Зрячая незрячего II
Задняя дверь гаража подалась со скрипом, тяжело — автоматика не работала. Пришлось налечь плечом. Кто-то из людей Алариха провел Малую по подземным переходам наверх, но с дверью не помог. Остался во тьме внутри.
Она вывалилась на улицу и застыла на пороге, хватая ртом ледяной воздух. Целый час ждала момента, когда сможет выбраться на поверхность. Казалось, что на улице, в жужжании машин и гомоне голосов, она окажется в безопасности. Что ей станет легче.
Как же она ошибалась.
Малая сжала зубы, отчаянно борясь с желанием сигануть под огни какого-нибудь авто за полосой тротуара. Судя по дальнему бою барабанов из храма, она оказалась на окраине курии. В вязком белесом мареве плыли фигуры прохожих, и от их вида наваливалось зубастое одиночество. Впивалось под ребра, как голодная крыса. Выгрызало сердце.
Снова некому крикнуть, не с кем поговорить.
«Четыре года Орбитальной Тюрьмы. Энцо, ну зачем? Чего тебе не хватало?»
Крио. Рассказывали, что оттуда не выбираются. А если и выходят, то тряхнутыми на всю голову.
Это будет уже не Энцо, совсем не он.
Малая стиснула кулаки, давя подступающие слезы. Какое же она ничтожество! Даже сделать ничего не могла, ничем помочь. Только и оставалось, что реветь.
Дверь гаража скрипнула. По крыльцу шаркнули неторопливые шаги, щелкнула зажигалка. Запахло табаком. Так же, как от Энцо.
— Я постою, покурю рядом. Ты не против? — спросил Аларих.
Малая мотнула головой. Вытерла щеку тыльной стороной ладони и отвернулась к автостраде. Как будто он уйдет, вздумай она отказаться.
Машины продолжали жужжать мимо.
— Да, жалко его. Хороший был парень.
Он так говорил, словно уже похоронил Энцо. Малая обхватила себя руками; так зябко вдруг стало.
— Неужели... — Голос сорвался, пришлось перевести дух. — Неужели ничего нельзя сделать?
Аларих затянулся.
— Отчего же, можно. Есть у меня один знакомый в Управлении. Мог бы посодействовать, пока Энцо не отправили на орбиту. Оттуда вытаскивать тяжелее, знаешь ли. С орбиты. Недели две есть, но...
— Так попросите его!
— Но это очень непросто.
Снова какие-то условия и недоговорки.
Она тряхнула головой и постаралась собрать мысли в обычный стройный ряд. Малая — та самая Малая, подруга Энцо, — не трусиха, как Сорок Пятая. Малая всегда находит выход. Не жалеет себя, а ищет решение. А решение есть у любой проблемы — так её учили. Оно, конечно, может не нравиться, но оно существует.
Лучше сдохнуть, чем отдать друга на заморозку.
Друга. Малая распробовала свои чувства к Энцо. Они полыхали пожаром. Из-за них мысли путались, а во рту сохло, и ни одного дельного слова не приходило на ум, когда он был рядом.
Малая невесело улыбнулась. Друга ли?
Без его рук, без его голоса и поддержки было холодно. Будто ее саму заморозили в крио.
— Пожалуйста, если вы можете помочь ему. Помогите.
Ладони вспотели. Она знала, что выглядит неубедительно. Что своим невнятным бормотанием может выпросить лишь пинок под собственный костлявый зад. Но лучше попробовать, чем не делать ничего.
— Я сделаю всё, что хотите. Пожалуйста.
— Малая, я даже не знаю, — удивленно протянул Аларих. — Мне неудобно говорить с тобой об этом. В твоем-то положении...
Кого он пытался обмануть этим приторно-заботливым тоном? Хотя, может, ему и правда стало совестно. Может, они с Энцо были близкими друзьями?
— Ваш человек, Егерь. Его заинтересовало то, что я сделала с блокнотом.
— Да, до меня дошли кое-какие слухи.
Снова чиркнула зажигалка.
— Это не слухи, — ответила Малая, в тихом ужасе от собственной лжи. — Это правда. Я вывела блокнот из строя.
— Да ты что? — Аларих присвистнул. — Силой мысли? Ты правда это умеешь?
Правда заключалась в том, что Малая понятия не имела, как у нее это вышло. Как выходило все эти годы. Она просто чувствовала блокнот изнутри. Так же, как чувствовала окуляры Егеря. И знала, что сам Аларих имплантатов в теле не имел. Пользоваться этим знанием она не умела.
Но, в любом случае, отступать было поздно.
— Я помогу вам, если вы поможете Энцо.
— Ты уверена? У меня есть работа, но она не из легких.
— Да!
«Пожалуйста, пожалуйста, только согласись...»
— Значит, ты готова на все, что я попрошу? — уточнил Аларих.
