Без названия, Часть 3
Нога быстро заживала. Кто-то из соседской челяди передал, что на окраине
Слонима живёт боярин, который только что приехал из Москвы, и у него есть
новости для Стаса. Стась тут же собрался и отправился искать того боярина.
Нашёл.
- Ну как она? – Спросил он, сгорая от нетерпения.
- У неё – сын, - сказал боярин, человек преклонных лет.
- Сын – это хорошо, - сказал Стась и совсем сник.
- А она – в монастыре, - продолжал тот.
~ 61 ~
- Как в монастыре? А сын? – И вдруг безумная мысль стрелой мелькнула в
голове Стаса. – А сколько лет сыну? – Он застыл в ожидании.
- Скоро четыре, отец её, Глеб, говорил, - равнодушно сказал боярин. Стась
вскинул руки к небу, сияя от радости. Дал ошарашенному боярину 10 грошей и,
окрылённый, отправился домой. Он сразу же решил ехать в Москву. Но чем
ближе он подходил к дому, тем быстрее улетучивалась его уверенность и
радость. Мысль – что он скажет Алёне – просто растерзала его.
Но, увидев супругу, он ещё издали прокричал:
- Я еду в Москву! - Встретившись с её удивлённым взглядом, добавил уже
совсем неуверенно: «У меня там сын». И совсем растерялся, когда Алёна
закрыла лицо руками. Он так и стоял перед ней с раскрытым ртом и понимал,
что если она сейчас попросит его не ехать, он не поедет.
Алёна не быстро, но пришла в себя. Она вытерла глаза.
- Едь…. Только возвращайся, слышишь? Возвращайся.
Утром он уже скакал по направлению к Полоцку. Он так часто представлял
себе этот маршрут…. И вот, наконец. Сегодня он проснулся очень рано. Алёна
сделала вид, что спит. Потом произошёл разговор с отцом. Сурвила,
выполнявший все желания и капризы младшего сына в детстве, вдруг стал
грубым и суровым.
- Никуда не поедешь, - сказал он.
- Отец, я не на долго. Я не люблю ту страну, - вдруг сказал Стась.
- Посмотри на Алёну, - не уступал отец.
- Она поймёт…. И простит. У меня там сын, а у тебя – внук, - тихо сказал Стась.
- Когда вернёшься?
- Скоро. Обещаю, - голос Стаса звучал уверенно.
Полоцк изменился. События последних лет наложили отпечаток на облик
города. Следы пожарищ, разрушенные стены и замки – последствия
Гражданской войны и последнего штурма ливонских рыцарей. От ливонцев
отбились, а вот от своих….
~ 62 ~
Ягайла наказал полоцкое рыцарство, бояр, местичей, участвовавших в
восстании, лишив их должностей, а многих и имущества. Самые враждебные,
как и брат Ягайлы, князь Андрей, попали за решётку.
Дипломатические связи с Ордой через Москву Литва поддерживала всегда.
Князь Дмитрий, получивший имя Донской, получил и Ханский ярлык на
управление своим улусом. А чтобы московскому князю больше не приходило в
голову крамольных мыслей, Тохтамыш – правитель Золотой Орды, взял в
заложники его сына Василия.
Литовское посольство в Москву ехало так медленно…. Так медленно, что
Стась, на подъезде к Вязьме, покинул его и сам, на свой страх и риск, быстро
поскакал в сторону Москвы.
Как во сне, он подъезжал к дому боярина Глеба, чувствуя себя как
нашкодивший кот. Боярин Глеб поздоровался, и, казалось, не удивился.
- Ну что, кот шелудивый, тебя из дома выгнали?
- Прости, отец, - промямлил Стась.
На терраску выскочил маленький мальчик и стал с любопытством
рассматривать странного дядю, в запылённых одеждах, в шляпе с пером на
голове вместо чалмы и с повязкой на глазу. Дрожащими руками Стась поднял
сына и прижал к себе.
- Ты кто? – Мальчик смутился, но любопытство в глазах и улыбка остались.
- Я твой папа.
- Не, мой папа погиб, - мальчик опустил глаза.
- Нет, не погиб, он вернулся. Я – твой папа! – Стась трижды поцеловал сына.
Мальчик обнял отца. Сбежавшийся отовсюду народ, вытирал слёзы.
Стась ехал…. В монастырь. Он пытался представить себе, как он выглядит.
Он видел Рождественский мужской монастырь в Троках, совсем недавно
построенный по приказу князя Витовта. Так это был настоящий замок, с
крепостными стенами, валом, башнями и бойницами, только больше замка. А
гарнизон монастыря – религиозные фанатики греческой веры. Одна надежда
успокаивала – монастырь женский.
~ 63 ~
Монастырь оказался деревянным. Стась подъехал к воротам и стал в них
стучать – ничего умнее не придумал. Вышла монашка, старая, вся в чёрном.
- Что надо? – Спросила она.
- У меня сестра здесь, Настя, боярина Глеба с Москвы, со старого города дочь.
Она полгода назад пришла. – Быстро проговорил Стась, стараясь выговаривать
слова по-московски. Старушка подозрительно его рассматривала.
- Ты не наш. Ты русин или литвин? – Спросила она.
- Я долго был в Литве, в плену, хочу увидеть сестру, - спокойно сказал Стась.
- Не похож ты на пленного, сказала монашка и добавила – жди, - повернулась и
ушла. А через пять минут вернулась с двумя огромными овчарками, которые
рвались с цепей и наверняка бы вырвались, если бы каждую из них не держали
по три молодых крепких девушки в чёрном. Стась достал кинжал, особо не
надеясь на девушек.
- Уходи, - сказала старая монашка. – Через семь дней Настя придёт домой, на
один день. – Добавила она. Стась попятился, проклиная мысленно и
монастырь, и монашку, и всю Московию заодно.
На дороге, у стен, он встретил крестьянина, дал ему сразу два литовских
гроша и сказал, что даст ещё пять, если тот принесёт драбину – лестницу
длиной в высоту стен. Тот не мог понять, что такое драбина, но гроши обратно
отдавать не хотел и лишь лукаво улыбался. Стась жестами стал показывать, что
такое драбина и зачем она ему. Крестьянин закивал, что понял.
- Жена у меня там, - добавил Стась. Холоп понимающе дакал, делая вид, что
верит и обещал принести драбину. Через час принёс, получил свои пять грошей
и, хихикая, удалился.
Когда совсем стемнело, Стась залез на стену, подтащил лестницу,
перебросил её на территорию монастыря и спустился по ней. Воспоминания о
собаках заставляли его красться как дикого зверя. Он вошёл в самое длинное
здание. Здесь была баня, или что-то её напоминающее. Оттуда слышался смех
и плеск воды. Отдельно в купальне мылась девушка с красивой фигурой. На
какое-то время Стась замер, не в силах оторвать взгляд от того что увидел.
Потом взял чёрный халат и платок с колпаком, которые во множестве валялись
рядом, и тихо пошёл дальше. Он поднялся на второй этаж. У входа дремала
~ 64 ~
старушка, похожая на ту. Затаив дыхание Стась на пальцах ног прошёл рядом. В
длинном, слабо освещённом свечами, коридоре никого не было. По обе
стороны располагались маленькие комнатушки с глазницами в дверях. Стась
заглядывал в каждую. Девушки молились.
Он скорее почувствовал, чем увидел Настю. Что-то неуловимое в облике
молящейся монашки, подсказало ему – она. Дверь была заперта. Он тихо
вошёл, скинул чёрный халат. Девушка обернулась и …. Упала в обморок. Это
была не Настя.
Выскочив в коридор без чёрного халата, Стась стал быстро продвигаться,
заглядывая в каждый глазок кельи. Наконец он увидел её. Но чтобы больше не
ошибиться, он приоткрыл дверь и позвал: «Настя». После чего вошёл в келью.
Настя вскрикнула и упала в обмороке.
Стась сидел на полу, держал голову Насти на коленях и целовал её лицо. Та
открыла глаза, улыбнулась.
- Откуда ты? – Прошептала она.
- Ээээ….
- Свечи, - Настя показала рукой. Стась задул их, обнял Настю. Между тем в
коридоре поднялся шум, доносились голоса.
- Ей показалось, что к ней вошёл молодой мужчина, - услышали они женский
голос.
- Меньше думать надо об этом, тогда казаться не будет, - отвечал другой. Затем
– смех.
- Старуха сейчас придёт…. С собаками, - прошептал Стась.
