Семеро викингов

Фолквар Надменный в полном боевом облачении стоял рядом со штурманом своего флагманского "Повелителя моря". Он уже вошёл в предшествующую сражению напряжённость и не спускал глаз с островков в протоках, предшествующих Стокгольму. Возможно, эта деревенщина ушла в глухую оборону и дрожит за своими стенами, но бывший пират предпочитал не очень в это верить. "Как-никак, однажды они уже разбили готландскую армию, - думал хёвдинг. - Правда, тогда у руля был Вольфганг, этот честолюбец, проворный на словах и весьма топорный на деле, как бы он потом ни пытался смягчить разочарование Хитрого Лиса. Наёмничество было его уровнем, а недоумок полез на политический Олимп. Как говаривал мой знакомый сардинский корсар, "Quod licet Jovi, non licet bovi - Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку". Это точно про саксонца. Тем не менее, нельзя быть ослеплённым мощью своего флота - первый звоночек к ошибкам".

И хёвдинг вновь переметнулся взглядом по кораблям и окрестностному пейзажу.

Стоянка на Нака произошла около часа назад. Хитрый Лис и Аксель Бессмертный обсудили с Фолкваром последние детали нападения. Затем их корабли направились на юг, а главная армада - на запад, прямо к деревне. Ветер благоприятствовал и щедро надувал паруса.

Военный советник, взятый у Ваксхольма, поделился своими знаниями и под охраной был передан вождю. Разумеется, Надменный не собирался вежливо отсылать его домой после Нака. "Если в твоём распоряжении знаток местного мудрёного рельефа - воспользуйся этим сполна", - рассудил хёвдинг.

- Мессир Фолквар! - окликнул его штурман. - Кажется, на том берегу только что был оставлен лагерь!

И в самом деле, слева по борту, на побережье большого острова поднимался едва заметный дымок. Очевидно, здесь были стокгольмцы. Лазутчики?

- Прими чуть влево! - сказал Фолквар, и лицо его стало заинтересованным. - Медленно и аккуратно. Если там засада, я не хочу попасть под шквал выстрелов.

Эскадра изогнулась дугой. Драккары плыли между несколькими островами - правые были покрыты скалами, а левые - зеленью.

Ветер усилился и засвистел между утёсами.

Никаких следов за покинутым лагерем не обнаруживалось. Фолквару стало не по себе. И отнюдь не беспочвенно.

Послышался свист стрел. Хёвдинг быстро, отработанным движением пригнулся и выстрелил взглядом противоположную сторону.

Из-за скал вылетели стокгольмские корабли. Это были торговые суда, широкие и небольшие, но их было много. Казалось, даже больше, чем у самого хёвдинга. Несмотря на неповоротливую конструкцию своего судна, гребцы трудились в поте лица, и шли они довольно быстро. Но главной деталью этих кораблей были, без сомнения, длинные тараны.

Фолквар понял, что сейчас они вклинятся в изгиб дуги, которую представлял собой его флот - вся фикция с лагерем была подстроена.

- К оружию! Зарядить баллисты! - изо всех сил крикнул хёвдинг.

Готландцы в мгновение ока бросились к баллистам, принялись наводить их на противника и ставить снаряды. Они представляли собой увесистые, тяжёлые камни, крепко-накрепко обвязанные насквозь промасленными шкурами.

Тетива скрипела, натягиваясь до предела.

Корабли Стокгольма неслись прямо на армаду Фолквара. На них уже можно было разглядеть экипаж - сплошь берсерки.

Военачальник Хитрого Лиса поднял руку и выждал буквально несколько секунд.

Набрал в грудь побольше воздуха.

- ПОДЖИГАЙТЕ И СТРЕЛЯЙТЕ!

Факелы, вспыхнувшие ярким огнём, коснулись снарядов. Те загорелись мгновенно.

Град горящих камней взметнулся над кораблями и со свистом полетел к берсеркам.

Находившийся на одном из передних кораблей Бернард Свирепый понял, что их ждёт.

- РАЗВЕРНУТЬ ШТУРВАЛ! Повернуть и врезаться в этих подонков!

Торговый флот Стокгольма буквально за пару мгновений обернулся истинной огненной преисподней. На мачты и палубы летели смертоносные горящие кометы-снаряды. Древесина трещала.

На кораблях Фолквара резко спустились паруса, а гребцы начали тормозить. Перед судами совсем скоро развернулось настоящее инферно: пламенная мгла, застилающая чёрно-рыжими языками противников.

- Не останавливайтесь! - скомандовал Надменный. - Заряжайте орудия и палите снова и снова, они не должны добраться до флота! - моряки послушно исполнили приказ.

- Так мы растратим все боеприпасы, не останется на деревню! - предупредил его один из матросов.

- Плевать, высадимся без искр. Главное - не потерять нашу флотилию, - Фолквар ставил приоритеты так, чтобы операция прошла безопасно, пусть и не самым эффективным образом.

Стрелы и снаряды с кораблей хёвдинга беспрестанно вылетали в воздух. Многих противников задело сразу несколькими снарядами, и они, корчась, оседали на палубы. Другие же успевали выпустить парочку стрел и даже поразить несколько целей - но бессмысленно. Разгорался пожар, который решит их судьбу. И им явно не суждено умереть от старости.

Вскоре до ушей готландцев доносились постоянные крики агонии и искреннего ужаса. Горящие заживо берсерки издавали пронзительные вопли, и некоторые гребцы Фолквара почувствовали себя некомфортно. Обстрел продолжался недолго: крики стихли, и перед лицами хёвдинга показалось рыжеватое марево, искажающее воздух, от которого несло страшным жаром. Вскоре в пламени и дыму скрылись корабли позади; некоторые стокгольмские кнорры начали стремительно садиться на дно, несмотря на все усилия берсерков, которые с помощью вёдер вычерпывали столько воды, что ей можно было затопить деревню. И всё же эта внезапная атака провалилась, и Фолквар остался в выигрыше.

Скоро смертоносная пелена полностью застелила стокгольмские корабли. Зрение уже не могло подтвердить их полную гибель, ровно как и слух: мешали пенистые волны, бьющиеся о борты кораблей, завывания ветра, крики чаек, стук вёсел о воду и властные команды хёвдинга. И всё же почти каждый был уверен, что эта битва закончена.

Подул западный ветер, потянув дым и пламя в сторону флота Готланда.

- Так не пойдёт, - рыкнул Фолквар. - Если не хотим, чтобы этот огненный ужас пришёл к нам, нужно срочно уходить от него. Пусть ветер и не попутный... Берём южнее! И да, сгруппируемся, оставаться дугой опасно, если нас поджидает ещё одна засада! - последнюю реплику он выкрикнул что есть сил. - Уходим отсюда, пока ещё можем.

Гребцы стали потихоньку разворачивать драккары, но Фолквар не спускал глаз с надвигающегося на них красно-чёрного облака. Он слышал довольно много историй об эландцах и знал, что они довольно хороши в морском деле. С одной стороны, Надменный не рассчитывал на быструю победу, но с другой - враг пошёл ва-банк и попался в ловушку, так что теперь ничего уже не решается.

За огнём показался тёмный силуэт.

- Приготовиться! - громогласно скомандовал Фолквар. - Они ещё живы!

Из огня вынырнули три кнорра, чёрные, покрытые сажей, обломанные и искореженные. На этих кораблях-смертниках едва отличимы были такие же чёрные, обожжённые пламенем люди. Берсерки кричали, а на носу корабля, опираясь за борт, стоял сам Бернард Свирепый, стряхивающий с одежды огонь.

- Похоже, они уже... того, - заметил в ужасе штурман.

- Похлёбка не даёт огнеупорности. Эти психи могут не чувствовать боли, но от смерти не застрахован никто, - произнёс Надменный, пытаясь держать себя в руках, правда, не очень успешно. - Но так они доберутся до нас раньше, чем поджарятся! - Фолквар на секунду взвесил риски и закричал: - Перехватите их! Не стреляйте, они не обратят внимания! Лучше заслоните флот отдельными судами! Экипаж этих судов получит щедрую награду после победы!

Каждый из берсерков на этих трёх кноррах заливался криком, они, невзирая на вспузырившуюся кожу и некроз некоторых конечностей, с боевыми кличами работали вёслами, выплёскивая ярость наперекор боли и смерти. Суда выстроились в форме клина и, вероятно, пытались протаранить готландские драккары в бок, пока те разворачивались. Вскоре из облака дыма и пыли вышли ещё три корабля. Фолквар не мог не заметить пробоины в корпусах судов, но берсерков это, кажется, не волновало. На медленно тонущих кораблях они стремительно настигали уходящий флот Надменного. К ним наперерез выдвинулась пара буферных кораблей, живой щит, который должен был остановить шествие... но они не успели развернуться и дойти до места вовремя. Берсерки на скоростях, сумасшедших для наполовину затонувших кораблей, быстро сокращали расстояние, и даже гребцы Фолквара отбросили вёсла, чтобы взять сабли, мечи и щиты.

"Ладно, пусть, - подумал Надменный. - Дам вам шанс. На что вы способны в таком состоянии?"

- Капитан, нам обстрелять их? - спросил один из матросов.

- Не стоит. Они уже мертвецы, - отрезал хёвдинг. - Опасность представляет их корабль, движущийся скорее по инерции сознаний. Вряд ли эти твари могут сейчас мыслить здраво. Исполняют последний приказ.

До столкновения кораблей остались жалкие секунды, моряки на флоте Фолквара ухватились за шпангоут и пригнулись.

Бернард Свирепый в этом обстреле потерял ногу - она перестала функционировать - и, скорее всего, сжёг себе почти треть своей кожи, но в его безумных глазах неустанно играл азарт ярости.

- Ну-ка, поцелуемся! - выкрикнул он, и его команда начала издавать невыносимо громкие звуки, несмотря на чёрную кровь, стекающую по обгоревшим лицам.

С ещё одним толчком длинный таран, в спешке прикреплённый к торговым кораблям, с треском древесины вошёл в обшивку драккара Надменного.

У берсерков в руках появились абордажные крюки, заметно потемневшие, но всё ещё крепкие. Сразу несолько эландцев забросили крюки на палубы кораблей хёвдинга и начали тянуть верёвки на себя, всё глубже насаждая корабли на таран. И даже когда моряки успешно обрубали верёвки, опасность не уходила. Берсерки, как увидел Фолквар, сорвали с поясов фляги и быстро поднесли ко рту, начиная делать глотки галлюциногена.

- К оружию! - приказал Надменный, и оставшиеся его воины обнажили лезвия.

- На абордаж! - закричал Бернард поразительно здоровым голосом. Он отковырял обгоревшую доску и начал положил её под руку, используя, как костыль. Нога его всё ещё не слушалась, так что ему пришлось со сжатыми зубами остаться на палубе вместе с парочкой других изувеченных. Его лицо ничуть не пострадало во время пожара, что навевало подозрения... впрочем, мелкие несостыковки сейчас не имели значения.

И берсерки, высвободив из ножен кривые сабли и широкие клинки, бросились к носу корабля. Люди Фолквара не имели при себе копий - на кораблях копья будут только мешать - и могли встретить волну врага лишь мечом.

- За Эланд и вождя Гарольда! - донеслись крики эландцев и начали вопить, орать и просто глушить все приказы, поступающие от капитана и опытных воинов.

Подбежав к борту, берсерки всей своей волной принялись обрушивать шквал ударов на выставленные клинки обороняющихся готландцев, по возможности не только отводя их в сторону, но и выбивая из рук врага. Они прыгали на фальшборт и уже с него врывались в сражение, спрыгивая на противника, нередко насаживая себя же на лезвия, но гораздо чаще вынуждая неприятеля ретироваться к обратной стороне палубы. Отступление не было глупостью, когда на тебя летит...

Словно дикие медведи, берсерки с оскаленными зубами лезли на рожон, не обращая внимания на все преграды, не ведая страха, и никакие щиты им были не нужны. Их остро заточенные клинки легко проникали сквозь кольчугу, пусть эландцы предпочитали рубить с плеча, а не использовать всяческие итальянские уколы и выпады. Их агрессивный стиль и полное бесстрашие породило в своё время столько стереотипов, что некоторые скальды даже предписывали берсеркерству отдельную школу искусства меча, подразумевающую постоянный плотный контакт с врагом, жестокий натиск, толчки вперёд и только вперёд - удивляло именно их владение оружием в тесноте и невероятная сила, с которой меч берсерка вспарывал кожаный доспех, только подняв его в высокую гарду. Прижавшись к озадаченному противнику, который только и делал, что спарринговал с такими же дуэлянтами, считающими, что в битве есть давно определённые правила, берсерк получал преимущество. Сражаясь с ровным строем дисциплинированных мечников, которые подчиняются приказам и не смеют отступать, берсерк также получал преимущество. Грубая сила позволяла им выхватывать щиты, так что единственной их немезидой оставались воины с бóльшей досягаемостью - пикинёры и лучники.

Берсерки вгрызлись в ряды готландских моряков, пиная их ногами и хватая из за запястья, чтобы заблокировать удары и финты, изворачивая лезвия своих мечей так, чтобы обоюдоострый клинок прошёл по телу врага как можно быстрее, а если не получалось - использовали колени, шипастые налокотники, били по шее противника плашмя, если лишняя отрубленная голова могла помешать ходу схватки.

Один моряк Фолквара сумел прижать берсерка к фальшборту и налечь на него всем своим весом, после чего обеими руками разжал его кулак, чтобы меч вывалился в море. Помогло ли ему это?

Берсерк заревел и второй рукой взял готландца за немного распущенные светлые волосы, после чего ударил его лицом о древесину и, освободив свою вторую руку, ухватился за его подбородок, начиная вдавливать его внутрь собственного черепа. Всё это эландец провернул с неистовой яростью, так подходящей гневной гримасе на лице, которая обличала жажду крови.

Особенно в битве отличился личный кок Фолквара - голландец по имени Хендрик, служивший под началом бывшего пирата уже давно. Хёвдинг никак не думал, что его повар окажется настолько жестоким. Облачившись в лёгкие доспехи, он виртуозно орудовал по-своему грозным инструментом - большим, широким и остро заточенным разделочным ножом. Подобная вещь замечательно разрезала как лица не успевших уклониться противников, так и их животы, откуда начинала толстыми струями хлестать кровь. С каждой новой жертвой преданный своему господину Хендрик не терял присутствия духа, а, напротив, приобретал смертоносную энергию и с каким-то маниакальным остервенением продолжал кромсать всех эландцев, до кого мог добраться. Разумеется, исполненные зверской ярости берсерки наступали на кока, однако он всякий раз умудрялся отскочить или же получал помощь от товарищей, рубившихся с ним бок о бок. Казалось, сам Всеотец Один хранит его в этой бойне, где, казалось бы, невозможно выжить при отсутствии постоянных тренировок, и придаёт сил.

Сам Надменный поспешно перебрался со своего драккара на соседний, проплыв лишь несколько десятков метров, где ему подали руку. Из соображений безопасности ему не стоило умирать. По крайней мере, таким предсказуемым образом. Потерять один корабль было ещё не смертельно, а вот потеря главнокомандующего грозила поражением.

Едва взобравшись на борт, Фолквар скомандовал:

- Обстрелять!

Капитан корабля не стал возражать. Он не выдал шаблонной фразы вроде: "Но, мессир, ведь там бьются наши воины!" Все видели, кто бьётся, а кто умирает.

Стрелы взмыли в небо, но отклонились от курса, потому что ветер этому не благоприятствовал. Несколько выстрелов оказались успешными, но они были незаметны на фоне пыла сражения. Фолквар заметил, что не только его корабль был атакован. Соседние в цепочке драккары также были взяты на абордаж, и картина на них не сильно отличалась. Хрипы и стоны гибнувших готландцев и рваные крики умирающих от ран, истекающих кровью берсерков давили на уши, и поэтому было уже слишком поздно, когда стороны осознали, что корабли на абордаже погружались в море. Кнорры с таранами тонули и тянули пробитые вражеские корабли с собой на дно.

