Потерянные

- Какой номер дома? – спросил Пак, всматриваясь в цифры на табличках.

Я опустила окно и высунула голову из машины. Было уже около одиннадцати вечера, и мы заблудились.

- Двести шестьдесят семь, кажется.

Уже опустились сумерки. Ряд домов черными тенями возвышался над дорогой. Я поежилась от холодного воздуха и закрыла окно.

- Кажется?

- Черт, я давно здесь не была, - вздохнула я, прижавшись лбом к стеклу и на секунду прикрыв глаза. – С тех пор как папа и Клэр переехали к тете, я приезжала только на рождество.

Пак никак не отреагировал, продолжая смотреть по сторонам.

- А это вообще та улица?

- Должна быть она.

Он еле слышно вздохнул. Мы проехали в тишине еще немного, прежде чем он заглушил мотор.

Пак посмотрел на один из домов и протянул:

- Двести шестьдесят седьмой, это он.

Я бросила беглый взгляд. Это действительно был он. Во время поездки я долго думала, что именно скажу папе и Клэр, с чего начну разговор и как объясню свое здесь присутствие.

- Пак, - позвала я, когда парень уже взялся за ручку дверцы. – Они ни о чем не знают.

- О твоем помешательстве на вервольфах и перевертышах? Правду о смерти твоей мамы? Об Аните? Что именно из этого они не знают?

- Все.

- Ты рассказала мне, но не своей семье?

- Им так легче. Сейчас они думают, что маму убил какой-то преступник, а если бы они узнали про существование чего-то большего... Это бы свело их с ума.

Пак посмотрел на меня нечитаемым взглядом.

- Ты не можешь принимать решения за других людей, Лисса, - он открыл дверцу машины. – Давай просто поскорее с этим покончим.

С чем? - хотелось спросить, но я знала, что он не верит ни единому моему слову.

Хлопнула дверца. Я наблюдала, как парень спокойно направлялся к дому. Со стороны никто бы не заметил напряжения в его приподнятых плечах, немного резкие движения, скрытые за напускной уверенностью и сосредоточенностью в глазах, но я слишком давно его знала, чтобы научиться по мелким деталям определять его настроение и эмоции. Язык тела всегда выдавал его истинные чувства.

Я вышла из машины, когда он уже постучал в дверь.

Нам открыла Клэр. Каждый раз, когда я приезжала сюда, всегда удивлялась, насколько она меняется. Сейчас ей тринадцать, и она на год старше того возраста, в котором была я в день смерти мамы. Она так сильно на нее похожа. Пшеничного цвета волосы стали короче, с того момента как я видела ее в последний раз, теперь некоторые густые пряди были заплетены в косички, а другие окрашены в фиолетовый оттенок. Светло-карие глаза не выражали никаких эмоций.

- Насколько я знаю, сейчас еще даже не зима, - сказала Клэр ровным тоном, скрестив руки на груди.

С каждым годом становилось только хуже. Было практически больно смотреть ей в лицо.

- Я просто хотела увидеть свою семью.

- Почему тогда игнорировала мои звонки? Я почти неделю пыталась до тебя дозвониться.

- Прости, телефон сломался. Я... прости меня, - голос надломился. Я хотела так много ей сказать, но лишь хватала ртом воздух.

Последовала долгая напряженная тишина. Я беспомощно посмотрела на Пака, но его взгляд был полностью сосредоточен на моей сестре.

В дверном проеме появилась фигура папы, он медленно встал рядом с Клэр. Очки в тонкой оправе блеснули в тусклом свете уличного освещения, и я почувствовала толику спокойствия, заглянув в его зеленые глаза, такого же оттенка, как и мои.

- Мелисса? Что-то случилось?

Я физически не могла ничего ответить. Поняв это, Пак вышел немного вперед.

- Здравствуйте, я Паскаль, вы, наверное, меня не помните.

- Почему же. Здравствуй, Пак, правда, ты раньше был ниже ростом, носил только черную одежду и кроссовки с нелепо-толстыми подошвами. Такое не забыть.

- Мода, - парень улыбнулся, деланно пожав плечами. Но я знала, что сейчас в его мыслях творился полный сумбур.

- Что вы на пороге-то стоите? – папа махнул рукой, отходя вглубь коридора. – Заходите.

Клэр неохотно подвинулась, чтобы мы могли пройти в дом.

- Так вы надолго? Где ваши вещи?