- Какая старуха? А о чём это они говорили?
Где – то через час всё успокоилось. Они вышли в коридор, прошли другим
ходом. Поднялись на стену. Стась затащил лестницу, спустил её за территорию
монастыря, и они оказались на свободе.
В 1386 году Василий, сын Московского князя Дмитрия Ивановича, бежал с
Орды в Валахию, оттуда пробрался на Русь, в Подолию и где-то там затаился.
~ 65 ~
Вита вызвал в ставку в Гродна князь Витовт и поставил задачу – отловить
беглого Московского княжича Василия. Отряд Вита для этой цели Витовт
усилил воинами – татарами из своей охраны и отрядом жмудинов. От
последних Вит отказался, мотивируя это тем, что те плохо знают русский язык
…. И всех распугают. К тому же это задание – не войсковая операция и лишние
силы лишь привлекут любопытных. А татары в тех южных краях конечно
пригодятся. Витовт нашёл эти доводы убедительными и согласился.
Дней десять Стась наслаждался жизнью в обществе любимой Насти и
маленького сына. Он ни о чём не думал, считая, что все проблемы никуда от
него не денутся и непременно явятся, а пока их нет, надо всего себя посвятить
любимым людям.
И проблемы явились, и гораздо раньше, чем он рассчитывал. Пришёл
озабоченный отец Насти и сказал, что Стаса вызывает в Кремль сам князь
Дмитрий Иванович.
Когда Стась явился в Кремль, во дворец князя, его уже ждали и отвели в
широкую низкую залу, расписанную яркими картинами. Посредине стоял трон,
на нём – сам князь Дмитрий Иванович Донской, в окружении охранников,
очень напоминающих янычар, как он себе их представлял.
Не дойдя шагов 10 до трона, Стась остановился и склонил голову, чем
удивил всех присутствующих и самого князя. Когда он поднял голову, то
увидел, как вельможи за спиной князя показывали жестами, чтобы он стал на
колени.
- Гордый литвин не хочет прогнуться? – Усмехнулся князь.
- Мы не прогибаемся перед своими властителями, а тем более перед чужими, -
Стась не мог справиться со своим раздражением. Нависло молчание.
- Ну что ж, смелость – удел избранных, но не мудрых. Спишем всё на
молодость. – Сказал князь Дмитрий. – Тебе будет особое поручение, - он
кивнул головой, и почти все, склонившись до пола, вышли. Остались с десяток
янычар – охранников и несколько вельмож.
- Я Вас слушаю, Великий Князь. – Сказал спокойно Стась, но кулаки
непроизвольно сжались.
~ 66 ~
- Мой сын Василий сбежал от Хана Орды в Валахию. Сейчас он на Руси, в
Подолье. Подолье под контролем Литвы. Твоя задача – доставить его в Москву.
– Дмитрий Иванович задумался.
- Я постараюсь, Великий Князь, - громко сказал Стась.
- Да, ты уж постарайся. Слышал – у тебя здесь сын и жена, - князь Дмитрий
многозначительно и пристально посмотрел на литвина.
- Даа, жена и сын, - Стась опустил глаза.
- С тобой пойдёт отряд лучших воинов. Посмотри – чтобы они походили на
русинов или литвинов. И не разочаруй меня. Стась уже собирался выйти, как
вдруг услышал:
- А где ты потерял глаз? - Он почувствовал, как кровь ударила в голову и,
сдерживая себя, ответил:
- Защищая Вашу Светлость, Великий Князь; защищая Москву от Тохтамыша.
Когда Вы, Великий Князь, покинули её, конечно же, по правильным
соображениям. Все литвины тогда, во главе с князем Астеем, сыном Вашего
товарища, князя Андрея Полоцкого, все погибли. Я выжил случайно.
В зале снова нависла гробовая тишина. Слышно было, как за окном шумит
ветер. Дмитрий боролся с непреодолимым желанием немедленно разрубить
наглеца на куски. Его успокоила лишь мысль, что это он обязательно сделает,
но потом, когда литвин выполнит свою миссию. Потому он лишь бросил
злобное:
- Иди.
Из большого числа людей Стась отобрал три десятка человек, которые
нормально говорили по-русски. Одежда их напоминала скорее театральные
костюмы. Кто-то изображал из себя литвина, кто-то – русина. Стась приказал
для начала всем одеться в свою обычную походную одежду, только, не
надевать чалму на голову. Доспехи решили вообще не брать, ибо в случае чего,
они всё равно не спасут. Стась предложил вообще всю миссию осуществить
самому, без помощников, которые будут лишь привлекать внимание. Пусть
проводят до границы, ибо в московских лесах полно разбойников. Но его не
послушали, заметив, что один он может и не вернуться. Логические
возражения Стаса в рассчёт не брались.
~ 67 ~
Через несколько дней отряд Стаса был в пригороде Киева. От Киева путь
лежал вниз по Днепру. Но Стась не решился идти людной дорогой вдоль реки,
где на каждой мили были заставы и разъезды то русинов, то литвинов, а по
лесам прятались ватаги черкасов или татар, или вообще неизвестно кого.
Отсыпав горсть арабских монет, которыми его в избытке снабдили в Москве,
Стась купил два широких плота вместе со сплавщиками и двинулся со своим
отрядом вниз по Днепру.
Через два дня они благополучно причалили к небольшой пристани. Далее
их путь лежал по Дикому полю на запад. Купив коней, они в тот же день
отправились в путь. И уже на следующий день прибыли в обширный хутор с
многообещающим названием Наливки. Где-то здесь терялись следы
сбежавшего княжича Василия, который должен был затаиться.
- Уж больно гладко пока всё идёт, - думал Стась, - прям, необычно гладко. В
малый постоялый двор все не вместились, потому часть людей заселилась к
местным черкасам. На вопрос – «Кто такие?» все отвечали: «Литвины». Но
никто не верил. «Мы видели литвин, - говорили они, - а эти какие-то дикие».
- Жмудины, - уточняли люди Стаса.
- Я же – литвин, - добавлял сам Стась. И самые сомневающиеся замолкали,
когда он раздавал им по два литовских гроша.
Но на вопрос о подозрительных людях, которые здесь где-то должны
шататься, никто ничего ответить не мог. Не помогали и гроши. Кроме них
самих, подозрительных здесь не было. Тогда Стась разделил своих людей по
парам, дал им в придачу местного проводника, и те стали обследовать каждый
хуторок, каждый дом и каждый сарай в округе.
Местные сказали, что видели отряд литовских татар. Те тоже искали
подозрительных.
- Ордынцы. Тоже княжича ищут, - решил Стась, понимая, что надо спешить и
быть готовыми ко всему.
Наконец одна из групп принесла весть, что в баньке у речки миль 10
отсюда, живут некто, мало напоминающие людей: в лохмотьях, обросшие и
голодные, на лешаков похожие. «Они», - решил Стась, и, взяв с собой почти
весь отряд, в тот же день отправились в путь.
~ 68 ~
Окружив баньку, стали наблюдать. Вышел дикого вида человек,
оборачиваясь по сторонам, подошёл к реке, зачерпнул шайкой воды, напился,
чмокая, и проковылял обратно в домик.
Стась, в окружении своих, постучал в дверь. Страшно было. За дверью
послышалась какая-то возня.
- Мы – свои, - крикнул Стась, - мы – московиты. Шум за дверью утих.
- Ломай, - сказал Стась. Дверь стали вышибать бревном, как при осаде замка.
Из узких окошек баньки стали с визгом выскакивать обросшие бородой люди в
лохмотьях. Их ловили расставленные под окнами люди Стаса.
- Кто из вас княжич Василий? – Спросил Стась у сидевших полукругом людей. Те
молчали.
- Мы с Москвы, от Великого Князя Дмитрия Ивановича, - Стась заметил радость
и надежду в глазах задержанных.
– Есть хотят, - подумал он.
– Сейчас вас всех накормят, если вы скажите, кто княжич Василий. - Никто не
сказал, но все стали коситься на одного. Тот ничем не отличался от остальных.
Стась подошёл к нему:
- Вам письмо от батюшки. Он ждёт Вас в Москве! - Протянул свёрнутое в трубку
письмо. Василий заулыбался, взял, стал читать. Прочитал.
- А как ты понял, что это я? – Спросил княжич.
- Нуу…. Благородство ничем не скроешь, – сказал Стась. Василий не
почувствовал иронии.
