Голоса вокруг.
Он снова был потерян. Его чередовавшиеся приступы полнейших истерик и опустошённости не знали границ. В больницу он приехал с постоянными головными болями, а после той ночи уехал с голосами в голове и навязчивыми мыслями.
Голоса были разные, и каждый присутствовал в разное время. Один, мужской и спокойный, иногда комментировал действия Миши:
— «Он выходит из класса».
— «Он закрыл дверь».
— «Он чистит зубы».
— «Собирает портфель», — и тому подобное.
Другой, женский и мелодичный, часто что-то шептал на ухо:
— «У этой девушки просто ужасная фигура! Как она вообще может с ней выходить на улицу? Она должна сидеть дома и не высовываться с таким уродливым лицом! Убей её! Убей!», — в каждый такой раз, Мишу передёргивало, но голос не замолкал. Голоса никогда не переставали говорить, они всегда лишь притихали.
С каждым днём парню становилось всё хуже. Он словно вял, как цветок. Его руки могла охватить тряска несколько раз в день. Ноги были ватные, а глаза красные, Михаил мог в любой момент заплакать. Но эти моменты он оставлял для бессонных, мучительных ночей.
— «Как я мог? — думал он. — Как я не видел то, что было у меня прямо перед глазами?».
— «Ты просто тупой и никчёмный, — шептал ему мерзкий, противный голос без определённого пола. — Ты настолько жалок, что не видишь даже собственных ладоней перед собой! Как ты вообще живёшь, а? Ты ужасен, ужасен! Уничтожь себя! Уничтожь себя, отвратительное существо!».
А Миша лишь молчал в ответ, сглатывая слёзы. Голоса были сильнее его, ведь всё это парень и сам себе вечно повторял.
— Урод — вот кто я, — прошептал он под одеялом. — Ненавижу себя.
***
Сегодня в пятницу на уроках было жарко. Уставшие за школьные будни ученики были слишком измучены, чтобы бегать по кабинету, или хотя-бы издавать какой-то шум. Все сидели в своих телефонах, либо спокойно шептались за партами.
Но вот, очередная перемена кончилась. Прозвенел звонок, и все обернулись встали со своих мест, для команды сесть. Начался урок истории. Не очень молодая учительница громко закашляла, осмотрев по местам класс, и вытащила из своей кожаной сумки классный журнал.
— Итак, дети! Проверим отсутствующих!
Если кто-то ещё и шептался в помещении, то теперь все замолчали, смотря на Анну Алексеевну. На данный момент каждый знал, что отсутствует здесь лишь одна особа. По всем известной причине. Но никто не осмелился произнести её вслух.
Фамилии всё летели и летели с губ учительницы, пока на одной она не запнулась:
— Ребята, а где же Нора Сладкова? — спросила Анна, уже заранее зная ответ, но решив убедиться в своих доводах.
— Она дома, — едва пискнул какой-то смельчак из-за парт, когда стояло гробовое молчание.
— Бедная девочка, с её-то паническими атаками только дома и сидеть... — классная руководительница вздохнула, поправив выбившуюся рыжую прядь из причёски за ухо. — Я надеюсь, вы не обижаете Нору по этому поводу?
— Нет! — послышались возгласы с разных парт, и это была чистая правда. За все прожитые школьные деньки, девушку никто из одноклассников ни разу не обидел. Над ней не смеялись, ведь она была хорошим другом и просто душой компании.
О панических атаках Норы знали все, но только некоторые были в курсе, что это была не единственная причина её отсутствий на уроках. Вы уже и сами знаете, что другая причина — это тяжёлая травма из-за самоубийства Кристины, которая теперь медленно, мучительно и верно вгоняет бедняжку в депрессию.
Анна Алексеевна тяжело выдохнула. Нора была способной девушкой, особенно любящей историю и обществознание, как и саму эту учительницу. Анне хотелось помочь любыми силами своей лучшей ученице, но она никак не могла этого сделать. У неё были и свои проблемы. Например, её сын Михаил всё время сам запирался в комнате, перестал ходить в школу и улыбаться. От просьб пойти к психологу начинались истерики и слёзы. Реакция на уговоры о разговоре с мамой была такая же. Муж же нашей учительницы был с головой погружён в разъезды по соседним городам на различные конференции и собрания. Ну как может быть по другому, если твой любимый — это известный биолог?
