ГЛАВА 1: ТОЧКА ВХОДА
Кафе "Перекрёсток" дышало пустотой, замерев в своей неестественности. В пятничный вечер здесь должны были звенеть бокалы, смеяться студенты, звучать жизнь. Но вместо этого — только тиканье часов над стойкой. И бармен, вытирающий идеально чистый бокал, в пятый раз за минуту с мёртвой настойчивостью.
Катя сидела у окна. Её ладонь касалась чашки — кофе был холодным. Но она не помнила, чтобы заказывала его. Рябь от прикосновения прошла по телу дрожью, останавливаясь во рту. Заставляя зубы стучать.
Почему я здесь?
Она выводила, кажется, одиннадцатый чёрный круг. Он вышел кривым и уже расплывался на странице блокнота от её дыхания. Рука тряслась, но не от холода. Ей хотелось разорвать страницу, когда тень перекрыла свет.
— Ты портишь бумагу.
Голос. Спокойный, плоский. Без вопроса — констатация. Диагноз. Шел со стороны двери.
В следующее мгновение Он уже сидел напротив. Не подошёл. Просто оказался. Будто всегда был здесь.
— Это не бумага. — Она провела пальцем по кругу. — Это провал.
На Его шее — цепочка с ржавым ключом.
Точная копия... это тот же самый? Значит ты уже был в моём доме. Или он от чего-то другого?
Руки Его в царапинах — слишком ровных, как хирургические разрезы. На левой руке — бинт с жёлтым пятном под тканью, пахнущим йодом и чем-то сладким .
Ты не ранен. Ты просто носишь это, как костюм.
Вдруг запахло перегоревшим кофе и старыми книгами . Воздух был густым, словно пропитанным застоявшимся временем. Ладонь сама потянулась к горлу - проверить, нет ли цепочки на мне.
Он потянулся к её чашке, развернул ручку к себе. На запястье — тату : 14:30.
— Опоздал? — она кивнула на цифры.
— Не мой рейс, — Он улыбнулся. Зубы как ножи .
Он наклонился ближе, и она уловила Его аромат — не пота, не духов, а чего-то непонятного и металлического. Как монеты, долго пролежавшие в чьём-то кармане.
Кровь?
За его спиной в окне отражались прохожие. Но его отражение — не двигалось. Он дышал слишком ровно . Как будто лёгкие работали по расписанию.
Его рюкзак упал с глухим стуком. Из кармана выскользнула заколка. Её. С двумя совами. Потерялась месяц назад.
— Красивая. — Он поднял её, и в этот момент бармен уронил поднос . Грохот пробежал по пустому залу, как вспышка боли. Слишком громко. Слишком резко. Слишком остро. Его глаза скользнули по Нему, и сразу ушли в пол. — Но тебе не идёт.
Он боится Его. А я? Если он увидит, что я дрожу — станет охотником. Если нет… Что я тогда?
Он поднял её, его пальцы скользнули по сове... В голове мелькнуло воспоминания, как он так же касался моего…
Совы смотрели на меня янтарными глазами - теми самыми, что следили за мной с тумбочки, когда мне подарил их отец.
Чашка дрожала в руках. На дне - две царапины. Идеально параллельные.
Как следы на вскрытии, мелькнуло прежде, чем успела подумать.
Губы сами сложились в шёпот:
- Ты... что-то резал?
Голос звучал чужим. А в горле стоял вкус меди - будто эти ножницы уже внутри меня.
За окном смеялась девушка. Никто не смотрел в их сторону.
Катя накрыла заколку ладонью.
Теперь пластик впивался в ладонь. Совы давились ее кожей, их янтарные глаза смотрели в нее изнутри.
— Мне многое…. не идёт — голос сломался, будто кто-то перерезал ниточки голосовых связок. Она не поднимала глаз
Сзади что-то зашевелилось. В спину упёрся холодный взгляд. Не Его. Кого-то третьего.
Моего отражения?
Но когда обернулась — там никого не было, только зеркальное стекло, где моя тень медленно, с задержкой в три удара сердца, повторяла жест: ладонь, сжимающую невидимую заколку.