CAPITOLO SETTE
Холодный октябрьский дождь хлестал по лицу, стекая за воротник промокшей формы. Он стоял, ощущая, как капли проникают под ткань, слипая рубашку с кожей. В пальцах дрожала недокуренная сигарета - пепел давно смыло ливнем.
Коин - брат стоял в трех шагах, его пальцы судорожно сжимали полиэтиленовый пакет. Сквозь прозрачную пленку просвечивали пачки с обрезками газет вместо денег. Его глаза - такие же зеленые, как у Йена - метались между ним и Джованни.
«Трус», - прошептал голос в голове, тот самый, что звучал как его собственный, только чуть хриплее.
Джованни медленно расстегивал кобуру. Его пальцы - длинные, с аккуратными ногтями - скользнули по рукояти пистолета. Дождь стучал по металлу ствола, каждая капля отдавалась в висках пульсирующей болью.
- Ты думал, мы не проверим? - его голос звучал спокойно, почти ласково, как будто он делал замечание нерадивому официанту.
Коин дернулся, его рука рванулась к поясу - старая привычка, с армии. Трое мужчин в масках мгновенно наставили на него стволы.
- У меня есть информация! - голос брата сорвался на визгливую ноту. Йен узнал этот тон - так он говорил матери, когда врал о разбитой вазе. - Военные грузоперевозки! Маршруты, коды...
Джованни сделал шаг вперед. Его черные ботинки хлюпали в лужах. Он взял Коина за подбородок, заставив поднять голову
- Ты предлагаешь продать брата дважды?
Вспышка. Грохот. Брат рухнул на колени, хватая ртом воздух. Алая лужа растеклась по мокрому асфальту, смешиваясь с дождевой водой.
- Cazzo. - Джованни швырнул пистолет одному из своих людей. - Кто отдал приказ стрелять?
Тот, кто выстрелил - коренастый брюнет с татуировкой паука на шее - пожал плечами:
- Думал, он полезет за стволом.
Йен бросился к брату. Пуля вошла чуть выше паха, кровь пульсировала густой волной.
- Йен - брат схватил рыжего за воротник, оставляя кровавые отпечатки. - Ты... конченный...
Его глаза закатились.
«Он заслужил», - прошептал другой голос, тот, что звучал как шелест опавших листьев.
- В операционную. Живым.
Подвал полуразрушенной виллы пах хлоркой и медью. Йен сидел на кафельном полу, прислонившись к холодной стене. Пальцы автоматически искали сигареты, но карманы были пусты.
Детская комната. Ему семь, брату двенадцать. Он держит руку Йена над пламенем зажигалки: «Мама любит тебя больше? Ну и оставайся ее любимой колекой со своими голосами, псина»
За дверью слышался скрип хирургического стола, шарканье ног, прерывистое бормотание на ломаном итальянском. Какой-то мужчина - должно быть, доктор - ругался, роняя инструменты.
Джованни вышел через три часа. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, предплечья покрыты запекшейся кровью. Он вытирал руки белым полотенцем, оставляя ржавые пятна.
- Он выживет. Пока.
Йен поднялся, ощущая, как немеют ноги после долгого сидения. В горле пересохло. Наверное, его лицо выдало немой вопрос, поэтому преступник ответил:
- Твой отец украл у меня двадцать кило героина в девяносто втором, мы искали твою семью, удачное совпадение, так?, - сказал Джованни, бросая окровавленное полотенце в металлический таз. Звук мокрой ткани ударил по барабанным перепонкам. - Теперь ты вернешь долг.
Рыжий сглотнул. Слюна была густой, как сироп.
- Сколько должен? Что я для вас сделаю? Что ты хочешь? – выдал россыпь вопросов, боясь и не понимая этого человека.
Он подошел ближе. От него пахло антисептиком, дорогим одеколоном и чем-то еще - возможно, смертью. Его пальцы впились в подбородок Йена, заставляя поднять голову.
- Ты умеешь врать. Даже себе. К тому же, информация уходит по двойной цене в наше время.
Комната на втором этаже напоминала тюремную камеру - голые стены, матрас на полу, деревянный стол, решётка вместо окна. Он лежал, уставившись в трещину на потолке, пока голоса в голове вели бесконечный спор.
«Ну для чего он использует тебя?», - шипел первый, тот, что звучал как командир в училище.
