Глава 1
- Сотис блистательная встаёт над Нилом и он разливает свои тёмные воды - глубокий голос жреца наполнял своим монотонным звучанием храм Амона и казалось, что он слышен во всех уголках верхнего и нижнего Египта.
Зажженные факелы мерцали в темноте храма, отбрасывая движущиеся тени на блистающие золотом статуи Амона, пространство оживало и переливалось в причудливый танец, торжественный и гипнотический.
В какой-то момент Клеопатре показалось, что вспыхнули драгоценные камни в глазах статуи Амона, статуя шевельнулась и всё вокруг зазвенело, закружилось и превратилось в божественную пляску, захватившую небо и землю Египта и вовлекающую каждую травинку на земле и каждое созвездие на тёмно-синем небе, звеневшем вечностью.
Жрец замер и устремил немигающий взгляд на статую Амона, мгновение остановилось. Клубы дыма от курильниц над статуей, образовали странный узор, понятный только верховному жрецу, смуглое лицо которого напоминало застывшую маску, непроницаемую и пугающую. Ни один мускул не дрогнул на лице Мену, но Клеопатра ощутила страх.
- Боги уйдут из Египта - чужим голосом произнёс Мену – Мы должны передать власть.
Двенадцать жрецов Амона склонили голову слушая волю богов, аромат благовоний развивался в воздухе.
Внезапно, Клеопатра погрузилась в транс, она увидела вспышку молнии, клубы дыма, пылающий древний манускрипт, с которым она работала сегодня утром и пламя, которое перекинулось на стены и захватив всё здание библиотеки, стремительно полыхнуло ввысь и слилось с солнцем.
Внезапно видение погасло и Клеопатра увидела, что ритуал завершен и жрецы медленно покидают храм.
- Что случилось, Клеопатра? - Мену внимательно взглянул ей в глаза.
- Я видела пожар в александрийской библиотеке – ответила она.
- Ты действительно можешь стать жрецом - задумчиво сказал Мену.
- Но я буду великой царицей! - вспыхнула Клеопатра.
- И это тоже, Клеопатра – спокойно ответил жрец.
- Ты пугаешь меня! Что будет с Египтом, если он вечен? Мне всегда об этом говорили, да и ты тоже никогда это не отрицал.
- Египет вечен, но только боги уйдут из него.
- Куда, Мену?
- Ты всё узнаешь, Клеопатра, всему свое время. У нас есть двадцать пять лет, очень много работы, мы должны подготовиться! - Мену подошёл к стене и нажал невидимую глазу выемку, стена повернулась и он исчез – Завтра в обычное время - услышала Клеопатра, но голос Мену уже звучал в глубине храма.
«Как им это удаётся?» - задумалась она – «Когда я узнаю все их тайны? Да и возможно ли это?»
- Ну и пусть. Пусть ничего не рассказывают, я сама всё узнаю, пока у меня есть моя любимая библиотека, и я изучу всё сама, я спасу свои драгоценные манускрипты, сгорят только копии, только копии... - шептала она, вглядываясь в глаза статуи Амона, в которых все ещё мерцали золотые искры.
«А сейчас, пойду играть со своими львятами, они уже чуть подросли и похожи на огромных кошек, как они обманчивы, почти как жрецы - подумала Клеопатра – В них чувствуется сила и опасность, но Мену говорил, что я должна уметь подчинять животных, хотя мне только двенадцать. Когда я буду как Мену, львы тоже будут ложиться у моих ног. Интересно, - подумала она - сколько лет Мену и когда ему удалось подчинить львов? - Клеопатра помнила Мену столько, сколько помнила себя - Он ничуть не изменился, но помню, отец как-то сказал, что Мену спас жизнь его деда, так сколько же лет Мену, завтра попытаюсь узнать».
Клеопатра зашла в коридор храма и не останавливаясь бросила ожидавшему её рабу.
- Привяжите львицу, я хочу посмотреть на львят, даже если они спят.
Львята действительно мирно спали, посапывая как дети, но Клеопатра увидела, как они подросли, за то время, что она их не видела.
«Сколько времени я провожу в библиотеке?» - задумалась она – «Когда я беру в руки манускрипт, время как будто останавливается для меня, но идёт своим чередом для всех остальных, похоже я поняла тайну Мену, не удивлюсь, если он бессмертен. Как же мне его об этом расспросить? Ведь он может не ответить, когда-то он уже посмотрел, как будто насквозь и сказал, что надо думать самостоятельно, а не пытаться получить готовый ответ».
Клеопатра зашла в спальню и увидела, что рабыня-нубийка уже капает драгоценные масла в дымящийся бассейн, лепестки роз плавают на поверхности, прекрасные лотосы благоухают, раскинувшись по всей водной глади бассейна и лиловые простыни уже лежат на её кровати.
