Глава 8
В этот момент я растерялся и, глядя на него, спросил:
— Господин, зачем вы взяли меня за руку? У вас где-то болит?
Он чуть улыбнулся, и я услышал в его голосе нотку шутки:
— Да, болит.
Мне стало неловко, но я решил не обращать на это внимания.
Так мы и уснули, держась за руки. Первым проснулся я — яркий солнечный свет пробивался сквозь ветви деревьев, лаская лицо и напоминая, что утро уже наступило. Ещё не открыв глаза, я сразу почувствовал: на моём теле что-то тяжёлое и тёплое. Аккуратно приоткрыв глаза, я понял, что это руки и ноги Пувина, которые он во сне раскинул на меня.
Сперва я осторожно освободил свои ноги — так медленно, чтобы не потревожить его покой. Потом так же медленно начал убирать его руки, стараясь не разбудить. Но стоило мне чуть отодвинуться, как он, будто по привычке, снова потянулся ко мне и обнял меня крепче. Я с удивлением почувствовал, как он положил свою голову на мою грудь, словно ища спокойствия. Мне даже показалось, что его дыхание стало более ровным и глубоким, когда он так прижался.
Я слегка поёжился от неожиданности. Я тихонько шепнул:
— Господин, просыпайтесь.
Он не сразу отреагировал, лишь чуть сильнее сжал меня. Его волосы щекотали мою шею, а тёплый выдох касался кожи. Я снова шепнул:
— Господин, утро уже наступило.
И только тогда он медленно открыл глаза, словно возвращаясь из сна.
Пувин тепло улыбнулся мне и сказал:
— Давай выбираться отсюда.
Я лишь кивнул, быстро встал, но тут что-то меня остановило. В запястье вспыхнула боль — это были наручники, которые всё ещё связывали нас. Я тихо зашипел от неожиданности. Пувин тут же схватил мои пальцы своими.
Я даже не посмотрел на него. Его тёплая улыбка и то, как он держал мою руку ночью, казались мне слишком странными. Как будто это было что-то личное — что-то, чего я не мог понять. Почему он продолжает это делать? Я не знал. Но всё равно позволил ему.
Мы медленно выбрались из укрытия и пошли по лесу. Ветер шевелил верхушки деревьев, солнце пробивалось сквозь листву, а я слышал, как в животе у меня предательски вурчало. Пувин заметил это и тихо усмехнулся.
— Ты голоден, — сказал он мягко.
— Ничего, — ответил я, не глядя ему в глаза.
— Потерпи ещё немного, — прошептал он, всё так же улыбаясь.
Пувин посмотрел вокруг, нахмурился, будто оценивая наши шансы выбраться из ямы. Он осторожно подтянулся, пытаясь найти опору, но сразу поморщился — видно, что резкая боль в запястье мешала ему. Я заметил, как он стиснул зубы и попытался сделать ещё один рывок, но запястье дёрнулось, и он тихо охнул.
Я сразу же поднял руки — мы ведь всё ещё были связаны наручниками. Каждый наш шаг отдавался болью в его руке. Наручники слишком крепко стягивали запястья, не давая нормально подтянуться и подняться.
— Господин, подождите… Давайте попробуем медленно, чтобы не задеть запястье, — предложил я, глядя на него.
Пувин кивнул, но его брови были нахмурены — я видел, что он пытается скрыть боль, но это не получалось.
— Ладно… — выдохнул он. — Поможешь мне?
— Конечно, — сказал я, аккуратно обняв его за талию и стараясь подтолкнуть вверх. Но снова резкий рывок наручников, и он снова стиснул зубы.
Мы оба застыли на мгновение, пытаясь отдышаться. Пувин тяжело дышал, но взгляд его оставался спокойным, каким-то тёплым, словно он не хотел, чтобы я видел, как сильно ему больно. Он даже попытался улыбнуться — но я знал, что это всего лишь попытка скрыть настоящие чувства.
— Придётся искать другой выход, — наконец сказал он, опуская руки и глядя на меня.
— Но как? — спросил я тихо.
— Не знаю, — честно признался он. — Но сначала нам нужно, чтобы ты отдохнул. Твои руки тоже стянуты, и тебе самому больно.
Я не спорил. Мы опустились на дно ямы, прислонившись друг к другу, чтобы хоть немного согреться. Земля была влажной и холодной, но рядом с Пувином я чувствовал странное тепло, как будто его взгляд согревал меня больше, чем тёплый плед. Он не отводил глаз — и я тоже смотрел на него, потому что только так я мог забыть, что вокруг нас эта яма, из которой пока невозможно выбраться.
— Потерпим немного, — сказал он, почти шёпотом.
— Да, потерпим, — ответил я.
И на мгновение всё вокруг замерло — только его голос и моё дыхание.
И вдруг мы услышали шорохи — лёгкие, почти неразличимые шаги в траве. Мы с Пувином напряглись и поднялись, прислушиваясь. Пувин первый нарушил тишину, крикнув в сторону звука:
— Эй! Мы тут застряли, помогите кто-нибудь!
В ответ раздался хрипловатый голос, и в верхней части ямы показался силуэт мужчины лет сорока. Он держал в руках фонарь, который тускло освещал его лицо. Мужчина молча смотрел вниз, а потом бросил нам верёвку.
— Держитесь крепче, — сказал он спокойно.
Мы схватились за верёвку, но наручники мешали нам выбраться. Пувин нахмурился и, словно вспомнив о чём-то, вытащил из кармана невидимку. Он быстро вставил её в замок — щелчок, и замок открылся. Я изумлённо смотрел на него.