- Вернёмся в Москву, я сделаю тебя богатым, - княжич был доволен.
Задержанных накормили, предложили инструмент для обрезания волос.
Дали им новую одежду и денег. Их было пять человек, и они радовались как
дети. Князь Василий, придя в себя, стал отдавать приказы, причём и людям
Стаса.
Между тем стемнело. Здесь, на юге, ночь приходит рано, как заметил
Стась. Решили заночевать в баньке. Его люди, усталые, заснули сразу. А
задержанные ещё долго приходили в себя, не отходя от стола с едой.
~ 69 ~
Рано утром Стаса разбудил стук в дверь и громкий голос по-литовски:
«Имем Вяликага Князя, адкрыйце. Хата акружана. Усим скласци зброю»! Стась
вскочил, жестами показал своим – вооружиться.
- Ждите команду, - тихо сказал он и громко прокричал:
- Я – литвин. Что вам надо? - За дверью послышался смех.
- А як будзе па-литевску крэст?
- Крыж, - крикнул Стас.
- А як …. Бога вайны кличуць? – Донёсся с наружи голос, чей-то очень
знакомый, как показалось.
- Кавас, - сказал Стась, сгорая от нетерпения, - я адкрываю. - Своим махнул
рукой – положить оружие. Дверь со скрежетом распахнулась, и он увидел
брата Вита.
- Як там тата? – Сказал, улыбаясь, Стась и сгрёб ошарашенного брата в охапку.
Они долго ещё обсуждали наедине, как им выйти из сложившейся
ситуации. И решили – интересы Родины дороже. Передадут Василия князю
Витовту и будут надеяться, что князь Московский Дмитрий – не такой зверюга,
как кажется. Да и, по всей видимости, Витовт не собирался расправляться с
княжичем Василием, а собирался как-то использовать его. В общем, там будет
видно.
Всех московитов разоружили, Стаса тоже. Решили, что он пойдёт со
своими, как пленный, для вида. Василия тоже ничем не выделили среди
остальных и гнали в общей колонне.
До границы с Литвой добрались без приключений, а там и вовсе. Через
Каменец – Литовский прибыли в Гродна.
Казалось, радости князя Витовта не было предела, когда он увидел
Василия, сына Московского князя, в лохмотьях, с верёвкой на шее. Того
обмыли, одели, накормили. Стали оказывать княжеские почести. Витовт долго
не церемонился и предложил Василию жениться на своей дочери Софье.
- Красивая? – Спросил обречённо Василий, прекрасно понимая, что от свадьбы
не отвертеться.
~ 70 ~
- Вся в меня, - Витовт изобразил на лице серьёзную мину, но не удержался и
рассмеялся. – Ты видел хоть одну литвинку не красивую? – Добавил он.
Софья действительно была красавицей. Как говорил Витовт:
- Вся в бабушку, красавицу Бируту. Василий, как увидел её, раскрыл рот и,
казалось, больше не закрывал, а лишь кивал головой Витовту в знак согласия.
Взяв слово с Василия, что тот женится на Софье, Витовт отпускал его в
Москву. Василий же хотел помолвки, на что никто не возражал.
В подходящий момент Вит предложил князю Витовту, чтобы княжича
Василия сопровождал в Москву брат Стась. Узнав, что у Стаса в Москве жена и
сын, Витовт лишь предложил, чтобы тот периодически исправно докладывал о
делах в Москве.
- У Великого Князя достаточно глаз и ушей в Москве, чтобы всё знать, а я и весь
мой род не раз доказывали преданность Великому Князю Витовту и на поле
брани и в других случаях. И не раз ещё докажем….- Говорил расстроенный Вит.
- Хорошо, хорошо, - оборвал его Витовт, - это я так, по привычке. Будь - по-
твоему».
Прибыв в Гродна, Стась сразу же хотел ехать в Слоним, но здравый
рассудок подсказывал, что делать этого никак нельзя. Он был привязан как к
княжичу Василию, так и к своим московским людям. Судьба Насти и сына
теперь зависела от того, насколько успешным будет всех их возвращение в
Москву. Скрепя зубами, Стась подчинился здравому рассудку. И вовремя.
Брошенные на произвол судьбы, его московские люди готовы были
разбежаться.
Пышная процессия князя Василия выехала с Гродна и продвигалась через
всю Литву. Стась возглавлял личную охрану князя, основу которой составляли
его московские люди.
Через две недели он благополучно вернулся в Москву, на радость Насти и
маленького сына.
По условиям Кревской унии, Литва должна была стать католической
страной. «Ага. На бумаге можно конечно нарисовать всякое, а вот реально это
~ 71 ~
совершить….» - Так думал Польский Король Ягайла, в православии – Яков, а
теперь – Владислав. Он помнил, как восприняли в Литве первого католика
Петра Гаштольда, который в 1364 году вынужден был принять римскую веру,
так как поляк – тесть только при этом условии выдавал за него замуж свою
дочь. Пётр в Кракове тайно перекрестился в католика. Под угрозой смерти
приказал всем молчать. Ага. У Бреста, на границе с Литвой, его уже ждали,
грозя отрубить голову, как Святому Бруно, где-то здесь же принявшему
мученическую смерть за веру сотни лет назад. Тогда обошлось.
Ягайла прибыл в Литву с Ядвигой, с огромным количеством католического
духовенства и польского рыцарства. Всех насчитывалось несколько тысяч. В
обозе везли дорогую одежду и обувь, в подарок будущим новообращённым.
Прибыв в Вильну, Ягайла сразу же встретился с Витовтом.
- Народ настроен решительно, - сказал Витовт.
- Что же делать. Надо хоть кого-то окрестить. – Ягайла выглядел растерянным и
подавленным.
~ 72 ~
- Давай православных не трогать. Пока хотя бы окрестим язычников в Вильне и
окрестностях, их не так много. Для начала, а там видно будет. Для
православных нужны выгодные условия смены веры. Ты одежды много с
Польши привёз – раздавай новокрещённым одежду!
- Хорошо, начнём с местных язычников. – Ягайла готов был начать действовать
немедленно. И начал. Он сам ходил по домам, отбирал идолов, душил ужей.
Священные камни, многие с руническими надписями, скатывали в речку.
Священные рощи вырубали. Стоны, плач и вой разносились в этом крае
Литовской земли.
Никто из литвинов не хотел помогать Королю Ягайле в его деяниях.
Усердием отмечались только поляки. Самых усердных Витовт сдерживал
уговорами, а когда не понимали, то и физически. Брата Ивана – Скиргайлу
Король отправил срочно с «важным заданием» на Русь, в Волынь, ибо тот
неизвестно что подумал о происходящем и, с похмелья, стал отлавливать
польских миссионеров. Семерых уже тащили сажать на кол по его приказу. Но
те так визжали, что услыхал Ягайла и выкупил их у брата.
Ягайла собрал всю элиту Литвы в День Пепла, или Покаяния. Все князья
Литвы были православные, за исключением нескольких ближайших
родственников Ягайлы, которые стали католиками в результате свадебной
компании. Они сразу заявили, что трогать православный люд – это начать
Гражданскую войну. В восточной Литве решили построить несколько
католических храмов для язычников, которых удастся уговорить принять
Папскую веру. На западе, где язычников сохранилось больше, в результате их
миграции с Полабья и Пруссии в недалёком прошлом, решили по возможности
окрестить больше народу. А войска держать в готовности, ибо события могли
пойти по непредсказуемому сценарию.
Из Вильны никого не выпускали. В окрестностях города народ разбегался и
прятался. Из тех, кого поймали, формировали отряды и крестили. Каждому
отряду присваивали имя, и все члены отряда после крещения нарекались этим
именем. После чего новокрещённым раздавали дорогую одежду.
22 февраля 1387 года насильственное крещение язычников в Вильне
ознаменовалось разрушением статуи Перкунуста – на языке лютичей –
вильцев, или Перуна – Перкуна. Когда статуя Громовержца рухнула и
разбилась, наступила гнетущая тишина, солнце спряталось за тучи, потемнело.
~ 73 ~
Народ рухнул на колени, закрыл глаза и обхватив голову руками. Даже поляки
испугались.
