2.
Дорогая Асмодея,
Пишу тебе, в надежде, что ты прочтешь данное письмо. Мы не виделись с тобой целых 23 года, и я мог заботиться о тебе только отправляя письма по почте, или открытки с поздравлениями. Перейду сразу к делу: я бы хотел забрать тебя к себе. Зная, какова бывает твоя мать, я принял решение, и окончательно уверен в том, что буду дальше воспитывать тебя сам. Или просто обеспечивать тебе лучшую жизнь. У меня есть свободное место на работе, неплохо было бы тебе начать с этого, как думаешь?
Я присылаю тебе адрес и билеты на самолёт: распечатай их в библиотеке, если есть принтер, и первым же рейсом лети ко мне! Боишься последствий? Не стоит, ты уже давно совершеннолетняя и в праве делать выбор сама. И Бог мне судья, я абсолютно прав.
Буду ждать тебя в аэропорту 8 мая, если ты не прилетишь - я попробую ещё раз!
Твой,
Папа.
"Свобода."
Что?
Асмодея не понимала. Она сидела так, непонимающи и глупо смотрела в экран монитора, вдумчиво перечитывая слово за словом. Она перечитала это письмо раз десять и до сих пор не могла понять. Если это сон, то он прекрасен и ужасен одновременно. Девушка посмотрела вложения - действительно, там лежали билеты то Сиднея, с пересадкой. Асмодею терзали мучительные сомнения. Она, где-то глубоко в себе знала, что дальше так жить не может, словно изгой среди своих.
"Иуда."
Но ведь она не предатель. А может, это козни лукавого? Девушка вздрогнула. Мать всегда ей напоминала, что она - плод грешный, появившийся из похоти, блудництва, она - чуть-ли не воплощение смертных грехов. И что, если это письмо - лишь удачная шутка Сатаны, которому доступна её душа?
Девушка облокотилась об стол и стала ещё раз перечитывать письмо.
"Перейду сразу к делу: я бы хотел забрать тебя к себе. Зная, какова бывает твоя мать, я принял решение, и окончательно уверен в том, что буду дальше воспитывать тебя сам."
Мысль о том, что она смогла бы избежать все это и остаток жизни провести как нормальная девушка не давало ей покоя. Она потерла лоб, затем глаза, в голове - буря нескончаемого потока слов и мыслей.
Свобода.
Свобода. Свобода. Свобода.
Стоп...
Тихо.
И тут до неё дошло. Открытки, о которых говорилось в письмах. Она ни разу их не видела. И никогда не отмечала день рождения. Она не знает, когда родилась, во сколько, где. Она не знает, была-ли тогда её мать счастлива. Асмодея понимала, что от неё всё это время скрывали, кто она, кто её отец, где он теперь и почему ушёл. Все, что она знала о себе...
Нет. Мать не стала бы её обманывать. Она не могла, это же грех.
Мысли путались в голове, и девушка зажмурилась, стараясь успокоить эту бурю в голове.
Вдох-выдох.
Спокойно.
Ещё есть время, чтобы подумать. Сегодня только конец апреля, и до дня вылета - много времени. "Стоит отдаться в руки Богу, пусть он решит все за меня." - думала девушка, печатая само письмо, чтобы показать матери. Её все мучал вопрос, кем является её отец, почему он ушёл, правда-ли про открытки, почему он в Сиднее, как это - лететь самолётом. Девушка собралась уже уходить, выйдя из своей почты, как вдруг послышался голос Жасмин, зазывающей её.
Мятные конфеты.
Это была ещё одна маленькая радость Асмодеи.
Она брала у старушки всегда одну конфету, хотя та предлагала ей на много больше. Но девушке нравилось чувство ограниченности, чувство ожидания очередного подхода в библиотеку, где, среди запаха книг и шелеста страниц она могла насладится этим мятным вкусом.
- Ну что, пришло? - спросила женщина, когда девушка взяла одну конфету.
- Пришло... Но другое, - Асмодея сомневалась - От отца...
Женщина кивнула и попросила рассказать о письме. Девушка пообещала, что сделает это в другой раз, так как ей нужно торопиться домой: скоро пробьет её "комендантский час". Она попрощалась и выбежала из библиотеки, молясь, чтобы Бог помог ей успеть домой.
