С Ж М [+18]

Уже два часа Вэл и Алекс тряслись в старом душном автобусе. Светлело поздно, и липкий снег завешивал окна, будто ты летишь в темной капсуле в космос. Неизвестно, где ты едешь и сколько сейчас время. Изредка темноту подсвечивают фонари. Значит, мимо проносится еще один город-призрак.

Ребята встали рано, чтобы добраться до одиноко стоящей тюрьмы. Подальше от городов и деревень, на гиблом болоте. В звездной темноте автобусная остановка была пуста. Автобус тоже оказался не заполнен. Только водитель да парочка спящих пассажиров. На остановках кто-то заходил или тихо выходил. Парни сидели на последнем ряду. Алекс натянул шапку на брови и замотал лицо шарфом, но в этом сонном сумраке его некому было узнавать. До тюрьмы Алингар ехать три часа, и это предпоследняя остановка автобуса. Алекс старался приезжать в тюрьму рано. Его не заставляли стоять в очереди для посещения, как других. Начальник тюрьмы каждый раз лично встречал Алекса и вел его в отдельную каморку для встречи с доктором Хоулом. Парень звонил в тюрьму заранее. Вчера он получил коробку от детектива по почте и, как спасательный трос, схватил телефонную трубку. Ему нужен отец. Ему нужен друг. Как будто почувствовав это, через час Вэл уже стоял в его доме. Страх сковывал, словно ты купаешься в ледяном озере. Руки и ноги сводило, было трудно дышать, и сердце болело. А как там Карлота? Ей так же плохо? Вэл говорит, что нет, она держится. Тогда почему Алекс сыплется, как песок?

Вэл остался у друга на ночь, а утром они поехали в Алингар. Автобусная остановка в двух километрах от тюрьмы, и надо идти пешком. По дороге встретилась женщина с ребенком и мужчина, который шел в обратную сторону. Может, освободившийся заключенный или охранник поздно сдал смену. Вэл, на опыте миротворца, знал, что охранники выглядят совсем по-другому. Спина сгорблена, но не так сильно, в глазах еще теплится огонь, а этот мужчина потух внутри.

Ребята прошли металлоискатели и личный досмотр. На входе уже стоял начальник тюрьмы и от волнения потирал руки. В чистом пиджаке, но еще сонный. Алекс Хоул не заезжал в тюрьму уже полгода. А теперь он нагрянул, да еще и с приятелем. У Вэла попросили документы. Фамилия Зов смутила проверяющего. Больше вопросов не было, и друзей проводили вглубь бетонной коробки.

В маленькой комнате за столом сидел доктор Хоул. Охраны не было, но по стенам светились камеры. Комната напоминала больничную палату. Стены были выкрашены в голубой цвет, стол новый, а стулья мягкие. На окне решетка. Алекс знал, что это лучшая комната для посещений в тюрьме. Раньше здесь было хуже, но его благотворительные подношения сделали из Алингара конфетку. Когда Николаса Хоула посадили в тюрьму, с Алексом и его мамой так не сюсюкались. Они часами ждали своей очереди в коридоре. В общем зале приема творился полный бедлам, порой свидания длились пару минут. Алекс с мамой расстроенные садились на обратный автобус и ехали три часа домой.

Сейчас вид у Николаса цветущий. Он отец Александра Хоула, его в обиду не дают. Мужчина на отдельном питании и в отдельной камере для элиты, но ему это не нравится.

– Здравствуй, папа, – Алекс рывком подошел к столу. Хотел обняться, но правила тюрьмы это запрещают. Можно только пожать ладонь, и то недолго.

Николас Хоул был высоким мужчиной, с глазами орехового цвета, как у Алекса. Еще не лысый, но светлые волосы уже начали редеть. На лбу появились продольные глубокие морщины. В тюрьме он начал качаться и обзавелся приличной мускулатурой. Но доктор Хоул никогда не был грозным. В глазах блестели мягкость и милосердие. Николас был в тюрьме, как всеобщий отец.