Затем потушили священный огонь, Знич. Вечный огонь. Его несли
отступающие язычники – полабские славяне, лютичи, из священной Радогощи,
из храма Сварожича, сначала в Ромову в Пруссии. А затем, когда христианская
Европа пришла и туда, в виде крестоносцев – братьев и польских рыцарей –
христиан, Знич понесли дальше, в Литву, в Новогрудок. Здесь лютичи – вильцы
воздвигли новую Радогощу, с новым храмом Сварожича, дав их названия и
соседним городкам и речкам. А когда столицу Литвы перенесли в Вильну,
поближе к врагам – крестоносцам, то и Знич священный перенесли сюда.
Так он и горел у ног Перкуна, и теперь его потушили. Полуживых жрецов,
кто не успел покончить с собой, во главе с Верховным Криве – Кривайте, унесли
на руках. А на месте статуи Громовержца и Знича стали сразу же возводить
фундамент Кафедрального католического собора, как бы символизируя начало
новой эры.
Ядвига тогда с радостью восприняла весть о поездке в Литву, видя в себе
главного миссионера. Она помнила наставления священнослужителей перед
свадьбой. И крещение Литвы было для неё той наградой, которую ей заплатили
за её брак с Ягайлой. Королева искренне верила, что несёт благо дикому
варварскому народу. Но то, что она здесь увидела, никак не вписывалось в её
представления. Народ стал стеной за свою веру языческую. То и дело
приходили сообщения, что пролилась кровь, то там, то там, то в самой Вильне.
Народ был ещё более дикий в своём упрямстве, чем она предполагала, и не
хотел верить во все христианские добродетели. Ядвига, с многочисленными
жёнами польских вельмож, прибывшими в Литву, молилась во имя духовного
спасения этой варварской страны.
Что удивило её, схизматики ничего не потеряли, а только усилились.
Католическое крещение Литвы подталкивало язычников к принятию
православия. Дикари из двух зол выбирали меньшее. Православие в Литве
существовало всегда, а сто лет назад в Новогрудке была основана Литовская
греческая Митрополия. Великий Князь Миндовг с боярами принял когда – то
греческую веру здесь. Правда, отрёкся потом от неё. Затем и от Папской веры
отрёкся. Позже филиал Литовской митрополии появился и в Вильне. И теперь,
надменные литовские князья, оставаясь православными, лишь надменно
улыбались, как ей казалось.
~ 74 ~
Ягайла не хотел брать Ядвигу с собой. Он понимал, что Королева увидит
там совсем не то, чего желает и ожидает. Но та упёрлась, считая крещение
Литвы своей миссией. Ну что ж, пришлось брать дополнительные когорты
польских рыцарей для миссии Ядвиги.
Отношения Короля с Королевой отличались сложностью и
неопределённостью. У Ягайлы было любимое увлечение – охота, где он часто
пропадал. На радость Ядвиги, набожность которой достигла предела, когда она
поверила в свою миссию – привести целую страну, Литву, в лоно Святой веры.
Королева много молилась. Однажды, когда она молилась всю ночь, к ней
явился Бог, и она с ним разговаривала.
Ядвига подозревала, что, возможно, есть ещё одна причина, по которой
она хотела попасть в Литву. Но она никогда не посмеет признаться в этой
причине даже самой себе. Это князь Дмитрий – Карибут. С тех пор, как увидела
его, она часто, очень часто вспоминала о нём. Она даже придумала для себя
оправдание:
- Он – католик – литвин, которых всего несколько человек в этой стране,
которую она должна привести в католичество. Поэтому она его помнит, как и
остальных литвинов - католиков. - Когда эта мысль ей впервые пришла в
голову, она так обрадовалась. Ибо эта причина напрочь исключала другую,
грешную.
Но когда подъезжали к Вильне, вся её логика кончилась, и она не
переставала думать о Дмитрии. Она знала, что его владения – на востоке
страны, что он был на стороне Андрея, другого брата Ягайлы и лишь недавно
стал на сторону будущего Короля. Его города – Брянск, как в Подляшье, и
Новгород – Северский. Ядвига случайно услышала, что Дмитрий обязательно
приедет. И сама мысль, что она увидит его, останавливала дыхание.
Во дворце Великокняжеского замка в Вильне, куда Королеву поместили,
было довольно уютно. Сам замок превратился в координационный центр по
христианизации Литвы. Ягайла появлялся здесь очень редко, поздней ночью
или не появлялся вообще. Ядвига давала указания тем, кто оставался вне поля
зрения Короля и его близких сподвижников.
В тот день она рано встала, весь день отдавала распоряжения, выезжала в
город и планировала пораньше лечь спать.
~ 75 ~
Она шла к себе и увидела его. Дмитрий стоял посреди зала в дорожном
костюме, в длинных сапогах, в руках – шляпа. Увидел её, сделал несколько
шагов навстречу, склонился, взял в ладонь протянутую руку, поцеловал.
- Я ищу нашего светлейшего Короля и моего любезного брата, Владислава.
- Только его? – Ядвига опустила глаза и тихим голосом добавила, - а для меня
Вы не припасли любезных слов? – И почувствовала, как сразу начало гореть её
лицо. Пауза…. И грустный голос Дмитрия:
- Я растратил их в своих снах, моя Королева.
Какое – то время они так и стояли с опущенными головами. Он держал её
хрупкую ручку в своей руке. Где-то вдалеке послышался шум, голоса. Королеву
позвали. Она вышла, не сказав ни слова, оставив наедине Дмитрия.
Ядвига слышала, что ей говорили, заставляя себя вникать в смысл
сказанного. Но на все вопросы отвечала: «Да, нет, да».
- Вы больны? – Услышала она.
- Да, я больна, пойду к себе, - сказала Ядвига и быстрым шагом стала удаляться.
- Нет, я никогда его больше не увижу. Нет, я не пойду туда…. Нет, нет, нет, -
повторяла она, ускоряя шаг. Она распахнула дверь. Дмитрий стоял на том же
месте, где она его оставила. Сделал несколько шагов на встречу. Ядвига
мелкими шажками побежала к нему, чтобы упасть в его объятья. Её руки
обвили его шею, а губы нашли его губы. Дмитрий унёс её куда-то в глубину
комнат….
- Это грех, - сказала Ядвига.
- Разве любовь может быть грехом? – Дмитрий изобразил на лице улыбку и
подумал, - он – мой брат – вот что грех.
- Но я ни о чём не жалею. Наш брак с Ягайлой не на небесах придуман. Он –
результат холодного расчёта. – Тишина. – Но мы венчались. Я виновата перед
лицом Бога…. И я буду наказана. Но я не жалею. Я знаю – счастье приходит раз,
и оно мгновенно.
Ядвига обняла шею Дмитрия двумя руками, притянула к себе, посмотрела в его
большие нежные зелёные глаза с длинными ресницами, часто моргающие
почему-то. Он был похож на её белого пушистого персидского кота. И его так
~ 76 ~
же хотелось прижать к себе. Так хотелось прижать к себе, что она
почувствовала лёгкую дрожь в плечах и спине….
Маленький Стась не отходил от отца. Как он был похож на его сыновей в
Слониме. Во всём. Те же глаза, то же выражение лица, те же повадки.
Настя, казалось, забыла обо всём от счастья.
- Когда я увидела тебя, там, в монастыре, я поняла, что никогда туда не
вернусь. Я решила – лучше ждать тебя всю жизнь, - она никогда не была так
откровенна. – Помню тот день, когда вы, литвины, вошли в Москву, -
продолжала она, – высокие, красивые, с улыбками, на рослых конях, в
блестящих доспехах, с перьями. Помню, как украдкой на вас смотрели
девушки. Ты ехал впереди, с князем. Мне показалось – ты взглянул на меня и
улыбнулся…. Потом я нашла тебя – это рука судьбы. Помню первые слова твои.
Мне никто таких слов не говорил. И не скажет. Для тебя они были обычными….
наверно. А когда их слушала я…., то чувствовала, как таю, уплываю, растекаюсь.
Стась слушал, как завороженный.
- Я буду ждать тебя всю жизнь, - сказала Настя.
- Я никуда не ухожу, - Стась с каким-то трепетом заключил её в объятья и
услышал:
- Только не отпускай.
Как-то утром Настя сказала ему:
- Ты разговаривал во сне.
- Опять? – неприятная мина исказила лицо Стаса.
- Нет…. Ты звал детей: Матейку и Ализарика. Тебе надо домой, к детям.
- Хух, - выдохнул Стась. – Матейка, как две капли воды похож на нашего
Стаську, даже характер, - сказал, улыбаясь Стась. – А куда это ты меня
отправляешь?
