Забвение

Этим утром я просыпаюсь от ярких теплых лучиков солнца, которые сквозь окно достают до моего лица. Медленно приоткрываю глаза и жмурюсь, переворачиваясь на спину. Нет смысла задерживаться и валяться в кровати. Нужно ещё успеть добраться до дома, прежде чем папа обнаружит моё исчезновение.

При солнечном освещении комната Маркуса играет другими красками, да и выглядит более уютно. Я принимаю сидячее положение, и мой взгляд падает на гитару. До сих пор удивлена, что у нас есть что-то схожее. Два совершенно разных человека, выросшие в разных мирах и условиях, нашли общую черту в музыке.

По привычке касаюсь браслета на запястье. Как обычно, холодный металл с белым свечением – сигнал того, что я всё ещё гражданка Новума. Всё ещё часть Системы. Я не позволила себе снять его вчера. Не решилась. То ли из страха, то ли потому, что он напоминает, кто я есть...или кем должна быть.

Я встаю с кровати, потянувшись, и направляюсь в гостиную, где возможно всё ещё спит Маркус. Поправляю свою одежду, чтобы она не выглядела слишком помятой, хотя внутренняя стабильность нарушается от понимания того, что мой внешний вид не идеален сейчас.

К своей неожиданности застаю Маркуса за готовкой. Он в обычных серых штанах и черной футболке – непривычно, непринужденно. Почти по-домашнему. Я уже думала у него кроме формы ничего нет.

Смотрю на часы, висящие над дверью, и поражаюсь, что сейчас только половина пятого. А он ранняя пташка.

– Доброе утро, – говорю негромко, подходя ближе. Маркус разбивает яйца в сковородку и поворачивается.

– А, да, доброе утро, Леа, – быстро произносит он и вновь погружается в готовку. – Как спалось? Моя кровать, наверно, не такая идеальная, как у вас.

Я закатываю глаза. Его шутки начинают казаться...приятными? Странно. Раньше я бы это назвала неприемлемой фамильярностью, а сейчас улыбаюсь.

– Такая же, на самом деле. Вы наверно их воруете у нас.

– Конечно, а как же ещё, – в той же шуточной манере отвечает он и вновь обращает на меня внимание. – Сейчас позавтракаем и выдвинемся в путь. Надеюсь, граница уже свободна.

– Я тоже надеюсь, – вздыхаю и поджимаю губы. – А ты давно встал?

– Минут двадцать назад. Успел сходить в конюшню, чтобы приготовить Хельгу.

– А чем ты объяснишь свой уезд?

– Все знают, что я люблю поохотиться. Поэтому для всех я еду на раннюю охоту.

Маркус выключает конфорку и достаёт тарелки, накладывая нам еду.

– Можно я воспользуюсь твоей ванной?

– Пожалуйста. Только не задерживайся. Нужно поторопиться.

Киваю и быстренько направляюсь в ванну. Холодная вода мгновенно приводит в чувство. Я смотрю в зеркало и не узнаю себя. Без макияжа, растрёпанные волосы, сонные глаз. По мне не скажешь, что я выспалась. В Новуме это недопустимо, ведь у каждого должен быть безупречный вид. Тебя сразу оценивают по твоему виду. Это твой пропуск в одобрение общества. А здесь... кто я без всего этого?

Пальцы снова касаются браслета. Он как кандалы. Но снять – значит, признать, что я не хочу быть прежней собой. А готова ли я к этому?

Вспоминаю вчерашний разговор. Я поделилась с Маркусом своей историей об увиденном на свадьбе. Мы долго обсуждали эту тему и пытались понять дальнейшую судьбу бедного парня. Маркус более чем уверен, что его уже убили. Я не могу поверить в эту теорию. Уж слишком она ужасающая. Мне всё ещё кажется, что наша страна не способна на такую жестокость, но ведь я своими глазами видела, как отнеслись к парню, который оказался Сапсаном. Боюсь представить, что может случиться с папой, если о нем узнают.

Закрываю кран и опираюсь руками о раковину. Мысли путаются, эмоции в груди давят, словно вот-вот прорвутся. Я должна быть собранной. Я обязана. Но чем дальше, тем труднее сдерживаться.

Возвращаюсь в гостиную. Маркус уже поставил на стол еду и налил в чашки чай. Сажусь напротив него и заправляю волосы за уши.

– Я видел твоего отца, когда выходил на улицу, – вдруг произносит Маркус, и у меня холодеет внутри. Он здесь. Он приходит сюда.

– Зачем папа здесь?

– Не знаю. Либо он направляется домой, либо только приехал, – спокойно отвечает Маркус и принимается кушать. Я нервно стучу пальцами по столу и беру в руки вилку. Надеюсь, мы не столкнемся с ним. Выйдет не очень ситуация.