«Но ты сам этого хотел, сам хотел избежать своей реальности, своих проблем, нас в конце концов! Ты думаешь у тебя что-то выйдет? Этот итальянец явно имеет планы на тебя, если использовать не как портовую шлюху, на что он явно намекал, то ему пригодится твоя армейская служба, да?», - усмехался второй, похожий на брата.
Третий молчал. Он всегда молчал, пока не приходило время действовать.
Дверь скрипнула. В проеме стояла девушка, молодая, в очках с толстыми линзами - Лина, как позже узнал Йен. В одной руке она держала поднос с едой, в другой - папку.
- Нужно проверить груз, - бросила она, оставляя папку на столе.
Йен открыл ее. Перед глазами поплыли схемы военных конвоев, маршруты, коды доступа Хаммеры, помеченные как «гуманитарная помощь», должны были перевозить непонятный наркотик в двойных днах. Пальцы сами собой сжали бумагу, оставляя мокрые от пота отпечатки. Рыжий смотрел на еду так, будто она должна сказать, что делать дальше.
Девушка вышла, закрыв за собой дверь. Оставив папку на столе, его тело резко вспомнило о боли, которая мучала еще с того момента, как он очнулся в подвале. Принявшись разминать запястья, он невольно начал думать о матери. Как она сейчас? Коин сказал ей о моем звонке?
Наверняка волнуется, как всегда. Она работала сутками, чтобы прокормить их двоих, работала так, что о времени на себя даже подумать было страшно. До недавнего времени, вся жизнь казалось успокоилась. Йен пошел на службу, брат уже давно работает, они сами обеспечивали мать. Но стоило ему ввязаться в ту уличную перепалку, как сутки спустя всей его семье обещают вырвать трахею, если он не найдет деньги. А денег, видимо, не предвидится.
Ночью дверь открылась без стука. Йен не спал, пытаясь заставить себя поесть. Но визит был неожиданным. Он даже не думал, что может с ним произойти, хотя стоило прокрутить в голове хотя бы некоторые линии событий. Джованни, слегка взъерошенный, пахнувший дорогим одеколоном и алкоголем, вошел с бутылкой бурбона и двумя стаканами. Он кинул на рыжего взгляд, пьяный взгляд. Когда то он видел такой же у своего отца. .
- Пей, - сказал он, громко поставив стакан на стол и наливая Йену золотистую жидкость.
Он сделал глоток. Огонь распространился по пищеводу, согревая изнутри.
- Кто сейчас со мной говорит? - спросил он, наклонившись к лицу и пристально глядя на рыжего. - Мальчик? Солдат?
Йен не ответил. Пальцы скользнули к его запястью, нащупывая пульс.
- Или тот, кто хочет меня убить?
Солдат поднял глаза.
- Ты бы этого не допустил. Я нужен тебе для чего то.
- Попробуй. Узнаем.
Джованни медленно откинулся на спинку стула, и в этот момент свет от настольной лампы упал на его лицо под особым углом. Йен впервые разглядел мельчайшие детали: тонкий шрам, пересекающий левую бровь (нож или осколок стекла?), едва заметную сеть морщин у внешних уголков глаз (от смеха или от постоянного прищуривания при прицеливании?), капли дождя, застывшие в его черных как смоль волосах.
Его пальцы продолжали сжимать запястье. Йен чувствовал каждую выпуклость вен, каждый удар пульса под его большим пальцем.
Он меряет мой пульс - пронеслось у в голове.
Йен сознательно замедлил дыхание, представляя, как холодный воздух заполняет легкие, проходит через трахею, расширяет грудную клетку. Сицилиец заметил это - его губы дрогнули в едва уловимой усмешке.
- Ты тренированный, - произнес он, наконец отпуская руку. Его голос звучал глухо, будто доносился из-под толщи воды. - Военная подготовка. Дыхательные практики.
Йен не ответил. Вместо этого провел языком по пересохшим губам, ощущая шершавую поверхность потрескавшейся кожи. Во рту стоял привкус бурбона - дубовых бочек, карамели и чего-то горького, возможно, страха.
Джованни поднялся со стула, и рыжий невольно задрал голову, следя за его движением. Он был выше, чем предполагалось - не менее 190 см. Его тень на стене казалась огромной, колеблющейся в такт пламени свечи. Когда он успел зажечь свечу?
- Встань, - приказал он, окинув взглядом лицо Йена , видимо плохо скрывавшее животный страх.
