0
Впервые за долгое время деревья мне кажутся свободнее, чем я сам. Они имеют простор под землей, занимая всю территорию, и таким образом пробираются к воде, цепляясь за жизнь. Кому удастся уйти под землю, тот сможет подняться выше — к небу. Сейчас я смотрю на тот самый дуб под которым мы сидели раньше с ней. Он уже аварийный, окружен желтой лентой, как предупреждение об опасности. Почему его тогда не спилили? Вот вам и суть нашего правительства.
Где-то около дуба стоят неизвестные. Это двое мужчин и женщина. Все трое полные, поедают свои пончики и запивающие их кофе со сливками. Конечно, у них же такой сложный день выдался! Глупцы, которым лень даже вылезти из машины и помочь своим напарникам.
Мои движения скованы. Казалось, еще немного и эти наручники скрутят мои запястья безвозвратно. Все как в тумане... Я не вижу, что такого в моей внешности не так, но они смотрят на меня с ужасом и отвращением, как на маленького котенка, которому перегрызли горло и оставили лежать на асфальте умирать медленной и мучительной смертью. Чувствую, как в плечо отдает пульсирующая резкая боль. Рукав промок, но не от воды. Если бы это была вода, я бы окунулся в нее с головой, лишь бы избавиться от этих глупых взглядов. Ее глаза заплаканы. Что она сделала? Они говорят с ней, заставляя лишь больше заливаться хрусталем. Он течет по ее щекам, спускается к шее и впитывается в порванную рубашку. Она в крови? Черт, да что происходит?! Я ничего не помню. Они подходят ко мне, грубо хватая за плечо, что и так ныло от боли. Громкие сигнализации лишь больше действовали на нервы.
— Кто стрелял первый? — раздается женский неизвестный мне голос. В ответ я смеюсь, прерывая порывы гнева.
— Вы решили действовать от противного? Сажать невиновного — вот так работенка!
— Она сказала, что Вы первый, кто стрелял.
— Она или вы так решили? — я снова смеюсь, хоть этого делать не стоило. В миг по лицу прилетает тяжелый удар, после которого я уже с трудом могу разговаривать. Звездочки и самолетики над головой сменились искрами в глазах не только у меня, но и у нападавшего, что оттащили в сторону.
— Я невиновен, — свои слова у меня в голове раздаются эхом, как будто до сказанного по моим ушам водили ультразвуком с высокой амплитудой. — Я невиновен, — вновь говорю я после минутного перерыва, переходя на крик. Мои слова для меня все еще отголосок и не более. Больное плечо все больше выкручивают. Так это называется государственным вымогательством обычного народа? Видел я такое в фильмах, только вот не думал, что сам окажусь в такой ситуации. осталось только привязать меня к электрическому стулу и нацепить на голову металлическую тарелку для лучшей проводимости тока.
— Я не забываю боль.