Наследники Джордано

Большинство из нас – это мне мы.

Оскар Уайльд

«Ну и ночка выдалась» – думал я сегодня утром, слезая с резвой только слегка утомившейся скакуньи.

А вчера утром в университете ко мне подбежал товарищ со словами, даже с воплями правильней будет сказать:

- Роб! ЭТО. Правда?

Моим ответом, которым я его одарил, стоя в дверях перед лекционным залом, был непонимающий взгляд.

- Ты? Еще? Не знаешь? – он потрясал у меня перед носом какой-то газетенкой.

- Альберт, разродись ты уже новостью, – попросил я пухляка и вошел-таки в класс, куда мне была закрыта дорога.

- Если ты правда еще не в курсе дел, Роб, тогда вот, лучше сам прочти.

Мы устроились на предпоследнем ряду амфитеатра, Альберт разложил передо мной корреспонденцию, в углу страницы которой я увидел самое омерзительное клювоподобное существо.

- Альби, – я посмотрел на товарища с изрядной долей отвращения, когда понял, какую газетенку он мне подсовывает, – скажи мне, друг, давно ли ты решил записаться в ряды болванов? За всю историю своего многолетнего существования «Звонкие новости» напечатали только две правдивые... новости.

- И еще одну, – уточнил Альберт, доставая из своего рюкзака помятую тетрадь для записей и облезлое перо – предметы познания, явно изжеванные каким-то домашним гиппопотамом.

- Про войну даже они не осмелились писать неправду, – я пытался найти в жутком наборе слов новость, предназначенную для моих бедных глаз. – Что я должен проглотить из этой кучи помоев? – я уже десять раз перемешал страницы этой кучи помоев.

- Вот, Роб, – друг нашел для меня предназначенную порцию яда. – Прямо на первой странице.

- Шрифта покрупнее у них, наверное, просто не нашлось! – Да, эта газетенка бесила меня даже своим шрифтом:

ВНИМАНИЮ ВСЕХ

НЕРАВНОДУШНЫХ СОГРАЖДАН!

УЖАСНЫЕ НОВОСТИ

О КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬЕ!

КОРОЛЬ ЭРИК БОЛЕН

СТРАШНОЙ НЕИЗЛЕЧИМОЙ БОЛЕЗНЬЮ. ВОЗМОЖНО, ЧУМА

СКОРО УНЕСЕТ НАШЕГО ДОБРОГО КОРОЛЯ, И ТОГДА КОРОЛЕВСТВО ЖДЕТ НЕБЫВАЛАЯ БОРЬБА ЗА ТРОН!

- «Борьба за трон»? – раздавшийся за нашими спинами голос, заставил нас с Альби обернуться. – А может лучше борьба за нежелание быть на этом троне?

- Ольга, ты тоже это читаешь?

Ольга часто пряталась за нашими спинами, чтобы немного вздремнуть после бурных ночек в пабе, где она подрабатывает разносчицей.

- Робби, – сказала наша подруга, зевая во весь рот, – пока ты с утра пораньше, наверняка, наслаждался обществом нового рояля, – голова Ольги уже нашла удобное место в сгибе руки, которая, вытянувшись, стала ложем героине этого эпизода, – новость облетела весь университет... – к концу реплики Ольга уже видела третий сон.

- Я бы знал, если бы отец был болен, – адресовал я реплику отключившейся от всего мирского подруге. – По крайней мере... – я обернулся лицом к доске, которая располагалась от наших глаз на расстоянии приблизительно километра, – если бы он был болен «страшной неизлечимой болезнью», – я пялился на утку. – С чего эти нелюди вообще взяли?..

- Там ниже написано, – сказал Альби, пытаясь выпрямить свое покалеченное перо. – Шрифтом помельче.

- А-а, ну конечно, мелкий шрифт! – шрифт на самом деле был немногим меньше, чем заголовок, но я уже вошел в роль: – Куда я положил свою лупу?

