Круг един

Струйка пламени взвилась из очага, описала дугу над головами детей и скользнула Айнэ на ладонь. Старик пошевелил пальцами, и пламя приняло форму воительницы с луком в руках. Когда стрела, выпущенная маленькой лучницей, рассыпалась на искры в напитанном ароматами леса воздухе хижины, Кет'раил ахнул от восхищения.

И тут же опустил уши, постеснявшись своей реакции. Он покрепче обхватил ладонями горшочек со зверобоем, который стоял у него между коленками.

Когда небо окрасилось в цвет спелой тыквы и солнце потянулось к лохматому лесному горизонту, дозорные принесли в деревню весть, что Айнэ возвращается домой. В сад примчалась взволнованная Мал'дэт и упросила Са'ну отпустить Кет'раила с урока. Они с сестрой так спешили в Зимний дом, что он убежал босой, с испачканными землей руками — и вдобавок прихватив доверенное ему матерью растение. Кет'раил не пропустил ни единого вечера сказок.

Кет'раил и Мал'дэт сидели в последнем ряду, на границе света, падавшего от очага. Пушистые отсветы играли на их лицах, хвосты от любопытства шевелились на нагретом полу. Кет'раил обнимал колени руками и слушал, затаив дыхание. Пусть он и стеснялся говорить в присутствии других детей, сердце его трепетало от историй Айнэ, наполненных удивительными подробностями, точно весенний луг — цветами.

Свои вопросы он шептал сестре, чтобы та задала их старейшине. Долговязую Мал'дэт было невозможно не заметить, и ей нравилось быть громкой. Поэтому она садилась позади всех — при этом демонстративно вздернув голову, чтобы показать, что могла расположиться где угодно, но оказала остальным услугу. Кет'раил устраивался рядом. Напористость сестры придавала ему уверенности.

— Кто из вас, сорванцов, знает, из чего сделана тетива на луке Майликки? — Лукавый взгляд Айнэ скользнул по юным слушателям, и те зашептались.

— Как же это? Вылетело из головы. Я же знаю. Точно знаю. Папа говорил, — пробормотала Мал'дэт. Ее хвост шлепнул по полу, словно ей недоставало терпения перебирать воспоминания. — Неа, не помню. Тсу, давай помогай. Ты-то ничего никогда не упускаешь.

Сестра посмотрела на Кет'раила с детской надеждой, даром что она была самой старшей в компании. Не успел он произнести и слова, Мал'дэт схватила его измазанную землей руку и подняла вверх.

— Да, мой мальчик?

Айнэ пригладил седую бороду, в которой застряла пара листочков. Казалось, он был доволен, что Мал'дэт привлекла к Кет'раилу всеобщее внимание. Все дети повернулись к нему, шепотки притихли.

Кет'раил возблагодарил Круг, что шерсть не может покраснеть, иначе он бы уже походил на переспелую клубничину. В горле застрял комок.

— Ну... — Он сглотнул, стараясь не поддаться робости, и подвинулся вперед, оказавшись в круге света. Огонь очага подсветил его рыжие волосы. — Все знают, что когда холмовые великаны изгнали Майликки в лес, ей пришлось научиться охотиться. Но она была слишком медленной, чтобы догнать добычу, и слишком слабой, чтобы схватить ее руками.

От Айнэ не скрылось, что его голос подрагивает от волнения. Старейшина ободряюще кивнул Кет'раилу и взмахнул рукой, отправив маленькую лучницу странствовать по сотканной из пламени тропе.

— Поэтому она нашла большую палку, которая хорошо гнулась. А в знак ее почтения к лесу, ей был послан единорог, чей волос она и привязала к палке.

По мере того, как Кет'раил говорил, лучница продвигалась по тропе, держа оружие наготове.

— У нее получился хороший лук. И она научилась выслеживать дичь и читать знаки леса. Мне папа рассказывал. — Он помолчал и осмелился добавить: — Я думаю, именно поэтому единорог стал ее символом.

— Точно! — воскликнула Мал'дэт, взъерошив ему волосы. — Умничка, маленький брат. Ха. А никто из вас не догадался.

Торжество окрасило лицо сестры, а Кет'раил выдохнул и разжал пальцы, цеплявшиеся за цветочный горшок. Когда волна облегчения отхлынула, он вдруг понял, что Айнэ позволил ему оживить пламенное представление. Уши Кет'раила дернулись от удивления. Он волновался, что его слова покажутся кому-то глупыми, но никто даже не подумал его перебить.