– Рад тебя видеть, сын, – Николас был счастлив, улыбка появилась на лице. – Ты и Вэла привел. Неужели ты так вырос? Вы уже настоящие мужчины. Как поживает твоя семья?

Вэл быстро пожал руку, глядя на доктора Хоула. Он не изменился. Будто сейчас они в больнице и забежали после учебы к отцу Алекса на работу. Только белый халат превратился в серый мешковатый костюм.

– Рад вас видеть, дядя Николас. У семьи все хорошо. Как вы здесь?

– Спасибо. Не жалуюсь.

Все уселись на стулья. Николас положил руки на стол. Наручников не было, за стеной все равно стояла охрана.

– Что же вас привело сюда, мальчики?

– Мне прислали кассеты с голосом Капитана, – начал Алекс. – Сказали написать, он это или нет. Ответ ждут через месяц. А потом надо снова ехать в штаб к забору. Каждый раз, как я там оказываюсь, это место убивает меня.

– Что же ты хочешь от меня? – доктор Хоул обеспокоенно смотрел на сына. Его сердце болело за Алекса, но он не знал, чем помочь.

– Я не могу их слушать. Это выше моих сил. Но даже если послушаю, как мне понять, что этот человек Капитан? Нет настоящих доказательств, только наши слова. Карлота уверена, что он Капитан. А я нет. Мы его никогда не видели.

– Ты не доверяешь словам Карлоты? – спросил отец.

– Я во всем ей доверяю, но мы обрекаем человека на казнь. И я не уверен. Мама уехала, и я не знаю, что мне делать.

Доктор Хоул потер щетинистый подбородок. Задумчиво посмотрел на сына.

– Я рад тебя видеть, папа, – полушепотом произнес Алекс.

– Я тоже рад видеть тебя и Вэла.

Вэл встрепенулся при упоминании своего имени. Ему казалось, что он лишний в этой интимной семейной сцене. Он был как декорация в пустом помещении. И в то же время ему было приятно. Он ощущал свою помощь в этот момент, пусть от него требовалось только присутствие. Он счастлив видеть дядю Николаса и рад, что с ним все хорошо.

– Я не могу тебе помочь, сынок, – продолжил доктор Хоул. – Этот выбор ты должен сделать сам. Если не уверен, не молчи. Так и скажи. Тебя не осудят. Даже если Карлота уверена, ты можешь иметь собственное мнение.

– Я думаю, она что-то видела. Карлота. Она будто знает, как выглядит Капитан.

– Сомневаюсь в этом, Алекс, – вмешался Вэл. – Карлота не знает. Она думает, что знает. Но все мы немного помешались после Соревнований. Карлоте хочется найти виновного, и для этого любой человек подойдет.

– Думаю, что так и есть, – согласился Николас. – Послушай, не бойся больше. Тебя снова туда не отправят. Послушай кассеты и ответь честно, как ты думаешь. В этом нет проблемы. Она только в твоей голове. Не нравится, что этого человека казнят, тогда откажись в этом участвовать. Откажись ездить в штаб и в суд. Не слушай кассеты и не давай показания. У тебя есть такая возможность.

Алекс уставился в пол. Он думал. Отец был прав. Он может в любой момент сойти с дистанции. Он может отказаться. Но тогда он оставит Карлоту одну с этим делом. Ему будут сниться кошмары оттого, что Капитан на свободе. Алекс боялся слушать кассеты. Боялся оставаться с ними наедине.

– Вчера Карлота слушала их, – заговорил Вэл. – Закрылась у себя в комнате до вечера. Сказала, сегодня тоже будет слушать.

– Можно мне с ней? – с робкой надеждой спросил Алекс.

– Я спрошу у нее, – ответил Вэл.

