I
4:19
"выйдешь ?".
Звенящую тишину комнаты прервала вибрация телефона. И кто посчитал, что будет хорошей идеей спрятать розетку не за кроватью?
Полусонное тело с трудом, а точнее с хрустом, приподнялось на локтях и с презрением уставилось на источник шума. Местами поцарапанный дисплей освещал, казалось, не хуже фонарного столба за окном.
Окно. Я осторожным движением пальцев отделила сомкнувшиеся ламели, надеясь увидеть силуэт на покосившейся деревянной лавочке.
Затянувшись подом, он неспеша выдыхал пар, пока его кровь впитывала солевой никотин. Затуманенные глаза казались неживыми, а положение тела — сродни тряпичной кукле, набитой песком. Такое пристальное наблюдение смутило бы кого угодно, но не его. Силуэт лишь равнодушно наслаждался прикованным взглядом, а насытившись — поднял голову к хрущевскому окну и по-пьяному улыбнулся.
Что-то дьявольское было в этих ямочках, что-то злое и оттого — привычное. Детские руки со скрежетом соскользнули; сердце забилось с десятикратной силой как от укола адреналином; внутренности горели, грозясь разорваться. "Хоть себе-то не ври", — вторил его тухнущий за спиной голос, всплывшим болезненным воспоминанием.
Часы непрерывно тикали, попеременно спотыкаясь друг об друга своими стрелками. Сердцебиение пришло в норму, с ним — новое уведомление.
"пожалуйста ?".
Местами пол жалобно скрипел, намереваясь пробудить мирно спящих за стенкой родителей. С таким соучастником я рисковала попасться самым наиглупейшим образом, если бы не врождённая проворность.
«Кровать еще не остыла, забудь и засыпай».
Невидимые в темноте ступни рефлекторно вели меня к прихожей.
«Ещё не поздно забыть об этом недоразумении».
Последнее испытание — замочная скважина с оставленной связкой ледяных ключей. Их по-прежнему украшает позолоченный брелок в виде резвого скакуна, подаренный десятилетней мной на день рождения отца.
«Тебя снова втоптают во вселенскую грязь».
Два осторожных оборота вправо были сделаны: послышился глухой щелчок.