«Хроники закатного города»

Автобус, ровно гудя двигателем, превратился в капсулу, плывущую сквозь время и пространство. За его широкими, слегка затемнёнными стёклами разворачивался бесконечный осенний кинофильм. Пейзажи сменяли друг друга с гипнотической монотонностью: вот ещё городские окраины с невысокими домами и заборами, исписанными граффити; вот промзона с громадами цехов и дымящими трубами; а вот уже и её сменяют бескрайние поля, пожухлые, буро-жёлтые, уходящие вдаль к самому горизонту, где небо, тяжелое и свинцовое от набухших влагой облаков, сливалось с землёй в единой, унылой серости.
Изредка мелькали островки леса, уже почти голого, с чёрными, мокрыми ветвями, протянутыми к небу в немой мольбе о солнце. Дождь так и не начался, но вся природа за окном словно затаилась в ожидании, замерла в преддверии неминуемого ненастья. Воздух за стеклом был наполнен этим ожиданием - влажным, пронизывающим, холодным.
Внутри автобуса царила своя, отдельная атмосфера. После первоначального всплеска возбуждения от спасения с алгебры, общий настрой пошёл на спад. Ученики разбились на маленькие группки, каждая со своими ритуалами и разговорами.
Дейл и пара его новых приятелей из класса Сары и Армин устроили громкую дискуссию о последнем баскетбольном матче, активно жестикулируя и показывая друг на друге запрещённые приёмы. Берни, наконец-то оторвавшись от экрана, с удивлением обнаружил, что у него есть сосед-единомышленник, и они теперь, склонившись над одним телефоном, азартно проходили какой-то уровень, забыв обо всём на свете. Кей и Лео сидели рядом, тихо разговаривая. Лео что-то рисовал в своём блокноте - быстрые, уверенные линии, - а Кей с интересом за этим наблюдала, иногда задавая вопрос. Их уголок был островком спокойствия и взаимопонимания в общем гуле.
Колин, устроившись впереди, собрал вокруг себя небольшую аудиторию из впечатлённых его уверенностью девушек и с пафосом рассказывал им что-то о викингах, явно приукрашивая и выдавая сюжеты компьютерных игр за исторические факты.
Профессор Кирби и мисс Эвелин сидели в самом начале салона. Учительница что-то оживлённо говорила, а профессор кивал с той самой, вечной, вежливой и непроницаемой полуулыбкой, изредка вставляя лаконичные, точные реплики. Его спина была идеально прямой, он не оборачивался, не следил за дисциплиной - он словно излучал саму дисциплину, и вокруг него невольно становилось тише.
Сара, прислонившись лбом к прохладному стеклу, наблюдала за этим калейдоскопом жизни. Её собственные мысли были далеки и от баскетбола, и от викингов, и даже от симпатичной парочки позади. Её мысли в основном крутились вокруг её личных вопросов и раздумий. Вокруг философии и строения самого мироздания. Сара частенько о таком думала, перед сном, на уроках, на работе.. эти мысли и раздумья возникали совершенно спонтанно и девушка невольно погружалась глубоко в эти раздумья.
Её размышления прервал тихий стон Армин, сидевшей рядом. -О нет... - простонала та, с ужасом глядя на экран своего телефона. - Сдох. Совсем. Я же говорила, что забыла зарядку! Теперь два часа скуки и одиночества.
Сара медленно, словно возвращаясь из далёкого путешествия, оторвала взгляд от окна и посмотрела на подругу. -Ты могла бы понаблюдать за окружающим миром, - заметила она с лёгкой усмешкой. - Это куда интереснее, чем твои соцсети. Вот, например, посмотри на Колина. Он сейчас, кажется, уже лично знакомится с Одином и собирается в Вальгаллу.
Армин мельком глянула на Колина и фыркнула. -Спасибо, не надо. Лучше уж я буду слушать музыку. Дай-ка свой телефон, - она протянула руку. - У тебя же там полная коллекция всего на свете. От классического рока до того мрачного эмбиента, от которого хочется плакать в подушку.
