Искусство из человека [BL]

***

«Убийство живого -
тягчайшее из преступлений,
И мясояденье -
проступок нисколько не легче.
Когда ты желаешь
продлить своей жизни пределы,
Нельзя отдаляться
от света, горящего вечно.»

© Ван Фаньчжи.

Перевод: Меньшиков Л.Н.

Из цикла: 题阙 «Нравоучительные четверостишия»

***

Он снова собирается убить отца.

И Фэй¹ ― мальчишка лет десяти от роду, настолько щуплый и хлипкий, казалось бы, ветер дунет, и след его простыл.

1 - Имя-мин: И Фэй. - 黳斐. (1 - чёрный, родинка; 2 - грациозный, элегантный)

Но он снова чувствует, как тонкие ручонки наполняются силой, а поведение властью, как только тот берётся за приятную на ощупь, деревянную рукоятку лезвия.

В комнате тьма, только лунный свет едва проникает из окна ветхой хижины, словно указывая на слабое место на шее родителя, подталкивая и соблазняя на исполнение навязчивой мысли.

Той мысли, от которой И Фэй не может избавиться уже несколько месяцев. А может, лет. Мальчуган сам уже не помнит, как давно мучается от таких страшных рассуждений и желаний, пугающих его самого.

Несмотря на страх, И Фэй не может не чувствовать соблазн.

Всё началось очень давно, с момента смерти матери. Это мальчик точно помнит. Невозможно забыть тот удар, что нанесла ему жизнь так рано в неокрепшее сердце.

Мать И Фэя умерла от болезни, поэтому он просто наблюдал длительное время, как жизнь родного человека угасает, пока не исчезает вовсе. То, как тёплая кожа становится холодной, то, как она становится суше, как обычно происходит у мертвецов, а глаза не выражают совершенно ничего, только равнодушие трупа ― И Фэй, казалось, может забыть всё: от собственного имени до переживаний.

Кроме этого.

Как хорошо было в то время, когда их семья была полной. Матушка, казалось, неосознанно поддерживала гармонию и идиллию. Скорее всего, поэтому, несмотря на бедность и горести, с которыми они сталкивались, и отец, и мать, и сын были вместе, неразлучные, как единое целое. Отец был уравновешеннее, рассудительнее и не позволял эмоциям захватить себя, наоборот ― он всей душой любил жену и ребёнка, совершенно не стыдясь их редкой болезни.

К слову, о болезни.

И Фэй страдал от того, что видел, в прямом смысле, мир по-другому, не так, как другие люди. На что бы мальчишка ни посмотрел, всё было серым, чёрным или белым. Он всегда считал, что это нормально, но после узнал истину. Мир совершенно другой, в тысячи раз разнообразнее и красочнее, он не делится на три цвета.

Увы, юнец не мог почувствовать этого сам, опираясь на слова отца или рассказы бездомных мальчишек, его единственных приятелей.

Родители помогали мальчику чувствовать себя любимым и желанным, то, чего не хватало многим другим детям, даже отпрыскам из богатых семей.

Но в один момент всё пошло крахом, одно целое разрушилось, потрескалось, превратилось в прах.

Но сейчас, именно в этот момент, И Фэй как никогда желал покончить со своим отцом. Тот, кто полностью сломался и сдался, опустив и себя, и родного сына на самое тёмное и глухое дно этой жизни.

Худые ручки сжали сильнее ножик от внутренней борьбы переполнявших его так долго эмоций и необходимого для жизни благоразумия.

Одна мысль навязчиво шептала в голове, не унимаясь: «Сделай это скорее, пока он крепко спит, пока беззащитен! Ведь отец заслужил быть убитым тем, над кем так долго измывался.Даже если это неправильно, это ведь справедливо.»

Второй голос непоколебимо стоял на своём: «Убийством дело не решить. Если не сейчас, то всегда можно наложить на него руки позже.Вот убью его сейчас, а что потом? Останусь беспризорным сироткой на улице? Нет уж, если умирать, то лучше по чьей-то вине, чем от собственной глупости.»

Мучаясь от поле боя в собственной душе, глаза мальчика увлажнились, но слеза так и не пробежала по щеке, замерев так же, как замер И Фэй на одном месте.

Его бледное в слабом свете луны лицо напряженно, брови хмуры, а зубы плотно, почти до скрипа сжаты, угольные зрачки неотрывно наблюдают лежащее в постели тело: умиротворённое, не подозревающее о шансе умереть этой ночью от рук кровного сына, которого так любил при жизни матушки, души не чаял, от чистого сердца заботясь и отдавая всего себя своим близким.

