Пролог
Ветер рвал такелаж, волны разбивались о борта и соленые брызги вперемешку с дождем хлестали по щекам.
Он давно выдохся, но помогал наравне со всеми, во всяком случае пытался. Он знал многое о море, но само море по-настоящему до этого момента ему так и не открылось. Он предпочитал твердую землю под ногами и сейчас животный ужас смешивался внутри со стойким желанием выжить несмотря ни на что.
Второй корабль, чей силуэт едва виднелся впереди сквозь пелену шторма, взбирался на гребни, похожих на горы волн и нырял, будто бросая вызов морскому дну. Сердце молодого человека падало в пятки и взлетало вверх, застревая в горле, когда он видел это. Судно держалось неплохо, во всяком случае не хуже чем их. «Герцог» и «Герцогиня» были лучшими кораблями в своем виде, но молодой человек не мог заглушить тревогу.
Едва ли он мог увидеть, что происходит на борту «Герцогини» отсюда, пока его трепал ветер, а капли воды заливали глаза и рот, но он знал, что брат там и что все должно быть в порядке. Во всяком случае пока.
«Герцогиня» в последний раз мелькнула и накренившись, скрылась. Он закричал, но его крик поглотила стихия. Так же как крики команды. Сквозь рев ветра и грохот волн едва слышался только громкий голос капитана.
Он был главным лжецом на этом корабле и сейчас только он знал, что в этом шторме происходило нечто куда более серьезное, чем борьба человека со стихией. Эта идея с самого начала казалась безумной, но единственно правильной. Однако в жизни этот план выглядел еще хуже, чем в голове. Предательская мысль «все идет не так» напитывала все его существо и разрывала на куски.
Он кинулся к борту, в надежде увидеть хоть что-то, единое доказательство, которое убедит его в том, что он не совершил самую большую ошибку в своей жизни, но судно накренилось и он покатился по скользкой палубе, пока не врезался в деревянное ограждение, кажется повредив плечо. Волны сбили его с ног, когда он пытался подняться и едва не утащили за борт. Из последних сил он ухватился за перила и зажмурился. По щекам текла морская вода вперемешку с дождевой, на губах чувствовался привкус горечи утраты и сейчас, он и сам бы не понял, если бы среди этой воды были его слезы.
То, что только что произошло вмиг изменило его жизнь, и вскоре затронет еще многих. В этом буйстве стихии умирало предопределенное и рождалось неизведанное. Новый путь для всех, возможно куда более подходящий, пусть и тернистый. Он прикрыл глаза и мысленно попрощался с братом, теперь он был один.