Глава 1
Холод. Первое, что я почувствовал, был холод. Правда, тогда я еще не знал, что это был именно он. Я даже не подозревал, что могу вообще что-либо ощущать, и уж тем более как это называлось. Вокруг была всепоглощающая тьма, разглядеть что-то не представлялось возможным. Пока я пытался ухватиться за какие-то крохи сознания, я блуждал по этой темноте, ощущая противную, обволакивающую слизь вокруг себя. Она цеплялась за мои нервные окончания, замедляя любое колебание мыслей. Я чувствовал, как она проникает внутрь меня, наполняет легкие сантиметр за сантиметром, царапает горло, распространяется по кровеносным сосудам, а когда дошла до мозга, то в миг окружила каждую извилину, каждый нейрон. Через секунду клетки в моей голове будто начали взрываться раз за разом. Это было второе ощущение - боль. Хоть тогда я и не мог идентифицировать что и почему это со мной происходит, я был уверен только в одном - мне надо выбираться из этой тьмы, иначе слизь доберется до каждой частички моего тела, сознания и личности, а следом разорвет их по кусочкам.
Холодные белые лучи от ламп ослепляли меня, вызывая очередную пульсацию в висках, которая точно перейдет в мигрень через несколько минут. Стоило бы уже привыкнуть к нему за столько лет работы, но я всегда плохо переносила любые яркие цвета. Даже в квартире редко включала лампы верхнего света, обходясь по большей части многочисленными подсветками. Однако сейчас мне приходилось вновь стоять в этой морозильной камере или как ее иначе называют: "Камера биотехнологической разработки". Как исследователь, я понимала, что в помещении всегда должна поддерживаться низкая температура, чтобы сохранять биоматериал и прототипы в рабочем состоянии длительное время, но это не спасало меня от бегающих мурашек по коже и сводящей челюсти. Положив планшет на маленький столик рядом с собой, я попыталась согреть краснеющие руки дыханием, однако почувствовала лишь холод, пробирающийся под белый халат, а следом - под тонкую водолазку, которая лишь символично выполняла свою функцию удержания тепла. Под классическую медицинскую одежду редко можно надеть что-то более плотной ткани, так как она будет сковывать движения рук, что недопустимо при филигранной работе с реактивами. Поежившись, я скрестила руки на груди, пытаясь сохранить оставшиеся крохи тепла, но осознав бессмысленность действий решила закончить с проверкой побыстрее и наконец-то уйти отсюда. Набрав в легкие воздух то ли для храбрости, то ли для концентрации, я взяла планшет обратно в руки и подошла к первой камере, попутно вводя ее код со стекла на дисплей.
Камеры, которых в этом отделе было около тринадцати, представляли собой вертикальные отсеки цилиндрической формы, внутри которых были заключены прототипы компании. Несмотря на то, что стены "цилиндров" были выполнены из стекла, дым озона внутри них не позволял полностью рассмотреть объекты, однако этого и не требовалась, ведь любая нужная мне информация считывалась датчиками, прикрепленными к биообъектам. Как только синхронизация программы на планшете и камеры достигла ста процентов, на дисплее отобразился подробный анализ внутренних жидкостей и элементов организма, а также схемы различных его систем. В основном меня интересовали кровеносная, нервная и опорно-двигательная, которые являются наиболее жизненно-необходимыми для прототипа. Быстро пробежавшись глазами по дисплею и не найдя никаких существенных отклонений, я приступила к синхронизации со второй камерой. Обычно большинство показателей снижены и практически никогда не изменяются, что обусловлено криоконсервацией морозильной камерой, но раз в две недели мы, как исследователи, обязаны проверять каждую камеру на наличие каких-либо отклонений. Благодаря такой процедуре можно предотвратить развитие заболевания, преждевременное отмирание тканей или поражение систем.
Проведя проверку двенадцати камер, я подошла к последней и вновь нажала на кнопку синхронизации, желая наконец-то ступить за порог железной двери и окончить свою пытку. Несмотря на то, что в глазных яблоках нет нервных окончаний, в какой-то момент мне показалось, что они превратились в льдинки, и как только я выйду из этого помещения - они расколются при первом же моргании. Увидев заветные сто процентов на планшете, я вновь быстро начала читать строчку за строчкой, попутно представляя, как завариваю горячий чай на кухне в комнате отдыха, однако от воображения меня вдруг отвлекли неожиданно странные числа перед глазами. Нахмурившись, я поднесла дрожащий от холода палец к дисплею и увеличила волнующие меня показатели, параллельно обращая внимание на схему нервной системы справа от таблицы. Пытаясь осмыслить увиденное и найти хоть какую-то логическое оправдание отличающимся от нормы данным, я посмотрела на камеру перед собой, рефлекторно пытаясь рассмотреть прототип. Дым все также скрывал большую его часть, однако мне удалось разглядеть некоторые отличительные черты его внешности.