- Отступайте! - во всю глотку закричали моряки с судна, где в данный момент находился Фолквар. Они потеряют корабли, но заберут и берсерков... Впрочем, если моряки могут спастись, почему они не должны?

Некоторые участники команды, в том числе и обрызганный кровью Хендрик, поспешно развернулись и бросились в сторону союзных кораблей, где ещё не горел пожар битвы. Они спрыгнули с палубы и под аккомпанемент проклятий доплыли до дружественных драккаров, как в своё время поступил и Фолквар. Но большинство моряков не расслышали приказа из-за безумного шума.

- Топите эти корабли, - приказал Надменный, мысленно находясь уже в Стокгольме. - Они и их команды обречены, но это шесть кораблей из двадцати - невелика потеря.

Капитан драккара кивнул и приказал зарядить баллисту. Раздался залп, но уже не по вражескому флоту, а по своему, попавшему в лапы врага. В глазах Надменного, в глубоких чёрных колодцах пустоты, не отражалась и крупица жалости. Был ли причиной факт его корсарства в прошлом или подобная твёрдость характера проявилась спонтанно, не знал никто. В такие моменты никакие второстепенные мысли не должны были стоять у руля разума Фолквара. Пусть иногда он поступал довольно самонадеянно, не просто так ему выпала честь стать хёвдингом у, пожалуй, одного из самых привередливых вождей Севера.

***

Над флотом Фолквара Надменного, составлявшего уже лишь четырнадцать кораблей, сгущался сумеречный мрак. Были здесь драккары, экипаж которых состоял не из готландцев, а из завербованных Хитрым Лисом наёмников с разных концов Скандинавии. Многие из них видели друг друга впервые, однако работа всё же шла слаженно. Матросы сновали по палубе, поглощённые своим трудом.

Один из них, впрочем, не торопился рваться в бой. Медленно, не привлекая к себе внимания, он отделился от общей массы и проскользнул в небольшой тесный трюм. Шаги были неслышными, и доски почти не скрипели под ними.

Фигура добралась до удалённого угла в коридоре. И тихо кашлянула три раза.

Из тени напротив послышалась поступь нескольких человек. Всего их было четверо - в обмундировании наёмников и с мечами на поясе. Кроме того, каждый имел при себе стилет на случай внезапного нападения.

Мнимый матрос, созвавший этот отряд, снял свой шлем. Рассыпались каштановые волосы, и стало видно тонкое, вытянутое лицо с зелёными глазами и пытливым взглядом, обводившим собравшихся.

- Время пришло, командующий? - осведомился один из "наёмников", а на самом деле опытный повстанец.

- Да, момент представляется благоприятным, Клаус, - не повышая голоса, ответила дочь Илвы, отмечая про себя, что произнесённые вслух имена никому ничего не скажут. - Остальные на соседних кораблях ждут сигнала. Нам, к сожалению, пришлось невольно потерять двух человек из-за той внезапной атаки берсерков, но тем не менее, оставшиеся в живых готовы послужить ослаблению Хитрого Лиса. Нас двадцать восемь человек, пробравшихся на флот под видом наёмников и принимаемых за своих, это немало. Жаль, что Сигурд Златорукий уже не с нами, ему бы это понравилось.

Мятежники закивали в знак согласия.

- Каков наш точный план?

- Он прост, - ответила Катрин. - Берём из моего тайника факелы и зажигаем. Затем бросаем их на самое уязвимое место в трюме. Я говорю о сене на койках экипажа. Вспыхнет очень быстро.

- Легко и понятно, - признал Клаус. - Предлагаю такой условный знак для наших на других кораблях: пока вы будете поджигать сено, я выпущу из баллисты подожжённый снаряд прямо в воздух, это заметят сразу.

- Коль уж ты будешь действовать на палубе, отвяжи сперва шлюпку, чтобы мы все могли доплыть до Стокгольма, - развила мысль мятежница. - Всем ясны наши действия? Тогда за работу, не каждый день драккары в Муспельхейм превращаем!

...Клаус выскочил на палубу, держась как обычный солдат, уже почуявший запах сражения. Главное - добраться до края, где висят лодки.

Большого труда это, впрочем, не составило. Хлёсткий удар мечом - и верёвка почти разорвалась. Если не знать о заговоре, то внимания на это не обратишь.

Мятежник бросил взгляд на носовую часть драккара. Там находилась искомая катапульта. Рядом суетилась пара готландцев. Лучшего момента придумать было невозможно.

Клаус быстрым шагом пошёл в их сторону, насвистывая себе под нос песенку и всем своим видом отобразив образ хвастливого, прошедшего не одну передрягу наёмника.

- Что-то эти крысы из Стокгольма расслабились! - оглушительно провозгласил он, приблизившись к жертвам почти вплотную. - Ну да ладно, славный точный залп из новейшего оружия послужит уроком этой деревенщине!

Будто бы охваченный яростью, он кинулся к снаряду, обмотанному шкурами, и помог погрузить его.

Готландцы подхватили разбрызгивающий оранжевое пламя факел и поднесли к шкурам. Естественно, те не заставили себя "упрашивать".

Только это и было нужно Клаусу.

Не дожидаясь, пока катапульту наведут на поселение, он выхватил свой острый стилет и чиркнул им по горлу одного из воинов. Другой сообразил, что к чему, и тут же выхватил свой меч, но всё же не позаботился о собственной проворности. Клаус обнажил длинный клинок и, уйдя от спонтанного удара наотмашь, взрезал живот противника. Тот захрипел и рухнул.

Резкое движение рычагами... Клаус вложил в него все силы.

Пылающий снаряд вылетел прямо в звёздное небо, в котором тут же грянул роскошный фейерверк.

На палубе уже поднялся крик - естественно, подобная диверсия не осталась незамеченной. Наёмники кинулись на Клауса, пустившегося в бегство.

Где-то снизу послышался еле слышный треск. "Похоже, никаких затруднений у Катрин не возникло. Всё по плану, не дам теперь убить себя!" - пронеслась мысль в голове повстанца.

Он нёсся вдоль по драккару, петляя и видя перед собой лишь одну цель: ожидающую его шлюпку, еле держащуюся на полунадрезанной верёвке.

Наперерез мятежнику бросился рослый солдат. В его руках сверкал меч, а на лице был написан чуть ли не охотничий азарт.

Клаус взмахнул своим, уже окровавленным клинком, пытаясь поразить преследователя насмерть. Однако тот, несмотря на внушительное телосложение, оказался проворным - определённо, этот парень не вчера пошёл в наёмники. Он стремглав обошёл Клауса и, перехватив руку, чуть не вырвал меч.

Повстанец не растерялся и резко подставил подножку своему врагу. Воспользовавшись секундным послаблением, продолжил свой сумасшедший марафон.

Сзади слышался топот ног наёмников. И вдруг на смену ему пришли вопли. Клаус оглянулся.

За ним разверзлась дыра - потолок трюма рухнул, и внутри уже свирепствовало пламя.

На палубу выбежала Катрин с длинным и лёгким мечом, сделанным по её руке почившим Сигурдом. За ней благополучно следовали остальные трое мятежников из отряда.

- Уходим! - истошно рявкнул Клаус, ведь его голос уже сильно заглушался криками и треском.

Лодка была уже близко. Они перемахнули через борт. Катрин сперва прикрывала отступающих. Её оружие здесь прошло первую проверку боем - созданное одним из лучших кузнецов Готланда, оно было безупречно.

Наконец, дочь Илвы и сама улучила момент. Ловко отбросив убитого противника на остальных, она свалилась в шлюпку. Последний удар - и отряд принялся интенсивно работать вёслами, не оставляя врагам шанса спохватиться и поразить их стрелами.

Яростный огонь пожирал драккар, и на некоторых его соседях тоже были видны пожары - диверсанты сработали оперативно. Главная мачта обрушилась. "В итоге, дееспособных кораблей у Фолквара останется лишь шесть - те, что были полностью укомплектованы готландцами и куда всё равно не стоило соваться, - усмехнулась про себя Катрин. - Хитрому Лису это не понравится".

Мятежники взяли курс на берег.

***

- Мессир! - обеспокоенным голосом прошептал штурман, пока Фолквар с закрытыми глазами отдыхал, прислонившись к фальшборту.

- Чего тебе? - едко спросил хёвдинг. Ему бы не хотелось, чтобы его беспокоили.

- Наши корабли... Я упустил момент, но, по-моему, произошла диверсия, - штурман запнулся.

Фолквар внезапно вскочил и окинул взглядом остатки своего флота. Большая часть выглядела так, словно только что в трюме драккаров разгорелось пламя. Глаза Надменного наполнились бешенством.

- Что?! - рявкнул он. - Как ты это допустил?! Берсерки не использовали лодок, чтобы втайне забраться на борт?

- Я-я не знаю! Я управлял своим кораблём! - попытался оправдаться штурман.

- Ладно, верю, - кивнул хёвдинг. - Кто у нас глазастый? Плавают ли поблизости шлюпки? Кто-нибудь?!

Но в чёрном смоге никто ничего не мог разглядеть. Фолквару показалось, что он видит призрачные силуэты лодок, но он тут же заметил, что обломки корабля имеют такую же форму и размер. Он остался неутешённым, но вскоре вспомнил, что если оставаться на одном месте слишком долго, из тумана могут вынырнуть корабли-смертники.

- Отходим. Это место было западнёй, и она удалась, несмотря на все мои предосторожности, - немного уставшим голосом сказал Фолквар. А ведь ему ещё нужно было брать Стокгольм с севера...

Флот извернулся, оставляя за собой что-то дымящееся и, безусловно, важное. Чтобы убедиться в полном поражении противника, они совершили ещё несколько залпов по дымному облаку. Запасы снарядов подошли к концу, но с шестью драккарами, которые везут наёмников с Аландов, регулярную армию Готланда и ещё парочку сюрпризов для Стокгольма, можно было свернуть свои миниатюрные горы.

...Когда дым над водой рассеялся, Фолквар уже отвёл свой флот. От страшного жара вода всё еще поднималась паром от остатков кораблей, гордости Стокгольма, торговой армады, которая обеспечивала достатком всю деревню.

Лёгкая дымка образовалась над грязной водой, в которой теперь плыли трупы - окровавленные, захлебнувшиеся, сгоревшие или раздавленные между обломков собственного судна - и чёрные от сажи доски, кое-где покрывшиеся ещё не смоченным пеплом, а где-то и вовсе до сих пор тлеющие. С уверенностью можно было сказать, что бой здесь развязался нешуточный.

И совершенно точно никто не заметил пропажи нескольких стокгольмских судов, которые, возможно, укрылись от зажигательных снарядов за своими собратьями. В конце концов, совершенно немыслимо, чтобы все три десятка кнорров оказались разрушенными двадцатью драккарами! Впрочем, не стоит забывать и о десяти кораблях, на которых Гарольд немногим ранее привёз подкрепление...

У Стокгольма ещё оставались шансы, пусть и крохотные.

***

Примерно за полчаса до этих драматических событий с северной стороны к Стокгольму подплывало несколько длинных, манёвренных лодок. В них сидели сгорбленные фигуры в плотных капюшонах, вооружённые короткими мечами.

Они двигались медленно, скрытые лёгким туманом.

Не доплывая до стен, лодки причалили у зелёной рощи на одном из островов. Пройдя через неё и обогнув укрепления, можно было ворваться в ворота, выходящие к материку.

На берег спрыгнул человек. Внимательно огляделся по сторонам, проверяя окружающую его местность на возможную слежку. Видимо, он остался удовлетворён, поскольку негромким голосом отдал приказ:

- Швартуемся здесь. Надо завести лодки между прибрежных валунов и хорошенько присыпать листьями.

- Так точно, капитан, - отозвались его спутники, агенты Паучьего Логова.

Спустя десять минут транспорт был замаскирован, и паучьи отряды выстроились, готовые к собственной диверсии.

Эйвинд пошёл вперёд, не нарушая лишний раз природной тишины, царившей в роще...

Четыре десятка кораблей направлялись к Стокгольму с южной стороны, ведомые советником Колльбейна, дрожавшим от страха и стоявшим рядом со штурманом флагманского драккара с немного хвастливым наименованием "Везучий воитель". Такое название было выбрано отнюдь не случайно, ведь судном командовал самый авторитетный и уважаемый хёвдинг Готланда, слывший настоящей легендой далеко за его пределами - Аксель Бессмертный.

Этот опытный военачальник всегда был циничным и жёстким. Тем не менее, команда и армия относились к нему с истинным благоговением, в отличие от того же Фолквара, которого просто побаивались. Причина такой славы и уважения была, в сущности, проста, но беспрецедентна...

Хитрый Лис тоже находился в этой части готландского флота, но на одном из последних кораблей. Он был не из тех вождей, которые рвутся заправлять всем сами, но предпочитал находить умных и преданных командиров. При Акселе Бессмертном также находился Вольфганг Саксонский - тот самый молодой хёвдинг, кто в начале года уже пробовал взять Стокгольм с Синим Черепом. Друг друга они не жаловали, и Аксель смотрел на саксонца холодно, однако унижать или пренебрегать советами не пытался.

Бывший саксонский наёмник подошёл к Акселю, наблюдавшему за работой гребцов. Его лицо было слегка застывшим, но явной неприязни сейчас на нём не читалось.

- Как я понимаю, мы будем на месте примерно через час, если ветер сохранится, - начал диалог Вольфганг.

Аксель разомкнул уста:

- Совершенно верно. Вождь передал мне основное командование, а тебе доверил обстрел деревни из новых баллист. Смею надеяться, ты не возражаешь? - в мрачном голосе Бессмертного на секунду промелькнуло пренебрежение.

Вольфганг понял, что недосказанными словами в этой реплике были "Надеюсь, второстепенный командир из тебя лучше, чем главный, выскочка-наёмник". Ему это надоело, и саксонец не замедлил ответить:

- Разумеется, я так же предан Хитрому Лису, как вы все. Правда, немного странно, что баловень судьбы в наши дни считается более достойным, нежели тот, кто строил свой путь сам.

Лицо Акселя искривилось:

- Баловень судьбы, говоришь?

- Но ведь это правда, Бессмертный. Твой авторитет держится на том, что последние восемь лет, ты возвращался из любой битвы или резни без единой раны - если не считать малозначительные шрамы, - заявил саксонец. - Здесь играет ключевую роль элемент везения, а не боевых навыков - мало ли было в истории профессиональных воителей, становившихся тяжело раненными? Того же Синего Черепа никто бы не обозвал дилетантом, но он пал в схватке с рядовым викингом. В общем, ты не пробивался на вершину, как я. Путь от наёмного солдата в германских землях до хёвдинга Готланда довольно мудрёный, но я прошёл его, невзирая на разного рода перешёптывания за спиной. А что сделал ты? Ах да, тебе везло.

Аксель впился пальцами сложенных за спиной рук в мачту, перед которой стоял. С трудом сдерживая рвущийся наружу гнев, отчеканил:

- Расскажешь мне это, когда пройдёшь через моё количество войн, мальчишка. И когда станешь опытным командиром, который не проигрывает деревушкам, а берёт их!

Задетый за живое Вольфганг ещё хотел что-то сказать, но Бессмертный не дал ему такой возможности, круто развернувшись и направившись к капитанскому мостику.

***

На стенах Стокгольма стояли пятеро викингов. Где-то вдали, за островами, к небу вился странный чёрный дым.

Именно там Фолквара ждала засада.

