"Окончание старой эры"
В столице Оккервиля - Ревиль, наступила осень. На смену яркому летнему солнцу, пришли дожди; небо было затянуто серыми густыми тучами; солнечный свет едва пробивается сквозь мрачные дождевые тучи и все вокруг кажется хмурым и унылым. Город словно покрыт серым покрывалом. Даже яркая жёлто-красная листва на деревьях, которая слегка осыпалась на землю и шуршит под ногами, кажется тусклой. Из-за пронизывающего холодного ветра в воздухе словно витала депрессивная и хмурая атмосфера. А лёгкий моросящий дождь только усилил эти чувства. В отличие от погоды снаружи в кабинете старшего Оккервиля было весьма тепло и уютно. В камине лежали горящие дрова, сам кабинет был идеально чист, все вещи лежали на своих местах, даже на столе не было "творческого беспорядка". В помещении пахло сандалом и небольшими нотками виски, в перемешку с дорогими мужскими духами хозяина этого кабинета. Из звуков было слышно лишь постукивание капель дождя об панорамные окна, тиканье маятника часов с кукушкой, изредка треск дров в камине и приглушённые звуки шагов по кабинету. Естественно, это были шаги юного Принца, который накручивал круги по комнате, держа в руках отчёты об очередной инфляции на рынках, и рюмку с виски. Николас был сосредоточен на чтение документов, стараясь не упустить ни единую букву от своего взора. Его алые, как кровь, глаза быстро пробегали по строчкам, где с каждым упоминанием недовольства граждан, лицо Оккервиля с нейтрального становилось хмурым. Он слегка покачивал рюмку в руках, от чего коричневая жидкость плескалась туда сюда. Иногда Ник подносил стопку к губам, касаясь жидкости лишь кончиком языка, словно стараясь растянуть удовольствие от употребления алкогольного напитка. Его разум был пуст. Лишь иногда в голове молодого человека мелькали мимолётные мысли, в которых он насмехался над орфографическими ошибками, высмеивая безграмотность среди знати.
Однако внезапно деятельность принца прерывают громкие, но слегка не уверенные стуки в двери. Оккервиль поворачивает свою голову в сторону источника звука и слегка хмурится, явно не особо довольный тем, что его отвлекают от работы.
"Войдите." - сухо сказал Николас, обращаясь к человеку за дверью.
Медленно дверь открылась и за ней появилась высокая фигура, в черном смокинге, распущенными, длинными черными волосами и очками прямоугольной формы. Этого человека Ник никогда и ни с кем не спутает.
"Мой дорогой и многоуважаемый Себастьян! Чего это ты решил почтить меня своим присутствием? Для ужина поздновато, а вот для сна рановато." - довольно воскликнул Принц, раскинув руки в стороны, приветствуя своего гостя с распростёртыми объятиями.
Себастьян Бертье - советник Императора и его личный слуга, но помимо этого он также являлся наставником Ника. Себастьян зашёл и сперва поклонился Оккервилю перед тем как начать говорить.
"Добрый вечер, Господин Николас. Однако, добрым назвать его весьма проблематично. Спешу вас огорчить, но у меня для вас не самые приятные новости." - начал дворецкий, говоря как обычно монотонно и холодно.
Однако в его словах всё же прослеживалась лёгкая нотка...беспокойства и огорчения? В принципе поведение Бэртье было весьма странным. Уж какой-то он сильно зажатый и хмурый. Любой другой человек сказал бы, что с ним всё в порядке. Мол, он же всегда такой. Однако Ник слишком хорошо знал советника своего Отца. То как он тяжело вздыхал и быстро моргал, заставили Принца мысленно подготовиться к худшему.
"Ваш Отец..." - продолжил Себастьян, но не успел закончить.
"Что с ним? У него снова приступ?" - резко прервал его Николас, выражая беспокойство, по поводу здоровья своего Отца.
Император находился не в самом лучшем состоянии. Его слабое сердце начало подводить, из-за чего участились приступы инфаркта. И, к сожалению, врачи ставили не самые лучшие прогнозы по поводу здоровья Правителя.