Он приблизился. Малая сжалась, почуяв странную вонь пепла и горелой плоти, которая исходила от его одежды. Словно Аларих недавно кого-то сжег. Может быть, заживо.
«Всё, что угодно», — мысленно повторила она про себя, стиснув зубы.
Да, дорогая, ты сама это предложила.
Тяжелая ладонь хлопнула по спине — так, что Малая пошатнулась. Перед глазами возникла тень — похоже, кулак. С него что-то свисало. Что-то круглое на тонком проводе.
— Сломай это.
Малая вздрогнула. Протянула к предмету руку, но кулак Алариха удалился.
— Только силой мысли. Ты же можешь так сделать, верно?
Она сглотнула и уставилась на круглый предмет — будто могла различить детали из ровно-серой тени. Там, внутри что-то неуловимо тикало. Она поймала этот странный ритм — как биение сердца, и ухватилась за него, как за спасительную нить.
Оставалась самая мелочь — понять, что делать дальше.
Тук-тук. Тук-тук.
Она попробовала разозлиться. Но предмет продолжал тикать как ни в чем не бывало. Мимо жужжали по автостраде машины, где-то голосила уличная реклама.
Аларих ждал.
«Пожалуйста, остановись», — взмолилась Малая.
Тик-тик, ответил предмет.
Аларих кашлянул. Как показалось, в нетерпении.
Малая сжала кулаки. Представила, как ее воображаемые руки сдавливают несчастный тикающий предмет. Почувствовала хрупкий корпус в ладонях.
— Ну, если не получается... — начал Аларих.
Тик.
— ...ты могла бы попробовать...
Малая надавила сильнее, так, что пластик (именно пластик, она была уверена) промялся под пальцами. Представила, как раскаляются и дробятся микросхемы внутри.
Тик.
— ... в другой ра... Что?
Тиканье сменилось тишиной.
Тень предмета исчезла — Аларих принялся крутить его в руках.
— Молодец, девочка! — наконец воскликнул он.
Неужто получилось? Малая слабо улыбнулась, до сих пор не веря в произошедшее. Она сделала это, но пальцы дрожали, будто она действительно ломала пластик. Голова взорвалась острой болью. Глаза будто выдавливали из глазниц, и Малая приложила прохладные ладони ко лбу.
— Что это было? — выдохнула она.
— Кардиоимплантат, — довольно ответил Аларих. — Только что ты остановила чье-то сердце.
Малая застыла. Сердце? Искусственное сердце?
Что-то пролетело мимо и глухо стукнуло о край мусоросборника.
— По рукам. Есть у меня одно дельце здесь, в Четвертой. Ты поможешь.
Она растерянно моргнула, не в силах поверить своему счастью... Или несчастью; она еще не поняла, как расценивать скрепленный кровью Энцо контракт.
Шаги Алариха отдалились, лязгнула дверь, и Малая осталась одна.
***
Утро она встретила в лаборатории — той, где вытравливали набитые номера, взятые на учет татуировки и особо приметные шрамы. Вживляли фальшивые чипы с новыми личностями. Аларих делал это только своим, так он сказал. Пока Малая ожидала в коридоре, она успела наслушаться, как за дверью что-то жужжало, шипело, хрустело, и кто-то ругался, поминая Марса и всех его детей. Пахло горелой плотью.
А затем пришла ее очередь.
Она поежилась. Сталь холодила обнаженные лопатки. В стенах гуляло эхо — выстреливали шаги хирурга, прищелкивал пальцами Аларих, инструменты звякали в лотке, мерно гудела какая-то здоровая установка. Сама же Малая боролась с диким желанием вырваться и сбежать куда подальше. Ведь могла попросить остановиться, сказать, что передумала...
Шаги приблизились. Чей-то палец тронул шрам на брови.
— Откуда?
Аларих. Его голос.
— Не знаю, — ответила Малая, медленно замерзая. Зуб на зуб не попадал. — С... с детства.
— Сильно тебя приложили. Может, из-за этого и зрение плохое?
Родители никогда не говорили, как она его получила. «Упала», — отвечали и меняли тему. Упала и упала, Малая особо об этом и не думала. Так ли это было важно?
— Потерпи, сейчас уколю, не больно, — сказал хирург откуда-то из пятна яркого света. Голос оказался по-женски высоким и мягким; пальцы размяли ей кожу под глазом.
Ее уже кололи тем утром — вкачали что-то в сгиб локтя, отчего закружилась голова, а к горлу подступил горький ком. На этот раз игла впилась под глаз, быстро, как москит. Малая вскрикнула и рефлекторно дернулась, порываясь вскочить, но ремни на запястьях, лодыжках и лбу держали крепко.
— Потерпи, деточка... — пробормотал Аларих. Все это время он стоял рядом, неизменно прищелкивая пальцами. Звук выходил звонкий и хлесткий, как пощечина. — Сейчас схватит и будет не так больно... Будешь летать, как в храме на Сатурналиях.