Ганс изначально предложил переоборудовать торговый флот, но теперь он ясно видел, к каким последствиям привела его ошибка. Ему казалось, что использовать все подручные средства - это хорошая идея, и все подхватили её. Никто не додумался оценить риски. И именно поэтому весь флот Стокгольма оказался уничтожен.

- ...Нет, у нас ещё нет рынка! Ты что, поселению месяца четыре, не больше! - возмущённо сказал Шильд. - Кёрусе был основан как убежище для жителей разрушенного замка, а не как средство для заработка...

- Но разве не проще строить убежища, если вы при деньгах? - спросил Гарольд Чёрное Копьё, нахмурившись. - Я не самый сильный экономист, но в мирное время вклад в рынки безотказно окупается сполна.

- Может быть, - согласился Шильд. - Но...

- У нас есть более приоритетные задачи, - закончил фразу Ян. - Иметь крышу над головой важнее, чем продавать груши.

- А как насчёт янтарных изделий? - вмешался Ганс, когда оклемался от полутранса, в котором находился последние несколько минут. - Ведь твой отец...

- О, расскажите мне о нём, - с хитрой улыбочкой попросил Гарольд. - Разве мы не собрались здесь, чтобы узнать характеры друг друга получше?

Ян с опаской посмотрел на эландца. Чёрное Копьё хохотнул:

- Я не из тех, кто противится манящему шёпоту тайны. Рассказывай всё, что знаешь, Ян.

- Какой-то ты дружелюбный, Гарольд, - заметил Кровавая Секира. - Или это твоя настоящая личность?

- Кто знает? - загадочно прошептал Чёрное Копьё. - Но ты прав, когда я пытаю людей, на мне лишь надета маска безразличия. Хаммерфаст обучил меня довольно многому.

- Человек изменчив, в кругу знакомых и наедине с собой в нём роятся совершенно разные мысли... - пробормотал балт. - Но, насколько я понял, Гарольд, ты шпион эландцев, почему сейчас ты откровенен?

- Потому что я чувствую дух смерти, - улыбка берсерка стала сдержаннее. - Не хотелось бы умереть с закрытым сердцем, а вас я прочитал достаточно хорошо, чтобы знать, что вы унесёте мои секреты в могилу.

- И мы должны этому поверить? - со скептицизмом спросил Ганс. - Ты же без нашей помощи смог найти Паучье Логово, а значит, скорее всего, ты отлично шпионишь и у нас. Или я не прав?

- Проницательно, но неверно, - Гарольд перестал улыбаться. - Я сейчас говорю правду, и Густав может это подтвердить. Густав?

Воронов Глаз стоял на стене и смотрел на север. Прохладный ветерок пытался сдуть его с поста, но потокам воздуха ничего не удавалось. Густав не сделал даже подобия таинственной улыбки - он был настроен абсолютно серьёзно.

Солнце уже почти скрылось за островами. В воде не оставалось белого следа, деревья погрязли в тени, и только красновато-жёлтый оттенок на дне облаков свидетельствовал о том, что светило ещё не покинуло Север. Прозрачные реки и живописные острова, ярко-зелёные деревья и столь же яркие сочные кусты, песчаные отмели и каменные утёсы...

- Похоже, он не с нами, - устало заметил Ганс.

- И раз уж мы начали обсуждать Паучье Логово, я просто обязан спросить: как вы пришли к заключению, что вам нужно отплыть на Готланд из, по вашим словам, новорождённой деревушки, где каждая пара рук решающая? - спросил Гарольд, как бы невзначай смотря на Шильда.

- Кстати, да, - медленно сказал Ганс. - Неловко вышло.

- Густав и Вольдемар нашли записную книжку предыдущего коменданта и вспомнили о существовании Логова из-за отметки, которая была оставлена над именем убитого брата, - без утайки сказал Секира.

- Но зачем кастеляну оставлять отметку? Почему бы не написать об этом прямо? - спросил Ганс, обнаруживший, что в этом действии маловато логики.

- На Готланде не принято говорить о Паучьем Логове, - начал Шильд и, увидев, как Ганс открыл рот, добавил: - Это касается и колоний.

- Но зачем тогда он вообще?.. - попытался возразить Ян и тут же замолчал. - Впрочем, я догадываюсь.

- Хорошая попытка отвлечь внимание, - снова ехидно сказал Гарольд, - но моя добродушная личина всё ещё хочет узнать, что там по твоему отцу...

- Хватит, - прервал их Густав. - Думаю, позвать вас на моё дежурство было плохой идеей.

Секира иронично кивнул - бессмысленные вопросы Ганса и внезапная доброта Гарольда немного отвлекали от очень важного задания, которое Воронов Глаз сейчас приводил в исполнение. Наблюдать за схваткой кораблей и узнать, когда и в каком количестве сюда придёт победитель...

- Сюда возвращаются наши кнорры, - Густав прищурился. - Всего шесть. Не могу пока разобрать, кто на борту.

- Если это кнорры, там должны быть союзники, - сказал Ганс. - Если только люди Хитрого Лиса не поменялись кораблями, как в своё время сделали мы, и не идут в атаку под нашим же флагом.

- Что довольно глупо, ведь мы запросто их раскусили, - закончил Гарольд. - Хитрый Лис не недооценивает противников, какими бы несмышлёными они не казались. Он знает, что мы знаем, что враг может замаскироваться, и поэтому он не станет ставить на маскировку. К тому же, у нас есть Воронов Глаз с его... глазами.

- Или он предвидел и это и пришёл к выводу, что мы будем чувствовать себя в безопасности, и поэтому применил финт с заменой кораблей... - продолжил Секира.

- Шильд, существует предел слоёв обмана, - вздохнул Чёрное Копьё. - Да даже если Лис и сделал что-то подобное, у нас всё ещё есть безотказный способ проверить. Густав?

- Эландцы, - твёрдо сказал Ворон, подтвердив ожидания Гарольда. - И не в самом лучшем состоянии.

- Старина Бернард с ними? - поинтересовался берсерк, мгновенно став серьёзным.

- Ещё не понятно. Организуйте приём союзникам! - последние слова Густав выкрикнул куда-то в деревню, чтобы его гарантированно услышали.

- Я пойду к нему, - отчеканил Чёрное Копьё. - Если узнаю, что флот врага всё-таки надвигается, я предприму меры.

- То есть мы не будем убегать? - с искрами надежды спросил Ян. - Даже после того, как увидели дым вдали?

- Похоже, ты ещё не понял, - тяжко вздохнул Шильд. - Сейчас в твоей жизни происходит переломный момент. Ты уже не можешь отступить.

Балт сжал зубы. Вчера он долго думал, и выводы, к которым он пришёл, разочаровывали голос его благоразумия, пусть и очищали совесть. Стать на сторону друзей, пусть и чрезмерно неразумных, считающих, что Готланд можно победить, или добровольно сдаться и попасть домой, долгой дорогой, одинокой и опасной, с грузом предательства... Что-то подсказывало ему, что он стоит на развилке жизненного пути. "Моя душа тяготеет по дому... Но моё сердце хочет истязать себя, хочет взвалить на себя тяжесть выбора, несмотря на глас рассудка", - думал Ян. Никто не давил на него, но какая-то сила, быть может, юношеский максимализм или беспощадные угрызения совести, заставила его принять решение, о котором он ещё будет сожалеть. Возможно, он просто видел в сопровождающих его викингах людей, на которых он может переложить ответственность в случае чего. Самостоятельность не была его вторым "я". Но единственный правильный выбор Яну почему-то не нравился. Сколько бы раз он не пытался отговорить самого себя от смертельной глупости, последний голос его разума был твёрд, как алмаз. Его сильно беспокоила та внутренняя уверенность, с которой было сложно, почти невозможно бороться - словно сама личность балта оказалась раздробленной - хотя, вероятнее, до этого он попросту не попадал в ситуации, когда личность нуждалась в объединении. Юноша заметно поколебался, но решил-таки озвучить свой выбор:

- Бессмысленно возвращаться, мы уже перешли Рубикон, - прошептал Ян.

Взгляд, обращённый к нему, был полон недоумения.

- Ну, Юлий Цезарь там... А-а, вы, видимо, с Римом не особо ладите, да?

Гарольд шепнул что-то, на что Ганс чуть более громким шёпотом ответил: "Его город косвенно построили римляне". Яну стало не по себе, и он замолчал. Все вскоре отвели от него взгляд и продолжили всматриваться в тёмную даль. Быть может, их поразил резонанс стереотипного суждения о балтах как о необразованных дикарях и живого балта с морем неведомых знаний. Быть может, их поразила отчаянная смелость, это умение выбрать вариант, который не принесёт выигрыша.

- Я уважаю твоё решение, - после длительной паузы сказал Шильд. - Спасибо, что не ушёл.

...Бернард Свирепый оказался жив, правда, его состояние не позволяло ему ходить самостоятельно. Командир берсерков заявил, что в таком случае он будет использовать лошадь, и никто не воспротивился. Дабы немного утешить проигравших сражение воинов, Ганс попросил Яна выдать ещё какую-нибудь воодушевляющую балтскую мудрость, на что балт пролепетал: "Птица не воробей, вылетит - не улетит", - и тут же поправился, сказав, что и сам не очень-то и воодушевлён. Берсерки быстро покинули корабли, которым был нужен лёгкий ремонт - прямых попаданий зажигательных снарядов не было, но лёгкие повреждения давали о себе знать. Эти шесть кнорров планировалось использовать для эвакуации населения. До настоящей битвы оставалось меньше получаса...

***

- Труби, - прошептал Латогрому Эрик.

На деревню с востока неслась стремительная масса готландского войска. В первых рядах, разражаясь боевыми кличами, бежали берсерки. Вдоль берега, стуча вёслами по воде, на бешеных скоростях неслись драккары.

Над Стокгольмом тяжело промычал боевой рог.

Стоящие на стенах лучники уже поднимали своё оружие. На лицах читалась лишь паника и страх за свою жизнь.

- Опустить луки. Отсюда вы никого не раните, - скомандовал Густав. - А вот онагры сделают своё дело. Осадные орудия заряжены?! - Воронов Глаз поднял голос и звучал как настоящий лидер.

- Так точно! - ответили снизу.

- Тогда пали! - крикнул Густав.

В суматохе стоящие за стенами артиллеристы отпустили катапульты и онагры. Несколько орудий послушно выпустили снаряды, которые упали прямиком в надвигающуюся пехоту. Однако большую часть машин заклинило.

- Что там происходит? - взревел Латогром.

- Канаты надрезаны! - взволнованно доложил ответственный за орудия. - Они лопнули, как только мы отпустили чаши! Это диверсия! Только что мы всё проверяли, поломки совсем недавние!

Латогром прикусил губу.

- Чинить бесполезно! - дополнил кто-то другой. - Не успеем!

- Ничего, они уже начали попадаться в ловушки, - с неким безразличием сказал Густав. - Те, кто уже высадились, сейчас проседают в наших искусственных топях. - Ворон наполнил всю грудь воздухом и заорал: - Баллисты!

- Есть! - ответили ближайшие дружинники Вишневского и потянули за затвор. Огромные боевые машины, закреплённые на башнях, нацеленные на строй противника, совершили выстрелы зажигательными снарядами. Где-то вдалеке вспыхнуло несколько катапульт и мантелетов. Гораздо меньше, чем ожидалось.

Шум за стенами усилился.

Холодный осенний ветер пронизывал тело Густава насквозь. Его руки онемели, пальцы не могли сдвинуться с мёртвой точки, а внутри всё дрожало. Этот ветер нёс в себе перемены.

На стене стоял тридцатидвухлетний викинг. Его тёмные волосы развевались на ветру, немного закрывая выбритое лицо с обеспокоенными зелёными глазами, смотрящими на идущее, словно волна, воинство. Его рот был слегка приоткрыт: викинг думал. Пока внизу господствовала паника, Воронов Глаз тихонько, почти про себя, смеялся. Как интересно всё вышло.

Густав резко обернулся к своим людям и громогласно объявил:

- Сегодня мы умрём! Станем пеплом, не пережив сумерек! Давайте поделимся этим незабываемым опытом с нашим противником! Давайте подарим Хитрому Лису путёвку в пекло!

Волнения на секунду стихли.

- Воронов Глаз, что ты такое несёшь? - спросил Латогром.

- Лучники! - крикнул Ворон, а на его лице появилась маниакальная улыбка. - Целься! Отпускай! Те, чьи катапульты сломаны, пусть не дёргаются и стоят на месте; среди вас есть пауки. Остальным перезарядить орудия, ведём навесной огонь! Людвик, позаботься о драккарах Хитрого Лиса! Коль наш флот не очень сильно их потрепал, воспользуемся другими фигурами.

- Понял! - глухо отозвался поляк.

- Для большей эффективности надо разделиться на подгруппы, - сухо заметил Гарольд. - Четверть населения ещё в деревне, эвакуация запоздала. Возьмите доверенных моряков и ведите людей по озеру и западным протокам, остальные пусть возьмут обходной маршрут, чтобы не сдать товарищей.

- Я займусь выводом людей по суше, через западные ворота, - вызвался Старое Копьё. - В конце концов, я вождь по мирным делам, так что на боевом духе стокгольмцев это никак не скажется. А вот ты, - старик обратился к Латогрому, - займёшься пассивной обороной, лучниками и польскими катапультами.

- Думаю, Густав и Вольдемар тоже могут этим заняться, они же отлично владеют луком, - слегка разочарованно пробормотал бывший стражник. - Мне бы в контратаку, там я лучше смогу...

- В контратаке шанс твоей смерти намного вырастает! - одёрнул Латогрома Густав. - Мы действительно будем полезны здесь, но и ты остаёшься. Как военный вождь, ты не можешь сложить свою голову быстро, тогда жители деревни совершенно точно деморализуются, а потерявших волю к сопротивлению Хитрый Лис раздавит без труда!

Латогром скрепя сердце согласился с таким доводом.

- Мы с Шильдом уходим в активную оборону, не дадим готландцам заскучать, - сказал Гарольд. - Всё же и наши боевые навыки к этому располагают.

Ганс, последнее время скромно помалкивавший, вставил слово:

- Я возьму с собой Андреса, и вместе с доверенными моряками мы выведем часть женщин и детей на уцелевших шести кноррах. Сэр Старое Копьё, - юный зеландец на секунду замялся, - если позволите, вы можете взять с собой Яна. Он не слишком хороший боец или моряк, так что будет полезнее в сухопутном тылу.

***

Стоящий поодаль драккар плавно покачивался на волнах, а на его палубе Хитрый Лис, окружённый элитой Паучьего Логова, нервно мял в руках карту местности, любезно предоставленную ему в Бьёркносе. На этом корабле, идущем в хвосте флотилии, он мог сколько угодно высказывать своё нетерпение и не быть замеченным проницательным противником. Безопасное место для психологической одышки, так сказать. Последние дни вождь Готланда очень усердно работал, подтягивал все свои проекты и координировал планы.

Сейчас на его лице смешалась гамма чувств. Напряжённая усталость, страх ошибки и, в конце концов, лёгкое облегчение от того, что скоро все злободневные проблемы уйдут.

- Мессир, - обратился к вождю паук-хранитель, - наши солдаты пустились в бой. Что прикажете делать в первую очередь?

- Поднимай флаги: два красных и жёлтый. Будем, скажем так, ломать Стокгольм изнутри.

- Есть, мессир, - паук учтиво поклонился и вышел из каюты. - Кстати, Вольфганг Саксонский спрашивал у вас, когда начинать бой, но берсерки не дождались ответа и ринулись сами. Но он всё ещё ждёт вашего приказа.

Похоже, Хитрого Лиса это сообщение немного позабавило.

- Передай ему, чтобы не отставал. Обстреляйте Стокгольм трупами и начинайте штурм. Мои агенты должны были вывести из строя вражеские орудия, так что проблем возникнуть не должно.