Сначала Бертье выдержал короткую паузу, словно собираясь с мыслями, сам тому не веря, что он собирается сказать далее.
"Император умер, Господин." - тихо произнес советник, опустив голову вниз и закрыв глаза, словно боясь реакции Николаса на его слова.
После этого предложения в кабинете повисла мертвая тишина. Казалось будто даже часы и дождь замолкли. Ник пару мгновений молчал, словно пытаясь переварить эту информацию. Его собственное сердце словно остановилось от этой внезапной новости. Бумаги в его руках с шелестом упали на пол. К счастью, они были скреплены скобами и позже их не придётся собирать по всему полу по одной. С громким стуком, Оккервиль поставил рюмку с пойлом на маленький стеклянный столик у камина из-за чего содержимое рюмки слегка расплескалось, оставив пару капель на столике.
"Сию же секунду свяжись с Селестией. Мне плевать где она, с кем и что вытворяет. Пусть немедленно возвращается в столицу. Это не просьба, а приказ." - строго проговорил Николас, смотря Себастьяну в глаза, прожигая его своим взглядом.
После этих слов, он немедленно покинул свой кабинет, громко хлопнув дверью, оставляя слугу наедине со своими мыслями.
Николас быстрыми шагами перемещался по длинным, будто бы бесконечным коридорам, направляясь в покои своего Отца. Сердце бешено колотилось в груди, а его пару минутами ранее пустой разум был наполнен множеством мыслей:
✵✵✵✵✵✵✵✵✵✵✵
"Какого черта?"
"Неужели болезнь оказалась такой серьезной?"
"Как врачи могли допустить такое?"
"Может это какая-то ошибка? Просто недоразумение."
"Я уверую в Господа, лишь бы это было просто недопонимание."
"А может это я виноват, что не заметил ухудшения состояния Отца?"
"Почему и как это вообще произошло?"
"Что мне делать?"
"Как объяснить Селестии?"
"Черт, лишь бы он был жив, когда я открою эту дверь."
"Лишь бы это была просто ошибка."
✵✵✵✵✵✵✵✵✵✵✵
Эта была последняя мысль перед тем, как разум Николаса снова опустел. Его взгляд мгновенно помрачнел, а руки задрожали. Вся уютная атмосфера кабинета мгновенно сменилась мрачной темной комнатой, в которой смерть словно витала в воздухе и морально давила на Ника. Над койкой Императора стояли врачи и священники. Первые делали какие-то записи, а вторые молились, упав на колени. Увидев юного господина, они поклонились ему, опустив головы вниз, словно моля у него прощения.
"Ваше Высочество, примите наши глубочайшие извинения и соболезнования." - произнес один из врачей.
А он будто и не слышит. Принц словно попал в астрал, видя перед собой лишь бездыханное тело Отца на кровати. Оккервиль проигнорировал лекаря и сел на край койки, смотря на мертвецки бледное лицо Императора Уильяма.
"Выйдите все. Немедленно!" - крикнул Николас, желая остаться наедине, чтобы он смог попрощаться.
Испугавшись, медики и священники немедленно покинули покои, оставив Ника наедине с Императором и лишь своими мыслями.
Ощущение было таким...странным? Буквально вчера вечером Николас заходил к своему Отцу просто поболтать и тот был весьма бодр с радостью поддерживая диалог. А сегодня он уже мертв. Когда пришло это осознание в горле собрался неприятный ком, а дышать стало тяжелее, словно кто-то сдавил шею, не давая возможности нормально вдохнуть. Дрожащей рукой Принц взял своего Отца за руку и крепко сжал его ладонь, чувствуя сильную разницу в температуре. Теперь от его ладоней не было былого тепла. Лишь холод. Рука когда-то живого человека, которая всегда была горячей, готовой согреть в холодный зимний вечер, сама нуждалась в тепле. Николас закрыл глаза и прижал ладонь Императора к своему лицу. Он прислонился лбом, носом и губами к холодной плоти, лишь бы попытаться вновь почувствовать былое тепло. Никогда в жизни, он не сжимал его руку так сильно, как сейчас. А ведь когда-то из-за брезгливости юный Принц говорил, что никогда в жизни даже близко к трупу не подойдёт.