Боль и правда ушла. Половина лица словно отмерла, перестала существовать. Малая хотела было потрогать щеку, но руку держал ремень. Пахнущая спиртом жидкость расползлась по лбу, затекла в глазницу, испарялась на коже.
— Помню, был я на прошлогоднем праздновании в Третьей курии...
Похоже, теперь Аларих обращался к хирургу. Тот поддерживать разговор не рвался. Молча щелкал тумблерами на гудящем аппарате. Мигнула дюжина индикаторов; Малая заметила бусины огней.
— Сущий Тартар. Один так нажрался, что пытался оседлать статую нимфы. Чокнутый пердун...
Хирург выпрямился — тень отдалилась, на лицо вновь упал свет лампы.
— Вы ее предупреждали? — осведомился он в ответ.
— Предупреждали о чем? — переспросила Малая, чувствуя, как сердце снова ускоряет ход.
Силуэт Алариха придвинулся ближе.
— Послушай, — голос снова был ласков. — Окуляр может не прижиться, тут как повезет.
— Такие случаи уже бывали? — Малая еле шевелила языком. Похоже, укол подействовал — в рот будто смолы налили.
— Разное случается.
Железные распорки ухватили веки левого глаза и раздвинули их, до ощутимого натяжения в уголках. В стальном лотке снова что-то лязгнуло.
— Сейчас немного пощиплет, — сказал хирург. Перед лицом пронеслась тени руки.
И Малая истошно заорала, срывая глотку.
***
Первый час в сознании она блевала. Оставила весь скудный завтрак в углу операционной — мозг никак не желал приспособиться. Все было таким пронзительно четким и ясным — с одной стороны. Живой глаз продолжал видеть лишь муть, и от этой разницы тошнило еще сильнее.
— Эй, эй. — Она почувствовала руки на своих плечах. — Сильно не нагибайся, кровь прильет.
Малая навела резкость на круглое, как бородатый мяч, лицо Алариха. Совсем не страшный. Бородатый, с холодными глазами и редкими рыжеватыми завитками вокруг лысины. Патриций, судя по тому, что на шее номера не было; но в спецовке рабочего. Может, раньше был номером, но свел татуировку.
— Давай, Малая, вставай.
Она кивнула и распрямилась. На одеревенелых ногах проковыляла в другой конец сумрачной комнатушки, разглядывая аппараты с блестящими боками. Осмотрела щипцы и похожие на спирали насадки для машин. Несколько полупрозрачных боксов с чипами размером с ноготь. Металлический стол, на котором извивалась совсем недавно. Впервые она видела, а не догадывалась.
Открывшееся стерильное царство её бы даже порадовало — приятно знать, что тебя оперировали в чистоте. Но в мякоть мозга словно сверло вворачивали. Медленно, с расстановкой. Малая подавила зазорное желание попросить еще инъекцию обезболивающего. Или крепкой настойки. Чего угодно, что могло дать ей отдых хотя бы на пару часов.
Времени на отдых не было. У Энцо времени не было.
Она оперлась обеими руками на какой-то аппарат, пережидая боль. По экрану у ее пальцев в два ряда бежали символы — как зеленые муравьи.
Очередной приступ едва не ослепил. Малая зашипела, сжала кулаки.
Зеленые столбцы вдруг смешались. Экран потух. Из решетки на боковой стенке аппарата потянулся дым, запахло паленым. Малая сглотнула и торопливо сдвинулась от него подальше. Только и умела, что ломать.
Рядом что-то мелькнуло. Она вздрогнула и обернулась. Зеркало, всего лишь зеркало. А в нем тощая девчонка с бледным, будто выпачканным мелом лицом. Губы кривятся. На шее и бандаже на груди темнеют засохшие потеки крови.
Новый глаз подмигнул зеленым огоньком. Круглая линза, вокруг которой серебрилась пластина из легкого сплава. Она закрывала глазницу полностью, от брови до скулы; тянулась через висок до линии роста волос.
— Теперь один глаз у меня зеленый, — тихо сказала Малая.
— А также ударопрочный, водонепроницаемый, жаро- и морозоустойчивый. Имперский, с повышенной кратностью увеличения. Таких окуляров в канализации не найдешь.
Аларих говорил, как заправский продавец из телевизионной рекламы.
— Что если я все-таки выведу его из строя?
Он фыркнул.
— А ты как думаешь? Останешься без глаза.
Хирург вытряхнул лоток в раковину, встроенную за лазерным аппаратом, ополоснул сталь. По кипенно-белым стенкам раковины побежали розовые потеки.
Вновь подступила тошнота. Малая отвернулась к зеркалу и странной девушке в отражении.
— И что теперь?
Губы девушки шевельнулись в такт словам.