1. Начало.
Неизвестная, прибывшая в больницу, скончалась, не приходя в сознание в 05:35 утра. Не было ни родственников, ни друзей, что оплакали бы ее безмолвный уход. Она так и осталась неизвестной, пополнив собой статистику безымянной и совершенно обезличенной цифрой.
Наверное, так и положено для тех, кто был лишь одной из цифр из тех шестидесяти миллионов двухсот шестидесяти пяти тысяч с «копейками», не более, и нет, не в начале и не в конце, затерялась где-то в середине, став просто частью статистики.
__________________________________________________
Всех привлекают таинственные истории, наполненные мистикой и самым настоящим волшебством. Да и как иначе? Людей испокон веков окружают всевозможные тайны и загадки, уходящие своими корнями в глубь самых древних и тёмных времён, когда ещё верилось, что в болотах живет водяной, а в лесах леший соседствует со страшной ведьмой. Сказки и мифы разных народов рассказывают нам о, казалось бы, невообразимых сверхъестественных событиях, многие из которых никак не соотносятся с реальными историческими и научными фактами. Не всегда стоит искать объяснение, либо смысл случившегося. Некоторые вещи лучше принимать, как данность, какими бы фантастическими они ни казались. Ведь искать так называемую «правду» себе дороже. Как известно, любопытство сгубило не одну кошку — так... к чему испытывать судьбу?
Скажи девушке кто-то, как именно сложится её жизнь дальше, она бы одарила этого глупого человека нечитаемым взглядом, а после для верности ещё бы пальцем у виска покрутила, может быть, даже разразилась бы целой лекцией на тему невозможности подобного.
Когда все это началось? Наверное, правильным ответом будет... «с того момента, когда ее оглушил автомобильный гудок, а после был сильный удар и темнота». Но это не совсем так. Хотя тут, пожалуй, сам вопрос не совсем верен. Когда все пошло не так, неправильно? Да, так точнее. Ближе к сути. Казалось, что все началось гораздо раньше, чем это можно было заметить, от того девушка и не обратила внимание, и все пришло к тому, что происходило прямо сейчас, как к некому закономерному итогу той цепочки событий, которую толком даже не удавалось отследить, разобрать ту на звенья и все понять хотя бы для самой себя.
Но обо всем по порядку...
***
«Приходила в себя девушка тягуче и совершенно без желания разлеплять глаза. Голова казалась невероятно тяжелой, практически неподъемной.
Темно. Очень темно... Веки будто бы налились свинцом. Тело не слушалось.
Глубокий вдох. Выдох.
Казалось, в груди что-то оборвалось. Нет, все нормально. Только казалось. Еще одна неудачная попытка открыть глаза. Ничего не вышло.
Вдох. Выдох.
Дышать трудно. Воздух какой-то густой и вязкий. Тяжело. В груди опять что-то больно кольнуло. Кажется, вдох был слишком глубоким. Медленно, но получить чуть приоткрыть глаза.
Вдох. Выдох.
Глаза болели. Кулаки сжались, тут же разжимаясь. Слабость. Тело слушалось неохотно.
Вдох. Выдох.
Снова безрассудная попытка открыть глаза. Резкая боль. Но веки все равно упрямо поднимались вверх. Тяжело. Больно.
Вдох. Выдох.
Глаза уже должны были привыкнуть к свету. Тело все ещё ломило, особенно в области поясницы, а ещё болели ноги, особенно мышцы бёдер. Горло саднило так, словно девушка накануне кричала несколько часов к ряду.
Над головой незнакомый великолепный алый потолок.
Где она?..
Вдох. Выдох.
Силы постепенно начинали возвращаться. Тело слушалось лучше. Уже не больно. Не страшно. Жить можно.
Осторожный поворот головы в сторону. Перед глазами расплывчатые пятна. Предметы вокруг постепенно набирали четкость. Вокруг дорогая и старинная мебель, совершенно незнакомая — это точно не ее комната.
Девушка попыталась сесть и поняла, что с её телом что-то не так. Оно было каким-то вялым и неповоротливым, а ещё стало словно бы более хрупким. Она сначала растеряно, а потом с ужасом уставилась на собственные руки. Точнее, не на свои, а определенно чьи-то чужие руки, которыми она почему-то могла шевелить, хоть и видела их впервые в жизни: кисти были узкие с длинными пальцами музыканта. Девушка, охваченная мрачными и безумными подозрениями, испуганно прохлопала себя по груди — та стала определенно больше.
Тело пробила дрожь — рождённая паникой и страхом, которые лишь окрепли от ощущения тяжести рядом со своей ногой.
Как она здесь оказалась?..
Взгляд остановился на незнакомом юноше — невероятно красивом.
Возможно, ему было восемнадцать, а, быть может, двадцать пять или и вовсе все тридцать... определить возраст не получалось даже приблизительно. Хрупкий блондин с удивительно светлой кожей — под местным освещением та словно бы светилась изнутри, по крайней мере, так казалось. Глаза распахнутые, необычного фиалкового цвета. Лицо имело форму правильного классического овала, тонкие гармоничные черты. Красивые кисти рук, тоненькие изящные пальцы. Первое впечатление? Парнишка был словно не отсюда, эдакое нечеловеческое существо, неизвестно как оказавшееся в этой постели. И да, одежды на нем не было.