- Слушаюсь.

***

- Залп! - истошно крикнул Воронов Глаз. Многие лучники высунулись из-за зубцов стены с заранее натянутыми луками и спустили тетиву. Стена была уже усеяна трупами. Обстрельщики Хитрого Лиса делали своё дело: катапульты передвигались с неимоверной для такого тяжёлого оборудования скоростью, а установленные прямо на корабли баллисты, построенные по чертежам князя Вишневского, ни на минуту не переставали обстрел. Лучники Готланда хоть и уступали стокгольмским по качеству - Хитрый Лис редко делал на них ставку из-за возможного вмешательства штормового ветра или ситуаций, когда бой ведётся вблизи, - имели опустошительный успех из-за количества. Почти четверть защитников на стене уже не могла воевать дальше, тихие постанывания и тяжёлое дыхание нервировало и выводило из себя остальных обороняющихся, а мёртвые тела товарищей старались тут же переносить под ворота - церемониться с ними явно не стоило.

Если бы битва проходила в чистом поле, войско Стокгольма уже давно подалось бы в бегство. Но убегать из дома некуда.

- Флот врага зайдёт в бухту минут через десять! - доложил какой-то разведчик.

- Они решили пристроить корабли здесь? Идиоты, - Густав был готов расхохотаться, если бы было время, - с нашими-то полыми стенами они могли протаранить частокол своими кораблями и напасть на нас без захода, так пусть поплатятся за глупость! Растратьте все оставшиеся снаряды и обрушьте лишние стены и башни на вход в бухту! Загородите проход, затормозите их! Если они сядут на мель или смогут заходить по одному кораблю за раз, это будет победа на северном фронте!

- Боюсь, что нет, - дрожащим голосом продолжил разведчик. - Не хватит брёвен, мы до этого расширяли вход в бухту по предложению одного купца... - разведчик испуганно замолкнул.

Густав Воронов Глаз внезапно понял всю иронию ситуации. Чтобы усилить экономическую составляющую, Стокгольм расслабил свою естественную защиту от морского набега... и тут же пустил в расход торговую флотилию, едва потрепав морского врага.

- Готов поспорить, купец был пауком, - Гарольд подошёл к Густаву, облачённый в кольчужные доспехи и с полузакрытым шлемом на голове. В руках у Чёрного Копья лежала специфическая двусторонняя пика, а на ботинках были закреплены шипы. - Мы с Шильдом готовы выступать. Мои берсерки на месте, ваши парни всё ещё под командованием Латогрома. Пусть останутся здесь, встретьте их с пламенным приветом.

- Понял, - кивнул Густав. - Выступайте как можно скорее, а я не буду ослаблять давление, - Ворон резко обернулся к своим лучникам и громогласно крикнул: - Натянуть! Залп!

Стоящие на крайнем западе деревни жители, завершающие приготовления к эвакуации, бросили болезненный взгляд на своих героев и пришпорили лошадей. Группа людей понеслась вдоль берега, таща за собой заметно облегчённые обозы. Пускать обывателей налегке равносильно самоубийству, им нужны хоть какие-нибудь припасы.

- Остались последние! - крикнул Ян, всё это время помогавший с упаковкой и тасканием различных вещей. - Как там наши?

Откуда-то издалека к нему пришёл ответ.

- Чёрное Копьё и Шильд собрались контратаковать, - в заметно обеспокоенном голосе можно было услышать Андреса. - "Страж Висбю" уже залатан, скоро выйдет на воду!

- Что за зловещее имя? - запыхавшись, добрался до Яна Эрик Старое Копьё с горой документов и парочкой стражников. Когда балт укоризненно посмотрел на этот багаж, Эрик объяснил: - Это секретная информация, важные стратегические данные и компроматы на союзников, унаследованные от Хромой Ноги. Никогда не думал, что у нас есть столько рычагов влияния на соседей, так что мы запросто сможем организовать у них убежище...

- Прошу прощения, Старое Копьё, но разве вы не должны были выдвинуться из деревни несколько раньше?

- Хороший вождь должен постоять за своих людей, а не за себя, - старик вытер лицо от пота и спросил у Яна: - Как отступает последняя группа?

Балт оглянулся и увидел три десятка дрожащих от ужаса человек. В основном это были девушки и дети до двенадцати - остальные ушли в битву, сбросив всю ответственность на незнакомого им балта. Ян был против участия в резне, и поэтому его сделали главным по сбору вещей. Конечно, сами жители помогали всеми силами, но если бы у них хватало этой самой силы, они бы воевали с готландцами, а не тягали предметы. Особенно Яну было неприятно осознавать тот факт, что даже тринадцатилетний Хьюго отважился, да что уж там, добровольцами пошли даже некоторые девушки младше него. Вот уж точно удар по чести.

- Занесите всё это на корабль и уплывайте. Я со стражниками пойду туда, - Эрик кивнул в сторону востока, откуда доносились ещё не самые громкие крики.

- Нет! - спохватился Ян. - Вы же вождь, моральная поддержка деревни, ваша смерть только удручит всех!

- Я выиграю время, юный балт, - безвольно улыбнулся Старое Копьё. - Время, столь необходимое...

Вождь Стокгольма сбросил с себя последние мешки и бросил на Яна взгляд, будто бы говорящий: "Позаботься обо всём, мальчик". Ян в последний момент придумал, что сказать.

- Они запытают вас! Вы же источник ценнейшей информации! Чего стоят все эти документы, которые вы с собой принесли, если вы, носитель всего самого важного, сами отойдёте Хитрому Лису в руки?

Эрик оторопел. Похоже, эта мысль не приходила к нему в голову. "Я же прочитал все записи Хромой Ноги. В отличие от Латогрома, я обыскал всё, что можно и что нельзя", - пронеслось у него в голове.

- Мальчуган истину глаголит, - заметил один из стражников Эрика. - Это не трусость, а благоразумие. Будь ты тем Старым Копьём, который вызверился на Секиру утром перед весенним рейдом, твоя жертва была бы не напрасна. Но не сейчас. Эрик, с ответственностью к тебе пришла мудрость, воспользуйся ею!

- Проклятье, а ведь и не поспоришь, - выплюнул второй стражник. - С твоей стороны пойти в битву и развернуться в Вальхаллу на полпути было бы эгоистично.

- Сорен! - Эрик возмутился, будто его предали. - Уж ты-то точно должен знать, что самопожертвование не может быть эгоистичным!

- Вот только половина павших заслуженно попадает на вечный пир к Одину, а другая половина - в Фолькванг ко Фрейе, - сказал первый стражник, - и обе перспективы замечательные. Ты хочешь отдыхать и ни о чём не беспокоиться, зная, что все живые в вождестве Стокгольм принадлежат Хитрому Лису? Бросить всё, свалить на нас все проблемы и умереть? Очнись, Эрик. Не будь таким эгоистичным.

Ян приблизительно понимал, о чём говорят викинги. Он посвятил много часов изучению их верований, но всё же не до конца разбирался в некоторых моментах.

- Понял. Удачи вам, - Эрик кивнул своим стражникам, пусть и с некой горечью. - Как тебя зовут, парень?

- Ян, - ответил балт. - Не время для церемоний, помогите нам сложить эти два обоза. - Ян указал на три пустые телеги, а потом - на груду вещей, которые тащили к ней жители...

Берсерки-сторонники Готланда, укрываясь от отчаянного обстрела защитников, спрятались за земляным валом, насыпанным стокгольмцами некоторое время назад. Они были уже очень близко к вратам, и нетерпение сводило почти каждого с ума (впрочем, имела место быть и грибная похлёбка), но они только что получили приказ начальства не создавать бессмысленных жертв. Немногие одобряли сидение на месте, но они знали: если пойти вперёд, можно огорчить Хитрого Лиса.

К ним сзади подступало подкрепление во главе с Вольфгангом, они аккуратно вели винею, разворачивали метательные орудия и загружали их довольно специфическими ядрами.

Вольфганг чувствовал некоторое удовлетворение от того, что вновь находился здесь. Прошлый раз этот крепкий орешек Стокгольм не поддался зубам готландской армии, но то была лишь проба сил. Теперь же Хитрый Лис провозгласил деревню Кровавой Крепостью и бросил на неё почти всю свою мощь. "Может, они посопротивляются долго, но шансов у Стокгольма нет", - злорадно размышлял саксонец.

Позади послышались шаркающие шаги, которые хёвдинг всегда узнавал.

- Здравствуй, Арвид. Доволен, что на склоне лет твоя карьера пошла в гору?

Готландец, накануне отплытия из Висбю произведённый в личные сквайры Вольфганга, низко поклонился.

- Теперь мы возьмём реванш, мессир.

Саксонец ухмыльнулся:

- Не сомневаюсь. И чтобы ударить по боевому духу стокгольмцев ещё в самом начале, предложил поступить с нашими катапультами... более изобретательно, так сказать. Признаться, теперь я как никогда ощущаю личные счёты с этой несносной деревушкой.

Вольфганг указал на уже развёрнутые орудия - а точнее, на их снаряды.

- Полюбуйся на сюрприз, который я приготовил.

Арвид бросил туда взгляд и слегка побледнел, затем откашлялся.

- Впечатляет, это несомненно.

Вольфганг вышел вперёд и голосом, уже привыкшим повелевать, отчеканил:

- Приготовиться! Залп из всех баллист!

Послышался резкий скрип, и шесть осадных орудий одновременно совершили выстрел. В небо, описывая дугу, взмылись человеческие головы, по три штуки на каждую чашу.

- Укрыться! - приказал Густав.

Головы попали точно в цель: по уверенности обороняющихся. На стенах и за ними упали бурые ошмётки каких-то людей; их лица, замотавшиеся в спутанных волосах, окроплённые кровью, со впалыми щеками и белой кожей, врезались в грязь, выбивая носы и ломая черепа, показывая стокгольмцам подгнившие уголки рта, черноватый налёт на зубах, немного морщинистую склеру и многочисленные мелкие ранения, почти блестящие из-за высохшей сукровицы. Некоторые живые защитники вскрикнули, когда обнаружили, чьи именно головы использовались как ядра.

- Твари, - в ужасе прошетал Латогром, стоявший у внутренних ворот. - Это же наши больные граждане, трупы которых мы должны были сжечь.

- Каким образом они оказались у готландцев? - спросил появившийся из ниоткуда Сорен. В глазах его читалась твёрдая решимость, но голос дрогнул.

- Выходит, среди могильщиков были шпионы Логова... Они-то и доставили мертвецов в какое-нибудь условленное место, - быстро проговорил Густав. - Вот только мы убили всех активных шпионов, те двое паучков не смоги бы соврать мне и Гарольду, в нашей деревне остались лишь пассивные агенты, - Воронов Глаз уже плевал на секретность того плана. Даже если его услышат настоящие шпионы, вряд ли что-то уже изменится.

***

"Когда я умру, передам власть тебе и твоей семье", - сказал князь Вишневский за месяц до своей смерти от загадочной болезни.

Власть над Поморьем была передана семье Пястови, наследником которой был простой парень по имени Людвик.

Их семья не была связана узами родства с другими польскими родами. Прадед наследника фамилии был обычным крестьянином, которого в своё время освободил дед покойного князя Вишневского. С тех пор служба у этого дома была делом чести для Пястови. Людвик был приглашён ко двору князя благодаря своей честности и безупречной репутации посла. Но придворный крестьянского происхождения и князь нашли много общего и стали друзьями... Тем больней для поляка.

Людвик знал, что если попытается, сможет улизнуть в любой момент. В детстве его в шутку называли Людвиком Лошадкой, так как он был, пусть и спорно, самым быстрым человеком во владениях Вишневских. Его не догонят, он спрячется, они не успеют сообразить использовать луки...

Ответственность. Проклятье ответственности страшным грузом впечатывало его в землю. Когда тебе вверяют княжество, ты должен радоваться, а не убегать от ответственности. Князь не оставил инструкций. Поэтому Людвик решил прислушаться к народу, как делал всегда.

Народ решил, что Готланд раздавит Поморское княжество, даже не заметив его.

Дружинники предложили присоединиться к битве за Стокгольм и тем самым улучшить свои и их шансы на победу.

Народ решил, что Готланд не сможет раздавить Стокгольм, не заметив этого.

Решение было принято.

Идиотское решение.

Оно даже не отсрочит смерть, оно лишь приблизит её.

Людвик в тот момент нацепил на лицо кислую улыбку и кивнул. Люди возликовали. Людвик умер в своей душе.

Иногда даже народ не знает настоящего положения дел. Но раз на Польшу до простых людей через знакомых дошли какие-то слухи, к ним следует прислушаться. Или нет?

- ...Людвик, позаботься о драккарах Хитрого Лиса! Коль наш флот не очень сильно их потрепал, воспользуемся другими фигурами, - непозволительно властно крикнул Воронов Глаз.

- Понял! - глухо отозвался поляк. Он не должен был давать им помыкать собой, но ведь его дружина сама присоединилась к армии Стокгольма. Значит, именно так здешние командиры обходятся с бескорыстием?

Людвик двинулся вперёд, к северным стенам. Всё, что ему оставалось сделать - это приказать своим людям вести огонь по кораблям. Он с самого начала был гонцом, уж с этой задачкой он, без сомнения, справится.

Но он всегда передавал слова авторитетов, вся ответственность лежала на них, Пястови был их словом, но не их мыслью... Что изменилось? Неужто у Воронова Глаза больше власти над польской дружиной, чем у новоявленного князя? Людвик отбросил эти мысли и всё же добежал до северной стены, где, не дрогнув и мускулом, произнёс пять слов:

- Атакуйте только уцелевшие корабли готландцев.

Люди, налаживающие механизм баллист, коротко кивнули и начали перемещать прицел в сторону пролива. Быть может, работа посланника - это его призвание?

- Э-э, князь, можно к тебе вопрос? - спросил один из дружинников.

- Да, Чеслав? - спросил князь-гонец, посмотрев дружиннику в глаза.

- Я тут пересмотрел своё решение... Не думаю, что нам суждено выжить в этой битве.

Людвик мог бы раздражённо помассировать веки и сказать, что это их долг - так, он представлял, поступил бы ненавистный ему князь Анджей, родной дядя Вишневского, садист, братоубийца и просто мерзкий человек, который в своё время жестокостью и бессердечностью разобщил своих собственных ленников, но каким-то чудом победил их в войне и присвоил все земли роду Вишневских. Мнение о нём резко отличалось: одни его ненавидели, другие - пели ему панегирики. Людвик не был одним из них.

Поляк показал явное беспокойство и едва слышно прошептал:

- Если всё пойдёт совсем плохо, ещё не поздно сменить сторону.

Его голос надломался посередине предложения, но Пястови всё же закончил его. И не сразу понял, что ляпнул.

- Людвик? - с тенью ужаса окликнул его Чеслав. - Что ты только что сказал?

Князь нервно сглотнул подступившую к горлу желчь. Какой же он ужасный человек... и всё же эта фраза имела смысл. До этого Людвик даже не задумывался о предательстве, отказывался от этого решения на задворках сознания, не принимал его в расчёт. Но ведь он и не клялся никому в верности. В конце концов, если Стокгольм проиграет, Поморское княжество обречено. Почему бы не завершить противостояние более-менее мирно?

- Я... - Пястови запнулся. - Поступай мудро, друг. Мне недостаёт хитрости князя Вишневского, но теперь даже я понимаю, какое идиотское решение мы приняли. Если только стокгольмцы не припасли несколько трюков, нам лучше убежать. Не для этого мы позволяли неисправным чертежам утечь. Не для того, чтобы умереть на незнакомых стенах!

***

Вольфганг обвёл взглядом своё воинство - тех берсерков, которые решили остаться на стороне Хитрого Лиса, несмотря на памятную резню в центре Висбю. Их было не так уж много, но каждый обученный и свирепый эландец стоил нескольких стокгольмцев. Кроме того, с хёвдингом были и готландцы.

