Спиритический салонъ графини Ельской

Сегодняшний завтрак, как и любой завтрак в их семье, проходил в тишине. Златовласый мальчик, с едва уловимыми проблесками рыжего, молча и сосредоточенно размазывал вязкое варенье по свежеиспечённому ломтику хлеба. Изредка и несколько воровато он позволял себе скользнуть взглядом по профилю читающей графини. Когда это действо стало повторяться чаще, Мария, не отнимая глаз от написанного, произнесла:

— Хочешь попросить о чём-то?

Смущённый тем, что родственница начала разговор первой, Илья кротко кивнул. Однако, осознав, что Мария не видела его лица, как можно скорее добавил:

— В конце месяца в город пребывает столичный лекарь. И он будет читать лекции для подростков. Я хотел бы... если можно... — уверенный тон, которым Илья начал предложение, мгновенно оброс толстой коркой нерешительности.

Несколько озадаченно Мария чуть опустила газету, заглянув поверх бумаги в раскрасневшееся личико племянника. «Лекарь, значит», — повторила она про себя, удивляясь, почему раньше не замечала у мальчика интерес к медицине.

— Как давно тебя занимает эта сфера?

— Примерно полгода назад я наткнулся на журнал. Тот лекарь, о котором я упоминал ранее,ведёт специальные заметки для детей. Чтобы они, ну, в общем, могли следить за своей гигиеной и здоровьем, — закончил Илья на одном дыхании.

— Весьма благородно, — заметила графиня, уже полностью освободив руки, дабы ничто не мешало всецело сосредоточиться на мальчике. В её планах, расписанных на несколько лет вперёд, наметилась брешь.

Марии думалось, что после обязательной и успешной военной службы, Илья мог стать Коллежским секретарём. Это позволило бы занять невысокую, но руководящую должность. Медицинское же поприще требовало куда больших усилий, времени и затрат. Понадобятся хорошие учителя, затем достойное учебное заведение: степень лекаря можно получить и окончив училище, однако ежели Илья серьёзен в своих намерениях, то ему как минимум необходима степень доктора медицины.

Графиня почувствовала, как меж бровей образовалась глубокая складка. Плохой сон и постоянные мысли об Ольге Платоновне преподнесли ей подарок в виде тупой пульсирующей боли в висках.

— Я бы не стал беспокоить вас по пустякам, — начал оправдываться мальчик, по-своему расценив угрюмый вид Марии.

— Хорошо, я выделю средства, чтобы ты смог посетить лекции этого лекаря.

Вопреки ожиданиям, её слова не обрадовали Илью. Печальный вздох, который мальчик постарался скрыть за покашливанием, ввёл Марию в состояние лёгкого ступора. Разве она не верно поступила, признав его интерес? Безусловно, её нельзя было назвать ласковой и нежной тётей. Она не отрицала, что часто вела себя с ним холодно, а порой строго. Более искренней Мария бывала, пожалуй, лишь с няней или Анютой, просто потому, что знала их дольше. Женщина и девочка присутствовали в личном круге близких Марии большую часть её жизни. Да и были они гораздо старше Ильи, что упрощало общение в несколько раз.

— Говори же, что не так.

Зная, что Мария уважала прямолинейность, Илья собрал всё своё мужество и сказал:

— Понимаете, я не могу пойти туда один. Необходимо ваше присутствие, как опекуна.

«Так вот в чём дело», — наконец сообразила графиня. Если подумать они почти не бывали вместе. Под вместе подразумевалось «только вдвоём», без присутствия стороннего. Марии всегда казалось, что разговоры с ней приносили Илье лишь дискомфорт, а потому старалась не вмешиваться в его личное пространство. Только недавно Анюта проговорилась о том, что мальчик втайне подглядывал за Марией, когда она подолгу сидела за бумагами. Впрочем, имелись и другие знаки, намекающие, что Илья не чурается её, а, более того, стремится перенимать некоторые черты характера. Взять, к примеру, его излишнюю дисциплинированность.