***
Мужчина проверил почту, но ящик был пуст. Он тяжело вздохнул и снял очки, протирая глаза. На душе скреблись кошки, которые вот почти 20 лет не давали ему покоя.
Джозеф оставил свою новорожденную малышку, в панике сбегая от сумасшедшей молодой женщины, которую думал считать будущей женой. Они познакомились совершенно случайно, и, будучи тогда молодым и глупым, он не заметил тонкого ньюанса в прелестной юной особе. Когда Мария узнала, что Джозеф атеист, было уже поздно: девушка забеременела, и не могла сделать аборт, так как это считалось непростительным грехом. Она долго не могла с этим смириться, и ходила в храм, дабы смыть с себя эту черноту. Её всегда исповедовал один и тот же пастор, которого Джозеф считал умолишенным: его проповеди вгоняли в него страх, - да-да, он один раз решил сходить с Марией на мессу, потому что, как не крути, но ради семьи он готов был лишь просто ходить с ней в храм и делать вид прилежного, христианского мужа, хоть это и перечило, при чём очень сильно, его личным взглядам. Он стоял в холодной базилике, слушая орга́ны, и думал, что ради музыки, ради будущей семьи это все не так уж и сложно...
Если бы не пастор.
Не сумасшествие Марии.
Какие-то странные традиции, не совсем характерны для христианских традиций. Он не раз видел отметины на её теле, а она говорила: "Я согрешила, Бог простил и коснулся меня."
Самый кошмар начался, когда тот самый пастор отказал им в браке - Джозеф не только атеист, но и его родители заключили брак не в "Доме божьем" - следовательно, и в крещении новорожденной. Джозеф думал, что они это перетерпят, уедут в другой город, страну, начнут все с начала. Он даже придумал имя для девочки. Ему всегда нравилось имя Лилиана. Оно так плавно, нежно. Как медленный ручей, плывет среди камней, тает на языке, словно молочный шоколад. Но у Марии были другие планы. Она отказалась рожать в больнице, откинула "не библийное" имя, и, что было самое ужасное для молодого человека - она отвергла его.
Джозеф ненавидел воспоминания. Он с радостью стёр бы себе память, и пытался, в течении трёх лет, забыть об этом. О Марии. И о маленькой Лилии. Что за имя ей дала эта сумасшедшая? Асмодея. Оно было бы красивое, если бы не мрачное значение этого имени. Или кому оно принадлежало.
Но спустя три года Джозеф понял, что он не может оставить дочь одну. Начал учится лучше. Занимался менеджментом. Закончил институт с дипломом. И в итоге...
Стал менеджером. Сначала он занимался Джей Зи, Лейди Гагой, Maroon 5, находил им новых менеджеров, организовал концерты, а пару раз устраивал показы моды. Но он хотел постоянности, заниматься крупными шишками, но очень уставал, и из-за этого всего не было времени подумать, как забрать дочь. Но любящий отец не забывал присылать ей подарки, хоть и её мать умело скрывала адреса. Вскоре, он узнал, что от какого-то мужчины Мария родила ещё четверо детей. И к сожалению, они мало волновали его. Он больше переживал за свою малышку.
В скоре он подписал договор, стал частью Modest! и занялся продвижением группы молодых парней - 5 Seconds of summer.
С ними было то ещё развлечение...
А теперь он снова перезагрузил сайт, проверить почту, но, вновь не увидев ответа, откинулся на сидении. Времени не было, и Джозеф закрыл окно почты, открыл календарь, ведь скоро очередной тур парней, и ему надо было все обдумать. Джозеф надеялся, что его дочь ответит, и он сможет убить двух зайцев сразу - создаст ей нормальную обстановку для жизни и найдет работницу, ибо ни он ни Мэтт, ещё один менеджер, не совсем справляются с капризами музыкантов. Он так устала от разных, подозрительных звонков, групис в раздевалке, наркотиков и алкоголя. Много девушек, работавших для них уволнялись достаточно быстро, он даже не был уверен, чтобы хоть одна из них проработала двое суток.
Или сутки.
По этому Асмодея была его последней надеждой.
И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда.
(К Римлянам послание св. Ап. Павла)