От ворот и стен Стокгольма их отделяли земляные валы, сейчас используемые как прикрытие и представлявшие собой импровизированный лабиринт, а также небольшая территория между ними. Чуть позади находились катапульты.

Бывший саксонский наёмник выдохнул. И обнажил свой меч. Он был полностью готов к прорыву и схватке.

- Поливайте их снарядами и не давайте перевести дух! - отрывисто дал команду Вольфганг, после чего громогласно воскликнул:

- Сегодня Стокгольм познает нашу ярость и нашу мощь! Идите за мной... И ВОЗЬМИТЕ ЭТУ ДЕРЕВНЮ!

Берсерки не заставили себя упрашивать.

Отряды эландцев и готландцев вылетели из-за вала и понеслись к единственной цели - стенам.

Но сбоку послышались новые воинственные кличи.

Из-за холма, примыкавшего к отрядам Вольфганга справа, хлынули другие берсерки - отряд, возглавляемый Гарольдом Чёрное Копьё и Шильдом Кровавой Секирой.

Ярость схлестнулась с такой же звериной яростью, безумие - с равным безумием.

На, казалось, малозначительном по своему размеру клочке земли завязалась ожесточённая схватка. После принятия похлёбки всем уже было плевать на принадлежность к одному клану, и сентиментальности здесь места не было.

Вольфганг был хорошо защищён доспехами и крушил врагов вокруг себя широким, массивным двуручным клинком. Вокруг звенели моргенштерны и мечи, хрипели и ревели викинги. Лабиринт валов придавал этой схватке особый колорит и опасность.

- ПОРВАТЬ ЭТИХ МЕРЗАВЦЕВ!

Словно в поддержку хёвдинга, катапульты выстрелили. Несколько снарядов устремились к защитникам поселения.

- Пригнуться! - крикнул Воронов Глаз, стоявший на стене.

Вольдемар пустил в дело свой лук. В мгновение ока прицелился и выстрелил в берсерков Вольфганга, выбрав наиболее рослого из них.

Стрела глубоко вонзилась эландцу в плечо. Тот остервенело вырвал её из тела и принялся пробиваться сквозь людей Гарольда, увлекая за собой остальных.

Сейчас дружественные стокгольмцам берсерки стали похожи на трещащую плотину, а нападающие - на бурный, шумящий всё сильнее поток. Силы вроде бы были примерно равны, но убийственный кураж людей Вольфганга, смешанный с желанием достать назойливых обстрельщиков, был мощнее, да и саксонец своими возгласами лишь подстёгивал его.

Гарольд и Шильд предпринимали отчаянные попытки обратить эту реку ярости и гнева вспять, но противник обходил его с двух сторон - земляные валы работали на обе фракции. Секира вовсю работал своим зазубренным оружием, однако в этот раз всё клонилось к несчастливому финалу.

Шильд только-только вошёл во вкус, как рука в кожаной перчатке схватила его за плечо и оттянула назад, в маленький проход между дерновыми стенами.

- Уходим! - перекрикивая шум, громко приказал Гарольд. - Тут мы прорыли тоннель! Это чёрный ход, он отправит нас прямо к стокгольмским стенам... не у самих ворот, конечно; немного южнее, но всё равно близко к сражению.

Шильд бросил Чёрному Копью одобряющий взгляд и вытер с секиры кровь.

- Пошли. Я бы предпочёл умереть вместе с друзьями, а не в лабиринте из грязи, - ответил изгнанный готландец.

Гарольд быстро вскопал тонкий пласт земли и приподнял крышку люка, скрывающегося под грязью. Викинги быстро нырнули в проход и с силой захлопнули люк. От удара часть земли со стен осыпалась, и проход снова оказался замаскирован...

Уцелевшие берсерки Вольфганга и он сам уже почти подобрались к стенам.

- СТРЕЛЯЙТЕ! - заорал Густав, видя, что враг находится совсем близко.

Вольдемар, покрывшийся испариной, снова натянул тетиву и выпустил стрелу в бегущего противника. Казалось, их мускулы были вылиты из стали - наконечник стрелы впился в бок ревущего берсерка, но тут же выскользнул, не оставив после себя глубокой раны.

- Укрывайся! - крикнул один из обстрельщиков.

В стену влетел ещё один камень, немного пошатнув позиции лучников, но не сбив их с ног. Вольдемар впопыхах упал на стену, и над его головой пронеслось ещё несколько ядер. Насколько эст мог расслышать, несколько тел с глухим стуком упали со стены. Катапульты готландцев оказались поразительно эффективны. "Если бы только наши собственные онагры не были испорчены диверсантами..." - проносились мысли в голове Вольдемара.

"СЛАВА МЕДВЕДЯМ И ЛИСАМ!", "ЗА ЭЛАНД!", "УЗРИ НАШЕ МОГУЩЕСТВО, ОДИН!" - доносились из уст берсерков воинственные кличи. Они уже почти дошли до деревни...

Стокгольмцы на стенах начали судорожно хватать своё холодное оружие. Хоть недалеко и сражались их дополнительные силы, за стенами бушевал шторм яростной смерти.

- Рано! - рявкнул Воронов Глаз. - Берите луки и обстреливайте! Латогром задержит подступы к нам!

Противники наконец добрались до врат. В их беснующихся глазах было видно зверское неистовство, и они, несмотря на подходящее сзади стенобитное орудие, начали налегать на окованное сталью дерево своими же плечами.

- Выливайте кипятки! - скомандовал Густав.

Защитники дрожащими руками взяли горячие котлы с кипящей водой и ногами столкнули на наступающую волну. Шипящая, бурлящая жидкость попала на почти незащищённые участки тела берсерков и обожгла кожу. Многие наступающие тут же согнулись в три погибели, издав какой-то животный утробный рык, но всё равно продолжили толпиться у ворот.

Послышался треск. Вполне вероятно, что некоторые берсерки так и умерли в первых рядах, задохнувшись от толкучки. Но это никого не останавливало.

Латогром, стоявший поодаль открытых внутренних ворот, не особо сопротивлялся. Если даже внешние ворота выломают, врагу придётся проходить через ещё одни, и уж тут у Стокгольма будет весомое преимущество.

- Берсерки не притащили с собой осадные лестницы, - тихо заметил стражник Сорен, стоящий в тылу вместе с военным вождём. - Но никто не запрещает готландцам.

- Эландцы полагаются на грубую силу и пренебрегают механизмами войны, - к такому выводу пришёл сам Латогром. - Пока Ворон и его люди занимаются обстрелом, они в безопасности...

Но они не были.

Трещины на брёвнах стали шире, и с последним толчком несколько топоров прошли сквозь внешние ворота. Сквозь прорехи в древесине берсерки заметили стоящих в относительном строю викингов, и их безумство придало им ещё больше упорства. Латогром судорожно сглотнул.

Ещё одна серия катапультированных камней попала по стене и стоящим на ней воинам.

Дерево, словно гибкий металл, незаметно прогнулось... и рухнуло под напором берсерков.

Стокгольмцы сжали зубы и встретили хищные взгляды вражеских эландцев. Берсерки, не дождавшись, пока врата будут разломаны полностью, повалили через узкое отверстие, оставляя на штырях и острых участках коры лоскуты своих доспехов и, возможно, даже куски своей кожи.

Враги дошли до середины маленького тоннеля между внешними и внутренними вратами, как последние начали стремительно закрываться.

И в этот момент два рычага на стенах были опущены, и из-под на головы бегущих берсерков обрушился град из трупов оборонявшихся стокгольмцев.

Внутренние врата закрылись и тут же были заперты на засовы, а к самой древесине спиной стали самые крупные защитники. Это должно было задержать неприятеля.

Берсерки, словно не замечая того, что проход уже закрыт, стали напирать ещё быстрее, и первый берсерк, почти дошедший до внутренних врат, наступил на, вроде бы, обычную траву, как тут же упал в подготовленную волчью яму.

Но последовавшие за ним не могли этого заметить - они справлялись с весом тел, падающих на них сверху. Началась большая давка, в ходе которой волчья яма заполнилась в течение минуты, но теперешние эландцы в первых рядах не могли ничего сделать - сзади на них приходилось давление тел товарищей, сверху - тел врагов, под ногами валялись трупы братьев по оружию, а спереди врата сдерживались самыми могучими спинами осаждаемой деревушки.

Они оказались в ловушке.

Сверху на них вылился ещё десяток пудов кипящей воды, и запертые между ворот воины начали потихоньку "таять". Этот приём удался.

Впрочем, некоторым берсеркам удалось метнуть свой топор наверх и ранить стоящих на стенах людей. Воронов Глаз и лучники занимались теми, кто ещё не вошёл в первые ворота, и не замечали, что многие кровавые улыбки были адресованы именно им.

Ещё один залп готландских катапульт пронёсся над головами эландцев.

- Людвик! Передай людям, чтоб перевели фокус на берсерков! - завопил Латогром. - Мы в беде!

Пястови этого приказа не услышал. Он стоял у северных стен, и круглыми от удивления глазами смотрел на сорок кораблей подкрепления Акселя. Уцелевшие шесть ладей Фолквара уже заходили в бухту, где их ждали силы Стокгольма, распылённые на два фронта.

Военный вождь услышал испуганные вскрикивания лучников и посмотрел наверх. Пока они сдерживали давку во вратах...

- ОНИ ОБРУШИВАЮТ СТЕНЫ! - завопил один из его людей - Латогром уже не мог разобрать, кто именно.

Страшный хруст дерева был мгновенно заглушен встревоженными репликами защитников.

Отдельные брёвна вылетели из стены, ослабленные катапультами и вышибленные тараном. Берсерки, как назойливые насекомые, стали высовываться изо всех щелей.

"Они дважды пытаются провернуть один и тот же трюк. На этот раз мы подготовились к пробитию стен", - со странной улыбкой понял Воронов Глаз.

- Можно! - крикнул он, не опуская лука и стрелу. Окружавшие его защитники переглянулись и ногой выбили специфические доски, помеченные чёрной полоской, у себя под ногами. Подпорки отвалились, и спрятанные в стене валуны выкатились на восток, падая на головы пробирающихся внутрь Стокгольма врагов. За стенами берсерков уже встречал кальхёллский отряд, пришедший Эрику и Латогрому на подкрепление.

В первых рядах уже сражался Альрик, молодой вождь Кальхёлла, в последнее время из кожи вон лезший с тренировками техники берсерков.

Послышался первые металлические звуки - звон, скрип, даже искры, которые высекали мечи при трении, можно было услышать.

Несколько воинов из отряда стокгольмцев, несмотря на свою первоочерёдную задачу - хранить врата, - кинулись помогать братским викингам. Сам Латогром в бой не вступал, но ждал этого момента с нетерпением. В битве он был великим мастером.

Тут же раздались первые предсмертные крики. Берсерки в своём большинстве после принятия похлёбки не осознавали, что смертны, и поэтому не знали, когда именно нужно издавать истошные вопли. Люди Альрика с подобным бесстрашием справлялись хуже.

- Готландцы подходят! - крикнул кто-то со стены.

Латогром, до этого момента смиренно ждавший со своим боевым молотом в руках, окончательно принял решение. Даже если они сдержат ворота, готландцы просто пройдут мимо - только очень любезный противник будет перебираться через секцию стометрового забор в пустыне, проще обойти его. Нельзя тратить целый отряд на поддержку ворот. Пока погибают соратники...

...Кислый привкус наполнил рот Вольдемара. Стена под ним трещала по швам, но эсту удавалось сохранять хрупкий баланс.

- Залп! - в очередной раз прокричал Воронов Глаз, и Вольдемар отпустил тетиву. Быть может, Густав и научился каким-то знаниям у эста, но в бою викингу не было равных. Уроженцу Эзеля казалось, что Воронов Глаз своим лидерством вытаскивает его из уютной тёплой ямы и заставляет хоть как-то проявить себя в жизни, он как бы говорил: "Положись на меня. Подчиняйся моим приказам, и всё будет хорошо. У меня всё под контролем", - в голосе слышалась странного рода уверенность...

Кто-то схватил Вольдемара за шиворот и сбросил со стены на гору трупов. Пол, только что находившийся под ногами, треснул в последний раз и обрушился, похоронив под собой много берсерков и стокгольмцев...

...Латогром ворвался в бой с разъярёнными кличами: "За Стокгольм! За Хромую Ногу! За этот проклятый мир!" Позади него собрались и другие стражники...

Адреналин хлынул рекой, нет, водопадом, когда уже бывалый воин Латогром с молотом наперевес пробил себе дорогу сквозь отступающих кальхёллцев. Его первым движением был прямой вертикальный удар, и он тут же поразил свою первую цель - берсерк пытался вклиниться в ряды щитов, которые поддерживал Альрик. Двое вождей не обратили друг на друга внимания - не до привета было - и показывали свою тёмную сторону.

Смерть бывает двух цветов: чёрная и красная. Смерти, которая штормила Стокгольм, позавидовал бы даже самый алый рубин Европы.

Воронов Глаз поспешно соскользнул с кучи трупов и на ходу надел на свои пальцы особые рукавицы с острыми, но короткими стальными когтями - Гарольд сковал их по заказу Густава. Сам стокгольмец был одет в полный боевой комплект, включающий в себя кольчугу, шлем и хауберк из прочнейшей кожи. Ворон оставил лук Вольдемару, которого только что спас, и выхватил свой меч, разгоняясь для последующего вклинивания в ряды врага.

Происходящее месиво тяжело укладывалось в рамки, которые жители Стокгольма поставили сами себе.

Густав увидел, как берсерк с булавой начал выбиваться из орды и направляться на гору трупов, которая к этому моменту служила своеобразной лестницей на стены.

- Не дойдёшь! - крикнул Ворон и прыгнул на берсерка, вонзив металлические когти с перчатки ему прямо в спину. Эландец не успел даже удивлённо обернуться - меч пронзил его тело сверху вниз, от желудка до горла. Густав с манией схватил труп за шею - когти вонзились в грубую плоть и зацепились за неё - и вытащил из него всё своё оружие. Главная ошибка берсерков - это то, что они не носили брони (хотя, их боевая школа подразумевала, что броня не особо нужна, так что виноваты не они сами).

Густав бросил взгляд на своё оружие, оценив степень его кровавости, и посмотрел вдаль. Его зрение, раньше словно покрытое слоем льда, кристально чистое, сейчас расплывалось в тумане кровожадности. Воронов Глаз проигнорировал пологий спуск и всё-таки совершил опасный прыжок прямо в тыл противника. Он заметил, как сверху кто-то выпустил пару стрел, и знал, что раз его прикрывают, он может сделать что-нибудь интересное...

...Латогром в это время размозжил голову подступающего врага - возможно, это был уже не эландский берсерк, а затесавшийся в армию готландец. Берсерков у Вольфганга было не так уж и много, а значит, сейчас началась другая волна. Правда, для обороняющейся стороны это ничего не меняло - мясорубка продолжалась в прежнем темпе. Свист стрел, грохот падающих тел, крики и кличи, звон оружия - Латогром в этой обстановке каким-то чудом умудрился продолжить думать. Его руки и ноги действовали почти автоматически, а мысли были заняты благополучием мирного населения, которое уже должно было начать отступление на запад...

- ...Сбивайте лестницы! - крикнул кто-то с полуразрушенной стены.

Вольдемар оклемался и быстро осмотрел ситуацию. Готландцы с осадными лестницами штурмовали ещё не павшие элементы стен, а те места, где уже зияли пустоты, быстро наводнялись всё новыми и новыми силами соперника... Правда, берсерков среди новоприбывших видно не было. Видимо, готландцы всё же взялись за дело, пожертвовав самой ценной, но и самой нестабильной картой в самом начале.