Урок прошёл мирно, как и весь остальной рабочий день. Только несколько классов вели себя неподобающим образом, а двоих из ребят отправили на домашний арест.
Погода была удручающей. Чувствуя себя жареным шашлыком под парящим солнцем, женщина дожидалась своего автобуса, где в итоге оказалось ещё душнее. Людей стояло много, и каждый торопился по своим делам.
Наконец, последняя остановка. Психбольница. А от неё ещё на такси ехать до дома.
— «Ну ничего, подождём!», — С такими чрезвычайно позитивными мыслями Анна Алексеевна достала свой телефон, и тут же ужасно забеспокоилась, когда увидела шесть пропущенных от своего Миши. С тяжестью на сердце, она перезвонила. Длинные гудки заставили учительницу мелко задрожать, вспоминая, как сейчас плохо её мальчику, пусть и по неизвестной причине.
И вот, на другом конце провода взяли трубку.
— Алло? — послышался измученный голос Михаила. — Мам, это ты?
— Миш! Миша! Что-то случилось? У меня от тебя пропущенные вызовы!
— Да, знаю, я звонил. Думал, что ещё нужен тебе, а оказалось, нет... — последние слова он еле прошептал, но мама услышала. Ноги онемели.
— Сын, что за глупости ты говоришь? Почему звонил? Ты дома? — волнение всё больше нарастало в груди бедной матери. Было очень больно за него.
— Нет, я ушёл гулять, — послышался монотонный вздох. — Свежего воздуха не хватало. А ещё, я думал, что чужие голоса вокруг смогут заглушить мои.
Сердце ушло в пятки. Он глупо шутит? Нет! О чём он говорит?! За всё это время Миша наконец-то дал знать хоть чуть-чуть о том, что с ним происходит!
— Сынок, ты слышишь голоса? Где? — голос у бедной матери сорвался. Она была готова просто взять и побежать по тротуару, навстречу Михаилу.
Ответа не последовало.
— Аллё! Миша! Ты здесь? — спросила Анна Алексеевна.
— Да, и они тоже. Мне кажется, что ещё немножко, и я оглохну.
— Где ты гуляешь?
— Я иду по направлению к школе. Просто так.
— Жди, я... — начала уже Аня, но её прервали:
— Не надо, мам. Я хочу побыть один. Вернусь к вечеру, может быть раньше.
И что теперь делать, думать? Беспокойство возвратило Анну к остановке, но ни в один автобус она так и не села. Просто стояла ещё полчаса, без сил и пошевелиться, но с таким отчаянием внутри, что хотелось разбить собственный телефон об асфальт. Ноги стали словно бетонные, а голова закружилась так, что кажется, и учительница вот-вот, да упадёт в обморок.
Наконец, кто-то со стороны окликнул её, выведя из оцепенения.
— Женщина, с вами всё в порядке? Вы белее снега...
Анну резко передёрнуло, но она обернулась. Перед ней стоял подросток, буквально Мишин ровесник. Веснушчатый и коренастый, с лысиной на голове. Он обеспокоено смотрел на неё, отчего-то боясь подойти.
— Я тут автобус минут пятнадцать жду. Когда пришёл, вы здесь уже стояли, не шевелясь. Вам плохо?
Тем временем в голове у женщины словно замедлилось время. Она не сразу поняла, что произошло, после чего неловко извинилась, и поразмыслив секунды две, кашлянула:
— Ох... думаю да, мне плохо. Тебе спасибо, без тебя я бы всё ещё стояла в оцепенении. Хотя голова ещё кружится... — ноги покосило в сторону, но быстрый и смекалистый парень вовремя поймал Анну, после чего усадил на лавочку.
— Так, ладно, спокойно. Сейчас вызовем такси и повезём вас домой... — начал вслух рассуждать он. Женщина прервала его размышления:
— А сам-то ты куда собирался, молодой человек?
— Я на тренировку шёл, — ответил тот, и показал небольшую спортивную сумку, что всё это время была перекинута у него через плечо. — Но она подождёт, не могу же я вас здесь оставить.
Учительница промолчала. Уговаривать обратно парня не было никаких сил.
