9. Эми
Я врезаюсь в Эмму, огибая коридор. "Что случилось?" - спрашиваю я, тяжело дыша. Когда я услышала выстрелы и рёв ещё одного существа, вроде тех птеродактелеподобных, я оставила маму и бросилась к мосту.
Её удивил мой вопрос.
"Ничего", - отвечает она. Затем она проходит мимо и начинает раздавать приказы военным, собравшимся у крио-камер.
Мне кажется, моё сердце вообще не билось, пока я не увидела Старшего с отцом в оружейной, в целости и сохранности. Папа сосредоточенно выбирает оружие, Старший выглядит смерённо, я бы сказала, даже немного обиженно, но затем он посылает мне улыбку, от которой захватывает дыхание.
— Что происходит? - Спрашиваю я, все ещё затаив дыхание. Я замечаю, что дверь к мосту заперта.
— Эми, все в порядке. Возвращайся к своей матери, - отвечает отец.
Я игнорирую его слова и поворачиваюсь к Старшему.
— Мы видели одного из М... - он уже хотел сказать "Монстров", но оборвав фразу, продолжил. — Мы видели другое существо, но оно не приблизилось к нам.
Я замечаю, что папа выбрал оружие.
— Вы собираетесь охотиться на него?
Отец был удивлён.
— Мы просто пытаемся защитить себя. Вдесятером мы собираемся найти зонд и восстановить связь с Землёй.
— Постойте-ка, восстановить? - Я быстро обращаюсь к Старшему. В его глазах я читаю всё, что мне нужно знать. — Ты разговаривал с Землёй?! - визжу я. — Это... Вау! Это же потрясающе! Что они сказали? Какая она теперь - Земля? Что они собираются делать?
— Линия связи перестала работать, - сообщает Старший. — Но они собираются отправить нам помощь. Они думают... - он хмурится. — Они думают, что могут помочь нам.
У меня падает челюсть.
— Правда?!
Старший кивает, он взволнован, но это и рядом не стоит по сравнению с тем, что ощущаю я. Земля! После всего этого, Земля снова говорит с нами!
— Эми, мне нужно работать, вернись к своей матери. - Он помещает свой пистолет в кобуру, направляясь к полкам с бомбами и гранатами.
— Я пойду с тобой! - говорю я, шагая вглубь оружейной. Старший одаривает меня неодобрительным взглядом, но я игнорирую его. - Папа, возьми меня с собой! Мне нужно выйти наружу. Планета находится прямо здесь, а я даже толком не видела её.
— Нет, - отвечает он, даже не взглянув на меня.
Я вздрагиваю, как будто каждое его слово - пощечина на моей щеке.
— Папа, - говорю я настойчиво. — Позволь мне пойти с тобой. Я не буду мешаться... Я возьму ружье... я могу помочь. Просто позволь мне пойти с тобой.
Он поднимает глаза, и на пару секунд все, что он делает - это смотрит в мои умоляющие глаза.
— Нет, - в конце концов, говорит он.
— Но я же...
— Нет. Возвращайся к своей матери.
— Папа!
Старший, слегка качает головой, как бы говоря, чтобы я бросила эту затею. Я сужаю глаза. Я бы сказала отцу запретить и Старшему тоже... но он уже ушел. Он видел мир. Он даже не хотел этого, но видел.
Я разворачиваюсь на пятках и ухожу из оружейной. Я знаю, что веду себя по-детски. Я понимаю, что веду себя безответственно, непродуманно и смешно. Но я ничего не могу с собой поделать. Раньше главным для меня была забота о Старшем, но теперь я хочу посмотреть на Центавра-Землю, ради себя.
Мне это необходимо.
Я замираю в дверном проеме крио-комнаты и делаю глубокий вдох. Мне приходится заставлять себя смотреть на всё это. Крио-комната неравномерно заполнена людьми. Почти полторы тысячи человек с Годспида столпились напротив одной стены, как можно дальше от крио-камер. А люди с Земли занимают себя простыми задачами - распаковывают свой багаж, расставляют научное оборудование на крышках криокамер, используя их как столы. С обеих сторон комнаты чувствуется не только напряжение, но и страх. Всегда есть страх перед неизвестностью.
Эмма пробегает мимо меня вместе с восемью другими военными, каждый с серьезным выражением на лице. Солдаты полностью экипированы, и теперь вооружены до зубов. Я вспоминаю истошный крик летающего существа, и непрошеную дрожь, пробежавшую по спине. Центавра-Земля существует не для моего развлечения. Я знаю, что мой отец был прав, запрещая мне идти с ним, и неважно, насколько сильно мне это не понравилось.
Когда я размораживала его, я не думала о том, что он будет держать меня взаперти на шаттле. Сейчас крио-камеры пусты, словно забытые ракушки, вынесенные волнами на берег.
Все, кроме одной. Ориона.
Мой взгляд останавливается на двери генетической лаборатории, расположенной на дальней стороне крио-комнаты. Направляясь в ту сторону, я легко проскальзываю сквозь толпу из ранее замороженных людей. Как только я подхожу к двери, я ввожу код доступа и прикладываю палец к биометрическому сканеру. Немногие имеют доступ к этой комнате, но Старший позаботился о том, чтобы у меня он был.
Как только я вхожу, дверь за мной закрывается.
И я остаюсь наедине со своими мыслями и тишиной комнаты.
И Орионом.
Я подхожу к его крио-камере. В отличие от камер моих уже проснувшихся родителей она автономная. Камера стоит вертикально и сквозь небольшое круглое окошко видно человека подо льдом.
Мои шаги замедляются, когда я всё ближе подхожу к ней.
Я не хочу этого признавать, но я начинаю видеть Ориона в Старшем. Мой взгляд падает на большой цилиндр у другой стены, где в золотистой субстанции покоятся десятки крошечных эмбрионов, каждый из которых может стать новым клоном Старшего.
Нет, не Старшего... просто другого человека в таком же теле. Старший совсем не похож на Ориона.
Я никогда не смогла бы полюбить Ориона.
Когда Старший вытащил меня из крио-камеры, он и не представлял, что он разбудит меня, и я никогда больше не смогу быть замороженной. Но Орион знал. И он знал, что вытаскивая Робертсон и Кеннеди из их камер, он обречет их на верную гибель, задохнувшись крио-жидкостью, царапая стекло камеры и широко открыв глаза.
Он знал.
Я бросаю взгляд на таймер возле лица Ориона. 05:23:34... 33... 32... 31...
Я наклоняюсь и быстро вбиваю цифры, возвращая таймер обратно на 24 ч.
Двадцать четыре часа заморозки. Старший мог запрограммировать и на большее количество времени, но таймер слишком привередлив. Теперь я проверяю его ежедневно.
Я заставляю себя взглянуть в его застывшее лицо, в его глаза, покрытые льдом. Я не хочу, чтобы он вообще был здесь, отделенный от новой планеты лишь льдом.
Но если я и не могу увидеть новый мир, то, по крайней мере, могу убедиться в том, что и он на это тоже не способен.