Вадим Норцев и топор Перуна

Привет, дружище! Меня зовут Вадим Норцев, и я тот, на чью долю выпало немало ужасов и приключений. Впрочем, этими словами можно описать всю мою жизнь. Кто знает, может, и не только мою. Как насчёт тебя? Ты тоже последователь какого-то славянского бога и один из современных богатырей? Я ошибся, и ты уже считаешь меня сумасшедшим? В таком случае, лучше тебе не знать, через что мне и моим друзьям пришлось пройти. Для твоей же безопасности, ибо не всяк располагает силою, способною вынести сие знание.

Ох, нет, опять... Опять я заговорил шекспировскими фразами! Из-за общения со старинными богами судьбы и моим другом Казимиром (привет тебе, если ты это читаешь!) такое частенько случается. Да, мы с Макошь и её дочерьми успели стать хорошими приятелями! Интересно, знают ли они об этом?

Чтоб меня, ты до сих пор здесь? Твоё безрассудное любопытство напоминает мне меня самого. Так уж и быть, если действительно хочешь узнать о том, что же со мной приключилось, то расскажу. Но готовься к долгому пути сквозь страницы моей памяти.

Наверное, тебе интересно, где я нахожусь и что со мной происходит? Сейчас мы с друзьями на железнодорожном вокзале в Нижнем Новгороде убегаем от полчищ вурдалаков, пока моя лучшая подруга на бегу стреляет по ним из лука, а наша новая знакомая пытается предотвратить мою скорую гибель. Да, день выдался не самым приятным, но у последователей почти каждый такой.

У тебя, возможно, появились некоторые вопросы. Например, почему я умираю? Почему мы используем лук? Что это за вурдалаки такие? И главное – почему они хотят нас съесть?

Что ж, друг мой, давай начнём с самого начала.

Жаркий летний день. Десятое июня. Тихая, удалённая от города деревня, где никогда и ничего не происходит, но повод поговорить о произошедшем у местных жителей есть всегда.

Сидя за слегка покачивающимся металлическим столиком на дачном участке своей бабушки, я закидывал в рот иргу. Тёмно-синие ягоды, размером с горошину, имели приятное, сладкое послевкусие, пусть и оставляли на языке и пальцах фиолетовые следы. До нашего с сестрой приезда они успели созреть и набраться сладости.

Почти каждое лето отец отправлял нас на дачу к своей маме, чтобы, как он сам говорил, «очистить мозг от лишнего мусора». Хотя мне кажется, что ему просто хотелось ненадолго отдохнуть от двух всадников апокалипсиса, поселившихся в его квартире. И как вы уже поняли, этот раз не стал исключением. Винить отца в нашей ссылке за 1300 километров от родного дома я не спешил, так как знал, насколько тяжело ему приходится. Обеспечивать двоих детей со сложными характерами очень непросто. Поэтому отвезти их к маме, никак не желающей перебраться в Питер, всегда представляется лучшей возможностью для коротенького, благородного отдыха.

Если отринуть отсутствие стабильного интернета и плохую связь мне здесь, пожалуй, даже нравится. После очередного учебного года в Петербурге приятно выбраться на природу. Дефицит технологий компенсируют непростые задания бабушки. Если уж приехал настоящий мужчина, то почему бы не заставить его делать всю тяжёлую работу? А я после смерти дедушки всегда стараюсь бродить где-то поблизости, готовый помочь. Обычно, если я и выхожу гулять на четверть часа, то только для того, чтобы абстрагироваться от людского общества и приставучих соседей; этого времени мне хватает.

В этот раз отец привёз нас сюда за несколько дней до начала лета. В майском Питере в те дни властвовала пасмурная, влажная погода, которая, признаюсь честно, меня всегда успокаивала; однако остальных членов моей семьи она жутко раздражала и наводила на них непомерную скуку. Когда отец услышал в утреннем прогнозе погоды о жарком июне, который ожидается в южной части страны, он, недолго думая, предложил нам съездить к бабушке. Сестра мысль оценила, я – нет. А дальше всё как обычно: двенадцать часов на поезде, душный вагончик купе, пара невкусных беляшей на станциях, где машинист брал перерыв, и междугородний автобус, который отвёз нас к даче. Температурные перепады моё тело ощутило сразу, душный воздух южного городка едва не сжёг мне лёгкие. Этот ужас продолжался до тех пор, пока мы не попали на дачу, где нас ждала бабушка и росла ирга. С того дня «великое искупление» вошло в силу.