Сара, не возражая, достала из кармана джинсов свой телефон с чуть поцарапанным экраном и протянула его подруге. Её пальцы автоматически разблокировали его - на экране мелькнула фотография её кота Марселя, развалившегося на клавиатуре. -Только ничего не удаляй и не добавляй, - предупредила она без особой надежды. - У меня там идеальный порядок в плейлистах.
- Обещаю! - Армин уже с энтузиазмом листала её музыкальную библиотеку, поражаясь, как всегда, размаху и эклектичности вкусов подруги. - О, я нашла тот самый альбом с норвежским фолк-металлом! Ты же не против?
- Лучше что-нибудь спокойное, - попросила Сара, снова глядя в окно. - А то у меня и так голова гудит после Морошкина.
Армин кивнула, подключила свои ебольшие блютуз наушники и выбрала что-то. Через секунду она тронула Сару за плечо и протянула ей один из наушников. -Держи. Это как раз то, что надо. Мой новый фаворит - какой-то исландский проект. Звучит как полёт над ледником в три часа ночи. Как раз под твой сегодняшний настрой.
Сара на секунду заколебалась, но потом взяла предложенный наушник и вставила его в ухо. Первые же звуки поглотили её, как волна. Это была не музыка в привычном понимании, а скорее звуковой ландшафт - глубокий, пульсирующий бас, напоминающий биение огромного сердца, на который накладывались призрачные, эфирные синтезаторные пассажи и отдалённые, искажённые голоса, похожие на завывание ветра в ущельях. Это было мрачно, меланхолично, бесконечно одиноко и... невероятно красиво.
Она закрыла глаза, откинувшись на сиденье. Музыка идеально легла на её внутреннее состояние, резонируя с холодным пейзажем за окном и тёмными мыслями которые перемешались с философскими раздумьями в одно мессиво. Она погрузилась в себя, в этот звуковой океан, где не было места школьным тревогам и подозрениям. Мир сузился до пульсирующего баса в ушах и лёгкой вибрации автобусного сиденья.
Постепенно напряжение последних часов начало отпускать. Дыхание стало глубже и ровнее. Усталость, накопившаяся за бессонную ночь с учебниками, за стресс контрольной, взяла своё. Звуки музыки стали отдаляться, превращаясь в далёкий, невнятный гул. Скрестив руки на груди в своей привычной защитной позе, Сара незаметно для себя провалилась в короткий, чуткий сон, где образы мрачной музыки смешивались с лицом профессора Кирби и формулами логарифмов.

Она не знала, сколько прошло времени, когда чьё-то настойчивое прикосновение к плечу вернуло её в реальность. -Сара? Эй, спящая красавица! Вставай, мы приехали.
Она открыла глаза. Музыка в наушнике всё ещё играла, но теперь она казалась громкой и назойливой. Автобус стоял. За стеклом был уже не бескрайний пейзаж, а мощёная площадь перед внушительным зданием из темного камня с массивными колоннами у входа - городской исторический музей.
- Ох, - прошептала она, с трудом отлепляя язык от нёба. Она чувствовала себя разбитой, невыспавшейся. - Я уснула?
- Ещё как, - усмехнулась Армин, уже собирая свои вещи. - Ты проспала всю вторую половину пути. И мой великий спор с Дейлом о превосходстве пиццы с ананасами, и даже то, как Берни чуть не укачало. Держи свой телефон.
Сара молча вернула ей наушник и забрала свой телефон, сунув его обратно в карман. Она чувствовала себя немного опустошённой, вырванной из одного мира и брошенной в другой.
Все стали покидать автобус, выходя на свежий, холодный воздух площади. Музей возвышался перед ними, внушительный и безмолвный, словно гигантский храм забытого бога. Его стены, тёмные от времени и непогоды, хранили тысячу секретов за своими глухими окнами.
- Так, собираемся вокруг меня, пожалуйста! - скомандовала мисс Эвелин, стараясь перекричать шум ветра и общий гул голосов. - Профессор Кирби проведёт нас и расскажет много интересного! Ведите себя прилично, не отставайте и не трогайте экспонаты руками!