Его колени дрожали, когда он поднимался. Форма, все еще влажная от дождя, неприятно прилипла к спине. Йен почувствовал, как капля воды скатывается по позвоночнику, вызывая мурашки. Джованни обошел его кругом, как хищник. Дыхание обжигало шею, когда он наклонялся ближе:
- Ты пахнешь страхом, - прошептал он, и его губы едва коснулись мочки уха солдата. - Но не перед смертью. Перед тем, что будет после.
Йен сглотнул. В горле было сухо, как в пустыне.
- После? - мой голос уже был не мой, чужим.
Он замер за спиной. Йени чувствовал тепло его тела, слышал, как скрипит кожаный ремень, когда тот дышит.
- После того, как ты убьешь меня, - пояснил Джованни, и его руки легли Йену на плечи. - Кем ты тогда станешь?
Голоса в голове взревели в унисон, но он не мог разобрать слов - только белый шум, как плохо настроенное радио. Он определённо ненавидел этого человека прямо сейчас.
- Я... - начал Йен, но Гарау перебил, сжав его плечи так сильно, что кости хрустнули.
- Не сейчас. Подумай.
Он отошел, его ботинки глухо стучали по деревянному полу. У двери Джованни обернулся - его профиль на фоне освещенного коридора казался вырезанным из черного мрамора.
- Завтра в шесть утра. Мы отвезем тебя в Док на 12-й причал.
Дверь снова закрылась с тихим щелчком.
Йен остался один, все еще стоя посреди комнаты, с бурбоном в желудке и вопросом, висящим в воздухе.
Кем я стану, ЕСЛИ убью его? Голоса в моей голове наконец прояснились:
"Таким же как он. Убийцей", - прошептал один.
"Никем", - ответил другой.
Третий, как всегда, молчал.
Воздух внезапно стал густым. Пальцы сами собой потянулись к стакану с бурбоном - стекло было холодным и мокрым от конденсата. Глоток обжег горло, но не принес желанного успокоения.
«Теперь то они поиграют с тобой в Кошки-мышки», - прошептал голос командира в моей голове.
Йен резко встал, и комната на мгновение поплыла перед глазами. Ноги все еще дрожали, но теперь уже не только от страха. Подойдя к решетчатому окну, он вдохнул влажный ночной воздух. Где-то вдалеке горели огни Чикаго, но здесь, на окраине, была только тьма и редкие фонари, отражающиеся в лужах.
Его пальцы автоматически проверили карманы - пусто. Ни сигарет, ни оружия, ничего, что могло бы стать якорем в этом безумии. Только смятая папка с документами на столе напоминала о новом «долге».
Йен развернул схему конвоя. Военные маршруты, коды, расписания - все было знакомо до боли. Каждая линия на карте вызывала воспоминания: здесь мы теряли новобранцев во время учений, там - подбили «гуманитарный» грузовик. Ирония судьбы - теперь он сам будет участвовать в подобных махинациях.
«Ты уже предатель», - зашептал наконец третий голос.
Йен швырнул папку на кровать и принялся шагать по комнате. Пять шагов до стены, разворот, пять шагов обратно. Ритм маршировки успокаивал, как в училище. Но сейчас он лишь подчеркивал абсурдность ситуации - бывший солдат, запертый в комнате мафиози, готовится стать контрабандистом.
Внезапно дверь снова открылась. На пороге стояла Лина, все в тех же толстых очках, но теперь с пистолетом на поясе.
- Босс сказал дать тебе это, - она бросила на кровать сверток.
Развернув ткань Йен я увидел свой собственный армейский нож - тот самый, что отобрали при задержании. Лезвие было начищено до блеска.
- Проверка? - спросил рыжий, ощущая холод металла в ладони.
Лина лишь пожала плечами:
- Он сказал, что завтра тебе понадобится оружие. Настоящее.
Она вышла, оставив его с ножом и новыми вопросами. Зачем Гарау возвращает мне оружие? Это тест на лояльность? Или он действительно верит, что я могу быть полезен?
Он провел пальцем по лезвию, вспоминая, как точил его в казарме, как клялся защищать страну. Теперь этим же ножом он будет защищать преступника. Или убивать его?
Голоса в голове снова заспорили, но он уже не слушал. Завтра - доки, контрабанда, новые испытания. А пока - только он, бурбон и нож, отбрасывающий дрожащую тень на стену.