30. Старший
Эми белая - не бледная, а белая.
— Ты в порядке? - спрашиваю я.
— Мой папа, - шепчет Эми.
Я останавливаюсь, ожидая продолжения.
— Он знал. Он скрыл всё это от нас. Оригинальная колония. Это соединение. Это то, что он пытался скрыть от вас. От всех нас. - Она глубоко вздыхает. — От меня.
Я не знаю, что ей сказать. Она права: она сама может убедиться, что ее отец скрывал от нее правду.
— Почему? - Она задыхается.
Я ступаю перед ней, захватывая ее блуждающий взгляд.
— Я не знаю. У него, должно быть, была причина.
Она горько смотрит на меня.
— У Ориона была причина. У Старейшины была причина.
— У полковника Мартина много причин, но он не Орион и не старейшнина. - Когда я говорю эти слова, я знаю, что я не верю в это, не совсем. Он уже доказал, что он хочет принудить нас ко лжи и сокрытию истины.
Эми отворачивается от меня, красные волосы скрывают её лицо.
— Как ты думаешь, что делала колония, которая была перед нами, чтобы убивать птерос?
— Здесь больше, чем просто птерос, - говорю я, думая о таинственных следах животных, которые я обнаружил возле шаттла и кристальной чешуе, которую полковник Мартин взял у меня.
— В крови доктора Гупты был найден ген-модный материал, - говорит Эми. — Может быть, первая колония каким-то образом использовала формулу здесь, на Центавра-Земле. Может быть, птерос пришли от них. Может быть, они спроектировали свое собственное уничтожение. - Она делает задушенный шум, и я понимаю, что она сдерживает слезы. — Мы одни, - говорит она почти шепотом. — Колония, которая пришла до нас – что бы ни случилось – они вымерли. Так же, как это произойдет и с нами.
— Мы не...
— Мы вымрем! - Слова рвутся из ее горла. Она поворачивается ко мне лицом, и я вижу сырую панику в ее глазах.
— Эми, - говорю я, ожидая, когда она встретит мои глаза. — Я никогда больше не позволю ничему случится с тобой. Ты знаешь, что это верно?
Она колеблется, прежде чем кивнуть.
В этот момент она выглядит такой хрупкой, что это разбивает мне сердце. Мы оба знаем, что я не смогу защитить ее от всего.
Но я сделаю все, что в моих силах, независимо от цены, что придется заплатить.
— Эми, - говорю я, глядя ей в глаза. — Я...
Она хлопает губами по моим, прерывая мои слова. Я пытаюсь выразить слова, которые она не позволит мне сказать. Ее руки обвились вокруг моей шеи, подталкивая меня ближе к ней. В нашем поцелуе есть отчаяние, голод, который ни один из нас никогда не сможет утолить.
Я не тупой.
Даже когда мои мысли испаряются в пламени нашего поцелуя, я понимаю, что она просто не позволила сказать мне эти слова, и что она должна была ответить мне.
Но мне все равно.
Потому что скажем мы их или нет - это не имеет значения. То, что в наших сердцах реально, называем ли мы его или позволяем ему существовать лишь в темноте и тишине.
* * *
Спустя многое время, мы разошлись. К щекам Эми вернулся цвет, и ее руки больше не дрожали.
— Мы сделаем это, - говорю я, надеясь, что мои слова подтвердят идею внутри нее.
Она сжимает челюсть и кивает.
Я проверяю панель управления под табличкой с двойным крылом символа ФФР.
— Это определенно коммуникационный отсек, - говорю я. — Не отличается от того, что было на Годспиде.
Конечно, не отличается. Оба они были разработаны ФФР.
Эми следит за моим взглядом.
— Как ты думаешь, мы могли бы связаться с кораблем? Может быть, кто-то поможет нам разгадать подсказку с «Маленьким принцем».
Я качаю головой. Даже если бы был способ связаться с Годспидом, я должен был бы напрямую подключиться к Вай-кому - любой другой тип системы связи был разрушен вместе с мостом. Я смотрю на Эми. Глаза у нее блестят, как будто добраться до корабля - ее последняя надежда. Я возвращаюсь в коммуникационную бухту; она не отличается от той, что на корабле... не помешает попробовать.