И снова эта неловкость между друзьями. Вэла разрывало пополам от противоречий. С одной стороны его сестренка, с другой – друг. Одному Богу известно, что между ними было. Щеки Вэла покраснели, но Алекс этого не заметил. Сделав выводы в своей голове, он начал расспрашивать отца о тюрьме. Хорошо ли с ним тут обходятся? Кормят? Про его приятелей и врагов.

Николас Хоул захохотал. За годы в Алингаре он не разучился смеяться. Враги? Да он здесь популярнее, чем был в городе. Клиентов за день набиралось много.

Заканчивая беседу и понимая, что время на исходе, Алекс не выдержал.

– Папа, позволь мне вытащить тебя отсюда.

– Нет, – голос отца стал серьезным, суровым. – Мы уже говорили об этом с тобой и твоей матерью. Я приношу пользу здесь. Я помогаю этим людям. Это мой выбор. Меня посадили за нарушение, и свой срок я отсижу. Здесь от меня больше проку, чем было раньше.

– Мне стоит только попросить, и ты выйдешь на волю с нами. Разве ты не скучаешь по своей жизни? По маме? Заключенные важнее тебе, чем семья? – Алекс говорил пламенно. Он никогда не понимал отца.

Николас Хоул выпрямил спину. Брови сошлись на переносице.

– Вы всегда для меня важны. Мы обсуждали это тысячу раз. Мне осталось полтора года, и скоро я буду дома.

Вэл открыл рот от удивления и забыл, как закрыть его обратно. Когда время посещения кончилось, ребята попрощались и вышли в длинный серый коридор. В здании они не говорили. Начальник тюрьмы предложил им кофе, но парни отказались. После этого их поскорее вытолкали из здания. Уже топая на остановку, Вэл не выдержал и взорвался.

– Так значит, он может выйти из тюрьмы?

– Да, – спокойно ответил Алекс.

– И ты не променял его свободу на автомобиль? Ничего не понимаю. Ты каждый раз его просишь, а он отказывается? Почему он отказывается?

– Мой папа ужасно гордый. И мама такая же. Их гордость их калечит. Он мог выйти из тюрьмы сразу же после Соревнований, но отказался. Сказал, что сам виноват и отсидит сполна.

– А как же история с машиной? Почему ты никому об этом не рассказал?

– Папа предложил взять машину, чтобы я мог возить маму к нему. Со мной никто не общается, кому я об этом расскажу? Да и никто не поверил бы. У людей сложилось предвзятое мнение обо мне. Приходится ему соответствовать.

Вэл был ошарашен. Он молчал. Слушал хруст снега под ногами. Пока они были в тюрьме, пошел мелкий снежок. Сегодня было на удивление холодно. Сугробы высились по самые плечи. Бульдозер пару раз на дню чистил дорожку, иначе тюрьма совсем бы растворилась в белом пространстве.

Ребята переключились на другие темы. Обсуждали предстоящий экзамен Алекса. Думали о зимних праздниках через пару недель. Семья Алекса их не праздновала. То есть праздновала, но по-своему. Они с матерью заказывали еду и зависали перед телевизором почти неделю, а по ночам Алекс уходил пить и цеплять девчонок. Когда отец был на свободе, они устраивали грандиозные вечеринки. Приходили соседи и друзья. Все наряжали елку, пили пунш, танцевали. Доктор Хоул заливал каток на заднем дворе. Все желающие могли принести коньки и рассекать на льду. Алекс вспомнил, как он учил Карлоту кататься. Ему было 8, а ей 5. Какой щекастой малышкой она была. Вэл смеялся, что у Карлоты большая и тяжелая попа, поэтому она вечно падает. Девочка злилась, краснела, становилась алой, как вареный рак или мультяшный чертик. Было смешно и мило.

Парни подошли к остановке. Как раз подъехал автобус. Тот же самый, на котором они приехали. Сгорбленный водитель кивнул парням. Он их запомнил. Ребята снова заняли последний ряд. Выхлопные газы заполняли салон, и одежда пропитывалась запахом бензина.

– Мои родители на праздники уезжают к тете Питс. У них там семейные сборы. Траур по Патрику у них наконец-то прошел.