- Стаська говорит, что он литвин, как папа. Тебе надо домой…. На чужом горе
счастья не сделаешь…. А я буду тебя ждать. Мы будем тебя ждать. – Голос
Насти дрогнул.
~ 77 ~
- Настенька, отпусти Стаську со мной, на время, братьев увидит.
Зашёл маленький Стась. Стась большой обнял его и спросил:
- Ты хочешь увидеть бабушку и деда? И братиков своих.
-Да! - Сын обрадовался и радостно закивал.
Конец 1 части.
~ 78 ~
Часть 2.
Витовт находился в своих наследственных родовых владениях, в Гродна, в
Гарадне. Ему больших усилий стоило изображать из себя довольного
властителя. Он ждал, ждал следующего хода от Ягайлы. Назначит его Король
Властителем всей Литвы, или как это будет называться? Витовт не сомневался,
что титул Великого Князя Литовского Ягайла сохранит за собой. Но надеялся,
что фактическим Правителем Литвы будет он, и как будет называться его титул,
было не важно.
Он любил этот город, здесь он вырос. Слава о нём, о неприступной Гарте,
гремела по всей Европе. Особенно после того, как каштелян Давыд
Городенский совершил кинжальный поход через Польшу, вглубь Германских
земель, до самого Франкфурта. А до этого он громил Тевтонских и Ливонских
рыцарей и их наёмников со всей Европы. Громил под Новогрудком, громил у
Пскова, громил в Пруссии. Каждый рыцарь Европы мечтал повоевать с
язычниками и схизматиками у стен славной Гарты. И Папа Римский давал им
эту возможность, раз за разом объявляя Крестовые походы на Литву. А Гарта
была Воротами в Литву.
Витовт мечтал построить здесь новый каменный замок и свой дворец.
Только шаткое положение его не позволяло пока осуществить эти планы.
Гродненцы любили своего князя, так же как и его отца. Витовт избегал встреч с
Королём Владиславом – Ягайлой, особо не надеясь, что сможет сдержаться и
не высказать всего, что думает. Ему казалось, что Ягайла ещё больше боялся
этих встреч. И все понимали, что долго так продолжаться не может.
Явно испытывая терпение Литовских Гетманов, Магнатов и всей шляхты,
Ягайла дипломатическим путём фактически присоединил Галицкую Русь –
владения Литвы, к Польше. И полное безвластие в Литве способствовало этому.
А недовольство литвинов естественно было направлено на князя Витовта, как
~ 79 ~
наиболее влиятельного и авторитетного представителя властвующей династии
в Литве. А Витовт выжидал.
Но когда Ягайла, Верховный правитель Литвы, отдал Менск, Полоцк и
Троки своему брату Ивану - Скиргайле, Витовт всё понял. Понял, что упустил
время, и вместо того, чтобы заняться формированием властных структур в
Литве, ждал волеизъявления Короля Польши. Витовт понимал, что положение
Ягайлы в Польше совсем не прочное. Поляки, большинство, не верили в его
способности организаторские. Тем более они не верили в его полководческий
дар. Но какие – то сдвиги в крещении Литвы и последовавшее затем
присоединение Галицкой Руси к Польше, заставили замолчать даже самых
ярых скептиков. Поляки с удивлением стали замечать, что боятся говорить что –
то плохое о своём Короле, хотя, казалось бы, причин и поводов к этому не
было.
С другой стороны, Ягайла не доверял полякам. Окружив себя преданными
литвинами, он снисходительно смотрел на поляков и всё польское. Весь Двор
его говорил на литовском языке, который здесь называли ещё и русским. И
учить польский язык или латинский Ягайла явно не собирался. Поляки же,
вельможи, наоборот, быстро научились литовскому, так как все грамоты, указы,
распоряжения и другие документы издавались теперь только на этом языке.
Шок вызвало у поляков решение Короля Владислава – Ягайлы расписать
католические храмы фресками на литовском, по сути, русском, языке. Для этого
тот привёл целую артель художников, иконописцев с Литвы и Руси. Долгие
уговоры друзей и недругов Короля не делать этого, не дали никакого
результата. Обычно нерешительный, осторожный Ягайла, стал твёрд в своём
решении, вызывая жуткую панику в среде католического духовенства. В ход
пошло последнее средство.
Королева Ядвига вошла в приёмный зал Вавельского замка, к Королю.
- Оставьте нас, - сказал Владислав, и почти все вышли. – Оставьте все, - сказал
Король, и вышли все оставшиеся.
– Я знаю, о чём Вы будете просить, - сказал Ягайла.
- Откуда Вы знаете, Ваше Величество? – Ядвига старалась быть спокойной.
- Сейчас об этом говорят все.
~ 80 ~
- Тем лучше. Этого нельзя делать. Мы Литву приводим в лоно Святой веры
католической. Чтобы скрепить, объединить два народа. В лоно праведной
веры….
- А праведной ли? – Ягайла скептически улыбнулся.
- Как Вы можете? – Ядвига задыхалась.
- Успокойтесь. Вы сказали – чтобы скрепить, объединить наши народы? Так нет
ничего для литвинов более убедительного. Когда они увидят, что не только
Римская вера пришла к ним, но и их русская, греческая вера вошла в польские
храмы.
- Вы так считаете? – Ядвига собиралась возражать дальше.
- Убеждён. И хватит об этом. – Ягайла с удивлением отметил, насколько
понравилась ему его речь. По большому счёту, он только лишь сформулировал
то, что у него крутилось в голове. А мысль о том, что это всё он делает, чтобы
доказать всем, что он – Король, сразу улетучилась.
В тот же день мастера занялись росписью костёла в Люблине фресками с
текстом на литовском или русском языке.
В начале 1388 года, сразу после Рождества, Ягайла устроил грандиозную
охоту в Беловежской пуще. Особое приглашение получил его брат, Иван –
Скиргайла. Витовт приглашения не получил. После первого дня охоты, вечером,
был шумный пир. А когда всё стихло, Король Владислав тайно вручил сразу
протрезвевшему Скиргайле акт о назначении его Великим Князем Литовским.
На следующий день об этом узнал Витовт, и во все концы Литовской земли
поскакали гонцы с воззванием Витовта к своим сторонникам, с призывом быть
готовыми к посполитому рушению. Скиргайла сразу же собирался объявить
войну Витовту.
3 мая 1388 года князь Витовт заявил о разрыве всех отношений с Королём
Польши Владиславом. Но объявить себя истинным Великим Князем Литовским
и призывать всех литвинов встать на защиту своей земли и свободы, на защиту
своей веры, он пока не решился.
На персидском ковре, привезённом Сурвилой из похода Альгерда в Крым,
у камина, сидели три мальчика. Двое похожих, как близнецы, лет по шесть
каждому и один помладше.
~ 81 ~
- Жили – были ёжик и зайчик, и были у них детки, - рассказывал младший.
- Кто, ёжики или зайчики? – подозрительно спросил один из старших.
- Белочки. Они из яиц вылупились.
Алёна обоими руками закрыла лицо в беззвучном смехе. Стась тоже.
По приезду Стаса из Москвы с сыном, Алёна вышла их встречать. Она
сначала подошла к мальчику, обняла его, поцеловала.
- Привет, малыш, - сказала она. И лишь потом подошла к смущённому Стасу.
Они долго не могли заснуть. Говорили мало….
-Ну как они тебе? – Спросил Стась.
- Нормально, никто никого не душит, - улыбнулась Алёна. Потом всё вошло в
обычное русло, и казалось, что ничего не изменилось.
В тот день была Пасха. Стась любил христианские праздники, в отличие от
отца, который чтил языческие обряды предков. Сурвила не любил, когда его
называли христианским именем Матей, и все это знали. Стась же наоборот,
предпочитал своё христианское имя и недовольно морщился, когда его
называли на языческий лад Кербудом.
Казалось, в отношениях с Алёной ничего не изменилось. Может быть,
только грусти стало больше в её глазах. И Стась не сомневался в причине этой
грусти. Он вдруг стал оценивать своё поведение, причём совсем не
положительно. И что – то похожее на угрызение совести неожиданно
проснулось в нём.
Весь день ели жареную свинину и пили вино. Вечером уложили
разбушевавшихся детей спать. Стась стал осматривать свою походную одежду.
Алёна, в лёгком нижнем платье, с распущенными волосами, с бокалом вина в
руке, лежала на кровати и оценивающе, с улыбкой, смотрела на мужа.
- Вот если бы пришлось тебя делить, интересно, какую бы часть взяла я?