Вольдемар неторопливо встал. В глазах немного потемнело от всей этой атмосферы. Он впервые участвовал в битве, и она была заведомо проигрышной.

Эст схватил лук, но обнаружил, что колчан с немногочисленными оставшимися стрелами скатился по склону из тел прямо в гущу сражения. Поэтому эзелец нащупал свой бердыш и крепко взялся за него. Он много времени провёл на спаррингах в Ранниклоссе и во время последних подготовок к обороне Стокгольма, но часы в Кёрусе - самый важный временной ресурс - он израсходовал на изучение диалектов. "Интересный финт судьбы, - подумал он. - Я и не думал, что буду сражаться насмерть с готландцами в неравной битве. Если бы я знал, перераспределил бы свои приоритеты". Вольдемар усмехнулся и посмотрел на сечу внизу - Воронов Глаз, Латогром и парочка остальных знакомых отбивались яростнее раненого зверя, защищающего потомство. Что-то внутри эста сломалось, но он, вместо того, что пойти на выручку приятелям, прыгнул на обломки стены, едва ухватившись за необрушившийся край, вскарабкался на неё и побежал сбрасывать лестницы готландцев. С берсерками Стокгольм разберётся, а вот подкрепление нужно отрезать в первую очередь...

...Переступая через свои никчёмные предначертания, стокгольмцы творили историю. Казалось, что быть безумнее берсерков, просто невозможно, но настоящее безумие куда сильнее искусственного. С красноватыми глазами стокгольмцы бросались на мечи, чтобы увеличить дальность поражения своего оружия - они рубили без страха задеть своих людей и понимали, что другие поступали так же. Словно обладая общим разумом, защитники Стокгольма двигались гибко и правильно, волнорезами из людей разделяя фронт готландцев, проникая в их ряды и беря в котлы маленькие отряды, разобщая лидеров и их ватаги. Многие приходили к одинаковым выводам: притвориться мёртвым (в такой битве фальшь невозможно было распознать) и из положения лёжа атаковать агрессора.

Как только Воронов Глаз увидел парочку защитников, стремящихся отогнать опасность от своего бывшего командира, он вошёл в кураж. "Вы уже умерли однажды, - Густав восстановил в памяти болезненное изображение падающей крыши горящего дома с его людьми, - так что теперь вы умрёте не по моей вине!" Ворон был уверен, что все здесь умрут. Он не мог назвать такое поведение характерным для себя, но что-то внутри, а может быть, и снаружи, подталкивало его именно к этим выводам. Густав вцепился в шею случайного готландца и вонзил когти так глубоко, как только можно было. Враг попытался взмахнуть мечом, но его оружие застряло в движущихся людях.

(Густав назвал эти рукавицы "Вороньими когтями" - и Гарольд признал, что никогда не давал имена своим орудиям, и сильно об этом жалеет.)

Латогром снова использовал свой молот, чтобы впечатать шлем готландца в собственный череп оного. Теперь битва казалась ему чем-то весёлым, и депрессия быстро улетучилась в трансе сечи...

- С СЕВЕРА! - заревел кто-то. - ВРАГ ИДЁТ С СЕВЕРА! ОНИ УЖЕ В НАШИХ СТЕНАХ!

***

Людвик видел, как в бухту заходят шесть кнорров, которых встречали со всеми почестями. Это были корабли, вернувшиеся из морского сражения с флотилией некоего Фолквара Надменного.

Людвик видел, как в бухту заходят шесть драккаров, и люди на них выглядели не очень дружелюбно. Вероятно, это была флотилия Фолквара, уцелевшая в морском сражении со стокгольмскими кноррами.

Пястови оказался у северных стен, когда передавал приказы фокусировать залпы на кораблях противника. Но он думал, что главной угрозой окажутся те сорок драккаров, которые сейчас велись с востока. Ему не приходило в голову, что есть проблемы, требующие более скорого решения. И поэтому Фолквар смог под покровом ночи проникнуть в бухту до того, как об этом узнали простые солдаты - ребята из Юрсхольма, люди Родерика, которые и обороняли эту сторону деревни. Сейчас Людвик понял, что оставлять силы одной деревни на отражение атаки из сорока судов - это скверная идея.

- ...Стреляйте! - закричал Пястови. - Облегчите задачу пехоте!

Баллисты, стоящие за стенами, совершили выстрелы, направленные на корабли. Возможно, юрсхольмцы даже решили, что стреляют в них - они прекрасно видели, что на кораблях Фолквара также стояли баллисты. Они не могли знать, что все зажигательные (да и обычные тоже) заряды уже были растрачены в бою с кораблями Бернарда. И поэтому некоторые инстинктивно пригнулись. Но ненадолго. Поняв, что огненные баллисты на их стороне, юрсхольмцы выстроились в ряды и стали напряжённо ждать.

- В АТАКУ! - закричал Фолквар Надменный, спрыгнув с борта сам. - ДАЖЕ СЕЙЧАС У НАС ЕСТЬ ПРЕИМУЩЕСТВО! НАЁМНИКИ, ВПЕРЁД!

И только сейчас Людвик заметил, что затемнённые ночью лица высадившихся принадлежали вовсе не готландцам. Их лица были изборождены разнообразными шрамами, а в руках они держали всевозможное оружие, в том числе и экзотическое.

- Это наёмники, - прошептал Чеслав, заряжая баллисту. - И они, по идее, должны сражаться лучше готландцев из регулярной армии...

- Наши дела плохи, - заключил Людвик. - Но пока что ситуация не безвыходная. ЗАЛП!

Ещё одна серия огненных шаров пронеслась над головами юрсхольмцев и попала куда-то в воду. Быть может, она и убила сколько-то человек, но основным эффектом был, несомненно, пар, образовавшийся от горящего ядра и холодной осенней воды в бухте.

Пар начал подниматься и тут же пошёл в сторону берега, подчиняясь бризу, покрывая слоем тумана войска Родерика.

Этот залп принёс больше неудобств, чем блага. И уж точно развеселил наёмников.

Послышались дикие крики. Собранные на Аландах и в Ютландии, эти банды и группировки могли откровенно разбойничать, но не смогли устоять перед огромным окладом, который богатый Готланд предложил их семьям. Сдача клинка в наём вдобавок ещё и благоприятствовала статусу, так что почти все искатели удачи собрались у Фолквара, бывшего пирата, и теперь им наконец довелось поучаствовать в том, что они называли жизнью - хорошая резня на твёрдой земле, с последующим мародёрством и добавочной наградой лично от Хитрого Лиса.

Юрсхольмцы закричали в ответ. Не дожидаясь, пока туман спадёт - за это время наёмники Готланда успели бы совершить атаку - они кинулись в воду, и когда вода стала им по колено, в сумеречном паре появились чёрные силуэты. Внезапно перед глазами каждого викинга нарисовались фигуры отъявленных наёмных убийц, и их строй немного разобщился... но ненадолго.

- ПОКАЖЕМ ИМ! ЗА ЮРСХОЛЬМ И СТОКГОЛЬМ! ЗА СВОБОДУ СКАНДИНАВИИ! - завопил Родерик.

Началась вторая по значимости битва за ночь. Металл, сверкающий в тумане, приглушённый свет горящих снарядов, брызги воды и крови...

Битвы были довольно новы для Родерика. Весенний рейд на Стокгольм был первым сражением вождя Юрсхольма, да и туда он успел с большой натяжкой. На самом деле, его отряд занимался больше грабежом лагеря Вольфганга, чем непосредственно поддержкой деревни. Оборона была для него новинкой... и, возможно, последней битвой в его жизни.

Треск, звон, хрипы, стоны, хруст - сражающиеся не видели всей картины, мешал туман. Юрсхольмцы видели ближайших товарищей и врагов. Последние, в отличие от людей Родерика, не сражались плечом к плечу. Они были хороши индивидуально, но не могли похвастаться определёнными техниками, как, к примеру...

- СТЕНА! - заорал Родерик.

Его люди - по крайней мере те, кто мог это сделать - синхронно отпрыгнули и выставили перед собой линию щитов. Это движение они долго отрабатывали дома...

- ПИКИ! - продолжил Родерик, и на этот раз возникло непродолжительное замешательство, в течение которого пара "щитов" была выведена из строя наёмниками.

Но вскоре к щитовикам добежали люди с длинными пиками, и они тут же пристроили их в проёмы между щитами...

- ЛУКИ! - закончил вождь Юрсхольма. Весь его отряд одновременно пригнулся, и из тумана на врагов Стокгольма вылетело облако из стрел. Многие готландские наёмники тут же упали замертво прямо в воду, болтаясь на поверхности и затрудняя своим же союзникам перемещение.

Естественно, всё это время юрсхольмцы отступали правильно с точки зрения тактики - спиной, шаг в шаг, как будто в тысячный раз репетировали это движение дома.

Из-за поднявшегося пара Людвик не особо видел, что происходит, но он предпочёл всё же перевести огонь на корабли Акселя Бессмертного. Родерик пока справляется, а вот вторая часть вражеского флота - на данный момент тридцать пять кораблей - прямо-таки обращала на себя внимание, говорила: "Я настоящая угроза, Фолквар лишь должен был ослабить вашу оборону".

К тому же, Пястови уже отправил своего гонца со словами: "Враг идёт с севера!" к Воронову Глазу и Латогрому. Они даже смогли сдержать эту волну нападения... маловероятно, конечно, но у Стокгольма есть шанс на успех.

В это время Родерик начал уверенно держать инициативу. Наёмники прежде всего боялись за свою шкуру. В отличие от берсерков, материальные ценности для них что-то значили, а жизнь была главным условием получения этих ценностей. Грубо говоря, эгоистичность их и погубила.

Ряд пикинёров Родерика продолжал уверенно идти вперёд, загоняя наёмников глубже в воду. Время от времени они наклонялись, чтобы пропустить стрелы.

И всё же эта бойня прошла неожиданно хорошо. Вода стесняла движения наёмников, им в этом плане было гораздо хуже, чем юрсхольмцам, заходящим с берега. В конце концов задние ряды наёмников начинали бросать своё оружие и отплывать назад, к драккарам... которых рядом не оказалось.

- В АТАКУ, БРАТЬЯ-ГОТЛАНДЦЫ! МЫ ЗАЖАЛИ ИХ В КЛЕЩИ! - снова проревел Фолквар, но на этот раз с совершенно другой стороны - с берега.

Родерик, очевидно, его не видел - туман и ночь идеально дополняли друг друга, скрывая перемещения драккаров с готландцами.

В руках Надменного были не только наёмники. Даже его корабли остались нетронутыми. Очевидно, хёвдинг обязан был обойти туманное поле на своих судах и зайти юрсхольмскому отряду с тыла. Звук вёсел был незаметен среди брызг, которые создавались во время сражения в воде. И в итоге отряд Родерика остался зажат между глубокой бухтой с наёмниками и готландцами Фолквара на берегу.

Ловушка захлопнулась. Хёвдинг и готландцы ринулись на юрсхольмских пикинёров. Среди высадившихся был и достославный кок Хендрик, уже имевший возможность развернуться в бою и теперь желавший продолжения. Фолквар в блестящих доспехах первым шёл в сражение, вооружённый мечом и щитом - подавал пример своим людям.

Родерик понял, что его подловили, и с лёгкой паникой заорал:

- Перегруппироваться! Половине развернуться и выставить щиты! Будем держаться до последней капли юрсхольмской крови!

Противники схлестнулись. Воины Фолквара были подобны бурным и свирепым волнам, которые обрушиваются на прибрежные камни. Монолитность юрсхольмцев сперва была безупречной, но всё же с каждым новым напором захватчиков, имевших преимущество в численности, удержаться становилось сложнее.

Позади Фолквара послышался яростный вопль какого-то готландца:

- Порвём их, ребята!

Хёвдинг инстинктивно подался вбок, чтобы воодушевлённые воины смогли беспрепятственно врезаться в щитовиков и, возможно, в этот раз прорваться, но не дождался этой обещанной волны. Развернул голову.

Вопль энтузиаста перёшел в хрип. Его рубанули мечом по горлу. Это сделал человек, стоявший рядом, брат по оружию.

- КАКОГО...

По нападающему отряду словно прошёл смерч. Некоторые готландцы ринулись убивать соклановцев. Они обратили мечи против своих.

Один из ренегатов крикнул:

- Рубить! Не останавливаться!

Взбешённый Фолквар кинулся на внутренних врагов. Ещё одна диверсия вывела бывшего пирата из себя, и он хотел лишь одного: перерезать глотки этим назойливым паразитам на теле здорового войска.

- Клаус, ОСТОРОЖНО! - послышался звонкий женский голос.

Катрин предупредила мятежника, и тот еле увернулся от удара разъярённого Фолквара. Клаус выпрямился и рубанул клинком в ответ, но неудачно. Корсар, прошедший сражения в Атлантике и Западной Европе, не простил подобной ошибки. Словно порыв ветра, он всё-таки вонзил меч в свою жертву.

Клаус почувствовал холод и дикую боль одновременно. Рана пришлась в живот, кровь потекла.

Катрин закричала.

Хёвдинг не обращал внимания на то, как остальные справляются с диверсантами. Сейчас он будто бы вновь стал безумным пиратом, как в молодости. С дикой, беспощадной улыбкой он вытащил своё оружие и, вложив все силы, нанёс последний удар.

Фолквар сумасшедшим размахом отрубил беззащитному Клаусу голову.

Катрин принялась неистово пробиваться к командиру готландцев, потрясённая настолько жестокой расправой. Её выкованный Сигурдом клинок летал из стороны в сторону, совмещённый с ловкостью и умением защищаться.

Оставалось не так уж много. "Он отвернулся в другую сторону, это шанс!" - поняла мятежница.

Послышался утробный крик. На неё летело лезвие гигантского разделочного ножа.

Охваченная изумлением, Катрин чуть не попалась. Спасло её лишь то, что ноги споткнулись о небольшой камень. Девушка рухнула и не пополнила список убитых Хендриком.

Поднявшись, она взглянула на этого человека. Он явно понимал её замысел и всеми силами старался не пропустить к хёвдингу.

Катрин сразу поняла, что это не профессиональный воин, и именно это делало его весьма непредсказуемым.

Отход. Удар. Попытка обойти.

Хендрик размахивал ножом и проявлял редкую прыть.

Но ничто не вечно в этом мире. Изменив положение оружия в руках и ринувшись на Катрин, он слегка открылся для размашистого удара в бок.

Мятежница на секунду притворилась, что оцепенела. И когда Хендрик почти рубанул ножом ей по лицу, качнулась в сторону и вонзила клинок в самого преданного слугу Фолквара.

Голландец выронил нож, а без него он ничего не стоил.

Для контроля Катрин ещё и ударила в горло стилетом, сама слегка напуганная его яростью.

- Слава... Фолквару Надменному! - прошептал Хендрик, повалившись на землю и умирая.

- Катрин, тут скоро будет хуже, - раздался крик одного из повстанцев. - С северо-востока идут ещё готландцы, нас перебьют!

Девушка, отбиваясь от верных Фолквару солдат, поняла: если оставаться здесь - верная гибель. Месть хёвдингу может подождать, а вот жизни доверившихся ей людей - нет.

Решение было принято в один момент.

- Живо отступаем к югу! - отдала приказ Катрин.

***

Холгер Бесшумный сражался где-то к югу от основных ворот. Север был защищён юрсхольмцами, так что опытных воинов по возможности переводили сюда.

- УМРИ, ИЗМЕННИК! - взревел какой-то берсерк, руки которого по локоть были в густой чёрной крови. Берсерк достал тяжёлый топор из трупа кальхёллца и рванул к Холгеру.