Слёза дрогнула, увлажнила нижнее веко, упав на щёку, тут же сбегая в уголок рта.

Судорожно вздохнув и поморщившись, И Фэй бросил взгляд на отца ― гремучая смесь извечной досады, горького недовольства, разрывающей на части ярости, недетской ненависти и капельки вызывающей слёз жалости, что сдерживала на своих плечах все опасные эмоции.

По левой щеке И Фэя тянется влажной полоской дорожка от слезы.

Одна рука отпустила рукоятку лезвия, резким движением вытерев лицо рукавом потрёпаного серого ханьфу. Отвернувшись от ложа с отцом, И Фэй на цыпочках выскользнул из комнаты, попутно молясь про себя всем известным богам, чтоб дверь или половица не скрипнула и не разбудила пощажённого человека.

Ночь была холодной, даже в старом жилище было прохладно, поэтому мальчик чувствовал, как по коже стремительно бегут мурашки. Дрогнув от холода, босыми ногами он проник обратно в свой уголок этого места, у которого от слова «дом» остался лишь ярлык.

Излюбленным местечком И Фэя была небольшая комнатка, где хранились разные безделушки на любой вкус и цвет от прошлых хозяев, отвары, сваренные самим мальчиком, а где-то валялась даже пара засохших паровых булочек.

Обняв острые колени руками и закутавшись в шерстяное плотное одеяло, И Фэй замер, став как статуя во тьме. Он глазел в одну точку, совершенно не моргая с минуту, а после медленно закрыл глаза.

Те чувства, переполнявшие его раньше, рядом с отцом, утихли, оставив от яростного пожара лишь блеклый огонёк.

Юнец подложил ножичек под подушку и опустил голову на неё.

Тихо шмыгнув замёрзшим носом, И Фэй прикрыл глаза с трясущимися чёрными ресничками.

Пора было спать.

***

Первым, что увидел И Фэй после пробуждения, было то же место, где он заснул.

В комнате были зашторены плотно окна, рассвет лишь бил слабыми солнечными лучами в жилище, но не проникал внутрь и не мешал.

Разлепив глаза, он размял затекшие конечности. Осоловелый мальчишка поднялся медленно и бесшумно на ноги со старой постели, настороженно-сонно прислушиваясь к звукам в хижине и затаив дыхание.

Ни шороха. Ничего.

Мальчик моргнул, ловким движением сунув за пазуху любимый ножик.

И Фэй на кончиках ног большими шагами, не создавая шум, подошёл к выходу. Через тонкую щелку приоткрытой двери он пытался рассмотреть обстановку своими больными глазами.

Рука его готова была в любой момент вынуть ножик для жалкой, но защиты. А вдруг отец не спал и знал, что сын хотел прикончить того во сне?.. Даже если не знал, он всё равно оставался опасным, вечно злой и агрессивный к нему.

И Фэй выработал привычку терпеть побои и болезненные синяки, сдерживать слёзы, но в душе он отчаянно сопротивлялся и злился на всех и особенно на самого себя, такого хлипкого и беспомощного.

Как же невыносимо знать, что ничего нельзя поделать, что твоя жизнь зависит от настроения такого падшего человека, без угрызений совести бьющего своего ребёнка.

И Фэй убедился, что всё спокойно. Значит, отец либо всё ещё спит, либо ушёл куда-то. Во втором случае путей развития событий много - он мог уйти напиться, мог попытать удачи с работой, а мог просто сгинуть.

И Фэй не понимал отца после смерти матери. Его поведение и жизнь были песней из несовместимых и противоречащих звуков. Именно от таких песен начинала болеть голова, и никто не хотел их слушать.

Более уверенный в безопасности, мальчик покинул своё укромное место. Он был обязан сначала проверить присутствие родителя.

Их комнаты находились на небольшом удалении друг от друга. Аскетично-бедная комната отца располагалась в глубине жилища, в то время как сын жил ближе к выходу.

Чем дальше мальчик шёл, тем мрачнее и пугающе становился узенький коридор.

Казалось, что сейчас из самого чёрного угла выпрыгнет свирепая лохматая нечисть с клыкастой, слюнявой и кровавой пастью. Учитывая, что И Фэй не считал отца за разумное существо, это было недалеко от истины.

Если честно, то мальчишка не боялся темноты. Она только привлекала его таинственностью, как мотылька огонь.