- Чтоооо? – Стась сдвинул брови, а потом рассмеялся….
Они уже заснули, когда в дальних комнатах послышался шум.
- Стась, просыпайся, - услышал он голос отца. Стась проснулся, Алёна тоже.
Быстро оделись. Отец ждал, сидя у камина.
~ 82 ~
- Витовт объявил посполитое рушение, - сказал он. – Скиргайла тоже. С Ягайла.
Война. Стась хотел спросить – за кого мы, но вовремя одумался.
- Рано утром Слонимская хоругвь пойдёт в Гродна, - продолжал отец. – Надо
собраться.
Стась кивнул. В эту ночь он так уже и не смог уснуть. Алёна тоже. Отец редко
был таким угрюмым. Брата Вита дома не было. Он вообще теперь редко бывал
дома, находясь на службе у князя Витовта.
- Ну вот – думал Стась – литвинам не надоело истреблять друг друга. Всё, все
усилия к миру, к союзу, напрасны.
Утром кое – что прояснилось. Витовту, в Гродна, не требовалось пока много
воинов. К нему отовсюду прибывали отряды. Небольшой отряд из Слонима
тоже готовился идти в Гродна. Остальным же поступил приказ, готовиться в
Слониме к возможным боевым действиям. Стась хотел идти в Гродна, но отец
отговорил его. Неизвестно, насколько долго продлится противостояние. А у
Стаса было неотложное дело – вернуть сына в Москву, Насте. Старый Сурвила
решил сам идти в Гродна вместо сына.
Нельзя сказать, что все слонимцы приняли сторону князя Витовта.
Сторонники Ягайлы беспрепятственно покинули город, а сам город стал
готовиться к возможной осаде. Всё говорило о том, что данный конфликт
затянется надолго.
Стась встал перед выбором. Как быть. Попасть в Москву, возможно, было
только находясь во властных структурах Ягайлы или его брата Ивана -
Скиргайлы. Но где кончалась власть Витовта и начиналась власть Ягайлы,
определить было не возможно. Точно было известно только, что Вильна
подчиняется Королю. Собравшись, Стась отправился туда. Но уже в Ошмянах он
наткнулся на большой отряд сторонников князя Ивана – Скиргайлы. Сказал, что
сбежал со Слонима, который в руках Витовта. В Ошмянах попросился вестовым
в Москву. Ему пообещали помочь. Через 2 дня сказали, что всё улажено. А
через неделю он уже с сыном выезжал из Вильны, в составе небольшого
отряда, в Москву.
Вильна гудела, как растревоженный улей. Сторонники и противники власти
спорили в открытую. Противников, пожалуй, было больше, до тех пор, пока не
стали подходить с запада польские Королевские войска. Споры прекратились, и
~ 83 ~
все поняли, что спорами дело не ограничится. Скиргайла, сам греческой веры,
рассчитывал на восточные земли Литвы, как на своих сторонников. Но Полоцк и
Витебск твёрдо стали на сторону Витовта. Об остальных городах ничего
определённого никто сказать не мог.
Москва на этом фоне выглядела спокойным благополучным городом.
Настя встретила их, не скрывая слёз радости. Когда узнала, что Стась приехал
лишь на три дня…. Не скрывала слёз грусти. Приказ Скиргайлы – всем быстро
вернуться, и нарушать его, не имело никакого смысла. Да Стась и сам
стремился на Родину, где решалась её судьба. Казалось, Настя всё понимала.
Назад возвращались быстро. На литовской земле уже пролилась первая
кровь в новой братоубийственной войне. Но главные события ожидались
впереди. Отряд Стаса сразу же по приказу прибыл в Вильну. Королевские
войска, поляки и литвины, готовились к обороне города. Воинов было так
много, что вскоре начались перебои с продовольствием. Крупные отряды
сторонников Витовта каждый день подходили к городу, затем удалялись.
Осады пока не было. От сложившейся ситуации Стась едва не приходил в
ярость. Он, идейный сторонник князя Витовта, сейчас здесь, в стане
противника. А где – то там, за стенами, его брат и отец, готовятся к осаде и
штурму города.
Витовт собрал верных ему людей в Верхнем замке Гродна. Князей,
магнатов. Ни в ком он не сомневался, кроме представителей союзных
тевтонцев. Наиболее влиятельными были брат Товтивил и князь Иван
Гольшанский.
Разработали план захвата Вильни. Назначенная на весну свадьба
Московского царевича Василия и дочки Витовта Софьи пришлась очень кстати.
Объявили, что свадьба будет в Вильне. Для чего должны были туда отправить
обоз с продуктами, дровами, сеном. И с охраной. Ждали удобного случая. И
когда Скиргайла вышел из Вильны с войском и отправился в сторону
восставшего Полоцка, решили действовать.
Обоз снарядили быстро. Его охрана состояла из лучших воинов Витовта.
Дополнительно разместили воинов в телегах под сеном и дровами. Вит, сын
Сурвилы со Слонима, со своим отрядом также разместились в телегах. Его
задача была – захватить ворота замка и удерживать их до подхода главных сил.
~ 84 ~
Скиргайла ушёл. Войсками в Вильне, поляками и литвинами, командовал
Дмитрий – Карибут, князь Брянский и Новгород – Северский.
Основные силы Витовта ещё на рассвете вышли на исходные позиции, в
густых зарослях у Вильны.
Стаса подняли рано утром, или скорее поздней ночью. Войска скрытно
вышли из Вильны, и вдоль стен прошли к главным воротам города. Затаились.
Когда стало рассветать, в тумане, увидели длинный обоз с большой охраной
под знаменем с «Колюмнами» Князя Витовта. Когда обоз подошёл к главным
воротам города, его окружили, приказали сдаться и сложить оружие. Из телег с
сеном и дровами, под смех и свист, стали вытаскивать злобных воинов,
разоружать их. Стась остолбенел, когда увидел брата Вита. Всех пленных
согнали в кучу и отвели в подземелья Нижнего замка.
Когда всё успокоилось, Стась подошёл к Нижнему замку. Пленных охранял
отряд поляков. Командир отряда, средних лет шляхтич, с хмурым
непроницаемым лицом, ответил отказом на просьбу Стаса пройти и поговорить
с пленными.
- А гроши? – сказал Стась, - Настоящие, литовские. – Достал жменю монет и
стал перекладывать их с руки в руку. Казалось, поляк засомневался.
- У меня там брат, - сказал Стась, чем окончательно добил поляка.
- Как же вы так. – Сказал тот и пропустил его. Гроши не взял.
Стась продвигался среди узких клетушек, плотно набитых пленными.
- Вит! Вит из Слонима, - прокричал он.
- Да! – Донеслось откуда – то сбоку, и Стась увидел за решёткой в клети
удивлённое лицо брата.
- Ничего не спрашивай, - сказал Стась, протягивая руку сквозь решётку. И уже
шёпотом добавил – Я что – нибудь придумаю.
К вечеру он успокоился, когда узнал, что пленных будут менять. Стась
снова пришёл к Нижнему замку. Начальник охраны сразу же пропустил его.
Радостный гул прокатился в подземельях замка, когда пленные услышали
весть, принесённую им. Когда выходил из темниц, поляк, командир охраны
спросил:
~ 85 ~
- Ааа где…. воевал?
- Где глаз потерял? – Переспросил Стась.
- Да. Вы, литвины такие молодые, а уже все в шрамах.
- В Москве, защищал Кремль, от татар, Тахтомыша.
Поляк уважительно посмотрел на Стаса.
- Приходи ещё.
Витовт с какой – то обречённостью воспринял весть о неудачной попытке
захвата Вильни, и сразу же вернулся в Гродна. Что делать, он сомневался. Его
Двор, многочисленное семейство в Гродна, находились теперь в опасности
быть захваченными королевскими войсками. Он не сомневался, что теперь сам
Ягайла выступит со всем польским войском на Гродна. Решение пришло само
собой – увести Двор и семейство в Мазовию, которая в то время считала
Польшу своим врагом. К тому же – князь Мазовецкий – зять Витовта. «И вот
тогда, когда руки будут развязаны, - думал он, - Ягайла узнает, что такое война
за свободу".
Зимой Двор Витовта тронулся в путь. По пути узнали – Ягайла с польским
войском движется к Гродна. Опасность столкнуться с ним миновала. Пронесло.
~ 86 ~
В Гродна остался сильный гарнизон, верный Витовту. Подобные гарнизоны
были в Брест – Литовском, Каменце, Полоцке, Витебске.