Через десять минут приехало чёрное такси.
— До куда вам? — спросил усатый крепкий мужчина, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида.
— На Абрикосовую 21. Она чуть дальше «Виллы Роз», новостроенные дома возле лесополосы и железной дороги, — устало проговорила Анна, и облокотилась об стекло машины. Таксист кивнул. Повисло молчание.
— А как тебя зовут, герой? — повернулась к юноше женщина, борясь с сонливостью.
— Меня друзья Димоном зовут. А вы, как я понимаю, Анна Алексеевна.
— Откуда ты меня знаешь? — удивилась преподавательница.
— Так вы же в школе моей учите, шестьдесят шестой. Правда, у меня предмета ни одного. Но ещё, я знаком с вашим сыном, Михой, — от одного этого имени больно кольнуло в сердце. Анна поправила рыжую чёлку, что лезла в глаза.
— Да, ты прав. Но почему Миша ещё ни разу не пригласил тебя домой? Я тебя в первый раз ведь вижу.
«Димон» пожал плечами.
— Обычно мы тусуемся у меня. В игры на "Play Station" играем, боевики по интернету смотрим. Домой он к себе ни разу ни приглашал, да и мне особо не хотелось. Я вообще два месяца назад только переехал, из Новороссийска, так что ни на что особо не жалуюсь.
Такая разговорчивость Анне Алексеевне понравилась. С болтливыми людьми гораздо легче найти общий язык, особенно, если это подростки.
Когда машина наконец доехала до пункта назначения, женщина полезла к себе в сумку чтобы достать деньги, но Дмитрий ловким движением руки вытянул из кармана синих джинс пару купюр, после чего протянул их водителю. Тот снова пересчитал оплату и удовлетворённо кивнул. Спутники вышли на улицу.
При виде родного дома, Анне Алексеевне стало тоскливо на душе. Она открыла ключами калитку, и обернулась к юноше.
— Заходи за мной, моя очередь тебя отблагодарить, — сказала та. Парень неуверенно вошёл во двор, земля в котором вся была усыпана мелкими камнями и гравием.
— Меня дома наверняка ждут...
— А твоя тренировка уже закончилась? — спросила в ответ Анна, на что парень отрицательно покачал головой, полный неуверенности.
— Она длится два часа. Но думаю, моим родителям уже сообщили, что я не пришёл...
— Так позвони им, предупреди, — предложила учительница. — Но знаешь, дело твоё.
Ученик топтался ещё недолго, после чего всё же согласился войти.
Они прошли на кухню, где вкусно пахло разными пряностями.
Жаль, что этот запах доходил не до всех комнат в доме.
***
После непродолжительной беседы о жизни парня, учёбе, планах на будущее, беседа перетекла в менее приятное русло. Разговор зашёл о Мише.
— Эм... так ты... а ты знаешь что-нибудь про Мишу? — Анна Алексеевна неловко отвела взгляд. Парень в удивлении посмотрел на неё.
— Что-нибудь? А что вы именно хотите узнать?
— У него сейчас что-то происходит в жизни... Он не хочет со мной разговаривать, постоянно истерит и запирается в своей комнате...
— Не, ну это сейчас у всех подростков так... — уже начал расслабленно убеждать женщину Дима, но та резко его перебила, стукнув по столу:
— Ты не понимаешь! — она взволнованно закусила губу, и продолжила тише: — Он постоянно смотрит куда-то в одну точку, отказывается идти в школу и часто плачет. Сегодня ушёл из дому, гулять до школы. Я очень, очень за него переживаю, — на глазах женщины навернулись слёзы. — Он совсем не хочет говорить со мной! В чём моя вина? В чём причина?
— Ни в чём. Просто сейчас он не уверен в вас, а, возможно, ему и вовсе не до всех.
Такой холодный тон, и сочувствующий взгляд. Вот так, у хорошего человека может оказаться отвратительная точка зрения.
— Пошёл прочь отсюда, — истерика. Дрожь в руках и напряжение по всему телу. — Я сказала пошёл прочь!
Что-то сильно гудело в позвоночнике. Так мерзко и больно, что хочется рыдать. Всё расплывается перед глазами. Больше она этого «Героя» не хочет видеть.
— Уходи!