Я подтягиваю жесткий, прямостоящий стул, стоящий у стены, и сажусь перед панелью управления, пытаясь понять, где какие элементы управления и как они используются. Я узнаю некоторые - настройка сигнала, который регулирует выход. Но есть и другие - ручка с надписью АНЗИБЛЬ, калибр с быстро движущейся иглой - что ни о чем мне не говорит.
Эми садится рядом со мной. Перед ней загорается сенсорный экран, в котором отображается меню опций. Может быть, старые технологии смешиваются с новыми. Эми скользит пальцем по экрану, затем останавливается, паря над одним словом.
Перехвачено.
Она смотрит на меня. Это не сулит ничего хорошего.
Эми нажимает на это слово, и экран становится черным, только небольшая красная линия с надписью частоты визуализатора сверху и желтая линия с обозначением громкости визуализатора снизу. По мере того, как звук заполняет комнату связи, линии отскакивают вверх и вниз в графической последовательности слов. В центре набранные слова транскрибируют аудиосообщение.
«Поздравляю, Годспид! Вы благополучно прибыли в ваш конечный пункт назначения, на планету, кружащую в двоичной системе Центавра».
— Я знаю, что это, - говорю я, и мой желудок скручивает.
— Мы общаемся с Землей! - Восклицает Эми, наклоняясь вперед, когда сообщение продолжается.
«Мы рады сообщить вам, что зонды, отправленные до посадки корабля, показали не только обитаемый мир, но и выгодные экологические ресурсы!»
Эми поворачивается ко мне, глаза мерцают от волнения.
Пока она не видит выражение моего лица.
«Во время вашего приземления сигнал был передан непосредственно в Фонд Финансовых Ресурсов. Будьте уверены, что даже сейчас ФФР готовит шаттл, наполненный помощью и принадлежностями для вашей колонии».
— Земля идет! - настаивает Эми, все еще цепляясь за ее новообретенную надежду. — Земля нам поможет!
— Нет, это не так.
— О чем ты говоришь? Они только что сказали...
— Эми, как это было обозначено? - спрашиваю я.
Она хмурится.
— Перехвачен.
Мой палец скользит по сенсорному экрану, и сообщение начинается снова.
«Поздравляю, Годспид! Вы благополучно прибыли в ваш конечный пункт назначения, на планету, кружащую в двоичной системе Центавра».
— Но... - говорит Эми.
— Это записанное сообщение.
Мне больно. Я услышал это сообщение, когда полковник Мартин напечатал свой код авторизации на панели управления на мосту. Мы оба думали, что это живое сообщение с Земли, которое только что обрезалось. Но это была не что иное, как запись - копия сообщения, отправленного нам отсюда.
Я просматриваю вперед сообщение. В записи, которую полковник Мартин и я слышали, слова были отрезаны, прежде чем рассказывали подробности о том, что угрожает нашему существованию. Это сообщение тоже отрезано, точно в том же месте, где и раньше.
Интересно, действительно ли это сообщение с Сол-Земли или все это часть какой-то сложной уловки.
— Кто это сделал? - Спрашивает Эми с отвращением. Ее глаза расширяются. — Не... не папа?
Я качаю головой. Я видел лицо полковника Мартина, когда мы услышали сообщение на мосту.
— Это сообщение пришло мгновенно после того, как он проснулся, - добавляю я. — Он не смог бы провернуть такое.
Я пролистываю сенсорный экран обратно в список сообщений. Перехваченное сообщение имеет только сообщение от Сол-Земли. Другие отмечены торговыми переговорами, деталями труда, производственными спецификациями, надзором, и каждый из них имеет несколько сообщений, перечисленных под каждой меткой, все обозначенные рядом чисел, которые я не могу найти.
Я снова пролистываю сенсорный экран и вижу ярлык с надписью «Живой Корм». Я подтолкнул Эми и указал на ярлык.
— Живой корм для чего? - спрашивает она.