Пройдя крадучись к покоям отца, сын сначала прислушался внимательно, а после положил неопрятную ручонку на дверь, собираясь открыть, а другой рукой щупая острый ножик во внутреннем одеянии.

- И Фэй.

Хриплый и равнодушный голос отца прозвучал совсем рядом.

Мальчишка мгновение ока отпрыгнул в испуге, холодный пот без промедлений увлажнил лоб, но юнец не достал нож из-под ханьфу. Лучше сейчас не показывать оружие.

К удивлению мальчика, старший не выглядел как обычно: пьяным, злым, недовольным, эмоционально несдержанным.

Его внешность совершенно не изменилась, оставаясь всё такой же блеклой и грубой. Возможно, раньше он был красавцем, но сейчас представлял собой лишь жалкую тень от своего прошлого «я».

Поведение стало другим.

В эту минуту он вёл себя молчаливо, хмуро, сдержанно. И Фэй в силу возраста не мог понять, что же ещё было в отцовском поведении. Что-то странное, не присущее этому мужчине.

Это странное несоответствие было почти полностью скрыто под кожей, жиром и мышцами, минуя органы, и исходя от сердца.

Маленькое, да чистое чувство, что было знакомо И Фэю, но в этот момент он не мог узнать его.

- И Фэй, пойдём. Мы отправимся в новый путь.

«Новый путь? Мы только недавно обжились здесь. Ему требуется обычно больше времени, чтоб восстановить ци, так почему так скоро?» - мысли бешено метались в голове мальчонки, когда тот сухо и послушно кивнул.

- Хорошо.

Отец нечитаемым задумчивым взором долго разглядывал сына. После этого, он отвёл взгляд и тяжелым шагом с неуклюжей медленной походкой вышел из жилища, которое скрипело половицами под весом мужчины.

И Фэй бросился в свой уголок, чтоб надеть верхние тёмно-серые одеяния, которые были ему большими из-за болезненной худобы.

Он замер, оглядывая комнату. Что же ещё следует ему взять?.. Когда пару дней назад юнец с отцом прибыли сюда, в заброшенную хижину, то оба почти ничего не оставили здесь от себя. Зато само жилище содержало интересные штучки, которые пригодились бы в быту.

И Фэй уже изучил полки и укромные местечки за эти дни, поэтому быстро направился туда, где лежали, скрытые под тканями цяни². Среди них была одна необычная, с журавлями с двух сторон - на одной журавль, а на другой та же птица, только без головы.

2 - Цянь - название китайской мелкой монеты.

И Фэй не привык восхищаться чем-то, но этот странный цянь был так аккуратно и добротно сделан, что неволей мальчик задумался, как это маленькое искусство оказалось в забытой богами хижине, чьи предыдущие владельцы вряд ли были богачами.

Он кинул цяни в свой кармашек внутри рукава ханьфу. Затем мальчик взял свои немногочисленные лечебные отвары и травы, с которыми он никогда не разлучался.

Всё, теперь можно идти отсюда мо спокойной душой. Даже если он и взял чужие деньги, то разве это грех? В доме давно никого не было, а цяни, судя по всему, были забыты давным-давно. Ему самому будет нужнее.

Выходя из комнаты, И Фэй впопыхах схватил чёрную простую ленту и повязал на свои глаза, скрывая очи от солнечного света, который предстояло встретить.

***

На улице было прохладно, трава купалась в море блестящей росы. Свежесть так и била в нос мальчишки и отца - двух странников, идущих по тропе.

Слепящее солнце поднималось из-за высоких гор со снежными верхушками. Ветер дул не резкий и холодный, а слабый и даже по-своему нежный с ноткой прохлады.

Потоки ветра игрались с листочками на деревьях, на стволах бамбука, а те шелестели им в ответ.

Пара неторопливо направлялась в горы, тропинка поднималась выше и выше, стремясь к облакам, купающихся в ласковых лучах солнечного светила.

Вид с гор был прекрасным и завораживающим - весь мир оказывается таким бескрайним, что чувствуешь себя более незначительным, чем мошка.

Внизу простирались бесчисленные засеянные поля с ячменем, пшеницей, просо, а также деревеньки с жителями, которые уже просыпались и выходили на поле в очередной рабочий день. Редкие семьи высоких и низких деревьев жались друг к другу кучкой. Всю долину разделяла на две части извилистая и глубокая шумная река, чьё название И Фэй не успел выведать.