Король Владислав смотрел на Гродна, славный город Литвы, который
раскинулся по другую сторону Немана. Он ненавидел этот город, логово
славного Кейстута и его сына – неудачника. И теперь настало время покончить с
ним. Казалось, войск было предостаточно, но Ягайла ждал подкрепления от
брата Ивана – Скиргайлы. Подошли братья Дмитрий и Василий – Лунгвень со
своими войсками. Подошёл Клименс Москажевский с Вильны, с польским
контингентом, отправленным в Литву раньше.
Гродна выглядел величаво со своими деревянно – каменными
фортификациями. Казалось, последние осады и штурм его крестоносцами в
1373, 1375, 1377 и 1379 годах никак на нём не отразились. Два красивых замка,
Верхний и Нижний, казались неприступными. Началась осада.
Витовт стремился как можно быстрее вернуться в Гродна. Но было ещё
одно дело, которое он должен был исполнить незамедлительно. Вся его
сущность восставала против этого, но…. Через двух пленных тевтонских
рыцарей Витовт наладил диалог с Конрадом Цольнером, Тевтонским
Магистром. Тот скептически отнёсся к предложению Витовта о союзе Ордена с
~ 87 ~
Литвой против Польши.
- О каком Союзе Вы говорите, если сами бежите с Литвы к нам, - сказал
снисходительно он. Делегация Витовта во главе с князем Иваном Гольшанским,
привела к следующему результату. 19 января 1390 года был подписан с
Тевтонским Орденом Ликский договор, повторяющий, в основном, пункты
более раннего Кённигсбергского договора. Литва – союзник Ордена.
Жемайтия, жители которой называли Витовта своим Королём, дарилась
Ордену. Мало того, тевтонцы, не верившие Витовту, считавшие, что он их
однажды уже предал, потребовали заложников. И поехали в Мальборк родные
Витовта: два его сына, брат Жигимонт с сыном, сестра, жена Анна с дочерью
Софьей, которая готовилась к свадьбе.
Униженный подавленный Витовт стремился в Литву и скоро был там, у
Гродна.
Вит находился в Верхнем замке Гродна. Замок уже долгое время был в
окружении войск Короля Владислава. В основном это были поляки. Нижний
замок, окружённый литвинами Скиргайлы, Дмитрия - Карибута и других
князей, верных Короля, постоянно подвергался обстрелу из пушек. Попытки
штурма успешно отбивались пока. Со стен Верхнего замка его защитники
видели, как бьются их товарищи в Нижнем замке. Вит знал, что там и его отец.
Раздался хлопок, и первое каменное ядро ударило в стену башни, в
которой находился Вит. «Началось», - подумал он, наблюдая, как поляки
натягивали арбалеты, затем по команде выстрелили. В ответ – залп литвинов с
замка. Крики, стоны первых раненых. Всё как всегда. На пятый день осады по
замку разлетелась радостная весть – к Гродна подошёл Великий Князь Витовт с
отрядом. Неважно, что сам отряд был малочислен, главное – Витовт здесь, с
ними.
Королю так же подошло подкрепление – с Бреста – многочисленное
войско, в основном – поляки. Брестский замок 10 дней отбивал почти не
прекращающийся штурм противника. Силы были на исходе, потом сил совсем
не осталось, и, оставшиеся в живых, сдались на милость победителям.
Отряд Витовта отбил несколько попыток противника переправиться на
левый берег Немана. К Князю прибывали мелкие отряды из окрестностей
Гродна. Крупные силы должны были подтянуться из центральной Литвы и
Жемайтии. Витовт на левом берегу Немана стал строить Новый замок, который
~ 88 ~
назвал «Новый Гродна». Он понимал, что Ягайла правильно оценит ситуацию.
Время работало не на Короля. И Ягайла должен был перейти к решительному
штурму замков, в первую очередь Нижнего, защитники которого истекали
кровью и валились с ног от усталости. Так и случилось. Все прибывшие из-под
Бреста силы Король бросил на штурм Нижнего замка. Вдобавок к тому, он снял
часть войск с осады Верхнего замка и тоже бросил их на штурм Нижнего.
Вит, возбуждённый и раздражённый, пришёл к коменданту Верхнего
замка.
- Нужна вылазка, быстрая дерзкая. Нужно помочь нашим товарищам с Нижнего
замка.
- Нет, мы не можем рисковать.
- Если часть врагов вернётся к нашему замку, нашим будет легче там. Нужно
атаковать. Никто этого не ждёт.
Казалось, комендант засомневался.
- Сколько у тебя воинов? – Спросил он.
- Пять копий, пятьдесят.
- Набери ещё пять копий с добровольцев. Сейчас вечер, на рассвете атакуйте.
Желающими участвовать в вылазке оказались почти все. Вместо
дополнительных пяти копий, Вит набрал семь. Ночью почти не спали. К
рассвету все, молча, стояли у главных ворот замка, обнажив оружие. Часть
была на лошадях.
Литвины из войска Ягайлы, осаждавшие замок, опытные в боях, выкопали
землянки, окружили себя подводами, сгородили хоть какой – то частокол.
Поляки же жили, в основном, в шатрах, ничем не защищённых.
Когда покраснел горизонт, и появились первые признаки рассвета, ворота
Верхнего замка распахнулись, и воины, во главе с Витом, бросились на спящего
врага. Шатры поджигали и гнали ошалевших со сна поляков толпами вперёд.
Били только тех, кто хватался за оружие. В стане противника поднялся
страшный переполох. Никто не ожидал, сопротивления почти не было. У Вита
даже мелькнула мысль – прорваться в Нижний замок. Но он с ней справился.
Разбив и поломав пушки, баллисты и станковые арбалеты, нагрузившись
~ 89 ~
захваченным оружием, отряд возвратился в замок, под радостные крики
товарищей. Трофейного оружия было столько, что каждый еле шёл под его
тяжестью. Пригнали и пол - сотни пленных. Могли и больше, но чем их
кормить. Потери своих были минимальные: двое погибли и полтора десятка
раненых. Вит даже расстроился. Теперь враг будет осторожен, а можно было
всех их разогнать….
Но вылазка не помогла. Через два дня Нижний замок пал. Мысль о судьбе
отца не покидала Вита не на минуту, и вечером того же дня он спустился по
верёвке со стены замка, прокрался сквозь вражескую охрану и пришёл к
Нижнему замку.
- Где пленные? – Спросил Вит у литвина, чего – то охранявшего.
- Там, - тот указал рукой в сторону обоза.
- Много их?
- Мало, в основном раненые.
Среди пленных отца не было. Предчувствуя недоброе, Вит пошёл туда,
куда стаскивали погибших, чтобы хоронить. Там был и Сурвила, опытный воин,
прошедший столько битв, ради того, чтобы погибнуть от руки литвина в
кровавой междоусобице.
Вит сидел над телом отца, охватив голову руками. Все обходили его молча,
всё понимая. Так он просидел всю ночь, не зная, что скажет маме, брату. Утром
купил телегу с лошадью, погрузил в неё тело отца и повёз его вдоль Немана, в
сторону лагеря Витовта.
Стась уже месяц был в стане Князя Витовта. При первой возможности он
перешёл на его сторону. Был очень удивлён – Витовт помнил его.
- А, это тот, который Василя Московского поймал, моего зятя? – С улыбкой
спросил Князь. – Сын Сурвилы, брат Вита, моих верных подданных.
Стась кивал в ответ.
- Там они, в Гродна, в замках. – Витовт стал серьёзным и суровым.
Стаса позвали, сказали, пряча глаза почему – то, что приехал его брат. Стась
обрадовался и побежал, увидел брата….
~ 90 ~
Отца похоронили на склоне кургана. Их предки в таких курганах, когда – то
давно, хоронили покойников после обряда трупо - сожжения. Стась вспомнил
слова мамы, что больше всего отец боялся, что кто – то из сыновей погибнет
раньше его.
Верхний замок одной стороной примыкал к довольно обрывистому берегу
Немана. Витовт и в мыслях не допускал, что он потеряет Гродна. Все свои силы
теперь Король бросил на Верхний замок. Среди защитников было много
раненых и больных. Все свои силы теперь Король бросил на Верхний замок.
Среди защитников было много раненых и больных.