У Алекса екнуло сердце. Он вспомнил кузена Карлоты и Вэла. Он был безобидным до поры до времени. Веселый был парень и совершенно безумный.

– Я хочу закатить вечеринку, как когда мы учились в школе. Тогда было весело. Позову ребят с работы и одноклассников. Хочу, чтобы ты тоже пришел. Можешь помочь мне с организацией. У тебя это раньше здорово получалось.

– Не думаю, что мне будут рады? – засомневался Алекс.

– Тебя пора возвращать в строй. Хватит закрываться в доме.

Оптимизм Вэла всегда поражал. Алекс так привык жить затворником, и мысль вернуться в общество его немного пугала. Но он подумал о Карлоте. Она там будет, и он сможет с ней поговорить.

– Тогда я за, – Алекс натянул улыбку, хотя ощущал напряжение.

***

Карлота была в спальне Романа. Юбка задралась, верхние пуговицы платья расстегнуты. Роман подложил под голову девушки подушку, а сам облокотился сверху. До этого ребята пили чай с мамой парня. Они сидели в гостиной. Беседовали, смеялись и улыбались. А сейчас Роман гладил тело девушки и впивался в ее губы.

Карлота много раз была в доме Романа. Маленький, светлый и уютный коттедж. В старом районе. Мать Романа воспитывала сына одна. Отец умер от рака, когда мальчик был еще совсем малышом. Сильная женщина, чтобы обеспечить сына, работала на трех работах. Когда Роман подрос, стало намного легче. Даже маленьким мальчиком он разносил газеты или продавал печенье. Зарабатывал на карманные расходы и школьные обеды. Когда Роман окончил школу, они с мамой успели накопить неплохую сумму. Думали продать крохотную квартирку и купить домик, но потом решили поменять и город. Их ничего не держало. Роман с мамой переехали в Зеленые Холмы и купили этот дом. Белое строение с маленьким садиком и цветником. Мать Романа была в восторге. Она давно о таком мечтала. Парень пошел работать в миротворцы. Его мама тоже нашла место. Стала пекарем на хлебозаводе. Карлоте нравилось, что от мамы Романа всегда пахло свежеиспеченным хлебом. А маме Романа нравилась Карлота. Ее сын еще ни разу не знакомил ее с девушкой.

Карлота обожала этот дом и обстановку полного спокойствия.

Сегодня Роман освободился с работы и встретил Карлоту возле магазина. Девушка работала до обеда, разбирала привезенные продукты. Вначале парочка собиралась пить чай с мамой Романа, а потом пойти гулять, но мороз поменял планы. Ребята попили чай, поболтали, а потом поднялись в комнату Романа. Парень включил музыку и запер дверь. Спальня была темной и уютной. В углу стоял шкаф, а в центре располагалась белая кровать. Карлота с Романом лежали, обнимались и разговаривали. Рассказывали истории из детства. О Соревнованиях и расследовании они никогда не говорили. Полумрак комнаты убаюкивал. Девушка свернулась клубочком в объятиях Романа. Тот гладил ее по голове и плечам. Они начали целоваться, легко дразня друг друга. Пальцы Карлоты скользнули Роману под кофту. Парень посадил девушку себе на колени и начал расстегивать пуговицы на платье. Возбуждение нарастало. Карлота обхватила ногами тело Романа, сняла с него кофту и впилась ногтями в мышцы груди. Парень положил девушку на кровать, вдавливая ее в матрас. Целуя каждый сантиметр ее кожи, он ласково снял с нее платье и колготки. Руки и глаза Романа метались, ему хотелось прочувствовать этот момент. До этого Карлота не подпускала его так близко. Она просила не торопиться, и он терпеливо ждал.