— Может быть, для людей, что сделали это соединение?
Я нажимаю на этикетку. Появляется подменю, в котором отображается список случайных тем: Сельское хозяйство, медицина, сообщество, техобслуживание, двигатель, контроль.
Эми вопросительно смотрит на меня. Эти ярлыки не имеют смысла. Я касаюсь последнего: контроль. Экран становится черным, мигает ОШИБКА, а затем возвращается в подменю. Я пожимаю плечами и касаюсь первой этикетки, сельского хозяйства.
На этот раз экран не гаснет. Вместо этого он показывает скользящий пейзаж. Прекрасно ровные, структурированные травяные холмы. Измеряются поля с зерном, кукурузой, фасолью. Производственный сельскохозяйственный ландшафт усеян генно-инженерными коровами и овцами, все металлическое небо окрашено в синий цвет.
Я касаюсь экрана, и изображение исчезает, заменяется подменю.
— Старший, это был... - Эми не может сказать этого слова.
Годспид.
Это был Годспид. Теперь ярлыки в подменю имеют смысл. Я быстро их нажимаю. Медицина показывает больницу снаружи, камера в углу возле статуи чумы Старейшины. Сообщество - это город. Техническое обслуживание - это уровень грузоотправителя; двигатель показывает мощный реактор с быстрым охлаждением, который подпитывал Годспид. Контроль - не что иное, как пустой экран, потому что он, должно быть, был живой видео-лентой Моста, которого больше нет. Док взорвал его.
— Они следили за нами, - говорю я, и ужас проскальзывает в моем голосе. — Они наблюдали за нами все это время.
— Кто следил за нами? - спрашивает Эми.
Я не знаю. Кто строил это соединение. Первая колония, или что-то, что уничтожило первую колонию, существо, которое не является человеком, из-за чего биометрический замок в этом здании предназначен для сдерживания этого.
Я нажимаю на сообщество. Город не такой, каким я его помню. Улицы переполнены, грязны. Люди - мои люди, те, кого я оставил, те, кто остался с Барти, - несут в себе какое-то отчаяние, цепляющееся за них. Некоторые из них двигаются слишком быстро, бросаясь из одного места в другое, как будто от этого зависит их жизнь. Другие вообще не двигаются. Они падают на здания. Они сдались.
— Что-то не так, - говорю я. Я хочу пройти через экран и помочь им, но как только мои пальцы касаются стекла, экран возвращается в подменю.
Эми обхватывает мою руку. Думаю, она хочет оттащить меня от монитора. В конце концов, что я могу сделать? Я здесь, а они намного выше меня, вращаются вокруг планеты. Я не могу до них добраться. Я не могу их спасти.
Я подвел их.
Я касаюсь метки обслуживания, чтобы увидеть уровень грузоотправителя. Двери во всех разных офисах и лабораториях открыты, но никого нет. Это ночь? Нет, этого не может быть... Город был освещен солнечной лампой. Почему на этом уровне нет грузоотправителей? Я возвращаюсь и прикасаюсь к двигателю. В машинной комнате тоже пусто. Угол камеры позиционируется так, что я могу видеть как двигатель, так и огромные дверцы с замком за ним, которые скрывают остатки Моста. Двери заперты. Я пытаюсь взглянуть на маленькие экраны на панели управления за двигателем - всё то, что я вижу, кажется работоспособным.
Но почему никого нет на этом уровне?
Затем я вижу мигающий красный свет на самом двигателе. Он массивный, но угол камеры блокирует большую часть красного свечения. Во рту пересыхает. Я знаю, что это означает. Весь уровень грузоотправителя должен быть охвачен оглушительным сигналом тревоги.
Предупреждающий нас, что двигатель отказывает.
Я смотрю поближе. Я не могу увеличивать масштаб, но я напрягаю глаза, чтобы видеть сквозь пиксели, чтобы понять, что произошло. Эми тоже наклоняется вперед, ее рыжие волосы скользят по экрану, прежде чем она откидывает их через плечо.