Гигантский купол небес на западе был тёмным, иссиня-чёрным, а восток - рыжевато-золотистым. Словно две противоположности, инь и янь, добро и зло, солнце и луна, день и ночь. А кудрявые облака как игривые барашки игрались на этом раскидистом поле, в звёзды сыпались из их мягкой шерсти, где-то оставаясь сверкать, а где-то прощально блекнуть и сгорать от солнца.

Только жаль, что И Фэй не видел всего этого, ведь повязка из грубой ткани плотно прилегала к глазам. А снять он её не мог, негласное условие с детства. Оставалось надеяться на слух. Шаги, шелест травы и листвы, дуновения ветра, пение птиц.

- Мы пришли. - отец остановился в какой-то момент.

Пришли?.. Что значит «пришли»?

И Фэй заледенел.

«Ветер здесь сильнее - мы поднялись на горы, здесь безлюдно, а также есть деревья, за которыми можно укрыться самому или спрятать другого.»

Неужели, от него решили избавиться?..

И Фэй был жертвой насилия отца, но не думал, что всё дойдёт до того, что его просто убьют по среди гор. Нет-нет, он рассчитывал, что может умереть, но чтобы прямо во время странствия, когда его отец не пьян, а в своём разуме?..

«Вот почему он так резко решил покинуть хижину. Под предлогом продолжения путешествия, он захотел меня убить!» - И Фэй внутри похолодел, искра гнева и разочарования пронеслась в его душе. - «А я ведь не убил его, когда тот спал. Неужели я не заслуживаю справедливого отношения даже от кровного отца?!..»

Резкий шорох где-то неподалёку. Отец стоял спокойно и не шевелился.

И шаги. По звуку, точно людские.

«Человек.» - подметил про себя мальчик, вслушиваясь. - «Случайно попал сюда или в сговоре с отцом?»

И Фэй слегка стянул повязку, чтоб увидеть пришедшего.

Свет болезненно ударил в очи, глаза чуть заслезились, мальчик прикрыл лицо от солнца ладонью.

Да, он правильно понял местность. Мальчишка бы даже восхитился красотой места, но страх расстаться с жизнью был намного больше. Настолько, что затуманивал способность мыслить разумно.

Справа стоял отец с невыразительным и хмурым лицом. Слева появилась фигура незнакомца - высокая, даже очень!.. И Фэй был низким ребёнком, поэтому взрослые люди для него, словно башни. Мальчишка доставал ростом отцу только до пояса, а неизвестному мужчине до бедра.

Из-за плохого зрения, И Фэй не мог в точности разглядеть по мелочам прибывшего, только самое основное. Очень длинные, почти до уровня колен волосы неестественно белого цвета, такого же цвета ханьфу. Если прищуриться, то можно заметить улыбку, твёрдо сидевшую на лице и. даже раздражающую.

Никогда у И Фэя так не портились настроения от улыбок!

Тем более он сомневался, что этот человек ничего не знал о том, что отец и сына пришли сюда.

«Наверняка, он - часть хитрого плана отца по убийству.» - сжал зубы мальчонка, поправив ленту на глазах. «Я не справлюсь ни в одиночку с отцом, ни с ними обоими в драке. Если я и умру, то обязательно прокляну всех так, что будут мучиться до конца дней.»

Эта мысль успокоила душевное состояние И Фэя. Он уже был готов ко всему, даже принять свою смерть в этих глухих горах.

Мозолистая от меча отцовская рука взяла мальчика за плечо, И-старший подвёл сына ближе к незнакомцу так, что оба стояли друг напротив друга.

И Фэй мог почувствовать на себе чужой любопытный взгляд даже через ткань на глазах.

- Это мой сын, его зовут И Фэй. - твёрдым низким голосом произнёс отец мальчика. - Я бродячий, но заклинатель, поэтому у него есть потенциал развития духовного ядра. К тому же, он не слишком взрослый, чтоб иметь проблемы с совершенствованием. И Фэй тих, но не труслив. Я слышал о тебе, как о даосе со знанием культиваторства. Прошу с уважением к тебе, прими его как ученика.

- Ладно. - мягко улыбнулся мужчина, его голос ровный и безмятежный.

- Моя последняя просьба. Если тебе придётся выбирать имя в быту для И Фэя, то сохрани иероглиф «фэй».

- Ладно. - повторил серебровласый даос, всё также солнечно улыбаясь, не меняя тон. - Я понял.

Старший И сухо кивнул ему.

- Я у тебя в долгу, даочжан.