- Клеопатра - Ифа повернулась в пол оборота - Будущая царица должна беречь свою красоту, Арсиноя уже спит.
- Я не будующая, я уже царица! Арсиноя никогда не станет царицей, она никогда не заходит в библиотеку, ей больше нравится конюшня.
- Да, Клеопатра, ты умнее, но Арсиноя очень красива и похоже хитра.
- Но отец назвал меня своей наследницей.
- Арсиноя благодаря красоте может найти себе мужа, который даст ей власть.
- А мне не надо ничего давать, я сама возьму власть и без всякого мужа, даже если меня выдадут замуж за Птолемея, я буду царствовать, он будет только марионеткой.
- Да, но за ним могут встать те, кто тоже стремится к власти.
- Арсиноя?
- Нет, его воспитатель, этот огромный евнух. Я вижу жажду наживы в его глазах.
- Он никогда ничего не получит. Я думаю только о Египте и о своём народе, а этот евнух думает только о золоте.
- Но он полностью подчинил себе твоего брата и может использовать и Арсиною - ответила Ифа.
- Я знаю, что каждый, кто захочет получить золото Египта, будет уничтожен жрецами и только в целях спасения Египта золото можно задействовать, но пока ещё никому не удалось доказать, что существование Египта под угрозой, все попытки получить золото заканчиваются тем, что подземные ходы в хранилище усеиваются трупами: я слышала это от Мену.
Клеопатра погрузилась в бассейн, прикрыла глаза и вспомнила слова Мену: у нас много работы.
- Ифа, ты сегодня мне больше не понадобишься, разбудишь меня завтра чуть раньше, у меня много работы - Ифа наклонила голову чуть ниже обычного, ей пришлось скрыть удивление, никогда ещё наследница царей Египта не говорила о работе, тем более в таком возрасте, Клеопатра как будто услышала её мысли - Моя мать в этом возрасте уже была замужем.
Рабыня вышла и только дойдя до конца длинного коридора поняла, что Клеопатра не совсем обычная царевна и, пожалуй, она действительно станет царицей. Ифа свернула в тёмный переход и тихонько проскользнула в незапертую дверь.
Высокий нубиец с гладкой блестящей кожей и необыкновенной красоты лицом словно танцуя приблизился к ней, Ифа в очередной раз поразилась пластичности и удивительной грации его движений, Филон двигался так, как будто воздух вокруг него был наполнен какой-то плотной субстанцией, перетекающий в его тело и наполнявшей его нечеловеческой силой.
- Я по делу - сказала Ифа.
- А я думал, ты всё ещё меня любишь – Филон, улыбнувшись, посмотрел на стройную нубийку.
- Это конечно- усмехнулась она - Но мне нужна твоя помощь. С этой минуты я должна знать всё, что происходит в покоях Птолемея II. Каждый взгляд, каждый звук и каждая мысль его воспитателя не должны пройти незамеченными.
- А, ты об этом евнухе, его никто не любит.
- Ты сделаешь то, что я прошу?
- Всегда можешь на меня рассчитывать, а теперь... - он поцеловал ладонь Ифы и они исчезли в темноте.
Дворец спал. Цикады пели словно волшебный хор, прекрасно слаженный и управляемый невидимым, но совершенно гениальным дирижёром.
«Я очнулась от забытья, открыла глаза и подумала, что чуть не уснула в бассейне, ох, как сейчас пригодилась бы Ифа. Бассейн остыл и крепко надушенные простыни показались горячими. Завернувшись в них, я легла на ложе из черного дерева, но мысли не давали мне покоя.
Мену сказал, что я стану царицей и жрецом? Как мне освоить сразу две роли? Я все таки дочь своего отца, которого во дворце называют флейтистом, а на улица города народ зовёт его дудочником. Когда он разыгрывает свои спектакли, он действительно похож на уличного актёра, но когда отец ведёт переговоры с римлянами, все видят царя, но это царь, попавший в зависимость от Рима.
Как же могло случится так, что великий Египет склонился от натиска этих крестьян, бесстрашных и бесцеремонных. Они смогли обманом заставить выполнять совершенно невыгодный Египту договор и всё выглядит так, как будто без поддержки Рима мы все погибнем. И кому же мы должны будем передать власть? Ах Мену, Мену, сколько загадок, но я подумаю об этом завтра.»
И её накрыло тяжелой волной Морфея, сон сковал её тело, но мысли о словах Мену продолжали терзать её воображение, сон похожий на явь калейдоскопом показывал ей картины, в которых люди вели себя не так как обычно и все это выглядело уже иначе, как будто Египет тоже был смертен.