А ещё... ещё этот парень ей был словно бы знаком. Почти «дежавю», если можно так выразиться. Как будто обрывок практически истлевшего воспоминания с пожухлыми и кривыми краями резко выдернули из самой бездны прямо на свет. Девушка не могла похвастаться феноменальной памятью на лица, но почему-то прямо сейчас ей казалось, что уже видела его где-то, как если бы пересекались, причём, больше, чем просто мимолётно. Странно.
Девушка тряхнула головой, словно бы пытаясь выгнать, выдворить лишние мысли из головы, которые сейчас были явно не к месту и не ко времени.
А юноша тем временем положил голову ей на бедро, потерся об него щекой, а после коснулся губами низа плоского живота, его золотистые волосы с неожиданной приятной нежностью защекотали чувствительную кожу. И подобное казалось было для него столь естественным, что девушка даже не знала, как реагировать.
— ...Ваше Высочество? — незнакомый голос заставил вздрогнуть. — Вы проснулись?
Вот только ответить девушка не успела. Ибо именно в этот момент кровать вдруг задрожала.
— Проклятие... — раздался раздражённый голос.
Из одеяла высунулась нога, которая никак не могла принадлежать тому светловолосому ангелу. А через пару мгновений со стоном из-под одеяла появился ещё один парень, но только с ружей растрепанной головой. Вторым, что увидела девушка — напряжённая спина. Парень сидел под углом, положив руки на кровать. Всякий раз, когда он прикладывал силу к своим рукам, мускулы двигались, демонстрируя свой фатальный внешний вид, и вены угрожали вырваться из его кожи. И... он тоже казался знакомым.
Девушка поняла, что смотрела непозволительно долго, слишком поздно.
В какой-то момент её «поднадзорный объект» напрягся. Или ей так показалось? Просто он как-то подтянулся весь, а после тряхнул плечами, словно бы в попытке что-то сбросить с себя, стряхнуть — его передернуло. А после, практически через мгновение, совершенно неожиданно обернулся. Он смотрел прямо на неё. Причем, внимательно, цепко, прищурившись.
В такие моменты те же романтичные барышни, начитавшись бульварных романов, обязательно упомянули бы, что время будто бы замерло, дабы продлить магнетический и волшебный момент. Но это не было ни чем-то магнетическим, ни, тем более, волшебным.
Наверное, любая другая на месте девушки растерялась бы, ведь её, получается, поймали с поличным. Но она совершенно не выглядела, как перепуганный зверёк, застигнутый врасплох светом автомобильных фар, когда пытался перебежать дорогу. Так что, если стыд и неловкость были где-то внутри, то наружу они так и не проскользнули. На спокойном, будто выточенном из камня лице, уголок губ приподнимается, точной режущей гранью обозначая усмешку. Но не ту, что отравляет все вокруг злобой. Скорее, в ней горел вызов. Тонкая бровь вопросительно изгибается, мол: «Ну, посмотрела я... и дальше-то что?».
Надо отвернуться. Она должна была отвернуться. Должна была.
Но...
Почему-то не получалось. Не могла.
Казалось, их взгляды сцепились. Так, что не разорвать. Его кроваво-красная радужка блестела в солнечном свете, падавшем из-за занавесок.
Словно элегантный хищник, он поднялся с кровати.
— Что? Все ещё недостаточно? — и снова это раздражение.»
Как же так все вышло?..
Конечно же, она не сразу поняла, где оказалась, кто эти молодые люди и что вообще происходит. А когда стали появляться первые догадки, не поверила. Да и с чего бы ей верить? В конце концов, давно уже не была наивной школьницей, да и в те годы, пусть и грезила о том, чтобы попасть в ту же любимую книгу, фильм, сериал или аниме, все равно понимала, что это невозможно — с годами подобная убеждённость не изменилась. Так что когда понимание только-только стало робко и неохотно подступать, первой мыслью стало то, что ей это все снится, что просто переутомилась и все в таком духе — хотя бы правдоподобно. Понадобились определённые усилия — щипок, счёт собственных пальцев на руках дважды.
Только потом пришли воспоминания о сигнальном гудке, слепящих фарах и болезненном ударе, от которого все померкло — но все слишком не четко, размыто. Именно после этого все пусть и с трудом, но сложилось, хотя верилось все равно слабо, ведь попаданчество, новая жизнь — слишком фантастично, чтобы поверить так просто, хотя в детстве вродеи фантазировала о чем-то подобном. И казалось бы... раз фантазии были, почему поверить так сложно? Просто девушка всегда держалась подальше от суеверий, глупых верований и прочего, предпочитая твёрдо и прочно стоять обеими ногами на земле. Но была одна вещь, вера в которую у неё сохранилась, несмотря на всю ту острозаточенную «приземленность», что та в себе любовно взрастила. Во что же она верила? Нет, не в попаданчество. В то, что человек рождался либо под счастливой звездой, либо нет, и это преследовало его до конца дней.
Умирать — не приятно. Это вполне можно выдать за общеизвестный факт. Однако мало тех, кто прошел через подобное и смог вернуться, чтобы поделиться впечатлениями. Девушка оказалась в числе таких вот «счастливчиков» слишком неожиданно для самой себя.
Как уже говорилось ранее, девушка всегда держалась подальше от суеверий, глупых верований и прочего, предпочитая твёрдо и прочно стоять обеими ногами на земле. И даже то, что она оказалась в чьей-то выдуманной истории, никак не пошатнуло ее веру — только если слегка. Вот только... было одно «но». И это «но» заключалось в том, что девушка поняла, где оказалась, и в чьём теле девушка оказалась. Возможно, попади она в мир какого-нибудь там «Гарри Поттера», было бы проще, но... нет. Ее забросило в визуальную новеллу, в которую не так давно играла.