Я пробежал глазами текст следующего омерзительного содержания:

После БУРНОГО ПРАЗДНОВАНИЯ Дня нашего могущественного Королевства КОРОЛЬ ЭРИК уже несколько дней НЕ ПОЯВЛЯЛСЯ НА ПУБЛИКЕ. Нашему лучшему корреспонденту Льву Найтингейлу удалось добыть САМУЮ АКТУАЛЬНУЮ и ЧЕСТНУЮ информацию о состоянии здоровья всеми нами так ГОРЯЧО ЛЮБИМОГО и не ЗАМЕНИМОГО КОРОЛЯ. Найтингейл просидел трое суток в ежевичных кустах вблизи королевского замка. За это время КОРОЛЬ НИ РАЗУ не вышел на прогулку в сад или хотя бы на балкон. Имея на руках эти НЕОПРОВЕРЖИМЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, мы можем смело утверждать, что король Эрик не просто ПОДАВЛЕН БОЛЕЗНЬЮ, ОБЕЗДВИЖЕН или ОТРАВЛЕН, но, с сожалением и горечью в наших сердцах оповещаем Вас (в числе первых), что король находится ПРИ СМЕРТИ. Мы имеем все основания отбросить в этом сомнения и ручаемся головой Найтингейла за ПРАВДИВОСТЬ этой поистине УЖАСАЮЩЕЙ и УГНЕТАЮЩЕЙ новости. Мы убеждены, что когда король Эрик нас покинет навсегда – это лишь вопрос времени. Что ж, остается только ждать дальнейшего развития событий и гадать: кто же ЗАЙМЕТ ТРОН ПОСЛЕ КОНЧИНЫ ОТЦА нашего королевства?

Сын РОБЕРТ, парень в самом расцвете сил, который, как нам всем известно, ЗАЯДЛЫЙ роялист? (на портрете слева)

Или дочь, прекрасная СОФИЯ? Молодая девушка, как мы все помним, является выпускницей Университета мадам Волф, и сейчас находится где-то В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ С ОДНИМ ИЗ ПРОФЕССОРОВ Университета. (на портрете справа рядом с любимым профессором)

ПИШИТЕ в ВАШИХ ПИСЬМАХ, которые так греют душу всей нашей редакции, ЛЮБЫЕ ДОГАДКИ на этот счет. Также по будням до 18.00 по королевскому времени принимаются Ваши СТАВКИ НА ПОБЕДУ одного (или другой) из участников БОРЬБЫ ЗА ТРОН.

А сейчас в эту самую минуту, когда вы читаете нашу ЖИВОТРЕПЕЩУЩУЮ газету, Лев Найтингейл снова сидит в кустах у королевского замка, чтобы первым добыть для Вас ЗВОНКИЕ НОВОСТИ, которые в это поистине СКОРБНОЕ для ВСЕГО МИРА время нам с вами так необходимы!

Продолжайте ПОДПИСЫВАТЬСЯ на нашу ПРАВДИВУЮ газету и РАССКАЖИТЕ О НАС своим соседям и молочнику!

ЗВОНКИЕ НОВОСТИ – всегда опережаем события!

Статью подготовила главная редакторка Симона Скобеджи

- Она выбрала не самый удачный твой портрет, Роб, – портрет не был неудачным, он просто изобиловал, мягко говоря, ложными деталями по типу бутылки сидра на пианино, за которым я был запечатлен гениальной современной художницей, моей доброй подругой Мией, в лучшем в своем роде клубе «Искра жизни». – И назвала тебя роялистом.

- Я не удивлюсь, если она действительно не знает значения этого слова, – я отшвырнул мерзкую газетенку от себя, как если бы она была заразной. – И снова переврала название Университета. Они же там нарочно это делают! А эти их излюбленные формулировки: «находится где-то в неизвестном направлении с одним из профессоров». – Радует одно – что Софи этого не видит. – И смешно от их глупости, и злость берет.

- Роб, чем твоя семья перед ними... провинилась? – Альби взирал на меня сконфужено: пытаясь открыть засохшую баночку с чернилами, мой умственно полноценный друг разбрызгал их, открыв-таки крышку, по нашим тетрадям. – Не позвала на празднование Дня королевства сто лет назад? – Рукав моего соседа по парте вытирал сейчас чернила, больше размазывая их по листам тетрадей.

