Пустыня

Гермиона пришла домой заполночь. Уставшая, разбитая и голодная. Мышцы ног болели при каждом движении. День на каблуках дался ей тяжело, хотя она волшебством и придала обуви более удобную форму. Заседание затянулось. Все главы отделов явно постарались над своими отчетами в этом году, сделав их максимально точными и подробными. В итоге последним с докладом выступал пожилой Оуэн Пикок, глава Сектора борьбы с неправомерным использованием магии. И закончил он выступление в одиннадцать часов. 

В квартире ее встретили темнота и тишина. Значит, Рон уже спал. Утомленно скинув с себя вещи прямо в коридоре, она решила, что примет душ утром, а сейчас сразу же отправится спать. Бесшумно проскользнув в кровать, Гермиона угодила прямиком в объятия мужа. 

— Мионочка, ты устала? — томно прошептал он ей на ухо. 

— Ты не представляешь насколько! Мне тяжело даже лежать, — еле слышно отозвалась она, моментально начав погружаться в тяжелую полудрему. 

— Я знаю, что тебе сейчас поможет, — низким шепотом продолжил Рон, скользя рукой по ее спине.  Гермиона на границе между сном и явью с благодарностью сжала его плечо, представив, что сейчас заботливый муж сделает ей легкий массаж измученных ступней или будет гладить по голове, пока она не заснет. Как вдруг он издал очень странный звук, похожий на страстный стон с придыханием, и прошептал: 

— Тебе поможет оральный секс. Ну же, Герми, сделай мне глубокий минет. 

Ее глаза широко распахнулись. В следующее мгновение мир Гермионы Грейнджер взорвался. Внутреннее пламя негодования обожгло жаром лицо. От сна не осталось и следа. Ноздри затрепетали от бушующего гнева, губы задрожали. Внутренняя магия пробудилась, завибрировала под кожей и начала волнами накрывать тело. Гермиона вспыхнула за секунду. Такого эгоизма и равнодушия от Рона она не ожидала. Потребовались все силы и вся выдержка, чтобы не кинуть в него Непростительное заклинание, а вместо этого лежать неподвижно и безмолвно. У нее не осталось сил на объяснение Рону таких простых истин, как то, что в отношениях нужно проявлять внимание к потребностям и нуждам своего любимого человека. Она устала бороться. Нужно было срочно успокоиться, иначе наделает глупостей. Гермиона прикусила нижнюю губу.

Внутри нее все громко кричало: 

«Выдыхай! Тихо! Гермиона, притворись спящей! Притворись мертвой. Иначе ты его убьешь. Считай! Раз... Выдох... Два... Вдох... Молодец, дальше... Три... Выдох... Четыре... Вдох». 

— Гермиона, ты что, уснула? — теряя надежду получить удовольствие, уныло спросил Рон, слегка потрепав ее за плечо. 

Так и не дождавшись ответа, он с глухим кряхтением повернулся на другой бок, перетянув при этом все одеяло на себя. 

«Пять... Выдох... Считай дальше! Шесть... Вдох... Семь... Выдох». 

Гнев плавно отступил. На смену ему пришла обида вперемешку с болью. Без одеяла вдруг стало очень холодно. Подступили слезы, которые, казалось, будут литься вечно. Гермиона бесшумно плакала о своей жизни, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Просто вся горечь капля за каплей стекала по щекам, впитываясь в постель, которая сейчас стала ей чужой. Захотелось срочно изменить свою жизнь. Гермиона твердо пообещала себе это сделать. Она решила, что подаст на развод после каникул. Все-таки Рождество — самый любимый праздник еще со времен ее детства, и портить его выяснением отношений она не хотела. 

                                           ***

Гермиона ушла на работу, когда Рон еще спал. Она специально встала на два часа раньше положенного времени, чтобы только избежать встречи с ним. Ей совсем не хотелось потерять контроль и бросить ему в лицо слова о разводе раньше времени. Обида еще не прошла, и если Рон опять попросит порадовать его минетом, пока он ест мамин суп с утиными потрохами, как это было три дня назад, то она точно не сдержит себя.