«Разве ж это нормально, чтоб дитё веселью предпочитало книги и сидение в четырёх стенах?» — жаловалась Марии Надежда Никифоровна, когда Илья отнекивался от предложений поиграть.

Детство самой Марии трудно назвать беззаботным, оттого в серьёзности ребёнка графиня не видела ничего дурного. Однако где-то в глубине души, наблюдая за поведением отроков семей, приглашающих её на приёмы, или обычной ребятни на улице, девушка ощущала беспокойство. Возможно, ей стоило поощрять беспечность в Илье и подпитывать наивность, присущую детям, но не позволительную взрослым?

— Я выкрою часы в назначенный день, — наконец согласилась Мария, решив начать с малого: хоть изредка проводить с ним время.

Мальчик засиял и слегка заёрзал на стуле, в попытке утихомирить бурю чувств, которую принесли за собой слова тёти.

🥀 🥀🥀

По окончанию завтрака, графиня не спешила покидать столовую. Обменявшись с племянником обыденными любезностями, она продолжила чтение газеты. Быть в курсе последних новостей — один из постулатов хорошего медиума.

«Шляпки. Новый закон. Бал у Вишневских. Бла-бла-бла и прочая ерунда, — графиня недовольно качала головой, не находя ничего полезного. Вдруг её глаза останавливаются на колонке Бессонницы-шутника. Уголки губ тут же ползут вверх. — Если где и ожидать чего-то провокационного, то только здесь».

Марией овладело любопытство, но ровно до тех пор, пока она не добралась до текста. Отступившая мигрень вернулась с удвоенной силой. Графиня задышала тяжело и часто, однако продолжила строчка за строчкой поглощать текст:

Когда Мария вперилась взглядом в жирную точку в конце предложения, холодная невозмутимость уже была с ней.

— Итак, что мы имеем? — рассуждала она вслух, разрывая письмо, которое ранее подготовила для Ольги Платоновны: больше в нём не было нужды. — Подозреваю,теперь многим в городе известно, что графиня Витте обращалась в мой салон. Весть резонансная, а, значит, за развитием событий будут следить с огромной охотой. Если откажусь, злые языки станут судачить об этом, как о доказательстве моей некомпетентности. Соглашусь, но не справлюсь — рискую уничтожить репутацию, — Мария прикусила кончик указательного пальца. Картина вырисовывалась однозначная: всё или ничего.

🥀 🥀🥀

В положении, подобном тому, в которое Мария Фёдоровна имела удовольствие попасть, можно было поступить по-разному: сетовать на несправедливость, проклинать вездесущего сплетника или лить слёзы, на худой конец. Однако поохать и поплакать графиня могла в любой момент, а вот план, увы, сам себя придумывать так и не научился.

Стрелки едва добрались до девятки, но до Марии в кабинете уже явно кто-то побывал: об этом свидетельствовали влажная земля в горшках и полная чернильница на столе. Подметив эти незначительные, но приносящие внутреннее умиротворение штрихи, графиня принялась за дело. Девушке предстояло написать новое письмо с согласием, которое её вынудили дать, надо признать, талантливые информаторы Бессонницы. Не мог же он по воле случая и без всякого тайного умысла встретиться с графиней Витте. Но об этом Мария позаботится позже.

Выдвинув ящик посередине и нырнув в него рукой, она на ощупь вынимает идеально ровный лист бумаги и кладёт его перед собой. Стараясь выводить каждую букву, Мария мысленно проговаривала то, что заканчивала писать. Оттого на аккуратный стук она отреагировала не сразу.

— Войдите, — отозвалась графиня, когда звук повторился.

Воцарившееся затишье заставило Марию взглянуть на дверь пристально и непонимающе. В том, что кто-то постучал, прежде чем зайти, не было ничего из ряда вон выходящего: хорошие манеры присущи всем живущим здесь. Но вот зачем кому-то понадобилось отвлекать её без причины, а после игнорировать— она собиралась выяснить лично.