Темно-каштановые волнистые волосы закрывали большую часть его лица, опускаясь чуть ниже подбородка. Даже в неестественном окружении сильно окисляющего агента - озона - на них играли блики от ламп, свет которых к тому же только усиливал белизну кожи. На нем была белая футболка и штаны - стандартная одежда для хранения и транспортировки прототипов. Однако первое, что бросилось мне в глаза - маленький шрамик на нижней губе ближе к правому краю. Он был практически незаметен из-за бледности кожи, но все же привлек мое внимание. В моменте вспыхнули несвязанные картинки прошлого: отдаленное пение птиц, запах прогнивших досок и затхлая сырость. Пытаясь найти источник неожиданных воспоминаний и собрать картину воедино, я продолжала вглядываться в лицо за стеклом, будто в нем можно было найти подсказки. Тем не менее ощутимое онемение пальцев и безрезультатность раздумий вновь вернули меня к первоначальной цели - уйти в более теплое место. Я перевела взгляд обратно на данные планшета, заставляющие меня в очередной раз усомниться в исправности датчиков, сжала челюсть и нажала кнопку "одобрить", которая архивировала полученный документ и автоматически завершала процесс синхронизации. Решив детально изучить показатели в другом месте, я выключила программу и направилась к выходу. Введя незамысловатый пароль на цифровую панель около двери и услышав знакомый сигнал, подтверждающий верность кода, я кинула последний взгляд на необычную камеру и застыла, схватившись за металлическую ручку.
Возможно, то было лишь спонтанное движение дыма внутри камеры или усталость глаз, но мне показалось, что его бровь вздрогнула.
***
Закинув одну ногу на другую, я сидела на своем любимом диване в углу комнаты отдыха, попивая только что сваренный зеленый чай и наблюдая за пробегающими на улице людьми. В этом году зима пришла слишком рано, но большинство все же успели достать вязаные шапки, которые с высокого вида здания мелькали яркими цветами. Мягкость бежевой обивки дивана всегда помогала мне успокоиться и привести мысли в порядок, а пар от чая нежно поглаживал губы, согревая кожу. Легкое покалывание щек от резкой смены температур помещений было уже настолько привычным явлением, что я даже не обращала внимания. Мои мысли разделились на два сектора: данные и прототип, разбегаясь в еле уловимом темпе в обе стороны, и при этом пытаясь провести логическую линию между обоими явлениями. Недовольно прищурившись, я поставила кружку на столик около дивана и вновь достала планшет. Так как мой мыслительный поток всегда характеризовался спонтанностью и спутанностью, лучшим решением было структурировать все на листе бумаге... или хотя бы в такой похожей программе, как заметки.
Адреналин, кортизол, вазопрессин - все были повышены, значения ЭЭГ чуть выше нормы, а частота сердечных сердцебиений доходила до 110 в минуту при норме 80. У здорового человека первые два гормона вырабатываются при стрессе или боли, а последний способствует сужению сосудов. Пульс выше 100 в минуту обычно сигнализирует о тахикардии, но и это не являлось основной причиной моего беспокойства. Больше всего меня зацепили значения ЭЭГ - исследования, которое отражает активность мозга. Во время глубокого сна ритм головного отдела варьируется от 4-7 циклов в секунду, легкий характеризуется частотой колебания волн до 14, а бодрствование - 14 и выше. Значения ЭЭГ прототипов редко достигали трех, так как они находились в бессознательном состоянии, и именно поэтому увиденное число 13 заставило меня усомниться в достоверности полученных данных. Учитывая, что в предыдущих камерах аномалий не наблюдалось, а в исправности датчиков я не сомневалось, соединение всех пазлов наталкивало меня только на одну мысль, которую я не осмеливалась озвучить вслух. Неожиданно я почувствовала прогибание подушки дивана, а знакомый голос окончательно вырвал меня из раздумий.
- Крис, ты меня слышишь? Все хорошо?