Наверное, тебе интересно, к чему я заговорил об ирге? К тому, что она является огромным бонусом собственного дачного участка, разумеется! (Мне же нужно чем-то оправдывать своё присутствие здесь.) Впрочем, как и весьма курьёзные, забавные ситуации, одна из которых происходила в паре метров от меня.

Чёрный соседский кот рванулся, перепрыгнул через полосу кочанов капусты и подлетел на метр ввысь, пытаясь достать воробья-задиру когтистой лапой. Пушистый бандит так разъярился, словно хотел свести с воробьём старые счёты. Не достигнув результата, кот сел между луковыми стрелками и, фыркнув, начал вылизывать шерсть на шее. В этот самый момент бесстрашный воробей спикировал к обидчику, клюнул в лоб и быстро улетел на ветку яблони. Ошарашенный кот поднял глаза на птицу и, выгнув спину, грозно зашипел. Птица что-то злобно защебетала в ответ. Кот повернул голову в мою сторону, и несколько раз открыл и закрыл пасть, будто подражая воробью или силясь заговорить на человеческом.

Я едва сдерживал улыбку, наблюдая за добротным шоу. Однако она испарилась, когда из горла кота вырвался отчётливый хрипловатый голос:

– Вот же гадость такая!

Немного испугавшись, я нахмурился и протёр лицо.

Показалось, подумал я. Солнечная галлюцинация, никак иначе.

Будто в подтверждение моих мыслей ладонь тут же покрылась тонкой плёнкой пота. Одежда давно пропиталась им же, а на руках проступила испарина. От палящего солнца спрятаться было нельзя нигде, оставалось ждать вечера. Я решил, что коту хорошо живётся, ведь он может залезть к кому-то под ступеньки веранды и проблем не знать. Когда я вновь посмотрел на него, тот снова прыгал на дерево.

Я бы и дальше продолжил следить за ними, словно Цезарь, внимательно наблюдающий за поединком двух гладиаторов в Колизее, но меня громко окликнула младшая сестра. Вместе с бабушкой они вернулись из дачного магазинчика. Быстро подбежав к столу, сестра рывком отняла у меня тарелку и заглянула в неё. Когда же она увидела горстку уцелевших ягод, её рот возмущённо скривился:

– Да ты... – она помедлила, словно сама не могла поверить в те слова, что собиралась произнести, – ты почти всю икру съел!

– Во-первых, это ирга. – Поправил я. – А во-вторых, ты тоже хотела?

– Сам как думаешь?! – она со всей силы опустила тарелку на стол перед моим носом. Столешница, держащаяся на единственной металлической ножке и добром слове, опасно закачалась, рискуя перевернуться и упасть в любую секунду.

– Я думаю, что тебе надо не быть жадиной, сестрёнка. И не ломай то, что не сможешь починить. – Я кивнул на стол. – Ты же не хочешь сломать его, а потом получить выговор от отца?

– Он меня не отругает, он отругает тебя! Всегда ругает тебя!

Девочка самодовольно и нахально скрестила руки на груди. Я подавил в себе истинно братское желание больно ущипнуть её за нос, который слишком высоко поднялся над землёй.

– Если тебе так хочется ирги, то пойди и собери! – на этот раз я не скрывал улыбки. – Ты знаешь, где лежат глубокие тарелки, да и ягоды доставать рост позволяет. Так кто мешает?

– Младшим надо уступать!

– Это папа так говорит, а сама что придумаешь?

– Ребяты, хватит! – Бабушка вышла на крыльцо, сняла лёгкую белую шляпку и повесила её на гвоздь, торчащий рядом с дверью. - Наберём ещё. Ирги будто мало! Она только вас и ждала.

Я положительно закачал головой.

– Тем более, кроме ирги на огороде найдётся много чего другого, что может тебе понравиться! – Я оглянулся на посадки, где между зелёными стрелками поблёскивая золотыми глазами, до сих пор сидел чёрный кот. Он будто следил за нами, больше не бегая за воробьём, который от наступившей скуки улетел прочь. – Ты... – я на секунду замешкался, заворожённый глазами зверя, в которых, казалось, блестел недюжинный ум. – Ты пробовала лук? Он вкусный, но от него немного горит во рту.

- Куда ты смотришь? – сестра обернулась и увидела соседского кота. Её и без того большие глаза расширились от умиления, она завопила: – КИСААААААА!!!

Кот подпрыгнул на месте и умчался прочь с участка сквозь дыру в заборе, едва она шагнула в его сторону.