Отстранившись лишь на мгновение, взор Ника устремился на прикроватную тумбу на которой лежало какое-то письмо. Взяв его, Николас сразу же стал вчитываться в каждое слово, хоть это и было очень тяжело, ведь почерк был размашистым, а все буквы кривыми. Письмо явно писали на коленке и очень быстро, словно боясь не успеть.
༆«Мои дорогие и любимые дети.»༆
«Я пишу это письмо, чтобы проститься с вами. Боюсь, мы можем не успеть осуществить это воочию, поэтому лучше совершу это сейчас, дабы точно убедиться, что я смог с вами попрощаться. Каюсь, но я подслушал разговор лекарей и они говорили о том, что моё состояние слишком "не стабильно", как они высказались. Они объяснили это тем, что в любой момент у меня может снова случится приступ. Казалось бы, весьма обыкновенная новость. Вот только я услыхал: "Есть вероятность того, что он станет последним." А в другом случае я усну и не проснусь вовсе. Я был шокирован, поэтому незамедлительно принялся за это письмо. Мне очень многое хочется сказать вам, но я постараюсь быть краток.
Селестия. Моя милая доченька. Я величественно сожалею, что не смог стать для тебя опорой и выражал свою любовь лишь материальными ценностями. Я надеюсь ты сможешь простить меня за это. Я невероятно люблю тебя. Ты сильная и независимая девушка, как твоя Мать. Ты прекрасна и сможешь очень много добиться, главное не смей забывать об этом.
Николас. Мой великолепный сынок. Перед тобой я готов встать на колени и молить прощения тысячи раз. Я знаю, что ненавистен тебе. И я не собираюсь осуждать тебя, ведь заслужил твоей ненависти. Молю прощения, что пренебрегал твоей любовью и не показывал своей в ответ. Знай, что я всегда гордился тобой и буду делать это. Ты станешь Великим Императором. Хоть и не смею делать это, но я попрошу тебя лишь об одном - позаботься о Селестии. Ты невероятно сильный и умный. Ты не только моя гордость, но и всей Империи. Я люблю тебя.
Я бесконечно люблю и горжусь вами обоими. Я любил, хочу любить и буду делать это. Я стану самым счастливым человеком на свете, если вы будете поддерживать друг друга и любить.»
༆«С любовью, Ваш Отец.»༆
Прочитав это письмо, глаза болезненно защипали и слезы просто нахлынули волной. Николас опустил голову вниз, уткнувшись лицом в грудь своего Отца. Он рыдал навзрыд. Все те слезы, которые копились в нем ещё со смерти его матери, теперь вышли наружу. Ник прижимал это несчастное письмо к себе, словно надеясь, что оно каким-то чудом сможет заменит ему объятия Отца. Наконец-то он услышал то, что он так давно хотел. Эти три несчастные слова. Но неужели было так трудно сказать об этом раньше? Почему на бумаге он смог это написать, а сказать Николасу в лицо нет? Неужели нельзя было сказать об этом не после своей смерти, когда слышать эти слова ещё больнее? Видимо для Императора Уильяма это была невыполнимая задача. Как и сейчас для Николаса успокоиться от накатившей на него истерики. Он хотел кричать, браниться, да даже порвать это гребанное письмо, но всё, что он мог, так это лежать на одном месте и просто рыдать, как маленький ребенок.
༄༄༄
Не известно сколько времени он сидел там, склонившись и дрожа то ли от холода, то ли от собственной беспомощности в этой ситуации, пытаясь хоть как-то утешить себя и принять смерть очень близкого для него человека.
Он ещё не осознавал, насколько тяжкими будут последствия и сколько обязанностей упадет на его плечи. Это было ужасно несправедливо. Но теперь такова реальность и с ней придется мириться.