- Остались в машине. Мы... Просто заехали в гости.

- О Боже мой, - неожиданно проговорил папа, резко останавливаясь.

В голове стала проноситься череда мыслей. Мы как-то себя выдали? Он что-то понял? Но как...

- Что?

- Ты беременна.

- Нет! – вскрикнула я от неожиданности. А потом все напряжение последних дней дало о себе знать. И вся эта ситуация была одновременно неловкой и такой нормальной по сравнению с постоянно крутящимися мыслями о вервольфах, перевертышах и убийствах. Я засмеялась. – Нет, пап, все не так. Правда.

- Лисса скучала по дому, и мы решили приехать.

Пак приобнял меня, позволяя облокотиться об него. На его щеках играл румянец и его взгляд блуждал по полу. Я нежно улыбнулась, еще сильнее цепляясь за него. Господи, для папы мы наверняка казались такими странными.

- Фу, - сестра прошла мимо нас, устраиваясь на диване перед телевизором и поджав под себя ноги.

- Вы голодные? Могу разогреть остатки ужина, - предложил папа.

Пак отрицательно помотал головой. И я тоже была не уверена, что смогу сейчас хоть что-нибудь съесть.

- Мы наверно лучше пойдем спать.

- Конечно. И тебе, Клэр, уже тоже пора, хватит телевизора на сегодня.

Девушка сжала губы, но не стала перечить. Кинув пульт на диван, она без единого слова прошла мимо нас, направившись к лестнице.

- И тебе спокойной ночи, - бросил ей вслед мужчина.

Ответ прозвучал приглушенно из-за расстояния:

- Спокойной, пап.

Папа обнадеживающе кивнул, заметив грустное выражение на моем лице.

- Ничего. Она оттает. Можете вдвоем занять гостевую, но Паку я принесу надувной матрас.

- Спасибо, папа.

Я повела парня к комнате. Когда за нами закрылась дверь, на его лице показались настоящие эмоции. Пальцы дрожали, и чтобы это скрыть, он запустил их волосы.

- Что это, черт возьми, было? Это розыгрыш какой-то?

- Ты же все уже понял, Пак, тебе теперь просто нужно поверить.

Я решила, что лучше не прикасаться к нему, чтобы не сделать хуже, а дать время успокоиться и прийти в себя.

- Черт, это какое-то...

- Безумие? Да, точно описывает мою жизнь последние пять лет. Послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я ведь тоже никогда раньше не сталкивалась с перевертышами и знала о них только благодаря Аните. И не понимаю, почему столкнулась с ними сейчас и что им было нужно. Вервольфов понять проще. Ими движут инстинкты, желание охотиться и убивать.

- Значит, эти перевертыши могут быть, кем угодно и мы даже не узнаем?

- Когда я все вспомнила, то поняла, что папа и Клэр ведут себя совсем по-другому, а потом увидела глаза человека, который притворялся папой. Они были голубыми. Такими неестественными на его лице. Так что может быть цвет глаз – это единственное, что они не могут изменить.

- Но если один из них будет просто идти рядом с тобой в толпе, как это поможет?

- Да, никак. И если рядом окажется вервольф, ты тоже, скорее всего не поймешь этого, не узнаешь, что ночью он убил невинного человека и пировал его внутренностями, а теперь идет на работу или в магазин или за чашкой кофе.

- Они так делают? Едят... людей?

- Я не знаю. Может быть.

Я подошла к окну, чтобы впустить немного свежего воздуха.

- В общем, ты не узнаешь, кто стоит рядом, пока он не нападет на тебя.

- И часто на тебя нападали вервольфы?

- Нет. На меня ни разу.

***

Я не любила больницы. Не любила эти начищенные до блеска плиты, высокий потолок и людей в белых халатах, пахнущих таблетками.

Из-за слез, застилавших глаза, я не видела ничего вокруг кроме двух темных силуэтов. Один из них поднялся навстречу и дрожащими руками прижал меня к себе. Он дал мне время выплакаться.

- Все хорошо, слышишь? Мама будет в порядке, - присев передо мной на корточки, папа вытер слезы на моих щеках. – Посмотри на Клэр, она не плачет и тебе не стоит. Сходи, умойся холодной водой.