То самое нечто, которое прячется в голове, чтобы оглушительно воскликнуть в минуты всякого чудного, подало голос ещё до того, как Мария встретилась с пустотой в коридоре. Она словно наперёд знала, что ни Анюта, ни Илья, ни кто-либо другой за порогом её не ждал. И всё же, выглянув из проёма, девушка удостоверилась, что поблизости нет следов присутствия шутника.

— Бог знает что, — процитировала она свою няню, когда вернулась обратно и обнаружила полнейший бедлам. Листы, включая послание, адресованное графине Витте, разметались по столу, а некоторые покоились и возле него.

«Сквозняк?». Но уже через мгновение, расправляясь с последствиями, она опровергла это предположение: слишком крутой масштаб бедствия. Что же причинило столько неудобств, Мария так и не выяснила.

🥀 🥀🥀

Прошлое.

Усадьба Ельских.

Подол платья, самого обыкновенного кроя и, что немаловажно не сковывающего движения, промок и словно сделался в несколько раз тяжелее. Особенно остро это ощущалось в те моменты, когда Мария приподнимала юбку, дабы перешагнуть через лужи или коряги, которые встречались всё чаще по мере приближения графини к озеру. Окажется ли Илья у воды — Мария не ведала, и всё же отправив Сергея в сторону берёзовой рощи, она выбрала ровно противоположное направление не без оснований.

Взбираясь на очередной холм, укутанный в предутреннюю дымку, графиня очутилась в самом сердце мглистого марева. Никогда прежде и никогда впредь Марии не доведётся столкнуться со столь необычным туманом. Он обступал её со всех сторон, ласкал зыбкими прикосновениями и, казалось, совсем не хотел отпускать. Как бы не щурилась, увидеть что-либо на расстоянии вытянутой руки не представлялось возможным. Шуршание травы. Чириканье и переливистый щебет. Мария вслушивалась в трель звуков, изредка дёргая лицом, когда тот или иной отголосок природы выбивался из общей массы. Она стояла так, ярким и голубым пятном посреди белёсых клубов, пока чувствительный тычок не вынудил её сделать шаг вперёд.

Распахнув глаза, графиня поспешила бросить взгляд через плечо: там, на уровне поясницы красовался размытый влажный отпечаток тонкой и, вероятно, очень костлявой руки. Девушка обернулась и замотала головой по сторонам, обнаружив, что туман отступил, словно его никогда и не было. А уже через секунду она поняла, что вышла к тропе с развилкой, одна из которых вела к озеру.

— Хм, — сцепив пальцы за спиной, графиня несколько раз перекатилась с пяток на носки. Сие действо помогло расслабить мышцы, очистить разум от всего лишнего и начать искать реальные детали, которые могли бы привести её к мальчику. Пройдя буквально несколько футов вперёд, она, наконец, обнаружила кое-что подходящее, а именно — невзрачную пуговку, которую чуть не втоптала в землю. Дальше свидетельств того, что Илья действительно решился идти к воде, становилось всё больше. Среди таких — Мария наткнулась на следы детских обувок и брошенную сломанную веточку.

У порядком заболоченного озера было значительно холоднее: желание обхватить себя, чтобы хоть как-либо согреться, перерастало в объективную необходимость. Туфли вязли, идти становилось всё труднее. К счастью, прилагать усилия, чтобы оторвать ноги от земли, больше не пришлось. Всколоченную копну волос, выглядывающую из-за поваленного дерева, верхушка которого уходила в воду, нельзя было не заметить.

