Эл, Эм и Эс

Силясь рассеять повисшую за столом неловкую тишину, отец откашлялся, все еще пунцовый от смущения.

— Что ж, кхм, дорогая, вы собираетесь навестить кого-то сегодня? — не слишком изящно сменил тему он, обращаясь к маме.

Та была рада поддержать его, как и в любой другой ситуации.

— Ох, да! Миссис Гаррисон сообщила, что ждёт нас сегодня вечером. Ты ведь помнишь её? Мы с ней вместе когда-то дебютировали на Весеннем балу.

— Признаться, дорогая, в тот день я впервые увидел тебя, поэтому едва ли запомнил кого-то еще, — нежно улыбнулся отец. — Однако, если мне не изменяет память, ее нынешний муж — страстный любитель скачек.

— Да-да, так и есть. Моя милая Шарлотта писала, что в прошлом сезоне его конь Спринтер выиграл несколько забегов, — подтвердила мама и повернулась к Элейн: — К слову, моя дорогая, ты ведь наверняка помнишь дочь миссис Гаррисон, не правда ли? Ее зовут Анна-Мари и в прошлом месяце она вышла замуж.

Девушка воскресила в памяти образ невысокой рыжеволосой девушки. Насколько она помнила, Анна-Мари Гаррисон постоянно хихикала и почти никогда не переставала улыбаться, за что носила прозвище «хохотушка» и вызывала, в зависимости от обстоятельств, то чувство умиления, то раздражение.

— Да, матушка, я её помню.

— Возможно, вам с ней удастся встретиться и пообщаться — это было бы славно! Она наверняка может рассказать тебе немало интересного о замужестве. В конце концов, вероятно, вскоре и тебе самой предстоит, так сказать, пойти по её стопам.

— Да, матушка, — послушно кивнула девушка, не отрываясь от трапезы..

К вопросу своего брака Элейн всегда относилась спокойно и прагматично. Наверное, это было результатом влияния, с одной стороны, бабушки Морло, считающей супружество обременительной необходимостью, а с другой, родителей, которым для счастья, в общим-то, никого, кроме друг друга, было и не нужно. Как итог, девушка понимала и хорошо принимала необходимость рано или поздно обрести мужа и детей, однако в любовь как таковую для себя не слишком верила. Романтика всегда обходила её стороной. К примеру, когда она, в числе своих ровесниц, стала выходить в свет и посещать балы, её подозрительно мало, в сравнении с остальными, занимали кавалеры. Однако отрываться от коллектива ей было не свойственно, так что первое время она даже толком не замечала, что хихикает и сплетничает о юношах лишь из стадного чувства, а не по собственному желанию. Но когда все-таки осознала это, то, во-первых, не очень-то расстроилась, а во-вторых, не стала никого в это посвящать. Да и на балах ей, к счастью, всегда было, чем заняться помимо этого, тем более что она очень любила танцевать.

Тем не менее, никакой неприязни, в отличие от своей бабушки, Элейн к мужскому полу не питала. Напротив, она обычно с удовольствием подмечала какую-нибудь интересную черту характера того или иного молодого человека, что могло приподнять его в её глазах. Но ничего, даже близко похожего на влюбленность, Элейн ни разу не испытывала, да и как-то сомневалась, что это ей необходимо. В конце концов, она вполне разумна, чтобы связать себя узами брака, отталкиваясь от рациональных потребностей, нежели поддаваясь мимолетным увлечениям и сдаваясь на милость эмоциям.

— Вот только жаль, что у тебя совсем нет новых нарядов, дорогая, — неожиданно опечалилась миссис Морло. — Чтобы достойно предстать в свете, тебе следовало бы обновить гардероб на сезон.

— Ничего, мама, я вполне могу попросить миссис Джонс перешить одно из моих старых платьев, как только она вернётся. Она ведь уже скоро должна приехать, верно?

— Я сообщила ей о нашем прибытии, как только мы покинули Чардстоун. Я думаю, вскоре она прибудет, — кивнула мама.

Удовлетворившись этим ответом, девушка постаралась скрыть свою радость. Миссис Джонс работала в их доме еще задолго до того, как родилась Элейн, однако после этого взяла на себя все заботы о новорожденной. Для Элейн она была нянечкой, тетушкой, верной наставницей и советницей, а до поры до времени еще и единственным близким другом. По сути, миссис Джонс фактически взрастила наследницу Морло, с пеленок заботясь о ней, и лишь ей Элейн могла доверить те тайны, которые не решалась бы поведать даже родителям. Именно поэтому решение миссис Джонс остаться в Блейксфорде вместе со своей семьей, когда все Морло перебрались в Чардстоун, сильно опечалило Элейн.