«Adversus Fatum» — визуальная новелла в жанре гарема.
Если кратко и в общих чертах, эта новелла была типичным любовном романе о золушке, однако несмотря на свою типичность, она была по-своему великолепна — все же классика, даже самая избитая, все равно останется классикой и найдёт своих читателей. По сути, все в истории вертится вокруг главной героини, скромной, светлой, работающей горничной во дворце. Она, стиснув зубы, переживает вся тяготы ниспосланные ей жестокой, бесстыдной принцессой. И, конечно же, эта горничная оказывается внебрачной дочерью императора, что в итоге раскрывается. Конец? Ох... вариантов концовок там, действительно, много — чего ещё ожидать от визуальной новеллы?
Впрочем, важно ли это? Важно ли это, учитывая, что из всех персонажей этой новеллы, она попала в ту самую жестокую и бесстыдную принцессу Элдрию, которой суждено погибнуть в каждой из концовок этой истории?
Страх. Внутри был лишь страх. Но не тот, поверхностный, а более глубокий, животный, когда хотелось бежать без оглядки, сбивая в кровь ноги, и все лишь для того, чтобы найти укрытие, спрятаться, забиться и сжаться, подобно испуганному зверьку. Собственно, именно таким зверьком девушка себя и ощущала, находясь в покоях Элдрии, в её теле, наедине с её наложником и заложником, один из которых точно не желал здесь находиться, ведь, судя по соткавшемуся из воздуха системному окну, его ждала возлюбленная. Ведь в мире у людей множество разных фобий: насекомые, пауки, змеи, высота, глубина, множественные отверстия, огонь, темнота — этот список можно продолжать до бесконечности и ни разу не повториться при этом. Но существовал страх сильнее и древнее прочих. Какой же? Неизвестность — иначе говоря, агнософобия. Так уж исторически сложилось, что человеческий мозг считает, что неизвестность — это опасность, угроза. Когда мозг определит, где опасность, тогда ему легче контролировать весь процесс и защитить своего «обладателя». Психике лучше, когда все идет по плану, как все запланировано, когда есть последовательность и порядок. Мозгу тогда не нужно думать, что будет дальше, ведь тот уже знает, что у него все под контролем, что следует по уже известному сценарию. От того люди всегда стремятся к лучшему, к стабильности — хотят изменений, но в тоже время боятся перемен, потому что нужно будет от чего-то отказаться, от того, к чему привыкли. И вот тут невольно вспоминались слова Говарда Лавкрафта: «Самая старая и сильна эмоция человечества — это страх, а самый старый и самый сильный вид страха — страх перед неизвестностью.». Что тут скажешь? Старина Лавкрафт был прав. Ее окружала густая, вязкая и невероятно концентрированная неизвестность, от чего и было страшно. Неизвестность, что была накрепко спаяна с предопределенностью собственной грядущей кончины.
Возможно, окажись кто другой на её месте, то обязательно прикрыл бы тело простыней, завернулся бы в неё по самую макушку, вскочил с постели и в панике стал бы метаться по комнате. Но новоявленная Элдрия не сделала ни первого, ни второго, ни третьего, усилием воли не позволила панике и страху прорваться наружу. Может, помогла хваленная приземленность и рационализм, а может, главную роль сыграло то, что когда еще в детстве, перечитав кучу фанфиков про попаданцев, фантазировала о чем-то подобном, приняла для себя твёрдое решение: если однажды она проснется и обнаружит, что оказалась в абсолютно незнакомом месте, прежде, чем она разберется в обстоятельствах, она ни за что не станет хихикать со счастливым видом и делать другие сомнительные глупости, стремясь вернуть себе хотя бы жалкое подобие уверенности. Именно поэтому прямо сейчас старательно делала вид, что ничего неожиданного или странного в ее жизни не происходит. А что? В конце концов, для принцессы Элдрии же в порядке вещей просыпаться в обществе наложников или других любовников.
Эдсен Велод ушёл первым. И это не было чем-то удивительным, ведь где-то там его ждала Юриэль, его дама сердца. С этим определенно следовало разобраться — спускать на тормозах измены своей собственности с горничными не стоило — но... не сейчас. Поэтому Элдрия останавливать его не стала, оставшись наедине с Надрикой.
И этот Надрика молчал. При этом смотрел на Элдрию так, будто ждал от неё чего-то. Глупая ситуация. Даже абсурдная.
Наверное, стоило сказать хоть что-то, чтобы избавиться от этой вязкой, давящей тишины, пропитанной затаённой неловкостью новоявленной принцессы, которая некомфортно себя чувствовала от выставленного на показ тела, но все равно прикрыться упрямо не пыталась. Шестеренки в голове вращались с бешеной скоростью. С десяток самых разных вариантов, словесных конструкций промелькнуло в голове. Они теснились, толкались и разлетались на ошмётки, помеченные, как «забракованные». Что-то просто не подходило, что-то подняло бы уровень неловкости до прямо-таки недостижимой высоты, что-то звучало слишком глупо и не похоже на принцессу — не подходило решительно ничего.
Молчаливая пауза тем временем затягивалась. Ситуация из статуса «просто странное» плавно переходила в «некомфортное, странное и подозрительное».
Где-то на периферии едва уловимо чувствовалось напряжение. И если тишина было эдаким пологом, своеобразным покрывалом, то постепенно и незаметно оно натягивалось — возможно, если прислушаться, то можно было услышать постепенно набирающий силу треск, ведь именно этот звук издавала ткань, когда ее натягивали слишком сильно.