Мягкий матрас и пушистое белое одеяло превращали кровать в теплое облако. Пара целовалась, прижимаясь друг к другу все плотнее. Карлота целовала шею Романа, гладила его мягкие волосы на затылке. Его запах опьянял: мята и стиральный порошок. Ей не хватало поцелуев и прикосновений, не хватало воздуха. Карлота начала тихонько постанывать. Девушка хотела этого, но боялась физической боли. А еще ее не покидала мысль, что это не тот человек, с которым ей надо быть.

На секунду Роман замер, и Карлота открыла глаза. Парень рассматривал ее шрам на ключице. Он растекался, как цветок, от шеи до плеча. Роман не видел его раньше и содрогнулся. Он подумал, что девушка этого не заметила, но ее взгляд потух в то же мгновение. Ей не понравилось, с каким лицом ее парень отвернулся от шрама. Теперь он целовал все, кроме этого участка тела. Роман ещё не успел заметить длинный шрам у бедра подруги. Карлота дернулась.

– Что-то не так? – Роман озадаченно посмотрел на девушку. – Тебе неприятно?

– Нет, что ты.

Карлота отодвинулась от парня, прикрывая себя одеялом. Как это сказать?

«Извини, но сейчас я думаю о другом парне. Прости, но у меня болезненная привязанность к Алексу. Возможно, я больше не люблю его, но и отпустить не могу. Извини, но мне мерзко от того, как люди разглядывают мои раны».

– Твоя мама внизу. Не хочу, чтобы она думала обо мне плохо.

– Милая, она нас не услышит. Музыка играет, и стены здесь толстые.

Роман начал стягивать одеяло с девушки, схватил ее за талию и снова подмял под себя.

– Нет, я не смогу расслабиться, – Карлота вертелась под парнем и пыталась выбраться.

Роман понял, что момент упущен и дальше они сегодня не продвинутся. Но даже то, что произошло, можно считать прогрессом.

– Прости, пожалуйста. Обещаю, тебе не придется долго ждать. Но это не та обстановка. Мы будто дети под присмотром.

Карлота села на кровать и грустно посмотрела на Романа.

– Не извиняйся, все хорошо, – парень взял подругу за руку.

Роман ее не понимал, но старался понять. Он уловил испуг и замешательство в глазах девушки.

Карлота потянулась за лифчиком, но Роман ее остановил.

– Нет. Давай полежим в обнимку. Обещаю сильно не приставать.

– Хорошо, – Карлота нырнула под одеяло и потянула за собой Романа. Они продолжили поцелуи, но дальше не заходили. Карлота стыдилась своих мыслей. В комнате было темно, и Роман не видел ее красных щек.

Через пару дней Вэл попросил сестру об одной услуге.

– Я не буду слушать с ним кассеты, – громко возмущалась Карлота.

– Ну попробуй. Я позову его к нам вечером или вместе сходим к Алексу. Бедолага страдает.

– А я не страдаю?

Вэл фыркнул. По ее виду и не скажешь, что ей плохо. Везде носится с Романом, и вид такой дерзкий, что не подкатишь.

Ребята сидели у себя дома, в гостиной перед телевизором. Папа торчал на собрании в городской администрации, а мама закрывала магазин. Вчера Вэл ездил с Алексом в тюрьму, а сегодня уговаривал сестру помочь другу. Даже приготовил ее любимый карамельный попкорн и заказал острой лапши. Карлота радостно уплетала ужин, но как дошло дело до разговора, начала возмущаться.

– Вы с ним снова общаетесь?

– Да, – ответил Вэл. – Я не понимаю, почему ты не хочешь слушать с ним кассеты? Ты всегда говоришь, что не имеешь ничего против Алекса.

– Не имею, – Карлота тяжело вздохнула. Она пыталась забыть Алекса, а брат снова их сводит.

– Хорошо. Позвони ему. Завтра пойдем вместе. Папа не обрадуется, если Алекс придет к нам.

– Согласен, – Вэл смотрел на Карлоту, изучая ее лицо. За последние полгода она сильно похудела. Светлые волосы отрастали, но оставались короткими. Щеки пропали, зато скулы и зубы стали отчетливо выделяться. Зимой веснушки становились блеклыми, и это шло ее лицу.