Конечно, она не плакала. Это не она сидела в запертой машине, тряслась от страха, и слушала мамины крики. Пелена слез ушла и зрение прояснилось. Я не узнавала эту сгорбленную фигуру, будто придавленную горем, эти волосы, в полном беспорядке разметавшиеся на голове, осунувшееся лицо и печальные глаза. Поэтому я не стала с ним спорить, а просто молча ушла искать туалет.

Мы ждали около реанимации четыре часа, пока оттуда не вышел врач, сказавший, что операция прошла успешно, маме придется несколько недель полежать в больнице, но мы можем ее навестить. Я взяла Клэр за руку.

- Что произошло? – спросил папа у врача, прижав ладонь ко рту, когда увидел свою жену на больничной койке.

- На ее теле много укусов. Пока трудно сказать, возможно, это были одичавшие и голодные собаки.

Мама лежала не шевелясь. Только грудь тяжело поднималась при каждом вдохе. Она с трудом открыла глаза, посмотрев на папу.

- Хью.

Сразу к ней приблизившись, папа сжал ее ладонь.

- Я здесь.

- Хью. Это был волк...

Папа нахмурился. На несколько секунд повисла тяжелая тишина.

- На самом деле, в темноте можно спутать собак с волками, - уверенно проговорил врач.

- Нет, я точно знаю, что видела.

- Но, Элен, в нашем городе не водятся волки, - папа оставил долгий поцелуй на костяшках ее пальцев. - Тебе нужно отдохнуть, а мне поговорить с врачом.

На выходе из палаты он остановил меня.

- Принеси маме воды, ладно? Мы скоро поедем домой, побудь пока с ней.

Я кивнула. На губах папы появилась усталая улыбка, они с Клэр пошли вслед за врачом. Сестра всего на четыре года младше, но, кажется, она совсем не понимала что происходит. Хотя никто не понимал.

- Мелисса...

- Да мам, это я, я здесь.

Подойдя вплотную к кровати, я сморгнула снова появившиеся слезы. Я так перед ней виновата.

Мама закашлялась, нащупала мою ладонь и сильно сжала.

- Ты же... Ты знаешь, что это был волк.

- Я не видела их. Я не знаю, прости!

- Мне все равно, что говорит врач. Я могу отличить собаку от волка.

Разве есть собаки ростом с человека и с красными глазами?

Я не знала, как должна на это ответить. Поэтому просто молча смотрела, как тяжело и часто поднимается мамина грудь. От меня не было никакой пользы.

- Ты хочешь пить? Я сейчас принесу тебе воды.

Ответа не последовало, но я все равно быстро вышла из палаты. Невыносимо видеть маму в таком состоянии.

Я нашла кулер в коридоре и дважды наливала воду в пластиковый стаканчик, прежде чем почувствовала себя лучше. Несколько минут я пыталась отдышаться, присев на диван. До краев наполнив стакан, я пошла обратно в палату.

Но там уже кто-то был.

- Кто вы?

Мужчина даже не повернулся. Он стоял рядом с маминой постелью, и я заметила ее закрытые глаза на спокойном лице. Она спала.

- Просто знакомый твоей мамы.

Длинные темные волосы мешали рассмотреть выражение его лица. Я поставила стакан с водой на тумбочку.

- Мама будет рада вас видеть, когда проснется.

- Не сомневаюсь. Что с ней случилось? - он немного повернул лицо, его глаза странно блестели в приглушенном свете палаты.

- Собаки. На нее напали собаки.

Наклонив голову вперед, он кивнул.

- Но. Это так странно. Мама сказала, что ее покусали волки.

Я заметила, как он резко выпрямился, и посмотрел на все еще спящую женщину.

- Волки, значит? – спросил он, скривив губы, а затем сжав их в тонкую линию. – Лучше отвернись. Или беги.

Я похолодела от его жуткого взгляда, не понимая смысл прозвучавших слов. Но потом мужчина вытащил длинный нож из внутреннего кармана куртки, и я сделала несколько шагов назад.

- Что вы делаете?

- Так нужно.

Вылетев из комнаты, я несколько секунд неподвижно стояла. О Боже. Тогда я закричала. Я кричала и кричала, и не останавливалась даже когда ко мне побежали несколько человек.

- Уведите ее!

Я вырвалась из чужих рук и повернулась к палате. Мама была неестественно бледной. Она лежала с тем же самым спокойным выражением на лице, какое было, когда она спала. Только сейчас посередине груди торчала рукоятка ножа.

На ветру из настежь открытого окна колыхались тонкие белые занавески.