Илья сидел,привалившись плечом к стволу и подтянув острые коленки к самому подбородку. Голубые глаза мальчика, напоминающие две сверкающих безжизненных стекляшки, были прикованы к уткам, прибившимся к противоположному берегу: серо-коричневой самке с короткой шеей и важному селезню, тёмно-зелёная голова которого отливала перламутром в лучах солнца. Рассмотрев птиц как следует, но так и не отыскав в них ничего, что могло бы показаться ей любопытным, Мария тихонько скользнула к племяннику, опустившись рядом с ним на корточки.

— Это глупый поступок, — просто и коротко констатировала графиня. Она не собиралась ни отчитывать его, ни осуждать, но тем не менее указать на совершенно недопустимое пренебрежение к собственной безопасности точно стоило.

— Какое вам дело до моих поступков? — Илья схватил первый попавшийся камень, кинул его и разочарованно выдохнул, когда тот сразу же затонул.

Мария задумчиво обвела взглядом пространство вокруг них. Отыскав подходящий камень, графиня чуть улыбнулась:

— Ищи тонкий и плоский. Он должен быть достаточно тяжёлым и лёгким одновременно, — рот мальчика приоткрылся, а брови поползли на лоб. Графиня же продолжала как ни в чём не бывало. — Затем клади указательный палец на ребро камня, придерживая большим. Вот так. Видишь?

Илья был растерян, вымотан и напуган. Уход мамы и одиночество, свалившееся на него, мешало дышать. Глотая воздух урывками и гоня от себя слёзы, он старался не думать о том, что в его жизни настали значительные перемены, которые грозятся стать ещё невыносимее. Ему не хотелось есть, спать или говорить с кем-либо из этих абсолютно незнакомых ему людей. И всё же Илья слушал барышню, с холодным лицом, внимательно и с зарождающимся любопытством. Сколько себя помнил, он всегда с завистью посматривал на мальчишек, ловко бросающих блинчики. А она выглядела так, словно могла заставить камешек удариться о воду пятьдесят раз подряд.

Мария встала боком, расставила ноги шире, согнула запястье и сделала бросок. Илья подскочил, не в силах сдержать эмоций, таращась на круги, расползающиеся по глади озера.

— Попробуй ещё раз, — предложила графиня.

Мальчик кивнул и принялся шарить глазами по берегу, ища подходящий под её описания камень. Примерно с четвертой попытки, под чёткие указания Марии, у него начало получаться.

«Быстро схватывает», — постановила графиня, с тенью гордости наблюдая за успехом племянника.

Когда солнце начало припекать, а по округе растеклись пчелиное жужжание и стрекотание крылышек стрекоз, графиня и мальчик выбились из сил. Однако оба находили усталость приятной и лечащей, такой, что способна наполнить тебя душевным покоем.

— Сейчас мне безразлична твоя судьба, — призналась графиня, подмечая, как Илья мгновенно втянул голову в плечи и прикусил губу. — Но если пойдёшь со мной, обещаю, что не оставлю тебя. Ты станешь моим делом, Илья. До самого конца.

Слова мало, что значили для ребёнка. Куда сильнее его занимали протянутая ей рука и то, как она произносила свою клятву. «Можно ли ей доверять?». Никаких гарантий у него не было. И всё же вложить ладошку в её большую и тёплую — хотелось до коликов в животе.

🥀 🥀🥀

Настоящее.

Где-то на пути в Александрийский институт

благородных девиц.

Анюта всячески старалась сидеть спокойно, однако не поправлять воротник, плотно обернувшийся вокруг шеи, или не одёргивать зудящие на запястьях рукава — оказалось не так уж и просто. Она никогда не ходила в лохмотьях, этого графиня не допускала даже в самые тяжкие для них дни, но и носить подобные дорогие наряды ей всё же не приходилось. Чтобы хоть как-то отвлечься от чуждых ощущений, она ближе подсаживается к крохотному оконцу и отодвигает шторку, предназначенную для защиты от слишком яркого света, а заодно и любопытных глаз.