— Это правда, — сказал Айнэ и все лица снова обратились к нему. — Отвергнутая своим народом, Майликки нуждалась во многом, но взяла всего один волос. Она рассудила, что с его помощью сможет выжить. Незачем было брать больше и нарушать лесное равновесие.

Огненная лучница выпрямилась и натянула тетиву, но вместо того, чтобы выпустить стрелу, рассыпалась снопом искр.

Под мерцающим дождем старейшина раскинул руки в стороны, позеленевшие рукава его мантии сползли к локтям. Айнэ вдруг превратился из доброго сказочника в загадочного мудреца. Полумрак Зимнего дома сотворил из его лица искусный тотем — лик духа земли, какие жрецы вырезали на сухих деревьях. Кет'раилу показалось, что глубокий голос старика заполнил все пространство хижины, и тени истончились даже в дальних ее уголках.

— И Священный лес принял Майликки, и ее дети стали его стражами. — Из каждой искры вырос силуэт с оружием. — Тихие, как стоячая вода. Быстрые, как полет стрелы. Отцы и матери ваших отцов и матерей, а потом ваши отцы и матери. Когда-нибудь и вы, сорванцы.

Кое-кто в кругу тихонько рассмеялся, другие согласно кивали. Мал'дэт сидела абсолютно неподвижно, ловя каждое слово. А Кет'раил, встретившись глазами с Айнэ, стыдливо опустил взгляд на свой зверобой. Благодаря отцу он хорошо знал следопытские легенды, но не разделял интереса сестры к воинскому наследию Ут'век'слинга.

Истории о чудесах Священного леса и странствиях по землям других народов занимали его больше.

— Когда-нибудь. А может, и нет. — Старейшина поднял кустистые брови. — Кто знает, а? Хм. А сейчас я бы не отказался от одуванчикового д'эоха.

Айнэ щелкнул пальцами, и огненные стражи сплелись в птицу. Кет'раил расплылся в дырявой улыбке — молочный клык выпал на днях, — когда птица пролетела над его головой. В его глазах блеснул пылающий шлейф, оставленный ею. Под восторженный детский шепот птица взмыла под потолок, а затем нырнула в очаг, растворившись в пламени.

В хижине посветлело, будто крылья птицы разукрасили бревенчатые стены светом. Магия обуздала огонь на время истории, догадался Кет'раил, а с ее окончанием он вновь разгорелся.

— Что бы вы хотели знать? — Айнэ хитро прищурился. — Пока я не отправился за вечерней кружечкой чая.

Все разом принялись выкрикивать ему вопросы, перебивая друг друга. Голоса детей смешались в возбужденный гомон. Правда ли из волоса единорога получается хорошая тетива? Неужели Майликки была такой слабой, как говорят? Мал'дэт громогласно поинтересовалась, насколько богиня-мать хороша в бою. Ответы Айнэ были подобны расплывшимся письменам на пергаменте — общая суть угадывалась, но там, где чернила потекли, нужно было додумывать самому. Прямо он не говорил, каким бы точным ни был вопрос. Кет'раилу это нравилось. Легенды ведь на то и легенды, чтобы каждый толковал их по-своему.

Продолжая болтать, вся компания потихоньку поднялась и потянулась к дверям. Мал'дэт уже яро спорила с мохнатым братом о том, лук Майликки предпочитала или меч. Кет'раил шел позади сестры, прислушиваясь к голосу зверобоя у себя в руках. Чтобы различить простую и задорную песнь растеньица, приходилось напрягать восприятие — гул голосов, топот и треск поленьев в очаге постоянно норовили заглушить ее. Это было похоже на попытку сохранить пламя свечи на ветру.

— Я отнесу тебя в сад, — шепнул Кет'раил и бережно провел пальцами по вытянутым листочкам. — Прости, что случайно взял тебя с собой. Я тоже больше люблю тишину.

— Сегодня ни один из вопросов твоей сестры не был твоим, — заметил Айнэ. Он ступал следом, ясеневый посох стучал по дощатому полу в такт его шагам. — Тебе не понравилась история? Осторожнее, мой мальчик.

Старейшина положил руку ему на плечо, остановив перед ступеньками, и Кет'раил понял, что увлекся песенкой растения настолько, что забыл смотреть под ноги. А еще отстал от Мал'дэт.