– Во сколько ты обычно встаёшь? – перевожу я тему и делаю глоток горячего чая.

– В шесть. Иногда в семь. Зависит от того, куда меня распределят.

Маркус уже практически доедает, в то время как я только начала. Когда он успел так быстро позавтракать?

– Часто ты выходишь на охоту?

– Мне удаётся поохотиться, когда отправляют на проверку периметра. Либо перед встречей с тобой. Я рад, что хотя бы есть возможность. Некоторые не могут даже за лагерь выехать.

– Почему? Разве у вас тут не свободно? – не понимаю я и хмурюсь. Как-то странно. Маркус утверждал, что Сапсаны – те ещё вольные птицы.

– Даже у свободы есть свои порядки и установки, Леа. Для дисциплины солдат нужны правила. Мы их соблюдаем, – произносит Маркус и встаёт. – Детям и женщинам не желательно выбираться за территорию лагеря, так как можно наткнуться на ваших солдат.

– А как же Ханна...или как там зовут твою подругу?

– Если девушка хорошо обучена и добровольно идёт на защиту, то она может выбраться в лес, при этом обязательно взяв оружие. Просто так без защиты не выпустят. Ради твоей же безопасности.

Если так подумать, то Сапсаны могут и не отличаться от нашей страны. У них тоже есть свои правила, которые нужно соблюдать, поэтому схожести у нас всё же есть. Может, разница лишь в том, кто диктует эти правила?

Неожиданный громкий стук в дверь пугает нас обоих. Я вздрагиваю, ощущая, как сердце тут же ускоряется, и со страхом смотрю на Маркуса, а он в этот момент не теряется, быстро ставит мою тарелку и чашку в мойку.

– В спальню. И не выходи пока не скажу, – шепчет он и направляется к двери. Не смею спорить и быстрым шагом направляюсь в комнату. Я лишь слегка прикрываю дверь и остаюсь стоять за ней.

Слышу, как кто-то здоровается с Маркусом. Вроде бы ничего подозрительного. Да и голос Маркуса звучит уверено.

– Ты чего сегодня рано? Слышал уже в конюшне был, – звучит незнакомый голос.

– Решил поохотиться пораньше. Сегодня ещё полно дел, – отвечает Маркус. – Ты сегодня выезжаешь, Джек?

– Ага. Поставили в напарники Тома. Сам знаешь, лучше самому ехать, чем с ним. Толку нет.

– И правда. Придётся тебе денёк помучиться. Зато завтра мы вместе едем.

– Наконец, нас вместе поставили. Оторвёмся по полной.

Они смеются. Я переминаюсь с ноги на ногу, сжимая в пальцах ткань рукава. Хорошо хоть знакомый Маркуса не проходит внутрь дома.

– Ладно, дружище, мне пора. Хочу подольше поохотиться, – говорит Маркус, и я облегченно выдыхаю.

– Понял. Тогда до вечера. Хорошей добычи тебе.

– Спасибо. До вечера.

Слышу шаги. Маркус заходит в комнату и осматривает меня. Он вздыхает и подходит к окну.

– Вылезем отсюда. Будешь ждать меня около стены, пока я не прискачу к тебе на Хельге.

Я киваю, даже не споря с Маркусом. Он точно знает, как лучше. Действуем по плану и беспрепятственно оказываемся за территорией лагеря. Маркус скрывается за стеной. Я вдыхаю свежий воздух и рассматриваю голубое небо. У меня будет возможность посмотреть на лес во время рассвета. Думаю, это ещё привлекательней, чем ночная природа.

Интересно, как Маркус узнал о лазейках в стенах? И как часто он ими пользуется? Может в детстве он так сбегал в лес, чтобы побегать или поучиться охоте. Даже представить не могу маленького Маркуса. Он такой мужественный и серьёзный, будто бы был таким всю жизнь, словно у него не было периода ребячества.

Своё детство я смутно помню. Только самые яркие отрывки. Моим окружением были папа, Хелен и Алрой. Было ли счастье в этих воспоминаниях? Или только система и дисциплина? И почему мне вдруг важно знать, чувствовала ли я тогда что-то настоящее? Память – это ведь просто данные.

Негромкий топот копыт возвращает меня в реальность. Поворачиваю голову и вижу Маркуса вместе с Хельгой. Иду к ним навстречу и поглаживаю лошадь, приветствуя таким образом.

– Хельга твоя личная лошадь? – задаю вопрос, взглянув на Маркуса.

– Да, папа подарил мне её на двенадцатилетие. С тех пор мы неразлучны. Хельга мой самый верный товарищ, когда мы оказываемся в лесу, – отвечает он и шумно выдыхает. – Ладно, хватит лирических отступлений. Запрыгивай. Нужно поторопиться, пока солнце до конца не взошло.