Профессор Кирби стоял чуть в стороне, его руки были заложены за спину, а взгляд был устремлён на массивные дубовые двери музея. Казалось, он уже мысленно находится внутри, среди пыли веков и шепота истории. Когда все более-менее собрались, он кивнул и без лишних слов повёл группу к входу.
Внутри музей встретил их торжественной, гробовой тишиной, нарушаемой лишь эхом их собственных шагов по мраморному полу. Воздух был прохладным и пахнет старым деревом, воском для паркета и чем-то неуловимо древним - пылью, временем, смертью. Свет из высоких арочных окон падал рассеянными столбами, в которых плясали мириады пылинок.
Они двинулись по залам. Сначала это были относительно современные экспозиции - история города, оружие XIX века, быт горожан. Но Кирби вёл их дальше, вглубь, в самые старые крылья здания. И вот они оказались в зале, который, казалось, дышал самой древностью.
Здесь стояли витрины с находками из бронзового и железного веков - топоры, наконечники стрел, грубая керамика. Профессор Кирби остановился перед одной из них и обернулся к группе. Его голос в тишине зала прозвучал особенно чётко, бархатно и глубоко, словно он не говорил, а изрекал.
- Обратите внимание, - начал он, и его слова сразу же завладели всеобщим вниманием. Даже Колин перестал оглядываться по сторонам в поисках чего-то более зрелищного. - На этих, казалось бы, примитивных предметах мы можем видеть первые попытки человека не просто выживать, но и осмысливать мир вокруг себя. Вот этот орнамент на сосуде... видите эти спирали? Это не просто украшение. Это символ бесконечности, круговорота жизни и смерти. Уже тогда человек задумывался о вечном.
Он говорил не как экскурсовод, заученно повторяющий текст. Он говорил как человек, который видел эти вещи своими глазами, который понимал их глубинную суть. Он водил пальцем по стеклу витрины, и его рассказ оживлял давно умерших людей, заставлял их орудия труда и быта говорить на языке символов и верований.
Он вёл их дальше, от витрины к витрине, и с каждым его словом музей переставал быть скучным собранием старых вещей. Он превращался в портал, ведущий в другие эпохи. Кирби рассказывал о кельтских друидах, о скандинавских конунгах, о славянских волхвах, и в его устах это звучало не как сухие исторические факты, а как захватывающая сага, полная тайн и мистики.
Сара, несмотря на свою первоначальную настороженность, не могла не слушать, затаив дыхание. Он касался именно тех тем, которые были ей интересны - мифология, символизм, скрытые смыслы обыденных вещей. Он ловил её взгляд на каких-то особенно сложных символах и, казалось, обращался именно к ней, чуть подробнее раскрывая тему. Это было одновременно и лестно, и пугающе.
Армин сначала ёрзала, но потом и её увлёк рассказ, особенно когда речь зашла о древних музыкальных инструментах и их роли в ритуалах. Дейл с Берни слушали внимательно, удивительно что Берни впервые убрал свой телефон, явно представляя себя викингами с топорами. Кей и Лео шли рядом, и на лице Лео читался неподдельный, глубокий интерес - тот самый, что был у него в кабинете химии, только умноженный на сто.
Они приблизились к небольшому, затемнённому зальчику, посвящённому древнеегипетскому искусству. Здесь было всего несколько экспонатов - пара амулетов, скарабей, небольшая статуэтка бога Анубиса с головой шакала. Но Кирби остановился именно здесь.
- А вот и наследие одной из величайших цивилизаций, - произнёс он, и в его голосе впервые прозвучали какие-то новые, странные нотки - не то гордости, не то печали. - Древний Египет. Царство, которое больше всего на свете боялось забытья, небытия. И поэтому создало целую культуру, посвящённую вечности. Они верили, что имя человека, запечатлённое в камне, может даровать ему бессмертие.
Он подошёл к витрине со скарабеем. -Этот жук, катающий свой шар... для них это был символ солнца, катящегося по небу, символ возрождения и transformation. Всё в их мире было знаком, шифром, посланием для богов и для потомков.