- Альби, ты правда не понимаешь? – Ольга? Не спится человеку. – Это же «Звонкие новости», – я понимающе кивнул. – Они на таких формулировках и построили карьеру: здесь неважно, король ты или гимназист – если они смогут из тебя что-то выжать, они выжмут... – голос ушел в небытие.

- Ты права, – я повернулся к Альби – у будущего нашего государства всё лицо было в чернилах, сейчас мой пернатый друг задумчиво грыз свое перо. – Хотя один давний конфликт сторон всё же имеет... – он пришел. – Альби, отвлекись от завтрака. Профессор Блэк уже здесь.

Профессор Блэк – самый молодой профессор в Университете мадам Вульф. Ему едва исполнилось тридцать. Черные волнистые волосы зачесаны на косой пробор и напомажены до блеска, квадратные очки в черной оправе, которые он поправляет, когда слегка нервничает, прямо как сейчас. Он ведет у нас занятия по правоведению. Если бы отец не заставил меня изучать эту ненавистную мне науку, я бы никогда не познакомился с профессором.

Благодаря ему я узнал, что не одинок в этом мире в своей любви к музыке. Все здесь помешаны на истории, обезьянах и пробирках! Некоторые как будто даже и не слышали о музыке. В пещерах они что ли росли? Большинство, когда узнают, что я пишу музыку (и в цивилизованном мире должен был бы заниматься тем, что на самом деле так люблю!), включают высокомерный тон. Или говорят что-то такое: «Был я знаком с одним музыкантом. Тоже говаривал «Я должен творить! Иначе я не вынесу!». Ну и что? А потом его самого вынесли – ногами вперед. Умер в нищете в обветшалой комнатенке. Мыши успели обгрызть его красивые тонкие пальцы к тому времени, когда хозяйка комнатенки решила наведаться справиться о здоровье гения. Только-только двадцать семь пареньку стукнуло...»

А профессор Блэк не такой, как все. Вот сегодня, когда устанавливали рояль в зале торжеств, мы снова встретились наедине (не считая пары рабочих, которые заносили музыкальные инструменты в зал) и говорили о музыке.

- Роберт, когда я получу приглашение на твой концерт? – заговорщически спросил профессор, подкрадываясь сзади, пока я сидел за инструментом и тактильно с ним, еще ненастроенным, знакомился.

- Здравствуйте, профессор. – Я с грустью ему улыбнулся, он положил на крышку рояля свою бледную ладонь, оттененную черным рукавом жакета. – Снова сыплете соль мне на открытую рану.

- Черт! – басом с южным акцентом выругался один из рабочих, тот, что поменьше, а другой, покрупнее, покосился на нас испуганным взглядом в то время, как бедолаги пытались внести – или втащить – неудобную, скользящую в их потных руках арфу. Пока они выбирали для нее подходящее место, всё еще держа ее – ускользающую – в руках, арфа отзывалась приятными звуками.

- Отец недавно мне напомнил, – я продолжил в очередной раз жаловаться профессору Блэку, – что «музыка – для домашних вечеров, а по жизни нужно заниматься серьезным делом». – Арфа с грохотом была установлена.

- Что-то вроде управления королевством?

Профессор решил рассмотреть прекрасный инструмент поближе. Я пошел за ним через лабиринт из струнных, начиная свой путь с альтов и заканчивая басом.

- Не хочу даже думать сейчас, что однажды мне, возможно, придется... – правда, не хочу даже впускать эти мысли в свою пустую голову. – Желаю отцу вечной жизни!

- Как ты знаешь, я тоже когда-то играл. – Пальцы профессора Блэка нежно изучали струны арфы, едва их касаясь.

- На скрипке, я помню, вы говорили.

Один рабочий, тот, что поменьше, пытался сейчас внести в зал огромную тубу, а другой, тот, что крупнее, следуя за товарищем, с гордым видом нёс один из самых загадочных музыкальных инструментов в истории – треугольник, выставив его перед собой на вытянутой руке.

– Мы могли бы с вами однажды сыграть дуэтом.