Молодой эландский разведчик обычно не боялся смерти. Задание было для него чем-то вроде истинного предназначения. Но в этом случае он быстро оценил ситуацию: топор пробьёт его щит насквозь, берсерк с похлёбкой будет и быстрее, и сильнее его, а местность вокруг нельзя использовать в свою пользу, - и побежал прочь.

Краем глаза молодой разведчик заметил укороченное копьё, воткнутое в мёртвое тело. Холгер заметил, что на верхнем краю древка был наконечник, а двусторонними копьями пользовался только один его знакомый. Бесшумного прошиб пот, он резко развернулся и спринтом добрался до трупа - он опасался, что Гарольд был убит. Впрочем, мертвец с искажённым от боли лицом походил скорее на готландца, и уж точно не являлся никем из знакомых эландца.

Холгер с особым усилием вытащил копьё из трупа и ещё не покрытым кровью концом метнул его в берсерка-преследователя. Тот упал навзничь, пронзённый этим смертоносным и быстрым оружием.

Битва продолжалась. Холгер постоянно перемещался, не давая застать себя врасплох и пытаясь зарубить как можно больше воинов Хитрого Лиса. Он не чувствовал усталости или изнеможения - по сути, молодой берсерк вообще перестал что-либо чувствовать.

В какой-то момент Бесшумный оказался возле деревенских стен. Там наваливалась новая волна атакующих готландцев. Крики, рёв из сотен глоток и звон металла вокруг постепенно утрачивали звуковую индивидуальность для ушей забрызганного кровью Холгера, сливаясь в один протяжный, бесконечный и эпический глас торжествующей смерти. Викинг вспомнил легенды о Рагнарёке...

- Отступаем! Нас прижимают! - послышался голос Гарольда Чёрное Копьё, бившегося где-то неподалёку.

Холгер не видел своего нового вождя, но на его глазах ватага берсерков пустилась в бегство, подгоняемая свежими готландцами. Они отступали в торговый квартал, видимо, рассчитывая там перегруппироваться. Но хватит ли времени?

"Скорее! Я должен быть со своими соклановцами, помочь им!" - эта мысль, словно меч, прорезала мозг Холгера, и он побежал в ту сторону.

Дружественные захватчикам берсерки рубились со стокгольмцами. Звенели моргенштерны, со стены летели стрелы, щиты ломались, а копья трещали.

- Холгер! Помоги моим людям, часть из них блокировали в ремесленном квартале! - послышался вопль, принадлежавший Густаву Воронову Глазу. - Ты же берсерк, быстрее!

Это словно вывело молодого разведчика из боевого транса.

Естественно, первоначальной мыслью Холгера было безупречно выполнить приказ. Ноги даже сами повернулись в противоположную отступающим эландцам сторону и сделали первые шаги. Воронов Глаз, уверенный в исполнительности Бесшумного, погрузился в бойню и больше не смотрел на него.

А стоило бы. Холгер вдруг затормозил.

"Ну и чего ты ждёшь?! Тебе же ясно сказано: спасай стокгольмцев, берсерки переключат внимание на тебя, ты обладаешь их навыками"

Этот голос в голове эландца настойчиво призывал его бежать в торговый квартал. Но ему возражал другой:

"Они в беде, бесспорно, но Гарольд и твои соклановцы в другой стороне. Им тоже несладко".

Холгер отбежал за угол дома, чтобы не попасться под горячую руку противников, и прижал руку к голове. Он не понимал, что ему выбрать. Всё его воспитание и обучение в разведке Хаммерфаста предписывало Холгеру подчиниться Густаву без колебаний.

"Да очнись ты, болван! Стокгольмцы - славные люди, а их всех перережут"

"Но поддержать берсерков тоже важно, что я за викинг, если не сражаюсь за свой клан?!"

Этот спор разрывал эландца на части. Вдруг его взор просветлел.

Будь сейчас в этой деревне Хаммерфаст, он бы очень удивился. Образцовый разведчик и исполнитель, Холгер Бесшумный бежал в торговый квартал.

Минуя все конфликтные ситуации, эландец пересёк неявную границу районов. Со спины на него налетел крупный наёмник с щитом, на котором был изображён окунь. "Прибыл с Аландов, - понял Холгер, развернувшись наполовину. - Наверное, принял меня за лёгкую добычу из-за моей молодой внешности". Бесшумный молниеносно выхватил тонкий меч и с разворота ударил противника ногой по щиту - от этого защита немного ушла в сторону, - после чего пронзил наёмника мечом в печень. Аландец даже не успел достать своё оружие, как был сражён.

Холгер вытащил меч из оседающего, пока что ещё живого парня и тут же протёр лезвие от крови. Берсерк бросил снисходительный взгляд на неудачливого противника - продавая жизнь за монету, нужно быть готовым и к такому раскладу. Бедолага едва удерживался от глухих стонов, но сумел хрипло прошептать: "Вождь Бернард..." - и его рот залился кровью, которая и утопила его.

Некоторые осколки разума Холгера разбились вдребезги. "Я убил союзника под прикрытием?" - вторили его первичные мысли. Затем шли попытки оправдать свои действия: "Он ведь напал на меня", - и их же опровержения: "Он не нападал. Просто бежал ко мне. Он был безоружен. И я убил его".

В его мыслях происходил какой-то психопереворот. Холгер остановился на месте. Он противоречил своей же природе, Хаммерфаст учил его совершенно иным качествам, путь берсерка наставил его иначе, не так, как Бесшумный сейчас поступает. "Личность, не подверженная духовным слабостям, идеально исполняющая приказы - это ведь наш идеал", - скандировала часть его сознания. Другая часть отрицала это: "Мы человек, а не скот, превратиться в скот - это наша же установка, Хаммерфаст и Чёрное Копьё не хотели бы, чтобы мы отвергли свою человечность".

И тут пришла последняя мысль: "Гарольд Чёрное Копьё и наши товарищи в опасности. Подумаем позже". Холгер вышел из транса и оглянулся: он оказался где-то на юге деревни, и за разрушенными стенами уже бушевал бурный поток. Как понял сам Бесшумный, пролив, отделяющий остров Нака от Скандинавского полуострова, превратился в шумную пенистую реку из-за Ритуальной горы, с которой сходила вода. Водопад бы в конце концов проделал себе путь сквозь землю, но предложение Ормарра по рытью канала ускорило этот процесс. Перед битвой мост через пролив, естественно, разобрали - и теперь остров был защищён от атаки с юга самой природой.

Вот только не поток удивил Холгера, а сцена, разворачивающаяся прямо за ним.

Три драккара, снесённые на берег потоком (причём один из них находился на другом берегу пролива, напротив Стокгольма), а за ними - группа эландцев во главе с Гарольдом и Шильдом, медленно идущие на запад, к источнику потока. Их было человек десять, они тяжело дышали, стоя спиной к спине с поднятым оружием. И к ним с востока бежали люди с тонкими клинками в той же одежде, в которую были облачены рядовые стокгольмцы; человек тридцать.

Пазл в голове Холгера сразу же сложился: "По какой-то причине берсерки с вождём пересекли поток на драккаре, и сейчас к ним с видимой агрессией выдвигаются дополнительные силы Готланда, переодетые в стокгольмцев. Вероятно, пауки".

Холгер ринулся к стене, в которой была пробита дыра - через неё прошли высадившиеся воины неприятеля, и через неё же эландский разведчик наблюдал за картиной. Он перескочил через обломки стены и остро заточенные рогатки против кавалерии, после чего прыгнул на покинутый драккар, выброшенный на берег (очевидно, корабль уже выполнил свою миссию по доставке викингов на место битвы). И только тогда он понял, что не может помочь.

Гарольд, скорее всего, перебрался на ту сторону с помощью грубой силы своих подчинённых, но Холгеру не хватит прыти сдвинуть целое судно. Переплыть - не вариант: вода в проливе бесновалась, бурлила и разбивалась об острые берега, волны её течения были слишком сильны, чтобы возможно было с ними совладать, а сухопутного пути на другой берег ушёл с мостом.

- Вождь, я иду! - выкрикнул Холгер.

На лице Гарольда проскользнуло удивление, он повертел головой и всё-таки нашёл своего коллегу-разведчика. А потом лик его помрачнел: бушующий пролив шириной с полсотню метров невозможно просто обогнуть, тут нужны люди... а люди заняты сражением в другом месте.

Холгер даже не понял, что уже не особо слышит крики. Почти весь беспорядок творился на востоке и севере, куда зашли Вольфганг и Фолквар соответственно. На юг же пришлось совсем мало войск, хотя именно сюда должны явиться захватчики, взявшие Сёдертёрн. Если гонец Хитрого Лиса, конечно, не врал, что тоже довольно вероятно.

Холгер выкрикнул эти слова, и на него нахлынула волна уверенности, но она принесла лишь утешение, а не идеи. Бесшумный попробовал раскачать драккар изнутри - бесполезно; затем он слез с него и попробовал затолкать его обратно в реку, прогресса не было. Тем временем первые пауки уже добрались до отряда Гарольда, и за оборону взялся Кровавая Секира - он задерживал наступление, пусть и не очень долго. В конце концов Шильд с его первоклассными боевыми навыками был оттеснён к берегу и вытолкнут в воду щитом.

Холгер думал и никак не мог найти подходящее решение. Луки на земле не валялись, разве что без подготовки метать предметы на большие расстояния - но и копий не было. Бесшумный в порыве отчаяния даже бросил свой меч в ненасытную пасть воды. Конечно, это не помогло. Затем эландец предложил себе вариант с вытаскиванием бревна из частокола и попыткой преодолеть пролив на этом надёжнейшем средстве. С каждым разом его идеи становились всё более неправдоподобными. Он не мог отходить далеко, ведь это займёт много времени. Союзных викингов рядом не наблюдалось, кроме как на другом берегу пролива. Бесшумный сел думать, но даже это давалось трудно с наполовину разбившимся сознанием, когда человек идёт против своей природы, с детства привитой и в детстве же культивированной.

Десять берсерков, включая Гарольда Чёрное Копьё, вступили в неравный бой. Где-то на берегу, довольно далеко, течением вынесет Секиру, но он не успеет добежать до драки.

И Холгер Бесшумный никак не сможет помочь.

***

Мышцы Латогрома уже немного ныли от усталости. Каждый удар требовал всё больше и больше сил - а враги, казалось, не кончались.

Стокгольм разыграл карты своего торгового флота, берсерков Бернарда и баллистических орудий. Ещё пара приёмов оставалась в игре.

Готланд пожертвовал большей частью флотилии Фолквара, наёмниками и всеми своими берсерками. Но у них в запасе остались тридцать пять кораблей Акселя и ещё несколько скрытых сил.

В ушах Латогрома раздался звон, на фоне которого звуки сражения превратились в размытый белый шум. В глазах резко потемнело, и викинг покачнулся, потеряв контроль над своим телом. Это происходило уже второй раз за бой. Латогром оставался жив лишь благодаря тому, что был защищён своими подчинёнными, братьями-стокгольмцами, и стоял за их спинами, а не в первом ряду.

И всё же по его шлему снова нанесли серьёзный удар. Военный вождь предпочитал не думать о том, что бы произошло, если бы Гарольд не привёз из Эланда свои доспехи с металлическими пластинами в самых важных зонах. Пожалуй, кольчуга бы выдержала удар булавы, но внутренности Латогрома всё равно превратились бы в кашу.

Из берсеркских приобретений он также пожелал иметь стальные боты с шипами, чтобы можно было ещё эффективнее отдавливать ноги врагам, воздействуя на фактор боли. От берсерка под похлёбкой это бы не спасло, но они, скорее всего, уже вышли из игры.

- ОНИ УЖЕ ОСЛАБЛЕНЫ! АТАКУЕМ, НЕ ДАДИМ ИМ СОБРАТЬ ЖАТВУ ДРУЖЕСКИХ ЖИЗНЕЙ! - закричал очень знакомый Латогрому голос. Он не смог вспомнить, кто это был, но человек явно был связан с мирной жизнью, тем, чем занимался Эрик...

"О нет", - только и подумал Латогром. Он вспомнил. Это был сын Эгиля, вождя Бьёркноса, имя которого военный вождь Стокгольма начисто забыл.

На секунду битва застыла на месте, дав Латогрому быструю передышку от удара. Впрочем, одного взгляда на стены было недостаточно, чтобы определить, что происходит. Реакция на реплику не была длинной. Битва снова разгорелась, или, если точно, она не останавливалась в первую очередь. Просто противник Латогрома был убит стрелой, благополучно прилетевшей из лука Воронова Глаза, стоявшего сейчас на уцелевшем фрагменте стены. Густав, конечно же, спасал по приоритетам, а вождь был гораздо приоритетнее кого-нибудь другого.

На лице Ворона читалось омерзение. Он даже не смотрел на восток, откуда надвигались новые враги.

- Бьёркносцы! Они нас предали! - крикнул Воронов Глаз. - Этот старик Эгиль не просто сдался, он продал нас Хитрому Лису и присоединился к побеждающей стороне, будь он проклят!

Латогром едва успел переварить эти слова, прозвучавшие очень тихо, услышанные с довольно большого расстояния. Если бы не командирский голос Густава, викинг бы не услышал его сообщение, разве что прислушиваясь к каждому звуку.

В дыры в стенах побежали бьёркносцы. Они стали позади готландцев, сражающихся в передних рядах с остатками кальхёллцев. Они не особо рвались в бой со вчерашними друзьями, но и не особо брезговали этим. Если кто-то из отряда Альрика в гневе прорывался к солдатам Эгиля, те без промедления расправлялись с ним. Иногда жесточайшим врагом становится ближайший друг.

Латогром стиснул зубы. Ребята рядом с ним отступали назад, предоставляя своё место стокгольмцам из середины. Махание мечом и щитом тоже утомительно, пусть и не всем в итоге нужен временный отдых.

Латогром почувствовал прилив сил и, возможно, отлив усталости. Его глаза сверкнули снова, отображая открытие второго дыхания, и вождь, а по совместительству и лучший воин деревни, снова выбрал себе противника из готландцев покрепче.

***

Гарольд яростно сплюнул на землю и нанёс очередной удар, предназначавшийся пауку. Схватка приобрела необычайную напряжённость и сложность - на каждого берсерка приходилось трое или четверо врагов. Ярость воинов Эланда была способна конкурировать с навыками убийц готландской гильдии, однако с течением времени численный недостаток становился всё явственней. Трое из девяти товарищей Гарольда, защищающих своего нового вождя, уже были мертвы.

Холгер схватился за голову, наблюдая за этой катастрофой. Пауки, казалось, не ослабевали, а вот эландцы уже выматывались. Редко попадается берсерк, которого можно зарубить быстро, но практически любого берсерка при достаточном профессионализме можно измотать, потихоньку вытянуть из него пресловутый гнев и азарт - в Паучьем Логове отлично усвоили эту истину и теперь применяли на практике.

Его будут помнить как викинга, не сумевшего спасти своего вождя при совершенно нелепых обстоятельствах, когда до противников рукой подать. Позорная перспектива...

Вдруг рядом послышался топот ног. Такой звук явно могло издать лишь большое количество бегущих людей. Холгер насторожился и усилием воли заставил себя приготовиться к возможному сражению.

Навстречу ему выбежал не кто иной, как Бернард Свирепый, опирающийся на длинный топор как на костыль, за которым следовало человек двадцать. Никогда ещё молодой разведчик не был так рад своему командиру.

- Вместе мы сдвинем этот проклятый драккар! - вырвалось у него.

- Мы обеспокоились долгим отсутствием Гарольда в эпицентре и пошли к нему на выручку, - спокойно пояснил Бернард, не теряя времени и затягивая вместе с остальными корабль в воду. - Пусть вокруг и беспросветный мрак, Гарольда мы должны были заметить. Все, на вёсла. Живо!

