дышу! Но зачем? Почему? Где Сью? Я хочу к сестрёнке! В тот момент у меня случился первый припадок. Джокер меня еле успокоил. Он объяснил, что не смог бы оживить нас обеих, потому что некоторые части тел оказались негодными, а мозг Сью был повреждён настолько, что пришлось в новое тело пересадить только мой... У меня был её глаз, половина черепа, рука, нога, и части кожи в некоторых местах... «Я всегда буду рябом» - отозвалось во мне, «рядом», да, её сердце теперь находилось в моей груди. Иногда я подхожу к зеркалу, закрываю один, свой глаз, и подолгу смотрю в отражение, мне кажется, что она с того света смотрит на меня... Я решила учиться врачеванию, чтобы спасать жизни, и чтобы больше никто не переживал те события, через которые пришлось пройти мне.

Нонсен молчал, на эту исповедь нельзя было подобрать нужных слов для ответа, он мог лишь поддерживать её понимающей тишиной.

- Знаете, - вдруг подскочил ведьма с места, - могу ли я для вас кое-что сделать?

- Ой, Нонсен, не стоит, мне ничего не поможет, время же вспять не повернуть, - она грустно усмехнулась и хотела уже идти по своим делам, но парень отдёрнул её за руку.

- Подождите, думаю, вам понравится, только не шевелитесь, пожалуйста, - он прислонил руку к спине медсестры и закрыл глаза, бормоча что-то непонятное, - вот, всё, - он стеснительно отошёл в сторону, наблюдая за реакцией мисс Шейн.

- Да ладно? – на её лице отобразилась небольшая радость и искреннее удивление.

- Я ещё многого не умею, поэтому могу лишь магически заставить его биться, да оно не гоняет кровь по венам, но зато... - он не успел договорить, так как женщина крепко обняла его.

- Спасибо, - шёпотом произнесла она, - теперь я чувствую её, чувствую, что она действительно рядом.

Это мгновение, наверное, длилось вечно, и только лёгкое сердцебиение мёртвого сердца нарушала царящую в кабинете тишину.