Профессор мило улыбнулся на мое предложение, но с печалью добавил к улыбке:

- Мой инструмент уже давно пылится на чердаке родительского дома.

Профессор направился к выходу – у нас через пять минут совместное занятие.

- Жаль это слышать!

Я летел за профессором, прихватив свою сумку с учебниками, оставленную на стуле у рояля, едва протиснувшись через дверной проем, в котором с бочками у обоих в руках (что за торжество планирует директриса?) застряли рабочие. Я нагнал собеседника уже на лестнице словами:

- Родители – изверги! В надежде на то, что предостерегают нас от смерти в нищете, они отнимают у нас возможность стать счастливыми.

Был ли век в истории человечества, когда музыкант мог быть поистине счастлив?!

- Тебе как королевскому наследнику, мне кажется, тяжелее многих. – Он так меня понимает!

- Лучше бы я никогда не знал музыки! – Мы подошли к профессорскому кабинету. На стене вблизи нас красовались портреты великих ученых прошлого и настоящего, которые сейчас высокомерно взирали на меня. – Но вот парадокс – именно отец меня с ней и познакомил. Дал вкусить от плода любви.

- Да, Роберт, любовь способна сделать тебя самым счастливым человеком, только если ты готов отдаться ей всецело. Если же ты будешь предлагать ей компромиссы и ставить условия, любовь покинет тебя, не успеешь... – его перебил вездесущий оглушающий звук, предупреждающий нас о начале занятий.

Кивнув мне, мой профессор, вошел в кабинет, где, наверное, ему необходимо было взять наши работы, выполненные на предыдущем занятии, прежде чем бросить их нам всем – тупицам – в лицо. Я полетел в лекционный зал, у порога которого меня остановил Альберт, тыча мне в лицо своей убогой газетенкой.

Мы с Ольгой и Альби договорились встретиться после занятий в пабе – виновнике Ольгиных недосыпов, прогулов и опозданий. Прежде я решил бросить ненавистные учебники и перепачканные чернилами тетради в комнате общежития, которое от университета – рукой подать. Мой сосед по комнате Артур в это время сидел за столом и грыз гранит науки. Когда же он уже наестся? Или сломает один из своих огромных зубов.

- Артур, – поздоровался я, кидая с порога свою сумку на не заправленную постель, – пойдем в паб!

- Роберт, Вы же осведомлены, что я не употребляю алкоголь, – Артур отвлекся от своего гранита и достал из кармана часы на цепочке, – пока солнце еще не коснулось горизонта.

- Да брось ты, – я стоял за плечом соседа и пытался уразуметь, что он там мастерит. – Там будет О-ольга. – Ну а что – она же и вправду там будет.

- Вы на что-то намекаете, сэр? – начал Артур и стукнул меня по руке, которая пыталась познать задумку мастера в виде каких-то... металлических колец. – Или у меня проблемы с построением причинно-следственных связей?

- У нее сегодня рабочая смена, – я обнаружил на столе товарища пыльное спелое яблоко – вот и обед! – и с остервенением вгрызся в него, падая на кровать соседа, – и она обещала посидеть с нами немного, – у Артура – точнее у его детища – что-то отвалилось и укатилось под стол. – Пойде-ем!

- Мне необходимо, – Артур шарился под столом в поисках... истины и нудил, – подготовить до завтра проект атома, – с каким-то предметом, напоминающим яблоко, он вылез из-под стола. – А этот! чертов! электрон! совсем не намерен! кружиться в правильном направлении! – электрон, так бережно спасенный из груды пыли под столом горе-физика, вылетел за пределы атома в окно.

- Да кому есть дело до этого, Арт? – я взял одно из металлических колец и стал крутить его на запястье. – Как будто бы от этого зависит наша жизнь!

- У Вас чернила на лице, – вставая со стула и потягиваясь, сказал мне мой лучший, нет, мой единственный друг!

- Что? – Я подбежал к нашему небольшому зеркалу. – Серьезно? – Я стер верхний слой пыли с зеркала. – И никто же за весь день не сказал! – Кончиком рубашки я пытался оттереть этот позор со своего лица. Артур достал из кармана платок и развернул меня за плечи к себе. – Как у тебя получается делать вид, что тебе нравится учиться, Арт?