— Ваше Высочество, я... сделал что-то не так ночью?
Только через пару мгновений Элдрия готова была заклеймить себя абсолютно безжалостным существом за собственное молчание. Ведь, задав свой вопрос, Надрика опасно побледнел и с ужасом уставился на неё, едва ли не со слезами на глазах. Нет, правда. Юноша выглядел так, будто вот-вот разрыдается или упадёт в обморок.
Амнезия!
Да, эта догадка стала сродни самому настоящему озарению. Элдрия даже на какой-то миг почувствовала себя Исааком Ньютоном. Нет, серьезно. Вероятно, он тогда испытывал схожие с ней чувства, ведь вместе с упавшим яблоком его пронзила идея, которая по итогу породила закон всемирного тяготения. На девушку, конечно же, ничего не падало. С чего бы чему-то ей падать на голову в покоях принцессы? Но озарение было столь сильным и внезапным, что казалось практически физически ощутимым.
Конечно, это был не идеальный выход. Но идеал, как известно, недостижим. А учитывая саму ситуацию и все обстоятельства, идея с амнезией казалась хотя бы приемлемой и могла бы многое объяснить окружающим... наверное. Ведь пусть Элдрия и знала канон, из-за того, что когда-то играла в эту новеллу, но история ей была известна лишь со стороны Юриэль, так что многие детали оставались скрыты. Да, были свои риски, но они хотя бы были приемлемыми. В противном случае, ее могли заподозрить в одержимости или ещё в чем — что произойдёт в этом случае, проверять не хотелось. Сделать вид, что Элдрия такая же, какой и была? Вряд ли справится, учитывая, что мало о ней знает, а её память не сохранилась.
Вот только... похоже, молчала она слишком долго, из-за чего это молчание оказалось истолковано наложником превратно...
— Простите! — Надрика воскликнул это настолько неожиданно, что Элдрия вздрогнула всем телом, что только ухудшила ситуацию, ведь наложник принял все на свой счёт и сейчас, видимо, ожидал расправы. — Я-я все сделал неправильно, Ваше Высочество! Пожалуйста, простите меня, Ваше Высочество, пожалуйста!
Плечи юноши затряслись, и он ударился головой об постель рядом с Элдрией, потер руки и начал умолять. Теперь она могла увидеть, что на его шее и спине у него были еще не зажившие шрамы. А когда чуть поднимает голову, его взгляд уже остекленевший, во влажных от слез фиалковых глазах застыла фатальная обречённость.
Элдрия понимает, что должна хотя бы попытаться держать образ персонажа, в которого угодила, чтобы не привлекать внимания, не вызывать лишних вопросов. Однако обижать юношу перед собой или грубить ему — выше ее сил. А кто вообще смог бы продержаться под печально виноватым взглядом сумасшедше красивого парня, стоящего на четвереньках с таким видом, словно лишь от Элдрии зависит его жизнь?
Немного поколебавшись, девушка взяла его за руку так нежно и осторожно, словно он был не из плоти и крови, а из хрупкого хрусталя, и способен был разлететься на мелкие осколки от любого неаккуратного движения. Надо ли говорить, что такое простое действие совершенно обескуражило Надрику? Он даже задрожал от изумления. Пришлось немного подождать прежде, чем тот возьмёт себя в руки и успокоится, утерев слёзы.
— Я... — вдох. — ...ничего не помню... — выдох. — В памяти сохранились только имя и титул... — все же решилась.
И первые мгновения Элдрия имела возможность наблюдать растерянную милую мордашку ангела с распахнутыми глазами.
Девушка не знала, насколько убедительно звучала. Но Надрика вроде поверил, ибо уже вскоре, сразу после обещания под весом приказа сохранить все в тайне, стал щедро делиться той информацией, которая его хозяйке могла пригодиться, ведь, как уже говорилось ранее, хоть она и играла в эту игру, но про принцессу там было не так уж и много, лишь основные факты, а этого мало, чтобы прижиться в новом мире и новом теле, раз уж все так сложилось.
Имя принцессы — Елдрия Вьетт Сесилия. Ей двадцать три года. Ее брат, Ораби, является императором, и девушка — его единственная кровь и плоть, вероятная наследница, которая унаследует трон следующей. Ведь хоть у императора было много женщин, ни одна из них не родила наследника. Все знали, что проблема была в императоре, но благоразумно молчали. В результате положение и влияние единственного правящей семьи в Императорском дворце крепли день ото дня. Каждую ночь в ее постель приходили бесчисленные мужчины, жаждавшие титул императора. И даже те, кому он был не нужен, в конце концов, оказывались с ней. Говорили, что единственный человек во дворце, который не может добраться до ее тела — это император. И то, потому что он ее брат. Садистская натура грубой и готовой на всё императрицы проявлялась во всевозможных желаниях, особенно в её желании доминировать и кичиться властью, внешностью, богатством и статусом. Элдрия не знала отказов, а если таковые в порядке исключения все же случались, они лишь раззадоривали ее аппетит. Воистину пугающая особа.