— Почему вы это раньше не сделали? — спросил я, нахмурившись.
Пувин отвёл взгляд, и его голос прозвучал тихо:
— Просто… не хотел быстро возвращаться.
Я не знал, что на них ответить. Он первым ухватился за верёвку, а я последовал за ним. Когда мы выбрались наверх, мужчина внимательно посмотрел на нас.
— У вас есть, где переночевать? — спросил Пувин спокойно, чуть устало.
— Но нам же… — начал я, но Пувин перебил меня. Его рука легла мне на плечо, и он мягко притянул меня ближе к себе.
Мужчина кивнул:
— Да, конечно. Пойдёмте. Тут неподалёку у меня есть дом — сможете немного отдохнуть.
Мы шли в темноте по узкой тропинке. Вскоре показался небольшой одноэтажный домик с деревянной верандой. В окне мягко светился тёплый свет, и на крыльце стоял плетёный стул, будто хозяин не так давно просто отдыхал здесь. Мужчина отпер дверь, открыл её и, обернувшись к нам, сказал:
— Тут всего одна комната. Вы сможете спать вдвоём?
— Я могу на диване… — начал я, но Пувин сразу положил руку мне на плечо, чуть сильнее, и перебил:
— Да, конечно, — сказал он уверенно, глядя мужчине в глаза.
— Ну что ж, проходите, — сказал мужчина, чуть улыбнувшись.
Мы вошли в дом — внутри было уютно и по-домашнему тепло. Я заметил старый деревянный стол, аккуратно сложенные одеяла и кресло у окна. Воздух пах свежей древесиной и горячим чаем.
Мужчина проводил нас в нашу комнату. Она была скромной, но уютной: небольшая кровать с простым покрывалом, деревянный стол с лампой и низкое кресло у окна. Перед тем как закрыть дверь, я окликнул его:
— У вас есть аптечка?
Он кивнул и сказал:
— Да, сейчас принесу.
Через минуту он вернулся с небольшой металлической коробкой — старая, но ухоженная. Поставив её на стол, он пожелал нам спокойной ночи и тихо вышел, закрыв дверь.
Я присел на край кровати, а Пувин опустился рядом. Сначала я медленно развязал рукав рубашки, который был насквозь пропитан кровью — ткань прилипла к коже, и я осторожно отдёргивал её, чтобы не повредить рану ещё сильнее. Капли крови застыли, образовав тёмные пятна. Ткань неприятно липла к пальцам, когда я снимал её.
Рубашка была тяжёлой от засохшей крови, и я аккуратно свернул её, чтобы не испачкать пол. Пувин внимательно наблюдал за каждым моим движением — его взгляд был серьёзным, но в нём сквозила какая-то тёплая забота.
Я провёл ладонью по руке, проверяя, нет ли ещё крови. Кожа под рубашкой была холодной и липкой, а в воздухе стоял запах железа. Отдохнув пару секунд, я открыл аптечку, достал ватный диск и бутылочку перекиси — пузырёк чуть звякнул в моих руках. Я глубоко вдохнул и начал обрабатывать рану.
Его близость странно успокаивала, хотя я и пытался сосредоточиться только на ране. С каждым движением я ощущал, как всё внутри немного сжимается — из-за тепла, из-за близости Пувина, из-за того, что он был рядом и всё время не сводил с меня глаз.
Закончив, я сказал:
— Теперь давайте теперь займёмся вашим запястьем.
Пувин молча протянул руку, не отводя от меня взгляда. Я промыл рану антисептиком — Пувин слегка поёжился, но не издал ни звука. Я видел, как он сдерживает боль, и старался быть как можно осторожнее, чтобы не причинить ему больше страданий.
Когда я начал накладывать свежий бинт, я чувствовал, как его кожа под бинтом горячая. Каждое движение казалось мне важным — я медленно обвивал бинт вокруг его запястья, стараясь сделать это аккуратно и надёжно. Белая ткань туго ложилась, прижимая края раны и облегчая боль.
Пувин наблюдал за мной спокойно, будто в этот момент всё вокруг нас исчезло. Его рука дрожала чуть заметно, но он даже не моргнул, пока я не закончил.
— Вот, — сказал я наконец, завязывая конец бинта, — теперь должно быть лучше.
Он тихо кивнул, и в его взгляде мелькнула благодарность. На секунду наши глаза встретились, и я почувствовал странное тепло внутри.
Тут в дверь тихо постучали. Пувин поднялся с кровати и открыл дверь. На пороге стоял тот самый мужчина — он держал в руках аккуратно сложенные вещи.
— Забыл дать вам новую одежду. Там, в коридоре, в конце — ванная. Можете принять душ и переодеться, — сказал он с дружелюбной улыбкой.
— Спасибо, — ответил Пувин и принял свёрток. Он прикрыл дверь и, подойдя ко мне, протянул мне вторую половину одежды.
— Вот, держи. — Его голос звучал устало, но спокойно.
Я взял одежду и тихо сказал: — Спасибо.
Пувин молча кивнул и вышел из комнаты в коридор, направляясь к ванной. Я проводил его взглядом и тихонько сказал вслед: — Господин, аккуратнее с раной, — но уже понимал, что он меня, наверное, не услышал.
Когда он вернулся, волосы его были ещё чуть влажными, а новая одежда сидела на нём аккуратно. Он выглядел спокойнее, хоть и немного усталым.
Я вышел в коридор. Ванная находилась в самом конце. Я закрыл за собой дверь, слыша, как шумит вода в трубах, и наконец смог расслабиться. Тёплая вода помогла смыть усталость и ещё — хотя бы на время — забыть, через что мы прошли.