- Вы же знаете не понаслышке, – он всё слюнявил платок и тёр им мою щеку, – что мне и вправду нравится.

- Ладно, – я отстранил его от себя и подвел за рукав к столу, – скажу так: как тебе удалось убедить себя, что если ты сделаешь этот... проект к завтрашнему дню, то станешь великим человеком?

- Роберт, – он посмотрел на руины атома и, развернувшись к ним спиной, пошел к двери, – не все хотят стать великими.

Я посмотрел на спину друга с недоверием, но шагнул вслед.

- А-а, я и забыл: есть же такие, кто с рождения хотят быть посредственностью.

Здесь была разыграна драматическая сцена с закатыванием глаз вашего покорного слуги, зрителями которой стали наши снующие во всех углах соседи.

- Вы создаете две крайности. – Под бурные аплодисменты и свист благодарной публики мы в глубоком поклоне вышли из общежития, в траве у порога Артур подобрал злополучный электрон. – И этим создаете себе массу не идущих нашему возрасту проблем.

Дальше мы уже двигались в известном направлении по зову сердца.

- Ты не хочешь стать великим физиком? – Арт в голос рассмеялся. – Чтобы тебя запомнили! – Арт безудержно сотрясал небеса. – Чтобы твое имя напечатали в учебниках рядом с твоим великим открытием! – Мой друг уже хватался за сердце. – Оставить след в истории, Арти, припечатав его, как следует!

- Нет, Роберт, – успокоившись, отрезал Арт, – я не хочу стать «великим физиком». Мне может и посредственным физиком никогда не стать. – Сейчас начнется. – Мой отец отправил меня в университет, – ну, что я вам говорил, – да-да, потому что хотел исполнить свою мечту: у него не было возможности получить образование. – Сейчас будет отец. – «Мне приходилось вставать в пять утра, чтобы помогать родителям в пекарне. И до заката солнца у меня не было минутки, чтобы присесть. Ты, сынок, должен стать ученым человеком, чтобы не горбатиться, как твои родители и дед с бабкой, подрывая себе здоровье». – Слово в слово. – И я вправду не хочу быть пекарем или... пахарем, Роб. Может я стану... профессором, – тут мы оба с ним посмеялись. – Посредственным профессором в посредственном университете. И это будет уже не плохо.

- Мм-да. Грустно это всё. – Я обнял друга за плечи, на горизонте виднелся наш маяк. – А как же мечта, Арти? Или предназначение? Как же вещи более высокого порядка, чем кусок хлеба, друг мой?

- У Вас есть привилегия думать о таких вещах, мой принц.

Мой верный паж открыл передо мной врата нашего храма. Под звуки арфы и пение херувимов мы зашли в паб.

За нашим столиком уже восседал мой пунктуальный друг Альберт. Ольга разносила кружки и тарелки от столика к столику, но не забыла поприветствовать нас гримасой, которая означала намного больше, чем доступно описать словом. Паб был густо набит. Я достал часы Арти из его кармана – не было еще и пяти.

Мы с Альбертом возлюбили это место, сидя на завершающей ступени первого курса нашей альма-матер, когда двое старшекурсников застали нас, обессиленных после экзамена по экономике, искалеченных и растоптанных беспощадной наукой. Старшие товарищи, уже прошедшие свой путь позора, бережно взяли нас с Альби с двух сторон под руки и, не говоря ни слова в дороге (мы и так были словесно раздавлены на экзамене профессором Крузом – нашим престарелым мучителем), открыли перед нами врата этого места впервые. О том, что позднее в тот вечер происходило с нашими героями и нами, история желает умолчать.

Что до настоящего – мы с Артуром сели за столик к Альби, где тот уже готовил вторую порцию своего фирменного напитка: к темному пенному наш химик тонкой струйкой заливал черный пахучий кофе. Мы его не осуждали, хотя сами от его экспериментов держались подальше.

- Чего так долго? – Альби не отрывался от процесса алхимии. – Профессор Блэк? – спросил мой странный друг у своей кружки, подняв брови и тупо улыбаясь.