И это было ещё не все. Надрика рассказал ещё несколько небольших историй, которые вполне можно было коротко назвать: «происшествия в жизни принцессы», поведал о том, что у Элдрии есть свой отряд рыцарей — хотя тот набор красавчиков, что вместо тренировок принимают солнечные ванны, чтобы «тела были готовы к употреблению» — и о других наложниках. Что тут скажешь? Информативно, хотя некоторые вещи девушке были известны ещё по игре. Хотя после все услышанное лучше перепроверить. И дело тут вовсе не в Надрике, хотя и в нем тоже: сказала ему про амнезию, решила получить информацию именно у него и в дальнейшем постепенно наладить с ним отношения только потому, что по игре тот никогда не числился в списке возможных любовных интересов Юриэль и был верен принцессе буквально до самого ее конца, ведь несмотря на всю жестокость по отношению к нему, именно Элдрия вытащила его из рабства, сделав своим наложником — как на ее взгляд, разницы особой не было, и вряд ли подобное можно было назвать спасением, но он думал иначе. Однако, как уже говорилось ранее, Надрика сам по себе не был основной причиной. Что ещё? Просто на данном этапе своей новой жизни, где смерть предопределена в самом буквальном из смыслов, Элдрия пока не могла себе позволить такую роскошь, как доверие — быть может, в будущем это изменится, но доверять первому встреченному наложнику, чьи страдания и мучения так нравились принцессе, было глупо и совершенно недальновидно.
К слову, информативно все было не только усилиями Надрики, но и благодаря всплывающим в воздухе окнам системы. Да, как оказалось, она угодила не просто в тело злодейки, которой суждено умереть. «Вишенкой на торте» стало то, что в эту игру прямо сейчас уже кто-то играл за Юриэль, и этот «кто-то» был до крайности жадным. Ведь прямо сейчас пока Эдсен Велод испытывал душевные терзания после ночи с принцессой и привозил себя в порядок, чтобы не причинить боли возлюбленной, эта самая возлюбленная не отказала себе в быстром сексе с другим наложником Элдрии — а горничная Юриэль не промах, видимо, решила «ковать железо, пока горячо».
В итоге, на этом с Надрикой распрощались. Задерживать его и дольше в своих покоях не могла — что ни говори, а слишком сильные перемены в принцессе не оправдать даже потерей памяти, а значит, и с полным налаживанием отношений с этим наложником следовало повременить. Поэтому за руки больше не брала, а на его просьбу обнять ответила холодным отказом, после чего позвала горничной, которой приказала проводить поникшего Надрику.
Слишком быстро и легко все приняла? На самом деле, нет. Все это было не более, чем видимость, ведь внутри все ещё творился самый настоящий хаос. Однако важно ли сейчас то, что было внутри? Желание остаться в живых все равно было сильнее, что и вынуждалось приспосабливаться в рекордные сроки.
Как только Надрика ушёл в сопровождении горничной, Элдрия, все ещё сидящая на кровати, запустила пятерню в волосы, зачесывая их назад, шумно выдыхая — этот жест был буквально пропитан какой-то растерянностью, даже отчаянностью, словно девушка оказалась перед проблемой, которую так просто не решить.
На самом деле, стоит сказать, что это не просто. Не так просто, как прописано во многочисленных фанфиках. Нет никакой инструкции или помощи от Высших Сил. Нет сверхъестественной удачи, неуязвимости. В душу просто впились стальными когтями, буквально выдирая из знакомого и родного мира, стирая память о самой себе, сохраняя лишь воспоминания о каноне мира, в который её решили отправить. А все ради чего? Для развлечения тех самых Высших Сил. Никто не спросил нужно ли это. Никто не озаботился тем, как долго «подопытная смертная» проживет в новых условиях и выживет ли.
А ведь окажись все фанфиком, было бы легче. Там ведь как... 1. Девушка попадает в любимый для нее мир. Это ведь так здорово! Предел мечтаний. Но обычно опускаются детали, что в этом мире еще нужно жить. Здесь же пришлось привыкать к новым порядкам и реалиями, ко всему прочему. 2. Она обладает невероятной, просто незабываемой красотой. Нет, тут придраться не к чему. Элдрия была красавицей. Вот только конкретно в этом мире «красота» — не панацея от всех проблем и сама по себе особой погоды не сделает. Но не суть... Что там дальше по списку? 3. Случайная встреча и любовь с первого взгляда. Да, очень смешно. Любовь с первого взгляда — такое точно стоит оставить для сопливого школьного романа. К тому же, учитывая репутацию принцессы, такие чувства — последнее, на что стоило рассчитывать. Дальше пункты в фанфиках варьируются и прочее. Лично, Элдрия была больше озабочена, как жить дальше. И единственной мыслью, что загнанно билась в голове, было то, что ей не хотелось глупо умереть, она вообще не стремилась умирать. Многие готовы были продать душу, чтобы стать попаданкой, ну, или попаданцем. Элдрия тоже когда-то хотела оказаться в каком-нибудь любимом сериале. Вот только... реальность оказалась жестокой и неприглядной. Теперь, было желание отдать все, что у неё есть и еще будет, лишь бы переместиться обратно. Но... обратно ничего отыграть было нельзя.
Надо было что-то делать. Пока Элдрия сидела в своих покоях, события продолжали развиваться, не собираясь ждать, когда принцесса возьмёт себя в руки. Эдсен готовился к встрече с Юриэль, которая сейчас самозабвенно отдавалась Ровии Зурану... и с этим точно надо было что-то делать, пускать на самотёк никак нельзя. Вот только... что она вообще прямо сейчас могла предпринять?
В голове был самый настоящий сумбур — мыслей было слишком много: они налезали одна на другую, распухали так, что казалось ещё чуть-чуть и все это взорвется и разлетится в стороны, как в каком-нибудь зарубежном ужастике из ее мира.
Усмешка появилась на ее губах. Но она была жесткая и даже какая-то усталая. Воздух с шумом покинул легкие. Элдрия прикрыла глаза. Пальцы руки едва заметно дрогнули раз, другой.