– Эх, киса ушла! – девочка снова посмотрела на меня и её умиление сменилось пренебрежением. – Это война, брат.

Она схватила тарелку с оставшейся иргой и убежала в дом, попутно хлестнув меня хвостом волос. Напоследок я хотел крикнуть что-нибудь оригинальное, вроде: «Я всё равно уже наелся!», но предостерегающий взгляд бабушки заставил меня промолчать. Вытерев руки об полотенце, я встал и пошёл следом за ней.

Тёмное помещение дачного домика сильно отличалось от яркого уличного света. Благо глаза смогли адаптироваться. Лёжа на одной из кроватей моя десятилетняя сестра Даша лепила на свой дневник четвёртого класса девчачьи наклейки, вымазанные иргой. На станции отец предлагал мне купить такие же, но с машинками, на что я – статный, взрослый шестнадцатилетний парень, – высокомерно отказался.

Повернувшись, Даша съехидничала, показав мне язык (излюбленный жест), а после продолжила клеить наклейки.

– Помощь нужна? – спросил я у бабушки.

– Да, золотце, ты мог бы собрать и обмыть огурцы, пока я кашеварю.

– Будет исполнено в лучшем виде, генерал! – шутливо отдав честь, я поспешил выбраться из дома. Признаться, в нём я чувствовал себя запертым в металлической клетке, которую подогревают на медленном огне.

Взяв глубокий тазик, набрал самые крупные огурцы и отнёс их к ржавой ванне, воду в которой мы меняли едва ли не каждый день. В ней я помыл овощи и заодно умылся, смыв с себя пот и хотя бы немного увлажнил высыхающую кожу.

Наклонившись над покрывшейся рябью водой, я задумался о нашей семье и о жизни, которая ждала меня в Питере. Мысли всё время возвращались к тому, что вскоре мне придётся решать, чем я хочу заниматься и зарабатывать себе на пропитание. Отец уже успел предложить мне перед отъездом несколько, по сугубо его мнению, шикарных платных и бесплатных вариантов высших учебных заведений. Разумеется, он выступал за то, чтобы я сам вершил свою судьбу, но как ещё вчера школьник – может решить, чем ему хочется заниматься всю оставшуюся жизнь? Разве не глупо и не опасно доверять несовершеннолетнему настолько сложный выбор? Это несправедливо.

Может быть и опасно, думал я. Но какой от этого толк, если я не хочу никуда идти.

А сказать отцу о своём желании ещё подумать я не решался, предвкушая, как он отреагирует на подобное известие. Ему пришлось так долго и тщательно подбирать варианты, что вдвоём мы просидели за ноутбуком несколько недель. Но ничего из того, что мы находили, не откликалось у меня в сердце. Ни разу. Даже ни намёка. Оно оставалось холодным и равнодушным, как кусочек льда в морозилке: сколько не жди – не растает. Моё сердце смотрело куда-то совсем в другую сторону. Туда, где я отчётливо видел густой туман будущего. Туман, за которым невидно ничего, кроме проливного дождя, грома и молний. Буря.

Буря – твоё будущее.

С этой мыслью я однажды ночью вынырнул из сна, подскочил на кровати и уставился в окно. Тяжёлые капли дождя, врезаясь и разбиваясь насмерть, стучали по стеклу, умоляя впустить их, ночной ветер и грозу внутрь комнаты. Учебный год подходил к концу, и почти каждую ночь за окном бушевала гроза, которая прекращалась к утру. Подъездные дорожки высыхали, и даже свежий запах озона пропадал, словно гром и молнии были частью какого-то магического представления, трюка или пьесы, поставленной специально для меня кем-то сверху. Дождь успокаивал, убаюкивал, вселял надежду.

– Вади-и-мчик! – позвала бабушка. – Где огурцы?

– Уже несу! – крикнул я и, чтобы прийти в себя, ещё раз умылся холодной водой.

Но рано или поздно отцу станет обо всём известно, а пока... пока он знает о будущем своего сына не меньше, чем сам сын.

Я вошёл в дом. Сестра сидела за столом, ожидая обеда. Картошка уже почти приготовилась, а свежие огурцы лежали на тарелке. Помимо этого, на столе оказались котлеты, хлеб, лепёшки и злосчастная ирга. Даша косилась то на неё, то на меня, хитренько щурясь, видимо, в любую секунду готовая отразить дерзкую попытку воровства. В этот момент она больше обычного была похожа на хорька. Однако всякое желание подшучивать над ней резко пропало, мне почудилось, что, если бы не мой эгоизм – сейчас в тарелке могло быть в два раза больше ягод и никаких ссор сегодня бы не происходило. Хорошенько подумав, а не извиниться ли перед сестрой, я выкинул эту ужасную мысль. Вместо этого, хорошо пообедав, я поблагодарил бабушку и собрался вновь выйти на воздух. Зазвонил телефон.