Но вот они снова вернулись, и кроме воссоединения с родовым гнездом Элейн ждала встреча с миссис Джонс. Правда, свою сильную привязанность к няне девушка старалась лишний раз не демонстрировать при маме, которая совсем немного ревновала дочку. Проявления ревности ограничивались лишь слегка надутыми губами и вселенски скорбящими щенячьими глазами, но и этого было достаточно, чтобы Элейн предпочла лишний раз не травмировать свою любящую мать. Тем более что миссис Морло и сама очень любила миссис Джонс — впрочем, как и всех остальных божьих созданий.

Папа, прислушивающийся к их разговору, решил вставить свою лепту.

— Мне кажется, моя дорогая, ты права: Элейн необходимо подготовиться к новому сезону. Полагаю, вам стоит сегодня же заглянуть в ателье и сделать заказ, — решил он.

Мама от радости едва в ладоши не захлопала.

— Правда, милый? А ведь это просто замечательная идея: у нас как раз есть время до встречи с миссис Гаррисон.

— Интересно только, на какие, с вашего позволения, «шиши» вы собираетесь покупать новые наряды, — не повременила встрять бабуля Морло, не позволяя хоть на секунду забыть о её присутствии.

Отец снова бросил на нее сконфуженный взгляд и несколько раздраженно сообщил:

— Уж пару новых платьев мы себе позволить в состоянии, матушка.

Бабуля Морло ничего не ответила, однако по характерному изгибу губ стало очевидно, сколь явно она в этом сомневается. Но мистер Морло уже слишком загорелся этой идеей, чтобы пойти на попятную, даже вопреки вероятным доводам разума.

— Обязательно съездите в ателье, чтобы с Элейн сняли мерки и как можно скорее пошили новые наряды, — настаивал он. — В конце концов, вскоре, вероятно, состоится Весенний бал, на котором наша дочь должна будет привлечь к себе внимание.

— Но ведь мой дебют уже давно прошел, папа, — попыталась успокоить его девушка. — Мне нет нужды выделяться — равно все внимание будет приковано к дебютанткам.

— Дорогая, никогда не поздно блистать, уж поверь мне, — ласково улыбнулась мама. — Тем более ты всегда была столь очаровательна, что твои старые приятели и приятельницы обязательно обрадуются твоему возвращению, так что все внимание будет направлено на тебя.

Не решив спорить, Элейн улыбнулась и послушно кивнула. Признаться, ей и самой не терпелось посмотреть на то, что сделалось за четыре года с её старыми знакомыми, а предстать при этом перед ними в блеске и великолепии было бы неплохо. В целом, она бы с легкостью покорила их и в старом наряде, но новый и впрямь мог облегчить дело и к тому же потешить её самолюбие.

Семейство продолжило трапезу в молчании, до тех пор, пока миссис Морло не вернулась к прерванному просмотру писем.

— Ох, погляди-ка, Элейн, а это письмо для тебя, — сообщила мама, демонстрируя ей запечатанный конверт. — От Эмили Молл.

— В самом деле? — переспросила девушка. Она уже несколько дней с нетерпением ждала этого письма, но постаралась скрыть неподдельную заинтересованность в голосе. — Я и не думала, что она так скоро мне напишет.

— А вот я ничуть не удивлена, — возразила миссис Морло. — Вы ведь с ней были так близки последние четыре года. Я так боялась, что тебе будет одиноко на новом месте, но, к счастью, все сложилось отлично. Эмили — прекрасная девушка.

— Так и есть, мама, — охотно согласилась Элейн.

— Ты хочешь прочитать письмо у себя? — предположила мама.

Элейн покачала головой.

— Если честно, куда-то запропастились мои очки, так что я буду благодарна, если ты прочтешь письмо вслух для меня, — попросила девушка.

— Ох, дорогая, неужели у тебя снова ухудшилось зрение? — обеспокоено спросила мама, досадливо качая головой. — Может быть, стоит снова пригласить доктора Брауна, чтобы он тебя осмотрел? Ты ведь почти обходилась без очков в Чардстоуне.

