расскажи мне историю
Я буду вынуждать тебя бороться со мной, пока ты не увидишь врага в себе.
Эшвилл, Северная Каролина.
Пятнадцатое сентября, 1930г.
Безупречная тишина встречала новую пациентку психиатрической лечебницы «Чистый разум». Девушку привезли ранним утром, чтоб не встретить неугомонных журналистов и остальных больных, любящих бродить по коридорам ночью в поисках врачей. Блондинка старалась удерживать всячески контроль, отводя красные глаза от каменных стен и пыльных полов. От безысходности приходилось рассматривать собственные ботинки, с которыми вскоре тоже придётся попрощаться. Грязь, что сопровождала каждый угол этого убого места, душила пациентку, у которой не было возможности уйти или убрать комки пыли и чьих-то волос, слипшихся благодаря уже гнилой крови. Казалось, ещё совсем немного и блондинка согнётся пополам, позволяя кому тошноты перестать душить её.
Внезапно стальная хватка на плече усиливается, а двое мужчин с пистолетами и электрошокерами, что шли по бокам, останавливаются, вынуждая больную поднять голову. Металлическая дверь с небольшой железной решёткой посередине мозолила глаза ржавчиной и паутиной, что скопилась в маленьких квадратиках.
— Имя, – грубый голос заставлял чуть напрячься, а кулаки сжаться сильнее, показывая агрессию и смятение, в котором прибывала невысокая блондинка последнюю неделю.
Ей не позволялось оставаться одной. Принимать душ. Умываться. Посещать туалет можно было лишь с двумя приставленными мужчинами, на бёдрах которых висели обоймы с оружием. Несомненно, первое время блондинке это льстило, но с каждым прошедшим днём начинало раздражать всё больше. Наконец, после временно принятого решения центрального суда штата Огайо, она распрощалась с двумя офицерами и покинула родной для себя город. Обвиняемая в убийствах преступница не знала, где оказалась, но новый город уже не пришёлся ей по душе.
— Джозефина Олдмен, новоприбывшая, разделена в отсек «С», за повышенную опасность. Код: 311207, – седовласый мужчина слева от пациентки по заученной пластинке назвал все данные, подталкивая её ближе к двери, чтоб было видно лицо.
Механизм за металлической стеной издал рваный раздражающий звук, после чего отсек «С» открылся, впуская новую жительницу.
Голубым глазам открылся вид на длинный коридор с множеством дверей по бокам. Над каждой из них висела табличка с индивидуальным номером. Отвратительный запах, писк крыс, собравшаяся паутина по углам и наглые лица санитаров, вызывали агрессию и нервные покачивания головы у девушки. Блондинка металась беспокойным взглядом по помещению, надеясь, что сможет найти хоть что-то идеально ровное и острое. Настолько прекрасное, чтобы она смогла с его помощью избавить себя от потных рук на плечах и противного дыхания на коже.
Дыхание начинает сбиваться, а лёгкое тело трястись в крепких хватках двух охранников. Спереди был третий, а сзади ещё двое. Слишком много. Повязка на лице, что мешала говорить и издавать какой либо звук, лишь усложняла ситуацию. Слюна, что стекала с губ и попадала на подбородок, при соприкосновении с маской создавала настолько ужасные звуки, что у обвиняемой невольно закатывались глаза и поджимались ноги.
Грязь. Пыль. Пот. Противный запах. Её слюни и их зловонное дыхание. Грязь под ногтями и кривые решётки на камерах, из которых на неё уже глазели десятки душевнобольных. Пациентка замирает, втягивая как можно больше воздуха в лёгкие.
Пусть одинокая жёлтая лампочка на потолке и не освещала каждый метр коридора и временами мигала, от чего охранники выругивались, крепче хватаясь за стволы своих пистолетов, это не мешало голубым глазам заметить мелькающие лица меж решёток камер. Они давно заметили её. Точнее будет сказать: почувствовали. Отбой раньше на полчаса, охранников перенаправляли в холл, камеру, в которой около месяца назад повесилась красотка Мишлин (любимица каждого врача и пациента), освобождали от мебели, оставив лишь кровать, а медсёстры нервничали, рассыпая таблетки, что обычно бывало перед тем, как отсек «С» пополнялся новым убийцей. И теперь, увидев причину всеобщего переполоха, пациенты громко смеялись, отбивая кулаками по железным решёткам, чтобы разбудить других, менее любопытных.
Для охранников это было схоже с адаптированной под психушку встречей новенькой остальными, но сама пациентка достаточно глубоко слышала эти угрожающие нотки в их смехе. Она понимала, что станет для них глотком свободного и чистого воздуха, спустя стольких лет заточений. Некой отдушиной, которую спустя месяцы они превратят в себе подобный мешок живого дерьма и продолжат дожидаться новой поставки. Их глаза, что сияли, когда лампочка вновь потухала, желали новой крови. Их руки, сжимающие прутья решёток, крепче смыкались, пока больные головы представляли тонкую шею новенькой под грязными пальцами.