— Ой. — Он смущенно повел ушами. — Спасибо, ро'а.

Они спустились на главную поляну деревни и шагнули в уютный вечер Ут'век'слинга. Кет'раил повертел головой в поисках сестры. Кто-то из детей шел домой, другие затеяли игру и носились друг за другом вокруг праздничного древа. Охотники у костра ремонтировали броню и затачивали наконечники стрел перед утренней сменой дозора. Пятнистые сестры перебирали собранные на опушке ягоды — вокруг корзинки прыгала белка в надежде, что ей перепадет малина другая. Но Мал'дэт нигде не было.

Наверное, увидела, что за Кет'раилом приглядывает Айнэ и удрала куда-нибудь с мохнатым братом. Обычное дело, бессмысленно было держать на нее обиду. Домой он доберется и сам — в конце концов, ему уже целых одиннадцать лет. Но у Кет'раила мелькнула мысль, что сестре влетит от Са'ну, если та не вернется раньше, чем дозорные погасят последний костер.

— История интересная. Просто я много раз слышал ее от отца, — признался он, оставив попытки отыскать Мал'дэт. — Но мне нравится часть, где лес принимает Майликки.

— Скажи, какую ленту ты завязал?

Айнэ указал посохом на праздничное древо в центре поляны, мимо которого они проходили. К возвращению старейшины его раскидистые ветви украсили разноцветными лентами. Через лоскуты просвечивали отблески костра следопытов, и Кет'раил подумал, что кто-то словно распустил радугу, как вязанье, и вплел получившиеся кусочки в зеленую крону. Древо источало густой поток жизни, словно стремясь привлечь внимание к пестрому наряду. Не зря его называли сердцем Ут'век'слинга.

— Зеленую, — ответил Кет'раил и нахмурился. Песнь праздничного древа поглотила голосок зверобоя, и он совсем перестал чувствовать его прикосновение к своему восприятию.

— О... — Айнэ добродушно рассмеялся. — Конечно. Конечно, мой мальчик.

— Зеленый мой любимый цвет. Недавно мама научила меня смешивать зеленую краску. Рисовать растения черной неправильно.

— Вот именно, — сказал старейшина. — Грани любой истории подобны лентам на этом дереве. Каждый сказитель добавляет в легенду новый цвет по своему усмотрению. А каждый слушатель прежде всего замечает свои любимые цвета. Ты, мой дорогой, видишь зеленый. Но помни, что одного цвета истории недостаточно. А что касается Майликки, лес платит добром за добро и злом за зло. Взять хотя бы твоего подопечного. Вижу, ты заботишься о нем.

Он взмахнул ладонью, указав на зверобой, и Кет'раил просиял от гордости.

— Я пересадил его сегодня в горшок побольше. А еще он собрался цвести. Вот, ро'а. — Кет'раил приподнял растение, чтобы Айнэ получше рассмотрел приветливые листочки и набухшие желтые бутоны. — Думаю, они раскроются ко второй луне лета или раньше. Еще мама доверила мне шалфей, он тоже скоро должен зацвести. И тогда я их услышу.

В беседах с Айнэ робость Кет'раила улетучивалась, как семена одуванчика. Стирались границы возраста. Точно сказать сколько Айнэ лет не смогли бы даже старейшие члены Ут'век'слинга, но с ним Кет'раил не чувствовал себя ребенком.

— Лес в цвету напоминает шумный праздник. А в Бескрайнем розовом лесу праздник круглый год. — Айнэ загадочно улыбнулся и повел носом, словно его чувств коснулся знакомый аромат.

— Вы часто вспоминаете про этот лес. А он похож на наш?

— Как посмотреть. Это место, в которое я счастлив возвращаться, но которое из раза в раз вынужден покидать. Поэтому ответ зависит от того, что ты чувствуешь.

Кет'раил смешливо фыркнул. Он не надеялся что-нибудь узнать, но попробовать стоило.

— Я люблю наш лес. Ему всегда есть, о чем поведать, понимаете? Его песни не бывают одинаковыми. Правда, у меня через раз получается разобрать голоса. — Он почесал щеку и на шерстке остался грязный след. — Но я стараюсь.

— Значит, тебе по душе ремесло травника, — сказал Айнэ. — Ты сделал выбор?