Оторвав взгляд от окна, я повернула голову увидела сидящего перед собой Лукаса, который был руководителем отдела исследований и по совместительству хорошим знакомым. Несмотря на то, что совсем недавно команда праздновала его сорок первый день рождения, светлый блонд и огонь энтузиазма в зеленых глазах не позволял даже предположить, что ему больше тридцати. Под чисто выглаженном белым халатом всегда скрывалась одежда, подобранная со вкусом, чаще всего в бежево-серых тонах, причем в каждом его наряде прослеживалась нотка утонченности независимо от того, что было запланировано на день: будь то презентация нового прототипа или обычный день в центре Лукас всегда выглядел под стать руководителю. Единственное, что выдавало его истинный возраст — это проступающие морщинки в уголках глаз и порой слишком усталый вид, что, впрочем, свойственно для исследователей любого статуса. Несмотря на располагающую внешность, работать под его началом было тем еще испытанием особенно для новичков, так как за любую даже мелкую оплошность следовала лекция о надлежавшем поведении или навыках. С другой стороны, такой метод "воспитания" значительно повышал квалификацию сотрудников за короткий срок, благодаря чему и получаемые результаты радовали инвесторов.
Не получив ответа, начальник нахмурился и стал пристально разглядывать мое лицо. Судя по всему, нехватка сна за последнюю неделю читалась в синеве под моими глазами, так как мужчина еле заметно прищурился, затем раздосадовано потер лоб и произнес:
- Понимаю, что последний этап исследования всегда самый сложный, сам тону в отчетах, однако такими темпами я сомневаюсь, что ты вообще сможешь учавствовать в презентации результатов. Я тебя три раза звал, а ты как замурованная всматривалась в улицу. Неужели там что-то произошло?
- Нет, ничего необычного, просто задумалась над кое-чем, - мягко улыбнувшись, я сделала глоток остывшего чая, параллельно прокручивая в голове догадки о той странной камере. - Я хотела, кстати, кое о чем посоветоваться, если есть минутка, можем обсудить в кабинете? - лучше умолчать о подробностях в таком относительно людном месте, иначе если кто-то случайно услышит мои доводы, то может подняться ненужная шумиха, которая следом подорвет предстоящую презентацию.
- Да, я сам не просто так тебя искал, хотел поговорить... точнее попросить об услуге, - Лукас на секунду замялся, что случалось довольно редко. Как человек с многолетним стажем, уважаемым статусом и хорошей репутацией, он всегда умело управлял командой и уж тем более своим языком. Поставленная речь была одним из неочевидных факторов успешного руководителя и исследователя, ведь если ты не можешь подчеркнуть важность выбранной тематики или результатов, то и о расположении инвесторов можно было забыть. - К нам пришли студенты из профильных вузов, с которыми не так давно центр заключил контракты о сотрудничестве. Это не твоя работа, поэтому перейду ближе к делу - нужно провести образовательную лекцию, которая состоится сегодня в пять часов в главном зале. Расскажешь, чем мы занимаемся, что такое прототипы, зачем они и так далее.
На пару секунд в комнате повисла тишина, пока я пыталась обдумать как впихнуть нарисовавшееся мероприятие, ведь возможности отказать у меня объективно не было. Большую часть дня сейчас я проводила за отчетами и их переводом на иностранные языки, а также оформлением всей сопутствующей документации. К тому же, с меня никто не снимал постоянные обязанности, такие как та же синхронизация камер или закупка оборудования и реактивов, что тоже занимало достаточно времени.
- Хорошо, пусть приходят, - ответила я, скрепя душой и потирая чуть пульсирующие виски. - Вероятно изначально проведение лекции поручили именно Вам.
- Верно, - Лукас кивнул и отвел взгляд в сторону улицы, за которой я ранее наблюдала. Судя по тому, как внимательно он следил за сменяющимися красками за стеклом, она тоже его чем-то привлекала. - Но ты же помнишь, как я не люблю общаться со студентами. Большинство из них вряд ли пойдут в наше направление, скорее после выпуска выберут что-то попроще. Станут диетологами, фитнес тренерами или вообще кардинально сменят профессию и, к примеру, уйдут в юриспруденцию, - пренебрежение в его взгляде было сложно не заметить. - К тому же, ты сама только недавно окончила университет, поэтому тебе не составит труда найти с ними общий язык. Кто знает, может благодаря твоему расположению парочка студентов рассмотрит работу в этом центре.
- Возможно. Раз так, то пойду готовиться к лекции, все-таки стоит составить презентацию, а после загляну к вам офис насчет одного вопроса, если Вы не против.