Лицо бабушки постепенно менялось, сначала от радостного, к горестному и сочувственному. Она всё прочитала «ох!», «ах!», «ой, ужас какой!», «как же ты там, как же». Большую же часть разговора она с чем-то соглашалась и говорила о нас. Договорив с человеком на том конце трубки, она подозвала меня.

...

– Вадим? – позвал знакомый голос. Он говорил так тихо, будто не был до конца уверен, что в доме своей матери, куда отвёз детей, действительно услышит голос сына.

– Нет, это Бритни Спирс. Ждёте новый альбом?

– Рад тебя слышать. – Даже не видя его лица сквозь тёмную пустоту экрана, я сразу понял, что отец улыбается. – Как у вас дела?

– В ссылке? Потихоньку... Разгружаем вагонетки с углём, строим железные дороги. Впрочем, всё как обычно.

Отец громко рассмеялся. Его смех заставил меня вспомнить о доме, о беззаботных вечерах при совместном просмотре фильмов, о походах в кино, кафе и зоопарки.

– У тебя как дела?

– У меня... – отец на секунду прервался, а затем продолжил, но ещё тише. – У меня всё хорошо.

Услышав смену интонации, я уразумел, что у отца какие-то серьёзные проблемы. Когда живёшь рядом с человеком шестнадцать лет, перед тобой могут открыться почти все его стороны и чувства.

– Правда?

– Да, всё отлично.

– Ты не умеешь лгать! Рассказывай.

Отец тяжело выдохнул.

– Вам нужно ещё месяц пожить на даче...

– Месяц... – я выдержал паузу, обдумывая наши перспективы. – Ты шутишь?! – я огляделся в поисках бабушки, надеясь не обидеть её и никоим образом не задеть. Для пущей сохранности перешёл на шёпот, чтобы даже Дашка ничего не услышала. – Мы торчим здесь третью неделю, а ты говоришь месяц? Почему? Почему мы не можем вернуться домой раньше?

– Вадим, тут... проблемы, поэтому вам лучше побыть у бабушки некоторое время. Да и погода сейчас у вас лучше, чем у нас здесь.

Теперь настала моя очередь тяжело выдыхать.

– Здорово.

– Когда всё образуется, обещаю сводить вас куда-нибудь! Честное слово, сынок! Ты мне веришь?

– Верю... – слегка обиженно буркнул я.

– Вот и отлично! – либо не заметив подвоха, либо попросту проигнорировав его, отец облегчённо выдохнул. – Переведу вам денег, купите себе мороженого, ладно?

– Лады.

– Хорошо, а теперь передай бабушке телефон. Я хочу с ней договорить.

...

Справедливость взяла надо мной верх, и следующий час я посвятил тому, что собирал иргу, малину и клубнику для бабушки и сестры. Даша несколько раз подходила, садилась на корточки за моей спиной и смотрела в затылок. Я отчётливо ощущал на себе взгляд её серых глаз. Когда же мне удавалось повернуться, она отводила их и делала вид, что щиплет траву у себя под ногами.

– Закончила клеить наклейки? – поинтересовался я.

– Ага, – с грустью отозвалась сестра, – теперь не знаю, чем заняться.

Ничего ей не ответив, я продолжил стряхивать ягоды с верхних веток. Через несколько минут Даша ушла, оставив после себя несколько клоков выщипанной травы.

Вернувшись с полной чашей ягод к дому, я сел на скамейку и решил сделать для себя небольшой перерыв. Зашёл в интернет. Для этого мне пришлось становиться на скамейку, чтобы получить самый слабый сигнал. Телефон начинал греться, но меня это не останавливало. Я мог держать его в руке пока не получил бы ожогов. За этим делом я и не заметил, как маленькая девочка, обычно передвигающаяся как медведь, подкралась ко мне. Она смотрела на меня снизу вверх и щурилась из-за яркого солнечного света.

– Ты идёшь с нами? – прокричала Даша, намного громче, чем требовалось; однако она решила, что так высоко над землёй мне будет плохо слышно. На секунду мне показалось, что в голосе её прозвучало раздражение. Значит, всё ещё обижается, а я не ошибся, собрав для них свежие, спелые ягоды с кустов.