Вместо ответа Кет'раил опустил глаза на свои босые ноги, которые приятно тонули в траве. Рядом шуршал балахон Айнэ, позеленевший от многолетних странствий по лесу. Кет'раил поводил пальцами по шершавому боку горшка. Вопрос старейшины был простым, но в горле застрял липкий ком досады. Слова не шли с языка.

Ут'век'линг был домом следопытов. Как и гласила легенда о Майликки, ремесло передавалось из поколения в поколение. Детей воспитывали на древних преданиях о стражах леса, поэтому большинство выбирали родительскую стезю следопыта. Кто-то с юного возраста знал, что пойдет путем воина, некоторые решались во время обучения. Одни становились дозорными, смешивая свой шаг с шелестом листвы в ночи. Другие — охотниками, что ведали тайнами звериных троп. Уверенности Мал'дэт и вовсе можно было позавидовать. Ступая по колее отца, она только и ждала, когда сможет сменить тренировочный меч с затупленным концом на настоящий. Она родилась охотницей.

Кет'раил не чувствовал рукоять меча продолжением руки, а выпущенную стрелу — полетом воли. Да и не хотел. Игра в охотников, которая увлекала Мал'дэт и деревенских мальчишек, казалась ему скучной. Но едва ли они находили интересным целыми днями просиживать в саду среди грядок и цветочных горшков, и сочли бы маленький ножичек для трав оружием, достойным будущего воина. Были и другие забавы, и Кет'раил с радостью в них участвовал. А еще убегал с компанией сорванцов в лес и возвращался, набив карманы желудями и семенами. Но в дружбе не находилось места разговорам о его даре слышать лес. Как и тревожной правде.

Честь Племени превыше — так гласил закон Ут'век'слинга. Кет'раил не пытался оспорить устои, заложенные предками. Однако попытки убедить себя, что ему по нраву воинское дело были, как пить остывший чай, представляя, что он только с огня. Прогорклый привкус сожаления во рту мешал неумелому обману.

Круг сделал Кет'раила сыном предводителя следопытов и вдобавок наградил отцовскими орлиными чертами лица. Но его дух принадлежал материнскому дому травников с юга Священного леса.

— Еще нет, — вздохнул Кет'раил. В груди шевельнулся сгусток стыда. — Я не уверен. Нужно хорошенько подумать.

Что скажет папа, если он откажется учиться?

— Что ж, у тебя еще достаточно времени. Нет ничего постыдного в том, чтобы решить даже за пять лет до Ока Леса, — улыбнулся Айнэ. — Ты обязательно найдешь свое призвание, мой мальчик. На самом деле твоя тропа уже у тебя под ногами, но ты пока ее не видишь.

— А вы? — спросил Кет'раил. — Долго искали свою тропу?

— О, за это время тонкие дубки превратились в тех могучих исполинов. — Подмигнув, Айнэ вытянул изогнутый посох в направлении склона, где кроны больших деревьев образовывали над спуском в низину темный полог. Дубы стояли плотной стеной, густо сплетаясь ветвями, отчего деревню сразу было не разглядеть. — Раз или два я даже заплутал, разыскивая верный путь. Приходилось возвращаться назад по своим следам. Но не стоит мерить себя чужой меркой.

— Говорят, ваша дорога пролегала через эльфийские земли. — Любопытство окончательно победило застенчивость. Кет'раил был рад сменить тему. — Вы правда видели их королевства?

— Во всем их цветущем великолепии.

— Хотел бы я тоже взглянуть! Я учу эльфийский, чтобы знать разные названия трав, — сказал он. — Расскажете нам как-нибудь про эльфов?

— С удовольствием. Историй наберется не на один вечер. — Айнэ выпутал из длинной бороды листок и позволил ветру подхватить его. — А как подрастешь, сам сможешь посмотреть. Сильватэрнил, — он назвал лес эльфийским именем, — твой дом, но никто не запрещает интересоваться чужой культурой. К тому же, некоторые знания открываются только в странствиях.

— Старейшие говорят, наш мир тут, и нечего соваться за его пределы, — заметил Кет'раил. — Но я не согласен. Можно же посмотреть, если интересно.

Айнэ удивленно поднял брови, а потом расплылся в довольной улыбке, словно Кет'раил оправдал какую-то его тайную надежду.

— Лишь твое сердце в силах ограничить размеры твоего мира.