Получив в ответ лишь кивок, я направилась в свой кабинет. "Своим" его можно было назвать лишь условно, так как параллельно в нем находилось еще пять столов моих коллег, но мы редко пересекались из-за работы над разными проектами. Логистика центра меня все еще поражала, ведь ради уточнения деталей или просто согласования действий с членами команды Лукаса я каждый раз бегала из комнаты в комнату, а то и через другие пролеты и отделы, но на жалобы времени особо никогда не было.
Время за компьютером пролетело незаметно, настолько, что я чуть не опоздала на саму лекцию. К счастью, заранее поставленный будильник поспособствовал моему приходу в главный зал вовремя. Помещение оправдывало свое наименование - просторное место, уставленное порядком тридцати, а то и сорока стульев с бордовой обивкой, создавало ощущение лекционного холла. Как и в любом лектории на потолке весел проектор, предполагающий отражение презентаций на основную стену. К счастью, выступающие были освобождены от волокиты с проводами, так как технология подсоединялась по блютузу. Поднявшись на авансцену (выступающую часть зала) и, поставила компьютер на черную изогнутую стойку, попутно окидывая взглядом присутствующих. На удивление, большая часть мест была занята, однако судя по тому, что никто не заметил моего появления, студенты не были особо заинтересованы в работе нашего центра. С другой стороны, меня не волновала их вовлеченность. Раз Лукас порушил эту работу мне, то я ее выполню, но вкладывать свою душу в презентацию меня никто не просил. Настраивая связь между проектором и компьютером, я осознала еще одну причину, почему мой руководитель не был фанатом публичных выступлений перед молодыми людьми. Большинство из ребят сидели в телефонах или активно беседовали о чем-то настолько громко, что у меня вновь разболелась голова. Рефлекторно потерев виски, я высветила первый слайд на стену и выключила свет в зале, что наконец-то привлекло внимание присутствующих.
- Здравствуйте, меня зовут Кристина А'Бельфорд, я являюсь старшим исследователем центра биотехнологической разработки "АНГЕЛ", отдел биохимического анализа, - к счастью, у меня был опыт выступлений, поэтому голос звучал достаточно громко и уверенно, чтоб остановить балаган. - Сегодня я расскажу вам об основных задачах и результатах работы нашего центра, а в конце вы сможете задать все интересующие вас вопросы, если таковые будут, - переключив слайд, я начала подготовленное выступление. - "АНГЕЛ" занимается разработкой, тестированием, транспортировкой и поставкой одноименных биологических объектов "А.Н.Г.Е.Л." или как мы их называем - прототипов. Название происходит из английских сокращений: Artificial, Neurobiological, Genetically Engineered Lifeform, что переводится как искусственная, нейробиологическая, генетически инженерная форма жизни. В самом имени отражено общее описание предмета нашей работы, а именно - прототипов человеческого организма и разума, - на следующем слайде студентов встретило видео, где девушка лет 25 с ярко выраженными голубыми глазами играла в теннис с нечеловеческой скоростью, при этом не пропуская ни одного меча. Рыжина ее волос изящно переливалась на солнце, а грация, точность и координация движений поражала даже меня. — Это одна из последних моделей, которая в скором времени уже поступит в распоряжение Министерства обороны. Благодаря успешным разработкам и развитию биотехнологий, прототипы практически неотличимы от людей, что значительно облегчает их внедрение в социальную жизнь.
Краем глаза я увидела, как один из присутствующих первого ряда резко встал. Это был мальчик около двадцати лет в кожаной куртке и взъерошенными короткими черными волосами. Я редко оценивала людей по внешнему виду, но интуиция подсказывала, что этот парень вряд ли является приверженцем науки и разработок, скорее певцом или байкером. В голове проскользнула догадка, что он станет моей основной проблемой на сегодня. Предположение быстро оправдалось, раздраженный голос студента эхом разлился по всему залу.
- Как этический Комитет мог одобрить такое? И что насчет реакции общества? Ведь люди перестанут различать кто перед ними: робот или человек!
- Все ответы после презентации, - коротко отрезала я, нахмурившись. День и так был не из легких, определенно я не хотела разбираться еще и критикой какого-то парня. Однако, дабы он не сорвал все выступление, я приняла решение развеять терзающие его мысли. - После длительных проверок центр урегулировал все вопросы, поставленные Комитетом по этике. Вся наша продукция сертифицирована и одобрена надлежащими органами, в том числе государством. Что касается общества, то на данном этапе разработок не предполагается внедрение прототипов в гражданскую жизнь. Они используются для обороны или в крупных корпорациях, где проводится работа с тяжелым грузом, радиоактивными веществами и другими факторами, предполагающими значительный риск для здоровья человека. Прототипы являются альтернативной заменой сотрудника, чья жизнь при непредвиденной ситуации может подвергнуться угрозе.