— К черту... — на выдохе, на грани слышимости.
Да. К черту все это...
В конце концов, она никогда не была сильна в самокопании, жалости к себе, бессмысленной панике и прочих не самых приятных вещах. Да, происходящее располагало к подобному, но все же... начинать не стоило. Это, в любом случае, не решило бы ни одной проблемы, а лишь усилило бы и продлило внутреннюю агонию — того, что было, и так уже в избытке. Тем более, она ведь хотела изменить хоть что-то, верно?..
***
Элдрия в роскошном платье, которое без помощи горничной вряд ли смогла бы надеть, шла прямо по коридору. Шаги ее неожиданно решительны, словно былые сомнения исчезли... впрочем, именно так и было.
Изначально она могла похвастаться двумя вариантами возможных действий. Нет, их определенно было больше, но сама Элдрия сейчас видела лишь два наиболее актуальных, если можно так выразиться.
С одной стороны прямо сейчас можно было пойти к Эдсену и сделать ход конём, сказав, что он свободен и может уходить со своей возлюбленной, куда хочет. А что? Этот шаг обещает спасение, ведь в большинстве концовок она умирала из-за Юриэль, и убивал ее именно Эдсен. Ведь если эти двое будут достаточно далеко, то у них не будет причин убивать Элдрию.
С другой стороны был Ровия. Он, если вспомнить игру, действительно любил Элдрию. И сошёлся с Юриэль лишь из-за того, что его чувства и достоинство оказались безжалостно растоптаны принцессой. Наверное, от него и вовсе стоило бы отказаться. А что? «Предавший один раз, предаст и второй.» — кажется, именно так говорил Иван Сергеевич Тургенев. Вот только не в случае Ровии. Опять же, опираясь на игру, пусть он изменил, но влюблён в Юриэль не был, мысли все равно возвращались к принцессе, что в некоторых концовках довело его до самоубийства. Конечно, подобное его не оправдывает и гарантией к верности не является, но зато это даёт возможность все переиграть, вернуть Ровию, ибо отдавать столь умного мужчину Юриэль не хотелось, как и терять его.
В итоге, между этими двумя Элдрия сначала решила заняться Ровией, чтобы успеть перехватить его сразу после «рандеву» с Юриэль. Эдсен мог немного и подождать, тем более, вряд ли он был готов видеть принцессу почти сразу после того, как с ней попрощался — надо было дать ему хоть немного времени, чтобы остыть.
Благодаря подсказке одной из горничных, найти комнату Юриэль удалось без особого труда. Однако заходить туда Элдрия не спешила — уж больно красноречивые стоны доносились из-за двери. По правде говоря, оказываться внутри у неё вообще в планах не значилось — никакого смысла или необходимости. Достаточно подождать и перехватить Ровию уже тогда, когда он окажется снаружи.
Собственно, долго ждать не пришлось. Конечно, часов у Элдрии не было, но если по ощущениям, то где-то минут пять, не больше: то ли они действительно решили по-быстрому, то ли Ровия плохо старался, а может, и вовсе все вместе. Однако даже это пятиминутное ожидания стоило того — смесь эмоций на лице наложника, когда тот вышел, прикрывая за собой дверь, и застыл соляным столбом, столкнувшись нос к носу с Элдрией, была воистину непередаваемой и от того бесценной.
— Ваше... высочество... — с голосом он совладал, конечно, но далось это ему с явным трудом. — Вы что здесь... как...
— Что я здесь делаю? — одного шага хватило, чтобы сократить расстояние до минимума, теперь при вдохе бюст невольно касался груди Ровии. — Это пока ещё императорский дворец. Не знала, что здесь есть места, где мне запрещено появляться.
Нынешняя Элдрия впервые говорила так, пропитывая каждое слово концентрированными превосходством и властностью. Опыта особого не было. Но это неожиданно приятно. Даже становилось понятно, почему прошлая принцесса упивалась подобным — к этом действительно привыкнуть недолго.
Ровия же ее удовольствия явно не разделял — да и с чего бы? Зато у него весьма забавно все краски с лица схлынули. Пожалуй, единственными яркими «пятнами» в этой резко поблекшей картине оказались глаза, ну, и засос на шее — Юриэль не удержалась от «милого знака собственности», прекрасно зная, что тот мог стать приговором для наложника, если оставить его на столь видном месте... да, это определенно любовь, причём, как раз та самая, что до гроба... буквально. Но ладно Юриэль, а что Ровия? Когда только стал настолько неосмотрителен, что допустил такую оплошность? Или горничная настолько хороша, раз является главной героиней?
— Нет... я не...
Ещё полшага — и Ровия обрывается на полуслове без возможности договорить, будучи прижатым к стенке принцессой прямо посреди коридора.
Элдрия поднимает руку, скользит коготками по шее, невольно нажимая на кожу сильнее в месте, где оставлена вульгарная метка Юриэль. Дыхание Ровии сбивает, пульс учащает по вине этого совершенно бесхитростного действия.
— Ты стал неаккуратен, Ровия, — продолжила Элдрия. — А ещё... — оказалась слишком близко своими губами к его, чувствуя на своих его дыхание. — ...от тебя пахнет другой женщиной.
— Ваше...
— Тш-ш-ш. Мне это неинтересно, — шепотом, не давая договорить, приложив указательный палец к его губам, отступая на шаг. — Проводишь меня? — неожиданно предложила. — Хотя, конечно, если у тебя есть занятие поинтере...