Троица молчала некоторое время, лишь звуки природы нарушали тишину. Отец обернулся к сыну, разглядев его, словно запоминая, и неуклюже качнул головой, на прощание произнеся единственное слово:

- Живи.

Силуэт вскоре размывался по мере удаления. И Фэй пялился на удаляющуюся фигуру, подняв повязку, не знал, что сказать и что сделать. Мальчик ожидал не этого.

И Фэй почувствовал стыд, что ошибся.

«Я поддался панике...»

И Фэй почувствовал страх, оставшись в одиночку с чудаковатым незнакомцем.

«С кем он меня оставил?»

И Фэй почувствовал неверение и непонимание ситуации.

«Почему?..»

А также. Радость и свободу.

Полностью окаменевший, И Фэй смотрел в лесную даль, уже скрывшую родителя. Они теперь больше не увидятся. Мальчишка подумал, что так легко на душе в тот момент, когда источник проблем и непроходящих синяков на теле теперь испарился, как изгнанный призрак.

Даочжан подкрался ближе, взявшись за руку мальчика собственной. Его рука большая, тёплая и почти нежная, если бы не мозоли на пальцах. Такие обычно остаются от меча.

- Пойдём со мной, я не обижу. - Странный даос аккуратно поправил ленту И Фэя и повёл мальчонку, теперь ученика, дальше на гору.

- Кто вы? - отважился на вопрос И Фэй, неохотно ступая по каменистой тропе, одновременно чутко следя за спутником и атмосферой, боясь упустить любую важную мелочь.

- Ты можешь звать меня Учителем. Моё настоящее имя - Фаньчжи Фаньсюй³, но оно чересчур длинное для частого произношения, ты так не думаешь? - бархатно посмеялся даос, слегка вороша детские чёрные, как смоль, волосы, из-за чего те слегка растрепались.

3 - Фаньчжи Фаньсюй ― 繁祉 ― fánzhǐ. 1) благополучный; великое счастье.废墟 ― fèixū 1) развалины, руины; заброшенное место, 2) остатки, обломки (напр. прошлого).

И Фэй не любил лишних прикосновений, а в особенности таких раздражающих. Только материнскими проявлениями ласки мальчик чистосердечно наслаждался, но после кончины самого близкого человека, у ребёнка совершенно не осталось того, кто погладил бы или приласкал его. Даже отец отвернулся, полностью уходя глубже в себя с каждым годом. Нередко он вымещал агрессию на сыне, избивая его или запугивая, зависимо от настроения.

Из-за этого сплетения неудачных обстоятельств И Фэй постепенно приучил себя к одиночеству, ставшему привычной тенью-спутницей.

- Ясно. - буркнул мальчик, вышагивая вверх по дороге.

- Не вешай нос, пойдём скорее. Ты, наверное, просто ещё не проснулся, И Фэй? - Учитель продолжал болтать и хохотать, как ни в чём не бывало.

- ...

Они шли ещё какое-то время, пока не достигли почти самой вершины. Каменистая тропинка сменилась вскоре на просторную лестницу, чей вид был старым, местами треснувший.

Проходя ступеньку за ступенькой, двое преодолели путь, остановившись перед входом на территорию небольшого храма, в котором обычный жили даосы.

- Я отшельник, поэтому живу здесь, на этой горе. Здесь чудесный вид открывается на земли Юньцяни, а свежий воздух только дополняет эту атмосферу.. - среброволосый мужчина замечтался, сладко улыбаясь. Затем, он наклонился, присел на корточки перед ребёнком, оказавшись на одном уровне роста. Фаньчжи Фаньсюй поинтересовался, не скрывая искреннего любопытства:

- Ты любишь журавлей?

- Не знаю, я не видел их.. Вживую. - И Фэй негромко сказал, неловко переминаясь с ноги на ногу, когда Фаньчжи Фаньсюй эмоционально всплеснул руками:

- Не поверишь, но здесь, на горе, обитают журавли..- заговорщическим тоном сказал он, улыбаясь во всё лицо. - Не пугайсяс если встретишь одного из них.. Или, знаешь, что? Я сам потом покажу тебе этих прекрасных птиц! А пока отведу тебя туда, где ты будешь жить.

***

Территория храма достаточно ухоженная, все дорожки подметены до идеала. Сверху шумят великаны-деревья с пышными макушками зелени, прячут здания в тенях. Восходящее солнце, будто плавленое золото, нежно бросало лучи на всё вокруг. Стволы бамбука - зелёные, стройные и достигающие небес - растут кучками неподалёку от даосского храма.