Их карета, мягко покачиваясь на добротных рессорах[1], катила за черту города. Именно там, в уединении и окружении высоких заборов и елей, было построено трёхэтажное каменное здание, в стенах которого обучали только самых достойных девочек из семей дворян, высокопоставленных чиновников и выдающихся купцов. Далёкое и в некотором роде неудобное расположение объяснялось не только особенно свежим воздухом или прекрасными видами, а вполне себе приземлёнными причинами: дабы девочки поскорее свыклись с новым положением. Все воспитанницы не покидали институт, ежели только тяжело не заболевали они сами, или смерть не поджидала их родителей. Редкие «свидания» с роднёй проходили под строжайшим наблюдением и исключительно в определённые часы.

Одна только мысль о том, что она могла бы здесь учиться, приводила Анюту в тихий ужас. Не видеть лиц матушки, Илюшки или барышни — звучало для неё как настоящая пытка. «Со временем ко всему привыкаешь», — философски высказывалась Мария в ответ на невесёлые размышления девочки. Но привыкать к такому Анюте вовсе не хотелось, оттого-то она и не могла нарадоваться, что посещение этого заведения — событие непродолжительное, хоть и крайне важное.

Подперев подбородок кулачком, девочка коротко прошлась по барышне глазами. Убаюканная дорогой даже во сне графиня казалась Анюте беспокойной, словно кто-то водрузил ей на плечи пудов[2] так пять к уже имеющимся шести.

« Я должна постараться», — наказала себе девочка и поправила сбившуюся на Марии шаль.

🥀 🥀🥀

— Прибыли, ваше сиятельство.

Передав небольшой чемоданчик Анюте, Мария расплатилась с кучером тремя рублями, а затем подала ему ещё один, чтобы ровно через день он приехал за ними в это же время. Когда с расчётом было покончено, графиня уверенно двинулась ко входу, попутно осматривая окрестности в виде ухоженного сада, деревянного флигеля, пристроенного сбоку к главному зданию, и едва виднеющегося огородика за ним.

Щелчок дверного засова что тогда, что сегодня оставил после себя двоякие ощущения. Марии было шесть, когда она впервые увидела высокие потолки с лепниной, вереницы: лестниц, комнат, застывших лиц классных дам и воспитанниц намного старше её самой.Вместе с суровыми условиями — холодными дортуарами[3] на 10, а порой и 15 человек, тоненькими матрасиками и жёсткими подушками — в её жизнь, пускай и всего на два года, наконец, вошла стабильность. Уроки и распорядок, после постоянных кочеваний с места на место, от одного видного жениха маменьки к другому, стали для Марии отдушиной.

«Всё такой же огромный», — думалось графине, которая не могла удержаться от сравнений образов, сохранившихся в памяти, с нынешними наблюдениями. Только на первом этаже института располагались комнаты учительниц, столовая, кухня, умывальная, гардеробная и помещение начальницы заведения — приёмная, куда их и повели в первую очередь.

Женщина, сопровождающая гостей, велела им подождать за дверью. Анюта, хоть и беспокойно теребила бархатную ленту, вплетённую в пышную чернявую косу, старалась держать осанку, как и учила графиня. Сжав плечо девочки в мимолётном одобряющем жесте, Мария вскинула подбородок и гордо прошествовала на встречу с государыней всея заведения.

Упитанная розовощёкая начальница, с буйной копной шоколадных волос и круглыми очками на пол-лица, не поднялась, чтобы поприветствовать их, а лишь соединила ладошки в замок, тяжело опустив его на стол. Выказывала ли она таким образом пренебрежение лично к ним? Графиня была почти уверена, что нет. Уже впервые минуты пребывания в этой комнате Мария подметила обилие картин, дорогих ваз и статуэток, собранных отнюдь не ради удовлетворения эстетической нужды, а выставленных словно напоказ. Поведение Авдотьи Семёновны только подкрепляло выводы относительно её желания подчеркнуть собственную важность и убедиться в безграничном авторитете над остальными. Однако, по счастливой случайности, Мария знала, как стоит себя подать.