— Нет, я!.. — слишком поспешно и испуганно в какой-то мере. — Простите, я перебил Вас... Но я провожу Вас! Провожу, куда скажете!
К этому и впрямь можно привыкнуть. Да, в нем сейчас нет любви и верности, есть только страх. Перед нынешней Элдрией раньше не испытывали ничего подобного, не подчинялись с такой отчаянной готовностью — это почти что наркотик. Главное — не увлечься. А то был риск стать второй принцессой и повторить-таки ее весьма печальную судьбу.
Элдрия, к слову, никак ему не ответила, ничего не сказала. Слова тут излишни. Просто протянула руку, позволяя той зависнуть в воздухе.
Долго ждать не пришлось. Под ее рукой очень скоро возникла его. И они вот так пошли вдоль коридора.
Шли в молчании. Элдрия не собиралась вести светскую беседу и хоть как-то смягчать углы, нет. Она позволяла молчанию давить на провинившегося перед своей владелицей наложника, чувствуя, как время от времени подрагивает его руки, видя боковым зрением признаки нервозности, переплетенной со страхом, виной и стыдом. Только через время, дав Ровии уникальную возможность промариноваться во всем этом, Элдрия заговорила вновь...
— Слушай меня внимательно, Ровия, — начала девушка. — Сейчас ты поприсутствуешь на очень важной встрече. Тебе не придётся ничего делать. Просто стоять за моей спиной и быть безмолвной тенью. Никаких действий. Никаких слов, — продолжила она. — Как думаешь, ты с этим справишься? Не разочаруешь ещё больше?
— Да, Ваше Высочество. Я справлюсь...
— Вот и славно, — последовал ответ. — А то твоя новоприобретенная неаккуратность заставляла меня беспокоиться.
***
Пришли они в алую гостиную — небольшая по меркам императорского дворца комната, но все равно роскошная. Именно туда Элдрия и приказала горничной привести Эдсена Велода. И если у Ровии и были вопросы, то он оказался достаточно благоразумен, чтобы их не задать — удивительная благоразумность для того, кто, будучи собственностью принцессы, её наложником, позволил оставить на своём теле метку не просто другой женщины, а горничной.
Эдсен, к слову, не заставил себя долго ждать — ещё одно проявления неожиданного благоразумия. Однако у Велода его было явно меньше, ведь он так и не смог скрыть собственного недовольства и раздражения, точнее, даже не попытался это сделать, видимо, посчитав, что подобное ниже его достоинства. Хотя учитывая его положения «военного трофея», то как раз нынешнее поведение Эдсена ниже его достоинства. Впрочем, это все лирика. Ведь это не помешало ему прямо сейчас выглядеть великолепно, словно он и не был тем самым военным трофеем.
— Затеяла очередное представление? — напрямик спросил Велод без излишних словесных кружев.
И когда только на «ты» успели перейти? Нет, определенно совместно проведённая ночь способна при удачном раскладе сблизить и злейших врагов. Но ещё утром это не мешало ему обращаться на «вы».
Ровия за спиной напрягся, но послушно не сказал ни слова. Ну, хоть у кого-то есть понимание важности такого понятия, как «приличия».
— Сядь, — Элдрия указала пальцем на кресло напротив.
— Это был последний раз, когда я приходил в твои покои, — он не сдвинулся с места.
— Если позову, тоже не придешь? — вопрос с подвохом.
Однако...
Велод не ответил.
Что ж... значит, случай не совсем пропащий. Хотя бы иногда он может смолчать. А то при Ровии было бы странно делать поблажки тому, кто даже не наложник, только из-за того, что импульсивность и ослиное упрямство не так-то просто вытравить. Да и прошлая принцесса не особо старалась, судя по всему, будучи не против его бунтарского настроя. Иначе давно бы всю дурь из него выбила. Не-е-ет, вместо этого Элдрия его ломала, наблюдая за каждым мгновением его агонии, смеясь и гадая, что получится в итоге.
Вдох. Едва слышный выдох.
Ее взгляд снова вернулся к Эдсену.
— Завтра я дам тебе территорию, — первое, что сказал после не такой уж и долгой паузы.
— Чт... что? — явно ожидал не этого.
— Покинь мой дворец, как можно быстрее, — просто сказала Элдрия.
— Не понял...
— Если ты волнуешься о скрытых мотивах, то... их нет. Я сказала именно то, что имела в виду, — продолжила девушка. — Впрочем, если у тебя в этом дворце есть кто-то, из-за кого ты не можешь уйти, разлука с которым невыносима, можешь забрать его с собой. Препятствовать не стану.
— Чего?! — Велод вообще перестал что-либо понимать.
Мгновение. Да, ровно столько понадобилось ему, чтобы сократить расстояние до минимума и схватить принцессу за ворот платья. Он был так близко, что Элдрия почувствовала его горячее дыхание на своей коже.
От Ровии за спиной напряжение от этого лишь усилилось. Однако он не вмешался, оставаясь на месте — помнил приказ. Интересно даже... продержится ли до конца?
— Ты!..
— Что изменится, если ты меня ударишь? И что тебе не нравится? Я же тебя отпускаю. Или... ты хочешь остаться?
— Заткнись!!!
Элдрия попыталась отцепить его руки, но он убрал их сам — лишь для того, чтобы вцепиться девушке в горло. Ровия, все это время стоявший позади, дёрнулся было в сторону принцессы, но она остановила его взмахом руки.
Как ни странно, но прямо сейчас страха не было. Возможно, из-за чёткого понимания, что прямо сейчас Эдсен ее не убьёт.