- Что «профессор Блэк»? – я второй раз за день одарил его непонимающим взглядом.

- Ну... ты понимаешь, – напиток был готов, пятнистое лицо смотрело уже на меня... – Артур, ну ты же понимаешь? – и на моего более адекватного друга.

- Профессор Блэк тут не причем, – мой лучший друг Артур держал ответ за меня. – Это всё электрон.

Подошла Ольга. Вы еще не знаете, как Артур выглядит, когда она в доступности его взгляда? Ну, примерно, как человек с конвульсиями лица: тики, оскалы, расширение зрачков. Она принесла нашу амброзию, о которой мы и мечтали.

- Понятно, – ответил Альби, проглотив свой убийственный коктейль и приступая к варению нового. – Роб, так ты когда собираешься домой? – Альби снова говорил не с людьми, присутствующими за столом.

Артур вопрошающе посмотрел на меня исподлобья из-за своей кружки. В качестве извинения за его неосведомленность я виновато пожал плечами.

- Ты ему не рассказал. – Альби кивал, новое сочетание элементов давало новую реакцию в колбе алхимика. – У Роба отец при смерти.

Наш пятнистый друг лакал свой напиток прямо со стола. Породистый осел!

- Король Эрик? – Арти выпучил на меня глазищи.

- Нет, другой мой отец, гений, – я злился, но не на него. – Альби, я так понимаю, ты после университета пойдешь оббивать порог этой редакции с целью стать новым их лучшим корреспондентом, подвинув Найтингейла на позорное второе место?! Никто не при смерти!

- «Звонкие новости», – Арти кивал, Арти понимал.

- Вот именно! – сказал я, хлопнув кулаком по столу. Из моей кружки, которая была еще полна до краев, разлетелась пена. Даже спасительное пойло теперь не лезло в горло.

- Но ведь ты всё же поедешь? – спросила Ольга, присев на свободный стул за соседним столиком.

- Придется. – Я отодвинул медовое зелье ближе к химической лаборатории Альби. – Из дома давно не было новостей...

- А давайте представим на минуту, что король действительно болен... – Все разговоры Альби после третьей кружки начинаются именно так.

- Ты имеешь в виду, что мы сейчас сидим за столом в пабе с без пяти минут новым королем? – Ольга умела читать мысли этого дожившего до наших дней философа.

- Какие же вы болваны! – Я был зол, но не на них. – Совесть бы хоть поимели. Это же мой отец.

- А давайте представим еще на минуту, что король действительно болен...

- Тебе это так нравится? – Ольга пыталась его заткнуть – спасибо подруга.

- Ты имеешь в виду, что мы сейчас сидим за столом в пабе с без пяти минут братом новой королевы? – Артур, пей свою отраву и закрой рот!

- Я всегда был ее братом. – И тут я подумал... – А давайте на минуту представим... что Софи тоже прочла... или прочтет эту статью там... где бы она сейчас ни находилась. – Пребывая в глубоком процессе мышления, я стучал ногтем по кружке.

- Вероятность ничтожно мала... но не равна нулю. – Я в математике полный ноль, а Арти так быстро посчитал, да еще и в уме.

- Вот именно! – Я должен был ехать прямо сейчас. – Значит, она обязательно приедет домой! – Немедленно!

- Идиллическая картина: вся королевская семья в сборе... – сказал, подавляя отрыжку, человек, который снова станет мне сейчас хорошим другом.

- Альби, одолжишь одну из своих скоростных скакуний?

- Без проблем, друг. – Альби рылся в карманах, из которых что-то... всё вываливалось – таких друзей нужно ценить! – Лови! – Уже стоя на старте, я поймал ключи от его семейной конюшни.

- Ты едешь сию минуту? К чему так спешить? – Ольга еще не знает Софи.

- Ты не понимаешь. Софи приедет спасти меня от моей участи. Я должен там быть. Чтобы спасти ее от того... чтобы она спасала меня ценой своей свободы.

Врата храма захлопнулись за моей спиной под звуки печальной симфонии. Я должен был спасти сестру!