– Куда?

– Мы идём к бабушкиной подруге, – ответила Даша, а после сощурила глаза и продолжила: – Там жадин нет, все делятся икрой.

На последней фразе девочка возмущённо скрестила руки на и встала в «грозную» позу. Хотя одетая в пурпурную футболку с единорогом выглядела она скорее забавно, чем устрашающе: будто она пыталась захватом задушить бедное мифическое животное.

– Вы идёте? – выйдя из дома, поинтересовалась бабушка.

Увидев меня, стоящего в обуви на скамейке, она нахмурилась.

– Ты на кой ляд туда влез?

– Пытаюсь удержать сигнал! – я повертел в руках телефон. – Я здесь останусь, иначе потеряю его навсегда. Вы надолго?

– На два-три часика. Даша поиграет с Андреем, а я заберу свою рассаду. – Сказала бабушка. – Коли ты с нами не идёшь, то может спичек купишь? Я сегодня о них совсем забыла, а мелкая засранка помнит только о своём мороженном!

– Я не засранка-запеканка! – обиделась Даша.

Бабушка ласково погладила её по волосам.

– Куплю. – Пообещал я.

Бабушка кивнула и мягко улыбнулась внучке.

– В путь, одуванчик?

– Да-а-а! – крикнула Даша настолько громко, что писк остался у меня в ушах ещё на несколько минут.

Последнее, что мне удалось услышать: противный скрип, с которым закрывается калитка.

– Был ли я таким громким в детстве? – вслух произнёс я. – Нет, вряд ли.

Через десять потраченных впустую в интернете минут шея заболела, а ноги почти онемели, и только тогда я смог заставить себя слезть со скамейки. Я положил телефон в карман, спрыгнул на землю и нашёл в сенях дома свою любимую синюю бейсболку с логотипом «Газпром», которую отцу дарил наш дедушка.

За пределами участка меня ждал участник сегодняшней битвы, соседский кот по кличке Себа. Медленно поднимая и опуская хвост, он бродил по кругу, как будто дожидаясь чего-то или кого-то.

– Привет, дружок, – в знак приветствия я чуть приклонил козырёк бейсболки, – почему ты не с хозяевами?

Кот остановился, сел, склонил голову набок и пискляво мяукнул.

– Прости, но я не понимаю кошачий.

Глядя на Себу, я почему-то не смог сдержать улыбки. Шерстяной сгусток тьмы, как его называла Даша. Кот промаршировал к моим ногам и принялся подталкивать их головой. Из горла зверя вырывалось прерывистое мурлыканье. Присев на корточки, мне пришлось погладить кота и дождаться пока ему надоест ласкаться. Но тот не прекращал, а потому, ожидая, что он останется поблизости от дома хозяев, я уверенно пошёл в магазин. Однако Себа сегодня и не думал оставаться рядом со своим домом. Впервые за всё время ему захотелось сделать вылазку за пределы двух соседних участков. Гордо и, как это положено всем котам – грациозно, перебирая лапами, он двинулся следом за мной.

– Откуда же ты взялся на нашу голову? – спросил я у него.

Себа повернулся в мою сторону и мяукнул. Это, скорее всего, ничего не значило.

Этот чёрный кот с аккуратно приглаженной шерстью, появился у нас на улице неделю назад. Все соседи сошлись на мнении, что он чей-то, раз так хорошо ухожен и имеет красивый пурпурный ошейник с частью клички; остальная часть стёрлась, из-за чего осталось только «Себа...». Он несколько дней провёл около калитки, казалось, желая поселиться именно в нашем доме. Как только бабушка, я или сестра показывались в поле его зрения, кот начинал громко и жалобно мяукать. Но как бы Даша не умоляла взять его к нам, она всякий раз получала отказ. Бабушка запрещала ей даже думать об этом. К вечеру третьего дня всем стало ясно, что у красавца кота нет хозяев, которые бы искали его. Тогда-то соседи и взяли его к себе. Однако, как только они попытались снять с него ошейник, зверь едва не вскрыл новым хозяевам вены. Он пришёл в ярость: стал шипеть, царапаться и рваться прочь. После того случая к его ошейнику никто не притрагивался.

– Денис, а вы уверены, что стоит брать его? – спрашивала бабушка. – Авось он блохастый или лишайный какой?

– Упаси Господь, Тамара Леонидовна! – смеялся сосед. – У меня друг со школьной скамьи отличный городской ветеринар. Разберёмся.

