II
13:17
Разрезав воздух, её тело плюхнулось поперек родительской кровати. Я тоже падал — сейчас в местами распустившийся кардиган вобьётся пара пружин и она поморщится, — но никогда во мне не было той тяжести, что я читал в отточенном девичьем профиле. В глазах мелькнул страх; такая короткая, но судьбоносная, поражающая брешь, затмившая когда-то острый взгляд вперёд.
— Думаешь, — протянула гостья, нарушив возникшую паузу своим тихим, но твёрдым голосом, — они рассердятся?
Покрасневшие глаза забегали по потолку. Ты ищещь в его белизне ответы? Представляешь своё красивое будущее, разбивая мечты ресницами?
— Они беспокоятся за твоё будущее, Варвара, — механически отчеканил я. На бархатном лице дрогнула едкая усмешка, исказив складочки в углах немного опухших от частых покусываний губ.
— Твои перемены путают их так же, как и меня, но они предсказуемы. Мы оба знали, что ничего не получится, — карие с неприпудренными синяками глаза наконец заметили меня среди пылившегося вокруг бардака. — К чему этот спектакль?
Не отрываясь от меня, она, наверное, думала: влепить мне за наглость пощёчину или смириться с правдой? Я не заслуживал ни того, ни другого, потому терпеливо ждал приговор её холодного, пытливого рассудка.
— Мне нет дела до твоего осуждения, Глушко, — с тоской отрезала Варя и немедленно, но всё так же грациозно поднялась и заскрипела половицами. Дом был старый; удивительно, что совсем ещё не развалился, пока в нём бушевало моё разъярённое тельце в танце с её непоколебимым равнодушием.
— Тогда зачем ты пришла, Харитонова? — голос наполнился несвойственной мне ядовитой желчью. Так размеренно падало каждое слово, будто трескался измученный мартовский лёд.
— Хотела помучить меня своим вниманием и выставить, как обычно, полным олухом, раз всё ещё терплю твою несносную задницу?!
Я любил её. Я жаждал взаимности с первого брошенного на меня взгляда, но Варя даже по-игривому не собиралась поддерживать мои попытки флирта и называла всё это "пубертатной шалостью".
— Увидимся в школе, — кинула гостья напоследок и неторопливо ускользала с моего поля зрения.
Сердце пропустило удар из-за того, что я снова её разочаровал. Отлепившись от старых цветочных обоев, я бросился вдогонку, намереваясь переградить путь.
Догнал. Переградил. А дальше-то что?
— Постой ты!.. Я же... мы... — промямлил я сконфуженно, путаясь в тягучих мыслях, — да, мы... так ещё увидимся?
Она нахмурилась и молча кивнула, потянувшись к моей несколько ослабевшей руке, сжимавшей до заноз в ладони косяк. Столкнувшись ледянными пальчиками с моим дрожащим запястьем, она мягко его отпустила и с лёгкой нервозностью поспешила прочь. Я же обмяк пуще прежнего, всё ещё чувствуя шлейф её шоколадных духов.