- Но тогда возникает еще больше этических дилемм, - парень явно не был намерен успокаиваться. - Ведь Вы говорите, что А.Н.Г.Е.Л. — это прототип человеческого организма и разума, - последнее слово он особо подчеркнул интонацией. - Если они обладают сознанием, то...
- Они не обладают "сознанием" в Вашем понимании этого слова, - оборвала его я раздраженно. - И я вновь напоминаю, что вопросы можно задать после лекции. Хоть мы с Вами примерно одного возраста, я являюсь представителем центра, в котором мы сейчас находимся, к тому же мое время ограничено.
К счастью, рядом сидящая с ним девушка нервно потянула студента за рукав куртки, благодаря чему он молча сел, нахмурившись и одернув руку. Так как обстановка стала более напряженной, я решила больше не обращать на него внимание и продолжила презентацию, несмотря на собственные негативные эмоции.
- В нашем центре находится множество отделов, которые совместно отвечают за исправную работу, транспортировку и хранение прототипов. Отдел биохимического анализа, в котором работаю, отвечает за своевременную синхронизацию данных, мониторинг параметров и необходимую корректировку любых отклонений, наблюдаемых в биообъектах. В частности, мы работаем с камерами, в которых находятся прототипы до их транспортировки и активации. Камеры расположены в специальном отсеке, где поддерживается низкая температура, а прототипы окружены дымом озона. Все это необходимо для длительного хранения объектов без нарушения любых биохимических, нейрогуморальных и других физических процессов. Я надеюсь, не стоит объяснять, что любая ткань состоит из клеток, а низкие температуры или замораживание приводит к замедлению или полной остановки ее функций, деления и старения, - я скептически осмотрела зал и, не получив в ответ никакой реакции, перелистнула слайд, на который поместила фотографию, сделанную мной сегодня. Пришлось вернуться на пару минут в морозильную камеру ради одной презентации, которая меня уже изрядно вымотала. - К каждому прототипы подключены датчики, благодаря которым мы можем мониторить все биологические показатели, идентифицировать любые отклонения и вносить соответствующие корректировки с помощью лекарств.
- То есть все это время они находятся в отключке? - вновь вскочил неугомонный парень, голос которого меня начинал выводить из себя.
Сжав челюсти, я пристально вгляделась в студента. Казалось, будто он всеми силами пытался сорвать мою лекцию, потрепать нервы или хотел доказать какую-то точку зрения. Его действия мне оставались неведомы, и, если честно, я не горела желанием разбираться что у него в голове. Даже если он был сыном одного из инвесторов, такое поведение непозволительно при любом статусе. Бунтарей, возможно, и любят, но в политике или цирке, и уж точно не в научном сообществе. По крайней мере не таких агрессивных.
- Да, они находятся в инактивном состоянии, если Вы это имели в виду под описанием "в отключке", - еле выдавив из себя короткий ответ, я хотела продолжить заготовленную речь, но меня прервали очередным вопросом от главного любознательного персонажа.
- А что происходит, если они самостоятельно активируются? Ведь, если верить вашим словам, то они все же обладают сознанием или хотя бы его подобием, а сознание нельзя полноценно контролировать.
- У нас не было таких случаев.
- Даже если так, то протокол должен предусматривать характерные действия. Ведь вероятность обретения автономности никогда не равна нулю с учетом стремительного технологического прогресса, и прототипы тому доказательство, - студент не унимался даже несмотря на то, что сидящая рядом девушка уже усиленно тянула его вниз за руку. - Какие же вы предпримите меры при таких событиях?
На несколько минут в зале повисла тишина, пока я обдумывала ответ на вопрос, который я даже не могла предположить. Парень был прав, у нас был протокол действий в таких ситуациях, но, по правде говоря, он был лишь формальностью, в документ мало кто вчитывался. Даже Лукас, номинированный на лучшего руководителя отдела года, лишь раз упомянул о нем в первый день моей стажировки. Однако, основную идею протокола я все же смогла вспомнить.
- Если прототипы приходят в активное состояниесамостоятельно при транспортировке или внутри камер, то необходимо экстренноскорректировать все биологические параметры посредством сильнодействующихвеществ. Если же это не представляется возможным, то объект подлежитуничтожению.