И Фэй не снимал повязку, поглощаясь в атмосферу исключительно слухом и нюхом.

Храм имел вид старого здания, даже древнее, чем та хижина, в которой жил И Фэй до того, как отец оставил сына у этого чудака-Учителя с вечной сладкой улыбкой на губах. Помимо основного входа, само строение имело две боковых пристройки, скрывающих внутри себя дворики в форме квадрата. На всём краю крыши висели колокольчики на одинаковом расстоянии друг от друга, вздрагивая от ветра и тихим звоном приветствуя хозяина и новоиспечённого ученика.

Фаньчжи Фаньсюй завёл внутрь жилища И Фэя, потрепал его вновь по волосам и объявил лучезарно:

- Вот мы и дома, располагайся!

Как объяснил И Фэю его учитель, храм делился на несколько частей.

Первая часть - «сердце» дома, представлявшее собой просторную комнату с благовониями, свечами, чашками чая и шашками вэйци, а также бессчисленные стопки рукописей и свитков на полках шкафов, выставленных по всему периметру комнаты.

Вторая и третья части - комнаты по бокам, отделённые от «сердца» узенькими переходами с открытым видом на территорию храма. Фаньчжи Фаньсюй дал этим частям такое название - «лёгкие».

А четвёртая часть - комната без аналога из человеческого тела, расположенная дальше всех, севернее первой. Там обитает Учитель. Как И Фэй понял, то ему можно свободно перемещаться по храму, однако, интуиция подсказывала, что лучше не лезть в чужие покои без чёткого и осознанного разрешения.

Учитель объяснил все основные черты и повёл ученика в свободную комнату. И Фэй почувствовал, что в комнате тихо, тепло и сухо, что не могло не понравиться ему. Живя всю жизнь в странствиях, его мечтой было наконец-то осесть где-нибудь в безопасном месте.

- У тебя ведь проблемы со зрением? - негромко уточнил беловолосый даос у мальчишки. - Что именно?

- Вижу мир по-другому.

- Как именно, малыш? - ласково и с пониманием обратился Учитель.

- Не теми цветами, какие должны быть.

- А повязка от светобоязни ведь? Если так, то если ты будешь развивать своё тело, а в особенности духовные силы, то сможешь компенсировать или даже исправить свой недуг.

- А разве.. Разве это возможно? - с сомнением в голосе прошептал И Фэй, слегка нахмуря брови в недоверии. Но в юной душе поселилась слабая надежда.

- Может да, может нет. Зависит от того, насколько благосклонна к тебе будет судьба. - мягко улыбнувшись, он ответил.

И Фэя размытый ответ не удовлетворил. Он хотел знать больше и быть уверенным.

- Я должен знать. Если это действительно зависит от решения судьбы и моей удачливости, то я умру быстрее, чем повзрослею.

- Какие прямолинейные слова.. Судьбе ты точно понравишься, даже она может менять своё мнение о людях, просто будь усердным и не сдавайся на полпути! - Фаньчжи Фаньсюй бодро улыбнулся и всплеснул белыми рукавами, словно большими крыльями. - Но раз ты так настаиваешь.. Шанс есть всегда, даже в самых потерянных случаях. Просто чем хуже ситуация, тем сложнее добиться желаемого результата, понимаешь?.. Это единственное, что я могу тебе ещё сказать.

И Фэй немного подумал над словами учителя и слабо кивнул.

- Хорошо... Спасибо за совет.

- Какое милое дитя! - Сребровласый заклинатель весело хихикнул, схватил ребёнка за руку, пожав её ему. - Что ж, чудо моё, я оставляю тебя одного, пока обживайся здесь. Можешь даже уснуть, а то ты выглядишь так, будто не спал сотни лет.

С этими словами, брошенными мальчонке, даос, напевая себе под нос замысловатую мелодию, покинул покои.

Благо, что в комнате было тускло. И Фэй снял ткань со своих глаз с усталым вздохом. День только начался, а он уже так измотался. Мальчик положил повязку на край аккуратно заправленной постели и тут же повалился всем весом на ложе сам.

Глаза сами собой слиплись, а силы медленно покидали тело.

Лезвие. Покушение. Жалость. Отец. Злость. Путь. Страх. Обида. Радость. Фаньчжи Фаньсюй. Улыбка. Горы. Журавли. Храм. Сердце, лёгкие, четвёртая часть...

Спокойствие.