Магазин находился через несколько незаселённых участков, заросших высокой травой, цветами и небольшими деревцами; на каждом метре земли там располагались бугристые колонии муравьёв и дома для прочих насекомых, отгоняющие покупателей, но приманивающие детишек со всей округи. Мы шли по щебневой дорожке всего несколько минут и вот оказались рядом со входом в маленький, тесный магазинчик с плохо работающим кондиционером. Когда я открыл дверь, колокольчик зазвенел. Продавщица лениво оторвала глаза от глянцевого журнала и хмуро посмотрела на меня.

– Привет, Вадим, а где бабушка?

– Она с Дашкой ушли к подруге. – Ответил я, уставившись на полки.

На них стояли (а точнее валялись) разнообразные продукты. Расставлять их по разделам, разумеется, никто не спешил, да и вряд ли вообще собирался. Хозяином магазина был не трезвеющий пьяница, получивший прекрасную трудолюбивую жену. Эта милейшая, умная женщина, благодаря помощи местным жителям и активном участии в дачной жизни, смогла завоевать всеобщее доверие и признание. Продвигаясь по полкам всё дальше, я пытался нащупать глазами то, за чем явился. Однако найти маленький коробок спичек среди такого количества разнообразного барахла было всё равно что искать иголку в стогу сена.

– Что-то определённое ищешь? – заметив мой долгий блуждающий взгляд, спросила продавщица.

– У вас есть спички?

– Конечно, есть!

Поправив синий фартук, она заглянула под прилавок и достала оттуда маленький коробок. Положив его перед собой, женщина назвала цену. Оставив ей несколько металлических монет, я поблагодарил её и вышел из магазина. Колокольчик снова громко звякнул, продавщица вернулась к журналу.

Около входа по-прежнему сидел Себа. Он начал тереться о мои ноги и гудеть, как оживший пушистый генератор.

– Ты что, правда, меня дожидался? – улыбнулся я. Таких верных котов мне ещё не доводилось встречать. Обычно они уходили сразу, как моё внимание переставало сосредотачиваться на их важной персоне. Но как мне уже довелось понять, Себа не был обычным.

Сжав в кулаке пачку спичек (как позже выяснится, купленную напрасно), я пошёл в сторону нашего участка. Стал думать о том, чем буду заниматься, когда вернусь. На полпути Себа остановился, будто кто-то или что-то резко потянуло его за хвост. Нос зашевелился, улавливая странный запах. Списав такое поведение кота на манящий запах соседских куриц, я пошёл дальше. Когда же мы шли мимо самого заросшего участка, я услышал шорох в кустах и остолбенел, не в силах пошевелиться.

– Только не змея... – Прошептал я. – Только бы не она.

(Для протокола: Я НЕНАВИЖУ ЗМЕЙ.)

Если у людей и существует самый отвратительный и пугающий до дрожи страх, то они просто обязаны знать, как с ним бороться. Мой страх: змеи. Отец всегда говорил, что фобия пошла из детства. О непосредственном моменте изменения моей психики он никогда не рассказывал, а я никогда не хотел слушать. Перебарывать этот страх мне пришлось очень долго, но в итоге выработалась целая методика, состоящая из трёх пунктов. Во-первых, при встрече со змеёй или чем-то, что я мог бы за неё принять, мне не следовало бежать или ускоряться. Во-вторых, я обязывался глубоко дышать и пытаться успокоится. А в-третьих, если это всё же была змея, то я старался не завизжать или не упасть в обморок. Четвёртый пункт создавался на тот случай, если змея захочет протестировать челюсти. Звучал он так: «Попытаться не умереть от яда, если она ядовита!»

Благо, за всю мою жизнь я всего лишь пару-тройку раз встречался со змеями. В крупных городах ты вряд ли увидишь, как уж или гадюка переползают дорогу по пути в гипермаркет. А вот лес, поле или незаселённый участок на даче – другое дело.

Сомнения начали посещать меня, когда «змея» громко начала осыпать муравейники проклятьями. Через пару секунд из высокой травы резко вынырнула голова мужчины. Точно не знаю, как он там уместился: наверное, сидел на корточках или стоял на коленях. Я мог сказать, что отнёсся к этому совершенно равнодушно, но это было бы ложью. На самом деле, вскрикнув от неожиданности и отпрыгнул подальше, я чуть не придавил Себу.

– Ужели я тебя разыскал! – обрадовался мужчина. – Меня величают Казимиром, и я леший.