Когда Док взорвал мост, двигатель оказался в космосе, и быстрая декомпрессия, создаваемая вакуумом, сосала все через отверстие, где был Мост. Двигатель был построен так, чтобы выдержать это, но он уже был старым. Было бы легко повредить его тогда, тем более, что сразу после взрыва Моста я ушел с шаттлом. В те дни никто не работал, никто не потрудился проверить двигатель. Возможно, он был неработоспособным уже тогда. Некоторые из грузоотправителей осмотрели двигатель, прежде чем я ушел, но насколько они были тщательными? Что, если они что-то пропустили?
Если двигатель умирает, то умирает и Годспид.
Здесь всё просто.
Я двигаюсь, чтобы закрыть экран. Я не хочу этого видеть; Я не хочу жить с этой виной.
Я оставил своих людей умирать.
Эта мысль заставляет мою руку дрогнуть и, случайно, я открываю видео-канал больницы. Я двигаюсь, чтобы отключить его, но Эми хватает мою руку.
— Подожди, - говорит она, глядя на экран.
Я отворачиваюсь от него. Мне не нужно конкретное лицо оригинального Старейшины, издевающегося над мной.
— Мантия со звездами... - шепчет Эми. Она дергает меня за руку. — Что за человек в статуе? - спрашивает она.
Мне не нужно смотреть на него, чтобы ответить.
— Это старейшнина - Роб.
Эми выглядит смущенной, и я помню - она никогда не видела мантию. Я носил её один раз, когда объявил на корабле про планету, но Эми не было там. Она боялась толпы, и это правильно.
— Это тяжелая шерстяная одежда, которую Старейшина носит в особых случаях, - говорю я. Я могу представить это в моем сознании: поверхность планеты, вышитая на краю мантии, и звезды, вышитые на плечах.
Звезды вышиты на плечах.
— Старший, Маленький Принц! - восклицает Эми. — Помнишь? На иллюстрации изображен король - сам старший - как король, не так ли? И Орион отметил сердце мантии - манитии со звездами на нем.
Я смотрю на статую. Она была сделана из бетона после чумы Старейшины. Если бы была тайна о планете, это было бы тайной, которую держала чума. Он был тем, кто начал систему Старейшин, именно он решил не приземляться на планету, когда мы приехали. Разумеется, у него была причина, почему он не приземлил Годспид - и где найти место лучше, чтобы скрыть эту причину, чем в бетоне статуи?
— Все сходится, - говорит Эми, удивляясь своему голосу. — Ключ, последний ключ, информация о том, что здесь происходит, - в статуе.
— В статуе, - повторяю я. — На корабле, который находится на орбите, в космосе.
Эми тяжело вздыхает. Знание подсказки ничем нам не помогает.
Движение со стороны экрана отвлекает меня от статуи. Кто-то идет по тропинке позади больницы, через сад. Кривые пути, и человек на мгновение выходит из поля зрения, но через мгновение он стоит перед статуей.
Барти.
Он останавливается, наклоняя лицо к металлическому небу. Камера находится в идеальном уголке, чтобы захватить его. Его лицо вылеплено от волнения и грусти, с темными кругами под глазами и новым шрамом на щеке. Он изможден, а его волосы выглядят неопрятными. Нет никаких признаков его гитары. Принятие от меня руководства не слишком хорошо сказалось на Барти.
— Что он делает? - Спрашивает Эми, глядя.
Барти выглядит так, как будто он разговаривает с самой статуей чумы. Я помню, как я всегда останавливался и смотрел на потертое лицо. Открытые руки Старейшины чумы доброжелательны, и его лицо настолько расплывчато, что я представлял, что оно смотрело на меня с сочувствием, в то время как я пытался решить, как быть лидером, в котором нуждаются мои люди.
Барти лезет в один из карманов. На мгновение я думаю, что он вытащил дискету, но все, что он держит, меньше, чем дискета и темнее. Черный. Черный квадрат.
Черная медь.
Эми задыхается.
И я знаю, что думает Барти, и почему он пришел к Старейшине чумы.
Корабль умирает, и он это знает. Он пытается решить, сколько надо прождать, прежде чем распространить черные пластыри. Те, что убивают.