Грязными на её идеальной шее. Охранники хмурятся, когда вести трясущеюся пациентку становится всё труднее. Она не вырывалась и не кричала. Блондинка задыхалась, пока голова подбрасывала ужасные картинки, в которых девушка не в состоянии дать отпор каждому, из-за чего вынуждена терпеть стухшее дыхание на своём теле и рассматривать гниющие жёлтые зубы, приближающие к её лицу. Слюна в маске начинает превращаться в пену, глаза закатываются, а громкий смех в коридоре сменяется на крики.
Вскоре в предплечье блондинки вонзается игла, после быстро вводится препарат, давно запрещённый в использовании на людях. Маска слетает с лица, благодаря чему блондинка сплевывает слюну, смешавшеюся с пеной, и хватается ладонями за пол, надрывисто вдыхая. Сердце, что последние десять минут бешено колотилось в её грудной клетке, ударяясь об рёбра и вызывая панику в теле, наконец, начало замедляться.
Пациентка поднимается на колени, сжимая челюсть и пытаясь не уснуть. Медленно начинает ползти в сторону первой двери, слыша смешки за спиной и шёпот в голове, повторяющий, что у них выйдет сбежать. Перед глазами мелькают яркие вспышки, напоминающие юной убийце искры от костра, но на деле являющиеся очередной галлюцинацией, что сдаётся под транквилизаторами. Колени вновь подгибаются, как и руки в локтях. Тело девушки с хлопком опускается на пыльный пол.
Она ещё некоторое время находится в сознании, ощущая, как лицо начинает колоть от слёз, а зрение мутнеть. Свист раздаётся изо рта, от чего хочется закричать, подняться и продолжить, пусть даже и ползти, к выходу, но не спать, только не здесь.
Охранники подхватывают её, пошло шутя и не зная, что она всё слышит. Блуждая руками по бёдрам и груди блондинки, даже не задумавшись, не чувствует ли пациентка этого.
Она засыпает уже в белой камере, в которой находилась только белая кровать и вещи, сложенные в стопку на полу. Засыпает, надеясь, что проснётся в своей небольшой, но идеальной квартирке в центре Лейвкуда.
Пока охранники закрывали дверь, проверяя в сотый раз работу механизма, из камеры 211212 раздавались шаркающие звуки. Единственная камера, за решёткой которой не было видно лица, пока остальные заключенные громко кричали и отбивали ритм об прутья. Пациента, что занял крайнюю камеру в конце коридора, уже достаточно долгое время не волновали новоприбывшие трусливые психи. Ему было противно наблюдать за потными от страха лицами и мечущимся по камерам глазам. Вероятно, эти же люди безжалостно скалились и отнимали последние жалкие годы у своих жертв.
На свободе, среди обычных людей они были ночными кошмарами, словно воплощение человеческих страхов, что сумели возродиться наяву. Но здесь, в окружение остальных людских кошмаров, они превращались в обычные короткие страшилки перед сном, знакомые каждому. Скучные и лживые истории, что пытаются прыгнуть выше головы, придумывая настолько смешные фрагменты из их убийств, что пациент 211212 невольно усмехался, прежде чем перерезать глотку.
Он слышал много историй. Куда больше опроверг. Его не волновала приехавшая девчонка, лишь история, которую она ему расскажет. Пациент начинал скучать по жалким лгунам и их смешным историям. Они помогали отвлекаться, пока врачи «чинили» сломанный разум, после каждого сеанса проговаривая, что чистота уже близко, осталось лишь немного подождать. После руки заламывали и мужчину уводили на нижние этажи, в бывшие подвалы, где лечение начинало принимать совершенно другой уровень.
Ширк. Охранник резко останавливается напротив камеры 211212, поворачивая голову в сторону прутьев и хмурясь. Делает шаг вперёд, пока напарник материт девчонку, убирая слюну вначале коридора.
Тихо. Возможно, ему показалось? Сглатывает, вспоминая фразу директора психиатрической лечебницы «Чистый разум».
Если вы начинаете думать, что вам что-то показалось, значит, они уже обвели вас вокруг пальца.
Подходит ещё ближе, решая заглянуть внутрь комнаты, а если хватит смелости, посветить фонариком. Не успевает облегченно выдохнуть от идеальной тишины, как сильная бледная рука просовывается сквозь прутья и пальцы сжимают затылок, прижимая мужчину лицом к решётке. Два изумрудных глаза, отливающие болотным от жёлтой лампы, сужаются, как у хищника, что уже готов прыгнуть за добычей. Острое лезвие ножа, которое брюнет так старательно точил, чем и привлёк внимание, вжимается в жилку на шее.
— Расскажи мне историю.