18
Тёмные волосы, небольшие округлые очки и клетчатая рубашка жёлтого цвета. Совершенно обычный и неинтересный. Если он здесь и вправду для отчёта, то он не выглядел, как проверяющий. Скорее как инженер или бухгалтер.
— Есть ли в больнице телевизор? — Он выглядел заинтересованным. Мне даже на пару секунд показалось, что могу чуть больше ему доверять. Конечно, мне показалось. Мужчина продолжил: — Значит пациенты не в курсе новостей, так?
Он так ждал от меня ответа, что я подумал, что должен чувствовать стыд. Возможно я своими опасениями усложняю ему работу. Но ему ведь невдомёк, что меня за пару слов пристрелят!
— Тогда я тебя просвещу. Мы теперь живём в другой стране, — Он хотел, чтобы я выглядел шокированным. Весь его вид об этом говорил.
В каком смысле в другой стране? Он лжёт. Такая наглая ложь. Зачем он это делает, его враньё невероятно очевидно.
— Согласно новому законодательству, нам нужно улучшать уровень жизни в стране. И поэтому я пытаюсь тебе помочь. — Мужчина сложил руки на коленях, согнулся и посмотрел на меня. Я не мог уличить его в неправде, всё, что мне оставалось – хмуриться и не понимать. — Смогу ли я вытащить из тебя хоть одно словцо?
Я резко повернулся к окну. Мужчина рефлекторно дёрнул головой в направлении, в котором я смотрел. Мне пришлось слегка вытянуться, чтобы заглянуть за книги, загораживающие обзор на улицу. Их не было видно, но они точно были здесь. Может, если я кивну, ничего не случится?
Я незаметно пожал плечами. Проверяющий просиял.
— Могу ли я перевести тебя в центральную больницу и назначить психотерапию?
Что? Так сразу? Уловка. То есть его слова, что я выйду отсюда, ни что иное, как ещё одна ложь? Враньё, невправда, обман. Я выпишусь отсюда, но бесполезно. Меня просто переведут в другое место с большим наблюдением, меня посадят там в изолятор и будут мучить психотерапевтом. Врач будет использовать свои психологические уловки, чтобы узнать всё, а я их даже не замечу. Из меня вытащат правду и убьют, закроют одного в одиночной камере без еды и света. Я не могу согласиться.
Я возмущённо опустил брови и уставился в подушку, давая ему понять, что отказываюсь
— Значит, тебе лучше в заведении, где тебя не лечат?
Я молчал. Мои мысли были заполнены ожидающими меня ужасами в другой психбольнице. Я поджал губы. Наверно никто раньше так не следил за моей мимикой, поэтому каждый мой жест чувствовался как полноценное предложение. Мне неловко.
Мужчина достал из-под тетради мою медицинскую карту, открыл и дал мне. Перед глазами встал рецепт таблеток, выписанных мне.
— Эти таблетки ухудшают работоспособность мозга и калечат нервную систему, как и постоянные успокоительные. Данные таблетки — не антидепрессанты, их вообще используют для лечения нервоза и обессивно-компульсивного расстройства. В диагнозе стоит как раз оно, но из короткого наблюдения за тобой понятно, что у тебя совсем не ОКР. Ты умный человек. Они вызывают привыкание, а с каждой неделей тебе увеличивают дозу. Если так продолжится, то твои руки и ноги могут отняться, и остаток жизни тебе придётся провести парализованным. Я не уверен, что ты жаждешь этого.
Я вижу его манипуляции.
— Если ты позволишь мне перевести тебя в психлечебницу лучше этой, то твоё состояние изменится в хорошую сторону. Подумай над этим, пожалуйста. Спасибо тебе за ответы. Могу дать обещание, что ситуация исправится.
Я вижу его манипуляции, блять!
Он хочет этими сладкими речами заманить меня в ловушку. Ему ничего не стоят мои страдания. Если я соглашусь, то меня с огромной вероятностью убьют. Меня заставят долго и мучительно умирать. Это будет хуже, чем пуля в затылок.
Мужчина встал с кровати, глянул на меня и также тихо, как и вошёл, покинул комнату.