– Я вчера ездил с ним в тюрьму.

Карлота широко раскрыла голубые глаза. От удивления она опустила руку в миску с попкорном.

– Встретился с дядей Николасом. Он выглядит довольно неплохо. Лечит там соседей-сокамерников. Оказывается, Алекс давно мог выпустить своего отца на свободу, но тот сам не захотел. Представляешь, предложил Алексу взять машину. Алекс попросил не рассказывать, но я не могу держать такие тайны в себе.

– Но как можно было отказаться? Попросить сына взять какую-то машину, вместо освобождения из тюрьмы? Я не понимаю, – Карлота в ужасе схватилась за голову. Если бы ее отец так сделал, как бы она отреагировала?

– Это не просто машина. Это Ларуанно 69-ого года. Их в мире, наверное, штук 20 осталось.

Карлота закатила глаза. Ее брат начал умничать.

– Мы пойдем завтра, только заткнись, пожалуйста.

Вэл лучезарно улыбнулся.

На следующий день Алекс сильно волновался. Парень отдраил весь дом, стер каждую несуществующую пылинку, приготовил спагетти с грибами. Он не убирался так даже под грозным надзором матери. После обеда подъехали Вэл с Карлотой. Открывая входную дверь и приглашая гостей войти, Алекс чувствовал, как его руки трясутся. После Соревнований пальцы постоянно сводило при стрессе.

– Привет. Я к телеку, – Вэл пожал руку и сразу ушел в гостиную.

Карлота замялась на пороге.

– Привет. Давай помогу снять куртку.

Не дожидаясь ответа, Алекс снял с девушки белую курточку и повесил в шкаф.

– Спасибо, – прошептала Карлота.

– Предлагаю пойти в мою комнату, – в горле у Алекса запершило. И почему он так волновался перед ней?

Ребята молча поднялись наверх, и Алекс достал проигрыватель. Включил первую кассету. Вначале шла фраза, записанная на шоу, потом заключенный повторял эту фразу своим голосом.

«Доброе утро, детишки».

– Почему ты уверена, что это он?

Карлота пожала плечами.

– Я просто это знаю. Как будто я видела Капитана раньше, но забыла. А когда нас привели к тому парню, я сразу поняла, что это Капитан. Я понимаю твои сомнения и не заставляю повторять мои слова.

– Я не мог решиться послушать кассеты без тебя, – Алекс посмотрел Карлоте в глаза. – Спасибо, что пришла, и прости меня, пожалуйста, за все.

Девушка взяла Алекса за ладонь, переплела пальцы. По коже сразу прошлись разряды тока.

– Я давно тебя простила.

Карлота медленно приблизила лицо к Алексу и нежно его поцеловала. Парень не ожидал такого, но ответил на поцелуй. В этот раз не было обжигающей, пожирающей страсти. Была такая нежность, что сердце Карлоты защемило. Алекс взял девушку за подбородок, помассировал кожу кончиками пальцев. Голос на кассете еще говорил, а глаза пары были закрыты. Казалось, будто они все еще на Соревнованиях. За стеной, вдвоем. Карлота отступила, поцеловала Алекса в щеку.

– Тебе не нужна моя помощь. Ты справишься. Я в тебя верю.

Парень не открывал глаза. Ему не хотелось видеть, как эта нимфа ускользает из комнаты. Он слышал шаги на лестнице, улавливал голоса Карлоты и Вэла. Входная дверь хлопнула и закрылась.

В тот же день Алекс прослушал всю дюжину кассет, а через три дня написал ответ в штаб:

«Я не знаю».

Это означало, что им придется вернуться и говорить с заключенным живьем. Как бы Алексу этого не хотелось, но соврать он не мог. Парень старался не думать об этом. Впереди маячили зимние каникулы и новогодняя вечеринка у Вэла. Неизвестно, что было страшнее: бывший враг или старые друзья.