— Не стоит, все в порядке, просто с ними бывает удобнее.

Девушка знала, что её родителям было трудно примириться с мыслью, что у Элейн с детства были проблемы со зрением. Для юной девушки близорукость — очень весомый недостаток. Одно дело, когда с очками на носу щеголяет видный ученый муж, другое дело, когда это девушка на выданье. Поэтому Элейн крайне редко появлялась при родителях в очках, да и сама лишний раз их не трогала, дабы не расстраивать никого, в том числе и себя.

— Хорошо, тогда я прочитаю для тебя, — сказала миссис Морло, аккуратно раскрывая конверт. Вытащив оттуда письмо, женщина негромко откашлялась и начала читать вслух:

«Дорогая Элейн!

Надеюсь, у тебя все хорошо, и вы всей семьей успешно добрались до Блейксфорда. Как и ожидалось, многие в колледже уже успели по тебе соскучиться, поэтому шлют пламенные приветы и очень надеятся, что ты будешь иногда приезжать на встречи выпускников. Конечно, я и сама тоскую по тебе, поэтому, смею уповать, тебя так же, как и меня, обрадуют мои новости.

Дело в том, что в ближайшее время в десятых числах я пребываю в Блейксфорд. Возможно, ты помнишь, как я упоминала, что мои родители давно уговаривали меня вернуться домой, и вот я решила наконец оставить Чардстоун. Вспоминая о том, как ты говорила, что будешь рада увидеться со мной в нашем родном крае, я рискнула осчастливить тебя тем, что у нас будет такая возможность. Разумеется, если ты захочешь меня видеть. В любом случае я буду рада твоему ответу, если тебя это не слишком затруднит.

Передай от меня, пожалуйста, наилучшие пожелания своим родителям и старшей госпоже Морло!

С любовью,
твоя подруга Эмили Молл».

Закончив читать, мама аккуратно сложила письмо и бережно убрала его обратно в конверт.

— Ну надо же, а я даже и не подозревала, что Эмили и сама из Блейксфорда, — удивилась она, качая головой.

— Её родители живут в небольшом поселении к югу от города, — пояснила Элейн. — Но я надеюсь, она остановится где-нибудь поближе, чтобы мы могли чаще видится.

— Конечно, тебе стоит продолжить общение с Эмили — она славная девушка, — согласилась мама. — Жаль, вы с ней не встретились еще раньше, когда мы жили здесь.

Бабушка издала забавное то ли полу-кряхтение, то ли полу-фырканье.

— И каким, спрашивается, образом? Она ведь простая крестьянка, — вынесла решительный вердикт она.

Родители торопливо переглянулись.

— Мама, мы ведь уже обсуждали это, — примирительно начал отец. — Сейчас другое время: нельзя так критично относится к людям иного сословия...

Закатив глаза, бабуля Морло громко цокнула языком.

— Боже упаси, я всю жизнь считала, что от самого глупого крестьянина пользы в разы больше, чем от очередного аристократичного поэта-романтиста, — оскорблено возразила она. — Тем не менее, мне придётся напомнить вам, что мы с вами вернулись в Блейксфорд. Это в Чардстоуне с его новомодными веяниями мы могли игнорировать общепринятые нормы поведения. Здесь же наша семья все еще, несмотря на все старания, вхожа в высший свет. И поэтому какими бы славными не были девушки вроде Эмили Молл, пересечь порог этого дома они могут лишь в качестве прислуги — в противном случае все ваши дражайшие подруги, моя любезная невестка, останутся в полнейшем недоумении, — закончила она.

От сурово преподнесенной реальности всем за столом стало неуютно.

Желая поскорее прервать трапезу, отец отложил в сторону приборы.

— Что ж, мне уже пора возвращаться к делам, — объявил он, стараясь, чтобы его голос не слишком срывался на высокие ноты.

Мама тоже засобиралась.

— Да-да, нам с Элейн тоже лучше поторопиться, если мы хотим успеть заскочить в ателье.

Элейн, молчаливо повинуясь, поднялась следом.

И только бабуля Морло осталась сидеть.

— Какая жалость! Ну а я, пожалуй, все-таки еще продолжу обед, если вы не возражаете.

С этими словами она отправила в рот картофелину, сопроводив это действие ехидной усмешкой. Аппетит бабушка нагуляла себе что надо.