Витовт решился на, казалось, безумный ход. К огромному дубу на левом
берегу Немана, напротив замка, привязали толстую цепь. Ночью на лодках
переправили второй конец цепи на правый берег и привязали его к столбу,
вкопанному у стен замка. К этому месту, на обрывистом берегу реки, враг
подойти не мог. Единственный проход завалили камнями и тщательно
охраняли. По цепи поплыли лодки в замок и обратно. Туда доставлялись
воины, продовольствие, оттуда – раненые и больные. Весна была холодная, и
больных было много.
Вита Князь Витовт назначил ответственным за мост. Стась был в отряде
брата. К цепи привязали многочисленные узкие плоты. Образовался наплавной
мост. Вит упросил Великого Князя, чтобы тот отпустил его в осаждённый замок,
к своим товарищам, слонимцам. Стась хотел идти с ним, но старший брат
отказал.
- Что маме сказать, если и с тобой ещё что случится. Она не переживёт. - Сказал
он.
- А ты? Если с тобой что?
- Со мной всё будет в порядке, я знаю. – Ответил Вит. И ушёл в замок. Через два
дня его, тяжело - раненого, переправили обратно в стан Витовта, на левом
берегу Немана. Стась, проклиная себя, сидел по ночам над братом, не
приходящим в сознание. А утром уходил к наплывному мосту.
Ягайла негодовал. Несколько месяцев осады. Месяц штурма. И
безрезультатно. Попытки переправить войска на левый берег Немана уже не
предпринимались. Витовт креп. Теперь ещё этот чёртов мост через Неман.
План его уничтожения подсказали придворные поляки. Вверх по течению
~ 91 ~
Немана срубили пять вековых дубов, связали их, очистили от лишних веток, и в
том месте, где скорость течения Немана возрастает, пустили их по течению.
Цепь была разорвана, мост разрушен.
Витовт понял, что проиграл. Защитникам замка он приказал сдаться. А сам,
во главе своего войска, покинул окрестности Гродна, под свист и смех
сторонников Ягайлы с правого берега Немана.
Стась самовольно покинул лагерь Витовта чуть раньше и повёз раненого
брата на телеге по левому берегу Немана в обратном направлении, на юго-
восток. Затем – по прямой дороге к Слониму. По пути встретился разъезд
литвинов. Стаса окликнули, спросили кто, откуда, на чьей он стороне.
- Какая разница за кого я? Раньше литвины резали друг друга. Теперь ещё и
поляки режут литвинов. И всё за власть. Я в этом участвовать не хочу. Я потерял
отца, чуть не потерял брата…. - Воины понимающе кивали.
По пути Вит немного пришёл в себя, очнулся и теперь, ошалевший, сидел в
повозке и молчал. До Слонима добрались через несколько дней. Стась увидел
бледную маму и заплакал.
- Я всё знаю, сынок, - сказала она.
Жена Вита, Вильчана, быстро привела мужа в порядок, и уже через неделю
тот заявил, что поедет в Крулявец – Кённигсберг, в лагерь Витовта. Все были -
против.
- Если мы не будем сражаться за Витовта, то придётся драться против него, -
сказал Вит. – Нас в покое не оставят. - А ещё через две недели он ускакал.
Наместник Ягайлы в Слониме предложил Стасу заняться формированием
ополчения. Вит был прав, и Стасу ничего не оставалось делать, как последовать
за своим братом.
Летом 1390 года войска Князя Витовта, усиленные тевтонцами, подошли к
Вильне. Навстречу вышло войско литвинов и поляков. После жестокой
короткой битвы, войска Ягайлы отступили в город. Витовт взял город в осаду.
Вскоре пал Нижний замок.
Вит, сын Сурвилы со Слонима, находился в свите Великого Князя Витовта.
Он видел всё, что творилось при Дворе. Немцы не доверяли Витовту. Конрад
фон Валенрод, Магистр Ордена, не допускал никаких разговоров литвинов
~ 92 ~
наедине с Витовтом. Ну а когда такие разговоры были неизбежны, то они
проходили в присутствии тевтонских рыцарей, знавших литовский русский
язык, а таких в Пруссии было немало из бывшей местной знати. Когда – то
Миндовг, Король Литвы и Пруссии, захватил Польшу и всю Пруссию и устроил
кровавый суд над предателями в Крулявце - Кённигсберге. Позже Витень,
Великий Князь, разорил всю Пруссию, пригнал многочисленный полон. Но
прошло время, и новое поколение коренных пруссов было совсем не
единодушно в сохранении языческой веры предков.
Вит видел, как негодовал Великий Князь по причине открытой слежки за
ним. Видел и понимал, что тот сейчас не в той ситуации, чтобы ставить свои
условия. Вот и сейчас, при осаде Вильни, тевтонцы и их знатные гости со всей
Европы формально подчинялись Литовскому князю. Но все его приказы
исполнялись после дополнительного согласования. А важные решения
принимались лишь после утверждения Маршалом, а то и Магистром Ордена.
Наёмники с Европы в этом походе выделялись своей знатностью
происхождения, великолепием в одежде и вооружении. Был среди них
Английский граф Дерби Ланкастер, которого звали ещё Генрих четвёртый. Вит
вспомнил, как брат Стась клял этих наёмников и мечтал с ними встретиться
после бегства из Лидского замка. Тогда ещё погиб брат Вильчаны, его жены.
Погиб сам, но спас Стаса. «Хорошо, что Стаса нет здесь», - подумал Вит. И зря
подумал. Вечером тот, лёгкий на помине, прискакал из Слонима.
- Вит, меня постоянно мучает вопрос – правильно ли мы поступаем, воюя
против литвинов и поляков. Князь привёл тевтонцев, извечных врагов Литвы.
- Витовт привёл немцев после того, как Ягайла привёл поляков. Немцы
временно здесь. Вернёт Князь себе власть, и не будет здесь ни немцев, ни
поляков. Будь уверен.
- Не верю я ни тем, ни другим. Их цели – рвать Литву на части, глумиться над
нашей верой, топтать наши святыни. А ещё эти....петухи всякие, со всей Европы.
Разве Папа Римский не запретил Крестовые походы на Литву? Только приехал,
а уже столкнулся с одним таким.
- С кем столкнулся? – Спросил Вит и улыбнулся.
- Ехал один со свитой, под знаменем красным со львами. Остановился, когда
понял, что я не уступлю дорогу. Пришлось ему объезжать меня, - говорил Стась.
~ 93 ~
- На конях тоже красные накидки со львами? Это Ланкастер, претендент на
трон Англии. Ну, ты даёшь. Витовт, видимо потехи ради, собрал из десяти
знатных рыцарей копьё. В битве на Вилии дрались, как и все остальные, не
лучше, не хуже.
- Верхний замок возьмём? – Спросил Стась.
- Сомневаюсь. В лагере – болезни, запасы еды на пределе, холодно. Но
решающий штурм будет. Может даже завтра. Все мечтают отсидеться в Вильне.
И на завтра был штурм. В стене замка удалось сделать пролом. Туда
стянули войска. Тевтонцев и европейцев поставили в первые ряды. И каково же
было их удивление, когда из пролома выскочили многочисленные воины
противника, в основном литвины, которые с какой – то дикой яростью
бросились на крестоносцев. А те, не выдержав удара, стали беспорядочно
отступать. Литвины Витовта, с иронией и презрением смотрели на бегущих
союзников.
- Во тикают, аж из доспехов выпрыгивают, - донеслось откуда – то, и толпа
взорвалась дружным смехом. – Европейцы то, знатные и храбрые, а драпают,
как все, - смех не прекращался. Смех смехом, а на помощь подоспели вовремя.
Ударили по наступающим с фланга, заставив их вернуться в замок. Пролом был
завален изнутри.
К вечеру послали парламентёров к Ягайле. Тот обещал не преследовать
отступающего от Вильны противника. И утром войска Витовта покинули
окрестности города, уходя в сторону Орденских владений.
Весной следующего года Великий Магистр Тевтонского Ордена Конрад фон
Валенрод сам предпринял поход на Вильну во главе огромного войска,
численностью в десятки тысяч человек, среди которых снова были знатнейшие
рыцари с Германии, Англии, Франции, Шотландии. А ещё были крестоносцы с
Ливонии со своим Магистром и войска Витовта. Литвины и поляки Ягайлы
выжгли всё вокруг Вильны на пять миль. Этот поход закончился раньше, чем
все предполагали. Подъездные пути со стороны Ордена были перерезаны, и
огромное войско бежало от стен Вильны, спасаясь от голодной смерти.