Он говорил, а его пальцы снова замерли на стекле, будто он пытался через него прикоснуться к древнему камню. Его взгляд стал отстранённым, устремлённым вглубь себя, в какую-то далёкую, невидимую другим реальность. Голос понизился, стал почти интимным, заговорщицким.
- Они знали тайны, которые мы только начинаем постигать. Они говорили на языке символов с самими богами... и с силами, что древнее богов.
В этот момент Сара поймала себя на мысли, что замерла, как вкопанная. Его слова отзывались в ней чем-то глубинным, каким-то смутным узнаванием. Она смотрела не на экспонаты, а на него. На его профиль, освещённый тусклым светом софитов в витрине. И ей снова показалось, что его безупречная маска на мгновение дрогнула, и сквозь неё проглянуло что-то иное. Что-то бесконечно старое и бесконечно печальное.
И в этот самый момент, когда слова профессора о «силах, древнее богов» ещё висели в прохладном воздухе зала, повествование медленно отдаляется. Зал музея, замершие фигуры подростков, силуэт профессора у витрины - всё это начинает расплываться, терять чёткость, как изображение на старом фото, уходящем в прошлое. Звуки - шёпот, шаги, голос Кирби - становятся приглушёнными, затем и вовсе затихают, сменяясь нарастающим, иным гулом...

...гулом, в котором слышны отзвуки далёких голосов, звон оружия и странный, ни на что не похожий гул энергии.
Египтус. Золотой Город.
Воздух здесь не пахнет пылью и временем. Он наполнен ароматом экзотических цветов, что цветут в висячих садах на террасах пирамид, и лёгким, озоновым запахом чистой, могучей энергии, что струится по золотым жилам города. Солнце, никогда не знающее заката в этом измерении, заливает всё вокруг мягким, тёплым, золотистым светом. Вдали возвышаются летающие пирамиды, парящие в небесах, а по мостам из чистого света снуют воины в золотых доспехах.
В тронном зале, в самом сердце главной пирамиды, стоит Кефер. Золотой Фараон. Его поза пряма, лицо, обычно спокойное и мудрое, сейчас омрачено лёгкой тенью заботы. Он смотрит на голографическую карту Египтуса, парящий перед ним, и его пальцы бессознательно сжимают рукоять меча.
В зал стремительно входит Гор. Его крылья за спиной медленно исчезли вместе с супер формой, но каждый мускул его тела напряжён, готов в любой момент расправить их для полёта. Его соколиная голова повёрнута к Кеферу, и в глазах читается не тревога, но суровая собранность воина, приносящего важные вести.
- Мой фараон, - его голос, обычно звучный и ясный, сейчас низок и серьёзен, он отражается эхом в тишине зала. - Наши разведчики доложили. У Эксатона появился новый союзник.
Кефер медленно поднимает голову. Его тёмно-карие глаза, подведённые серо-синей подводкой, сужаются. Он не произносит ни слова, но вся его фигура, каждый мускул на его лице выражают предельное внимание и настороженность. Он ждёт продолжения.
Гор делает шаг вперёд, его когти тихо цокают по идеальному полу. -Сила этого нового противника... она незнакома. Она не от мира сего и не от Тёмной Пирамиды. Она чужая. - Он делает паузу, выбирая слова. - И пока неизвестно, откуда и из какого мира он пришёл. Но Эксатон уже пользуется его помощью.
Кефер замирает. Его взгляд становится остекленевшим, он смотрит куда-то сквозь голограмму, сквозь стены тронного зала, в самую суть проблемы. На его обычно невозмутимом лице проступает нечто новое - не страх, но холодная, безжалостная ясность предстоящей бури. Он понимает. Игра изменилась. Появился новый, непредсказуемый фактор. И это... это меняет всё.
Он медленно сжимает кулак. Он всё ещё не говорит ни слова. Но в тишине зала его молчание звучит громче любого крика. В любом случае нужно будет предупредить Рамзеса и Лео.