Я не тяну резину, сама понимая, что нужно вернуться домой как можно раньше, и залезаю на Хельгу. Маркус подаёт мне руку, чтобы было удобней взобраться. Мы направляемся в сторону границы по той же дороге. Хельга мчится по тропинке, а я же прижимаюсь к Маркусу, боясь слететь с седла от скорости. Чувствую биение его сердца, но своё ощущаю ещё сильнее – оно будто выбивается из-под контроля.

Мы быстро выбираемся из лесной чащи и оказываемся у обрыва перед рекой. Это первое очень раннее утро, которое я встречаю, и оно меня поражает до глубины души. Взгляд задерживается на прекрасной картине ясного неба и солнца. Я пытаюсь запомнить каждую деталь. 

Хельга замедляется, когда мы спускаемся к реке и переходим её. Я поглядываю, то на воду, то на небо, следя, как солнце поднимается всё выше и выше с каждой минутой.

– Завтра будешь продолжать учиться пользоваться оружием? – интересуется Маркус.

– Было бы не плохо. Если ты не против обучать меня.

– Это полезный навык. Раз уж ты связалась с Сапсанами, нужно уметь защищаться от зверей в лесу и от людей, которые могут причинить вред.

– Тебе когда-нибудь приходилось убивать человека? – задаю неожиданный вопрос.

Мы уже поднялись на другую сторону реки, и перемещаемся по известной мне дороге. Ветер сильно обдувает лицо, поэтому я прячу его за спиной Маркуса.

– Приходилось. И не раз. Такова наша судьба, Леа. Если хочешь жить, умей защитить себя самого, ведь никто это за тебя не сделает. Не всегда тебе могут прийти на помощь, поэтому важно быстро реагировать на опасность. Запомни это.

– Но ты же смог спасти меня.

– Я привык нести ответственность, даже за жизнь человека из враждебной страны. Но не все такие, да и я не могу находиться рядом двадцать четыре на семь. Тебе нужно научиться защищаться даже на своей территории. Мало ли, что произойдёт. Если о нас узнают...

– Будут ужасные последствия, – заканчиваю я. – Я это понимаю, Маркус. Мне придётся избежать терапии. Не знаю, как, но другого выхода нет. Я уже давно нарушила все законы, так что отклонение от обязательств только пополнит список.

– Тебе в любом случае стоит поговорить об этом с папой. По-другому дело не решить.

Лишь киваю, но понимаю, что Маркус не видит этого. Я согласна с ним, однако даже не представляю, как прийти к папе с просьбой о помощи.

За время нашего разговора мы успеваем добраться до выхода из леса. Уже в паре метров виднеется граница. Маркус слезает с Хельги и, достав пистолет, идёт вперёд, чтобы исследовать территорию.

– Побудь пока здесь, – говорит он прежде чем выходит из леса. Меньше, чем через минуту он возвращается ко мне и протягивает руку, чтобы я аккуратно слезла с лошади.

– Всё чисто?

– Да, солдат нет. Переходи границу. Я подожду здесь, пока ты не доберёшься до дома.

– До вечера? – уточняю я и поднимаю брови.

– В девять я встречу тебя здесь же.

Мы прощаемся, и я, перебравшись через границу, направляюсь в сторону дома. Оказавшись в своей комнате, переодеваюсь и иду в спальню к папе, чтобы проверить здесь он или все-таки у Сапсан. К моему сожалению, спальня пуста. Папа не дома.

Как часто он так исчезает? Я не злюсь. Просто...чувствую одиночество. Новум бы сказал: это признак слабости, стабилизировать. Но мне уже всё труднее верить в их правила.

Немного расстроенная я ухожу в ванну, чтобы принять душ и почистить зубы. Горячая вода смывает усталость, но не тревогу. Время быстро пролетает, что я не замечаю, как уже на часах показывает начало седьмого. Я завариваю себе чай, но меня отвлекает стук в дверь. Кто решил навестить нас в такую рань?

Нахмурившись, направляюсь в коридор и открываю дверь. Передо мной оказывается женщина лет пятидесяти. Она держит какие-то бумаги в руках и разглядывает меня. Позади неё стоит мужчина примерно её возраста.

– Здравствуйте, – первая произношу я и прячу за спиной руку, на котором браслет, чтобы вдруг никакая вспышка нестабильности не была заметна для них.

– Доброе утро. Нам нужен ваш отец – Томас, – прямо говорит женщина, а у меня всё во рту пересыхает. Ей прямо сейчас нужен папа? Папа, который ушёл сегодня к Сапсанам и ещё не вернулся.

Браслет будто сильнее сдавливает запястье, и даже не смотря на него, я могу узнать, каким цветом он горит и о чем предупреждает.

Что теперь делать? Как мне объясниться?

Впервые я боюсь не только за себя, но и за папу, за правду и, самое страшное, я боюсь потерять то, что только начала чувствовать.