ГЛАВА 3: ПЕТЛЯ
Свет. Слишком яркий.
Он резал глаза. Катя моргнула, над ней белый потолок — вибрировал и плыл, как плёнка на ветру.
Где я? Я в больнице?
Она попыталась подняться, но тело не слушалось . Будто кто-то перерезал все нервы. Только пальцы дрожали, цепляясь за холодные простыни.
— Доброе утро, — раздался голос.
Медсестра стояла у двери, держа в руках пластиковый браслет .
«Палата 14. П.30. А́рренова Е.К.»
Моя фамилия... но не моё отчество.
Она стояла слишком прямо. Как неживая. Её халат не шевелился - будто сшит из более плотного воздуха. Когда она протянула браслет, рука двигалась прерывисто, как в старых мультфильмах.
- Вы упали, - сказали её губы, но взгляд скользил куда-то за Катино плечо, туда, где… Стоял Он?
И не глядя ей в глаза продолжила, — Сказали, что вам нужно проснуться.
Катя коснулась запястья. Браслет уже был на ней. Под ним — шрам .
Чёрные цифры: 14:30. Тонкие, хирургически точные цифры.
Это не тату. Это словно выжжено. Он поставил на мне метку?
— Кто это сделал?
Медсестра улыбнулась пустым ртом:
— Вы сами. — и посмотрев на Катю ледяными глазами, добавила без интонации, — Так нас напугали. Три дня без сознания.
Три дня? Я же только...
Пластиковая лента впилась в кожу. Катя ковыряла ногтями застёжку, но та не поддавалась — будто приросла к вене.
Она рванула браслет с руки. Кожа содралась , но цифры остались.
За окном не было улицы — только белый туман. А сквозь мутное окошко внутри палаты лился неестественный свет — слишком жёлтый для больницы.
Потолок закачался. Медсестра у дверей размазалась , как акварель.
Катя закрыла лицо руками — что она делала перед этим?
Автобус?
Отец?
Медсестра протянула ей зеркало.
— Вам повезло. Шрам почти незаметен.
Взяв в руки зеркальную гладь, в отражении на миг показалось Его лицо, она сделала глубокий вдох. Нет. Там была она и новый шрам. Шов тянулся от виска к подбородку — идеально ровный , как чертёж.
За медсестрой, в коридоре, двигались тени .
Одна из них махала ей рукой . И вдруг. Тёмный силуэт — Он. Его рука прижалась к стеклу между коридором и палатой.
Она зажмурилась.
Открыла глаза в автобусе.
Тряска. Холодное стекло под щекой.
Те же сиденья. Тот же водитель. Но на её запястье — след от содранной кожи. И цифры.
Я… спала? Или я все ещё сплю?
За окном проплывали знакомые улицы — но теперь на них были люди.
Телефон в руке был почти разряжен. В истории звонков — пусто.
Я звонила отцу? Или мне только показалось?
Перед ней снова лежала газета. Фото отца и Его. Но теперь оба смотрели прямо на неё.
Она набирает его номер — абонент не существует.
Автобус останавливается. Никто не выходит. Никто не заходит. Тени больше нет. Он тоже исчез.
Водитель в зеркале заднего вида смотрел на неё .
— Конечная, — сказал он. — 14:30.
Катя вздрогнула .
— Выходите? — спросил водитель.
Она посмотрела на Его место. Там — зуб. Детский. С корнем. Аккуратно завернут в марлю. Она уже пропиталась розовым. Ее?
Скоро Он снова придёт.
Двери захлопнулись, с тем звуком, который бывает только в двух местах - морге и лифте на последнем этаже. Окончательно, бесповоротно.
Автобус тронулся, а на её языке остался вкус - не мёда, не крови.
Лекарства.
Того самого, что давали ей в палате..
И снова наступила тишина. За окном тот же белый туман. И тень, машущая ей рукой.