— Позвольте выразить огромную благодарность за то, что согласились принять нас, — графиня склонила голову так, чтобы длинные увесистые серьги заманчиво подпрыгнули у её шеи.

— Право, для нас большая честь видеть новые лица, сударыня, — по- светски защебетала женщина, спустив очки так, чтобы в линзах не был заметен и без того откровенный алчный интерес к парным браслетам графини, надетым поверх длинных перчаток, или к блестящему гребню в её волосах. — Однако ж, чем обязаны столь внезапному приезду?

Мария отступила в сторону, предоставляя одному из тузов в её рукаве возможность войти в игру. Анюта сложила руки на животе и, не сгибая спины, легонько присела, не забыв при этом произнести заученную фразу на немецком:

— Guten Morgen, Fräulein[4].

Будучи на четверть немкой со стороны бабки, Авдотья жест оценила. Впрочем, вся благосклонность женщины испарилась, подобно воде в ведре, простоявшем весь день на жаре. Согласно уставу, которому всякий в этих стенах придерживался непогрешимо, то, что предлагала Мария было неприемлемо.

— Поймите правильно, мы уже объездили несколько заведений, и ни в одном нам не отказали в этой совершенно незначительной просьбе. Граф Зотов, почтеннейший мой благодетель, среди прочих — настойчиво рекомендовал Александрийский институт, — при упоминании графа, щёки начальницы покраснели ещё пуще, без слов подтверждая все те сплетни, гуляющие много лет назад. — Однако я хочу лично убедиться, что место, в котором предстоит учиться моей племяннице, действительно соответствует своей репутации.

Вслушиваясь в гладкую речь графини, Авдотья Семёновна сконфуженно насупилась. С одной стороны, ей не нравилось отставать от новомодных, если так можно выразиться, услуг, предоставляемых конкурентами, и предавать доверие старого знакомого, с другой же — пустить в своё заведение девочку, посреди учебного года, да ещё и на день? В конце концов, здесь у них не выставка картин, на которые принято глазеть.

Чтобы разрешить и эти сомнения, Мария прибегла к беспроигрышному методу: предложила сумму в размерах сравнимых с месячным содержанием двух воспитанниц. В связи с пренеприятнейшим инцидентом, случившимся с младшей Витте, многие родители приняли решение забрать своих дочерей. Несмотря на то, что государство продолжило выделять средства, кошелёк института заметно похудел, в чём графиня убедилась заранее.

Расставание с деньгами всегда оставляло после себя сосущее ощущение пустоты. Однако, держа в уме тот факт, что в будущем её ожидает куда более существенная выгода, вложить купюры в пухлые руки Авдотьи Семёновны было не так уж горестно.

— Мадам Штольц проводит девочку к остальным. Они заканчивают с молитвой, а после их ожидает завтрак. Пока ваша племянница будет на занятиях, я проведу вам экскурсию.

Поблагодарив женщину, Мария покинула приёмную вместе с Анютой. Прежде чем отпустить девочку вместе с мадам Штольц, графиня мягко привлекла её за запястье к себе. Сделав вид, что поправляет той волосы, она едва слышно выдохнула:

— Не забудь про узел. Воспользуйся им перед сном.

— Я буду прилежной, — обещает Анюта и смущённо опускает глаза, изображая покорность и желание угодить тёте. Когда воспитательница хмыкает и сухим кивком подзывает её к себе, девочка приподнимается на носочки, оставляет невесомый поцелуй на щеке своей барышни, шепча: — Не волнуйтесь, я всё сделаю, как надо.

[1] Упругая часть у экипажа, предназначенная для смягчения ударов и толчков при езде.

[2] 1 пуд = 16 кг.

[3] Название общей спальни для воспитанников закрытых учебных заведений.

[4] Доброе утро, госпожа.