Лучше лишние часы на работе потратить на обдумывание подарков для всех близких. До Рождества осталось два дня, а она ещe ничего не успела купить. 

Атриум Министерства магии был пуст. В ожидании лифта Гермиона любовалась высокой елью, установленной в самом центре помещения. Ее поставили неделю назад, но, когда атриум забит волшебниками, рассмотреть украшения практически невозможно. Сейчас Гермиона могла спокойно разглядеть каждую деталь. Волшебный снег обильно лежал на ветвях и не таял. Сотня свисающих с них сверкающих сосулек отражала свет десятка хрустальных люстр, подвешенных к потолку. Красные и золотые шары, украшающие веточки, напоминали ей о родном факультете. Тысяча маленьких лампочек ярко подсвечивали дерево теплым светом. И единственным звуком в звенящей тишине был легкий шелест крыльев крошечных игрушечных птиц, которые парили вокруг ели. Душа Гермионы замерла от вида этой красоты. На сердце стало легко. 

Открывающийся лифт отвлек ее от созерцания праздничного убранства. Не захотев отводить взгляд от нарядного дерева, она зашла в кабину спиной вперед и через несколько шагов наткнулась на препятствие.

В нос Гермионы ударил чарующий и знакомый аромат. Даже не оборачиваясь, она точно знала, что этим препятствием был Драко Малфой. 

— Грейнджер, в Министерстве началась вспышка куриной слепоты? — едко спросил он, с ухмылкой осматривая ее с высоты своего роста. 

— И тебе доброе утро, Малфой! — повернувшись к нему лицом, Гермиона впервые за долгое время встретилась с ним взглядом.

— Ты цел?  — Не льсти себе. Ты в весовой категории домового эльфа, — наклонив голову, с хитрым прищуром ответил он.

— Кнопку своего этажа ты нажимать не собираешься? 

— Да, спасибо, — встав сбоку от него и надавив на четвертый уровень, она честно призналась:

— Я просто растерялась. Не ожидала встретить в Министерстве еще кого-нибудь в такую рань. 

— Как видишь. Были дела в Отделе тайн. А тебя что привело сюда так рано? Организуешь очередной фонд с прекрасным названием «С.Р.А.К.Э.»? — провокационным тоном проговорил он, улыбаясь одними глазами. 

— Мне нужно сегодня срочно придумать, что дарить родным, — проигнорировав его шутку и повернувшись всем корпусом к собеседнику, она неожиданно для себя выпалила:

— Кстати, какой у тебя парфюм? Я хочу подарить Рону новый аромат. 

Мысленно ругая себя за несдержанность и сильно кусая губы, будто наказывая их за оплошность, Гермиона наблюдала, как Малфой удивленно посмотрел на нее, словно оценивая, и под его пристальным взглядом она чувствовала, что щеки начали краснеть.

Совсем тихо она добавила: 

— Просто мне нравится, как ты пахнешь.  Маленькое пространство лифта наполнилось громким, но мелодичным смехом Драко. Гермиона, не ожидавшая настолько бурной реакции, в растерянности молча взирала на него. 

— Грейнджер, твоему упитанному и неряшливому мужу не подойдет мой парфюм. Он называется «Олигарх», смекаешь? Хотя... — в этот момент лифт остановился, прерывая его. Решительно выйдя в открывшиеся двери, Малфой добавил, обернувшись: — Я как раз хотел его сменить. Пришлю тебе завтра флакон. Пусть будет моим подарком на Рождество. 

Гермиона не успела ничего сказать. Она и не знала, что хотела бы ответить. Эта сцена в лифте вывела ее из душевного равновесия, лишив фирменного едкого красноречия. Двери плавно закрылись. Драко скрылся из виду. Лифт поехал дальше.