— Ты можешь вернуться в свою страну или забыть обо всем и жить с человеком, который тебе нравится. Сомневаюсь, что кроме меня у тебя никого больше не было, — усмехнулась Элдрия. — Неужели тебе все ещё мало? Настолько нагулял аппетит? — продолжила. — Если ты меня сейчас убьешь, то никогда уже не выберешься отсюда. Ты же понимаешь это и сам?
А что? Восстание практически невозможно. Лишить Элдрию титула — тоже никак. Остается один путь: убить. Однако момент явно не тот, ведь вреда будет значительно больше, чем всего остального.
— Не трогай ее, — буквально выплюнул эти слова, словно все это время сдерживался и только сейчас решил показать зубы.
Элдрия надела маску конченого циника.
Он правда, думает, что прежняя принцесса не знала об их отношениях? Не настолько же она глупа. Даже нынешней Элдрие меньше дня потребовалось, чтобы разобраться. Это не так уж и сложно. Ровия вон вообще даже не скрывался и все равно был уверен, что правда не всплывет — интересно... они надеялись, что принцесса одновременно и слепа, и глупа?
— Ты должно быть хорошо меня знаешь. Я права? — ответа не последовало. — Тогда скажи. Я когда-нибудь бросала слова на ветер?
Конечно, стопроцентной уверенности в этом не было — что ни говори, а Элдрия в игре была раскрыта недостаточно, чтобы судить о чем-то подобном без каких-либо сомнений. Однако чисто по собственным ощущениям, казалось, что прошлая принцесса была именно такой, человеком слова: одно из немногочисленных ее достоинств, которые никак не могли перевесить все недостатки, коих было бесконечное множество.
Эдсен, к слову, даже не попытался спорить или опровергать сказанное. А значит, Элдрия в своей догадке не ошиблась.
— Та девушка... Если бы я хотела ее убить, то она была бы уже мертва. Задушить ее на твоих глазах, поверь, несложно, — я говорила беспечным тоном, на который только была способна. — И мне бы за это даже ничего не было.
Его хватка стала жестче. Шею сдавило сильнее, живительный кислород перестал поступать в легкие. Это было уже опасно.
Однако...
Этого недостаточно, чтобы во взгляде проступил страх. Элдрия все ещё смотрела на Эдсена насмешливо, как на неразумного ребёнка, коим, по сути, он и являлся.
— Я убью тебя!
— Если бы хотел... кха... уже сделал бы это.
— Она не такая, как ты! — крикнул Эдсен, разжимая хватку, и Элдрия вновь смогла дышать.
После, видимо, в его голове все же что-то щёлкнуло.
Одумавшись, Велод медленно, нехотя, опустился передо принцессой на колени и попытался поймать её взгляд.
— Пощади ее. Ты же можешь пощадить Юриэль.
За спиной Ровия забавно дёрнулся, явно думая, что весь разговор был о какой-то другой девушке, а не о ней.
Собственно, ради подобного момента все и затевалось. Именно поэтому Элдрия приказала Ровии сопровождать ее, а после изображать бессловесную тень. Было важно, чтобы наложник это услышал. Казалось, что, учитывая его опыт отношений с принцессой, измена не должна была его задеть. Так-то оно так, да не совсем. Одно дело, что принцесса спала с другими мужчинами: власть, возможности... в конце концов, это «милое хобби» уже воспринималось, как нечто естественное. Однако естественным это могло было быть, только если речь о принцессе. Юриэль — совершенно другое дело. Светлая и чистая... от такой не ждёшь предательства, измены и всего такого прочего: не зря говорят, что чтобы не разочаровываться, надо не иметь ожиданий, вот только с такой девушкой без ожиданий не обойтись, от того и разочарования в случае чего бьют наотмашь. Поэтому и Ровию это задело, ведь думая, что раз она противоположность Элдрии, то их роман сложится иначе, а в итоге все только хуже. Ирония судьбы.
— Я разве собиралась ей вредить? — деланно удивлённый вид. — Кажется, я наоборот предложила тебе уехать с ней туда, куда ты захочешь.
— Почему? Зачем тебе это?
— Я устала от тебя, — простой ответ. — Ты надоел мне раньше, чем я рассчитывала. Понимаешь, как игрушка, которую всегда хотел, но интерес к ней потерян, как только она оказывается в руках.
Эдсен нахмурился.
В этом нет ничего удивительного, если подумать. Кому вообще понравится подобное сравнение? А Велод ещё и принцем был в своей стране. Так что, это сравнение для него унизительно вдвойне.
Однако...
Сдержался. Ну, почти.
— Неужели ты не слышишь крики душ, которые погубила? — от его взгляда по спине прошёл холодок. — Не страшно смотреть в зеркало после всего? Или поэтому в твоих покоях не было ни одного зеркала?
— Их вдосталь в ванных комнатах, — Элдрия оскалилась. — Так что если услышишь раздирающий крик ужаса, знай, что я пошла умыться.
Собственно, на этом разговор сам себя исчерпал. Конечно, Элдрия могла попытаться раскрыть ему глаза на то, кто не так давно был в Юриэль, но решила не спешить — ещё будет время. Так что на такой неопределённой ноте принцессе вызвала горничной и отправила Велода восвояси, ну, или куда он там собирался — сейчас это неважно.
Они с Ровией снова остались наедине. Он не спешил что-либо говорить, но от него этого сейчас и не требовалось.
— Ты можешь идти, Ровия.
— Ваше Высо...
— Ты можешь идти.