Эти слова коснулись дара новорожденным теплом — Кет'раил ощущал подобное, закапывая семечко в рыхлую почву. Казалось, произошло нечто важное, но он не до конца понимал, что именно.

Миновав главную поляну и охотничий сарай, они зашагали вдоль дальнего полукруга хижин. Семья Кет'раила жила на краю деревни. Сюда не долетали звуки деревенской суеты. Ничто не нарушало симфонию тишины, состоящую из ветра, шелеста зелени и звона птичьих песен. К дому примыкал сад Са'нок, который плавно перетекал в подлесок — неясной границей служила лишь утонувшая в зарослях ежевики ограда.

Кет'раил и Айнэ подошли к дому со стороны сада. В окне кухни трепетало рыжее пятно камина, но свет то и дело заслонял медвежий силуэт отца.

— Вы идете за маминым д'эохом. — Кет'раил поднял голову и сощурился на старейшину. Дар позволил его руке найти засов калитки, не поранившись о колючие ветви ежевики. — Я думал, вы собираетесь вернуться и пить чай со следопытами.

— Скажу по секрету, рецепт Са'нок мой любимый, — шепнул Айнэ, будто кто-то мог их услышать. — Ну как, сохранишь мою тайну?

Смешливо фыркнув, Кет'раил отодвинул засов и поставил зверобой на землю, чтобы открыть калитку. Для этого каждый раз приходилось прилагать усилие — ежевика забралась и между деревянными перекладинами калитки. Но Кет'раил уговорил мать не подстригать заросли. Так сад еще больше ощущался кусочком леса.

Когда Кет'раил справился с калиткой и наклонился, чтобы поднять цветок, по его ноге кто-то пробежал.

— Привет, малыш, — улыбнулся он ежу, юркнувшему в высокую траву у внутренней стороны ограды. — Я оставлю щель, чтобы другие могли вернуться, ладно?

Кет'раил взял зверобой, вошел в сад следом за Айнэ и притворив калитку.

— Твой маленький друг? — поинтересовался старейшина.

— Я пустил его сюда, — признался Кет'раил. — И остальных. Они живут в дупле старого пня, но папа обещал сделать им домик. — Помолчав, он добавил: — Я попросил ежей не трогать сад. Мне показалось, если я объясню им, как тут жить, не нужно будет их прогонять.

— Мудрое решение, — согласился Айнэ. — Найдя в погребе погрызенные мешки с зерном, люди расставляют мышеловки, потому что не знают, как поступить иначе. Но тебе достаточно сказать мышам, что они нежеланны, и они уйдут. Великий дар — направлять природу, не вредя ей и не пытаясь подчинить. Ты молодец.

Посох старейшины выстукивал неровный ритм по гравию тропинки, которая вела к крыльцу. Кет'раил шел по лужайке и прислушивался. Сад укрывал сон, и ему тоже стало спокойно.

Похоже, пока его сердце принадлежало этому дому, притаившемуся в объятиях леса.

Когда они поднялись по ступеням и Кет'раил собрался поставить зверобой в ряд горшков у перил, несколько желтых бутонов одновременно раскрылись. И запели в дремотной тишине. Подняв растение, чтобы получше рассмотреть цветы, Кет'раил распахнул глаза от восхищения. Дар пощекотало чувство, похожее на детское удивление. Такое испытывают малыши, впервые исследуя простые вещи, привычные взрослым — россыпь маленьких солнц приветствовала мир на безмолвном языке леса.

— Это вы! — Искусство друидов приводило Кет'раила в восторг. — Вы помогли ему. Какие красивые, ро'а. Вот бы тоже так уметь.

— Мой дорогой мальчик. — Крючковатые пальцы Айнэ легли ему на плечо. — Тебе для этого не нужна магия. Са'нок хорошо тебя учит.

И, словно в ответ на его слова, дверь распахнулась. На крыльцо легла полоска мягкого света. Аромат чая и тепло очага окутывали мать, показавшуюся на пороге. Са'нок поправила шаль на плечах и обменялась уважительным кивком со старейшиной — мелкие косички, убранные в высокую прическу, покачнулись. В уверенной грации ее движений крылось величие, которого не могла умалить домашняя обстановка.

Но потом она перевела взгляд на Кет'раила. Уголки ее губ, что так редко трогала улыбка, приподнялись. За мгновение она сделалась из Са'нок — матери-травницы — Са'ну. Мамой.

— Входите, — ласково сказала она. — Чай готов.