Поток, являвшийся столь непреодолимой преградой для одного человека, оказался неважным для сплочённого множества, объединённого стремлением прийти на выручку проигрывающему отряду. Он был пересечён за пару минут.

Пауки осознали, что расклад теперь будет не в их пользу, и рассредоточились по берегу, не допуская подмогу к центру схватки.

- Покромсаем этих тварей! - громовым голосом скомандовал Бернард, и Холгер подхватил его яростный крик. Сердце переполнялось злобой и желанием отыграться за временную инертность.

Линия свежих воинов Эланда впилась в готландских убийц. Противники стоили друг друга, однако теперь вымотанность стала работать уже против пауков. Бернард крушил головы врагов своим славным молотом, уже заляпанным стекающей бордовой кровью с разных сторон, а Холгер по возможности использовал окровавленный кинжал, который подобрал у трупа.

Гарольд воспрял духом. Отход. Резкий удар и опять отход. Извернувшись, викинг отрубил половину ладони напиравшему на него пауку, и упустил из виду нового противника.

Ии оказался рослый, дородный и крепкий готландец, лицо которого изказила коварная ухмылка, свидетельствующая об осознании своей силы. Очевидно, это был их козырь - не самый умный, но смертельно опасный бугай. В руке он держал смертоносную булаву, вылитую из железа.

Чёрное Копьё едва не попал под прямой удар. Собственно, он не избежал его, однако булава обрушилась не на голову, как задумывалось, а лишь слегка ударила по позвонкам на спине. И всё же это было некстати. Гарольд рухнул на колено, пронзённый болью.

Резким ударом берсерк выбил грозное оружие из рук противника, но заплатил за это: меч Гарольда был перехвачен и отброшен в сторону. Чёрное Копьё повалился на бок.

Паук не стал рыцарствовать и давать время подняться. С остервенелой злобой он накинулся на Чёрное Копьё, не позволяя тому долго сопротивляться.

Гарольд пытался что-то сделать, но на его горле сомкнулись стальные пальцы убийцы. Его сознание доживало последние мгновения, и каждую секунду разведчик боялся услышать предсмертный хруст своего же щитовидного хряща...

Готландец покачнулся. Хватка ослабла. Он недоумённо развернул голову, и затуманенному взору Гарольда открылся вид на совершенно счастливого Холгера, раздробившего голову врага обломком весла.

Опаснейший паук был выведен из игры последним, ни капли не элегантным, но действенным ударом по затылку.

Гарольд как следует откашлялся, благо оборот битвы это уже позволял. Затем он с благодарностью поклонился Холгеру:

- Это была бы верная гибель. Спасибо за спасённую жизнь.

На лице Бесшумного блестел пот, разведчик тяжело дышал, но улыбался.

- Мой меч в реке, - немного отдышавшись, сказал Холгер. - Не могли бы вы одолжить мне какое-нибудь оружие?

- Бёрк погиб, - сказал Гарольд и встал на ноги, держась за спину. - Возьми его палаш. Он где-то там. - Гарольд неопределённо махнул в направлении, где до сих пор велось сражение. Правда, в глубокой ночи сражающихся было тяжело увидеть, если не присматриваться.

***

Стокгольм уже представлял собой большое поле битвы, где торжествовали лишь хаос и смерть. Все участники боя дошли до крайней степени ожесточения, кровь лилась рекой. Деревня напоминала некогда могучее, но подрубленное и доживающее последние дни дерево.

"А у любого дерева, как известно, есть своя подтачивающая изнутри червоточина" - подумал Эйвинд, наблюдая с пригорка за этим зрелищем. Время двух паучьих отрядов, всё это время терпеливо выжидавших, пришло. Как раз теперь они могут нанести внезапный удар, который сыграет роль камешка-диверсии, породившего лавину панического отступления.

Хелге, притаившийся рядом, был того же мнения.

- Выступаем, - тихо скомандовали капитаны Логова.

Двадцать юрких фигур в быстром темпе пересекли небольшое пространство, скрытые зеленью и собственными навыками конспирации. Западные ворота, выходящие на материк, почти не охранялись - Старое Копьё и Латогром бросили всех воинов в пекло. Паукам не составило труда по одному прошмыгнуть внутрь.

Они крались по улице, указывающей путь к центру. Пара трепещущих факелов горели в этом опустевшем месте. Здесь ещё не рубились викинги, однако за домами уже явственно были слышны крики и звон стали.

- Достать оружие! - распорядился Хелге, прислушивавшийся к каждому шороху.

- Выполняйте, - подтвердил для своих Эйвинд.

Отряды остановились перед выходом в центральный квартал. Хелге бесшумно высунулся за угол одного из зданий.

- Там берсерки Гарольда Чёрное Копьё и немного кальхёллцев. Дерутся с готландцами Акселя Бессмертного. Настоящая бойня.

- Этот хёвдинг, конечно, живуч, но мы добавим ему шансов уцелеть, - пробормотал Эйвинд. - Расходимся и нападаем из-за разных домов. Под покровом ночи они решат, что нас больше, чем на самом деле.

От схватки их уже отделяло несколько широких шагов. Эйвинд затаил дыхание и покрепче сжал в руке тяжёлый вытянутый кортик.

- Вперёд, во славу Логова.

Словно вихрь, налетевший откуда не ждали, пауки пошли в бой.

Только что умертвившие очередных готландцев берсерки - те, что были ближе других - вскрикнули от раны, нанесённой в спину. Одетые в тёмные лёгкие доспехи, убийцы казались многочисленными и несокрушимыми.

Воины Акселя возликовали.

Эйвинд проткнул какого-то кальхёллца и понёсся дальше, на высокого эландца. Тот не растерялся и резко отпрыгнул в бок, приготовившись использовать свой моргенштерн. Это смертоносное оружие покачивалось, и на секунду хорошо видевшему в темноте Эйвинду показалось, что оно похоже на маятник часов... отсчитывающих время его жизни.

"Вздор. Не надо так думать!" - одёрнул себя паук, обратившись в пружину.

Пригнувшись, он скачками устремился к берсерку, пытаясь поразить его.

Один удар моргенштерном последовал за вторым. Эйвинда не задело.

Капитан Паучьего Логова развернулся и метнул кортик в противника. Выверенно и точно.

Удар, много раз практиковавшийся пауком, должен был сработать и сейчас. Досадная случайность помешала.

Звено цепи моргенштерна, рванувшегося для третьего удара, встало на траектории кортика. И он отскочил.

Эйвинд впервые видел такой казус. В одно мгновение остро осознал свою безоружность.

Это сыграло с пауком злую шутку. Затормозив на долю секунды, он увидел, что шипы металлического шара летят ему в голову...

Мрак. Брызнула кровь.

Хелге, ведущий вперёд свой отряд, добился успеха. Внезапное нападение в темноте заставило берсерков и уроженцев Кальхёлла попятиться. Но Эйвинд, представлявший собой бездыханное тело с разможённым черепом и кашей вместо мозгов, этого уже не увидел.

***

Шильд с большим усилием выкарабкался на южный берег пролива между главным островом Стокгольма и Скандинавским полуостровом. Ему пришлось оставить в воде свои металлические ботинки и шлем. Он уже сражался против Синего Черепа, и знал, что подобное снаряжение в воде не приветствуется.

Секира убедился, что вода не двигает его еле дышащее тело, после чего перевернулся на спину и как следует отдышался. Отсюда звуки битвы были очень явными, пусть лязг мечей и заметно поутих по сравнению с началом всей этой битвы. Шильд открыл глаза: его занесло в поросший зеленью уголок, где над головой висели по-летнему зелёные деревья и кустарники. Рядом шумел рукотворный канал, почти полностью переполненный из-за бурного потока.

Только сейчас изгнанный готландец обнаружил, что ему, закалённому воину, очень холодно. Ноги схватила судорога, и на тело накатила мировая усталость. Шильд знал, что он в относительной безопасности, и полежал так ещё пару минут, до тех пор, пока не услышал нарастающий шум. Это была смесь людских боевых кличей и топот копыт.

Пересилив себя, Секира приподнялся и встал на ноги. Всю битву он благоразумно держался в стороне, не нарывался на превосходящих числом противников - кроме этого раза с пауками - и вследствие этого не был серьёзно ранен. Более того, Гарольд Чёрное Копьё снабдил отборными эландско-готландскими доспехами всех важных персон, так что и Латогром, и Густав, и Шильд получали в бою преимущество перед союзниками. Но не физическая боль причиняла Секире неудобства. Он опёрся о ствол дерева и снова приопустил веки, вслушиваясь в гомон битвы. Услышав, что враг оказался довольно близко, но при этом что-то замедлило его продвижение вперёд.

"Мы установили барьеры против лошадей, так что их запоздавшая кавалерия ещё и лишится самого главного - коней, - подумал Секира. - Впрочем, они бы всё равно не преодолели пролив. Эта затея была глупой изначально".

И после этих мыслей Шильд краем уха услышал довольно знакомый голос.

- Узкая часть тут! Несите брёвна! - видимо, этот человек крикнул очень громко, но звук растерял свою чёткость на пути к Секире.

Этим голосом был Ларс. Тот самый, который когда-то давно напал на Рюрика в Крелто, и который в тот момент противостоял именно коннице. Поражение - лучший наставник.

Шильд, стараясь не шуршать листвой, протискивался между густо расположенных деревьев и вскоре оказался на краю рощи. Он увидел, как целый караван из лошадей с обозами (рядом с которым возились люди) стоял в сотне метров от него, разбирая рогатки и другие препятствия, и если бы не факелы, которые были у них в руках, они были бы не видны вовсе.

"Факелы? - осознал Секира. - Нет! Только не это!"

Из обозов вытащили крепко сбитые деревянные плоты, и вскоре их начали связывать друг с другом, а потом и вовсе выбрасывать в воду - благо, пролив тут был очень узок, как и сказал Ларс.

"Надо предупредить Густава", - решил Секира и пошевелился, прежде чем понял, что ему и самому никак не попасть на ту сторону пролива. Единственной причиной, по которой они пересекли поток на драккаре, была миссия по спасению лучшего отряда из подкрепления с Эланда. Впрочем, они были найдены мёртвыми. Гарольд сразу же понял, что человек, передавший сигнал о помощи, был пауком - с ним расправились, но это только привлекло внимание к теперь уже беззащитному отряду берсерков. Шильд до сих пор не знал, что произошло с Гарольдом, но предчувствие у него было плохое.

Секира тихо ждал, пока дорогу к спасению за него прокладывал враг. И Гарольд с ребятами явно не пытались этому помешать.

***

Густав готов был поклясться, что перспектива выпить чужой крови казалась ему заманчивой. Убийственная ярость бурлила в его теле, и он, образно говоря, вгрызался в глотки врагов. Бьёркносцы и готландцы сражались, как звери, но их судьбу можно было сравнить с судьбой падальщика, в то время как на совершенно другом уровне существовал Воронов Глаз и Латогром, нынче мастера убийств.

- Отступаем! - закричал Альрик Кальхёллский, до сих пор живой, что поразило Густава. Они уже давно перешли к этому заключению, но теперь глава Кальхёлла официально разрешил бегство, и толпа ринулась обратно.

Воронов Глаз набросил капюшон и упал в гору мертвецов, попутно расслабляя мышцы, чтобы выглядеть убедительно. Его глаза, тем не менее, всё ещё оставались живыми и бегали по местности вокруг. С востока на них нападали готландцы и бьёркносцы. С севера шла ещё одна порция готландцев. Видимо, эти зловещие сорок кораблей всё же высадились.

- БОРНХОЛЬМ, В АТАКУ! - заорал кто-то вдалеке.

"Это уже слишком, - с раздражением подумал Густав. - Если против нас сражаются и Готланд, и берсерки, и Борнхольм, и Бьёркнос, и аландские наёмники, как мы вообще всё ещё стоим?"

Воронов Глаз смотрел, как вся армия его деревни, спотыкаясь о тела товарищей, трусливо убегает от верной смерти. "Так даже не интересно", - подумала какая-то совершенно бестактная часть Густава, которой, кажется, начал уделяться наибольший приоритет. И тогда Воронов Глаз напряг глотку и заорал во всё горло:

- СОЖГИТЕ ДЕРЕВНЮ! НЕ ОСТАВЬТЕ ЕЁ ВРАГАМ!

Стокгольмцы притормозили, но напиравшие сзади товарищи люди всё же не дали всей процессии остановиться. В чёрной ночи солдаты начали забегать в дом и прямо там, в собственном жилище, нащупывать родное огниво и высекать искры на лучины, после чего забрасывать их на ещё не совсем сухие соломенные крыши.

Это была тактика выжженной земли, скифское отступление. Правда, в данном случае делалось это не в стратегических целях, а просто назло врагу. И многие стокгольмцы вполне поняли этот мотив. Они также ненавидели готландцев, и не хотели оставлять им свои пожитки и владения.

В отдалении эхом прозвучали крики, которые Густав отметил ярлыком подозрительности. Он, конечно же, не знал, кто такой Ларс - в момент встречи оного с Шильдом Ворон гнил в клетке Рюрика.

С юга послышались боевые кличи.

"Да вы издеваетесь!" - подумал Густав. Ему пришлось перекатиться и почти полностью зарыться среди тел, потому что источник крика не мог оказаться незамеченным. Нос Ворона отказывался вообще хоть как-то передавать запахи, или же викинг не замечал их в диком притоке адреналина, когда кислый привкус не уходил уже больше четырёх часов.

Те бедолаги, что решили снискать славу в убийстве знаменитого Воронова Глаза и пустились в поиски после того, как Густав крикнул приказ, закончили бесславно: конечно же, командира прикрывали воины, и не один. Вольдемар, к примеру, уже много времени стоял за углом здания в пыльном перекрёстке и устраивал с каким-то кальхёллцем засады на каждого заходящего. Бердыш - грубо говоря, секира с уширенным лезием на удлинённом древке - оказался поразительно эффективен в бою. Вольдемар никогда не думал, что сможет получить удовольствие от убийства. А Густав командовал всем этим делом с такой точностью, что эст чувствовал уверенность в каждом своём действии. В какой-то момент он даже предположил, что командир не ошибается.

Сам Воронов Глаз не был так уверен в своих действиях, как пытался внушить своим воинам. Гарольд разработал специфические доспехи для него, и "вороньи когти", прицепленные к перчаткам, были не единственной его находкой. Шипастые ботинки, наколенники и наплечники, какие были у Синего Черепа, пусть и добавляли лишнего веса, устраняли многие проблемы рукопашного боя.

Но вскоре отсюда нужно было выбираться. Деревня вспыхнула тихо, но пожар неизбежен: это произошло в весеннем рейде, это произойдёт и сейчас. Особенно учитывая твёрдые намерения стокгольмцев.

Воронов Глаз отбросил ногами лежащий на нём труп и соскользнул с кучки на землю. В нём было уже довольно мало сил, но и ему в конечном итоге пришлось бы эвакуироваться за Меларен, куда ушло основное мирное население деревни.

- Вольдемар, за мной! - бросил стокгольмец эсту, и они оба ринулись на запад, выбирая самые короткие пути среди лабиринтов руин и домов Стокгольма.

***

Дружественные деревне берсерки, оттеснённые диверсантами Паучьего Логова, теперь прорывались к центральным улицам, рассчитывая перегруппироваться и всё же задержать нового противника. Бернард и Гарольд возглавляли этот контингент, который после спасения своего вождя преисполнился оптимизма и новой энергии, не особенно поколебленных этим внезапным промахом. Они быстро двигались сквозь толпу наёмников и резали их, как нож масло. Холгер Бесшумный опробовал новое оружие - длинный палаш - и рубил им со всей силы, подсознательно желая убить как можно больше врагов, словно бы в отместку тому злополучному потоку и упущенному времени.

Впереди послышались крики:

- Сюда ещё готландцы лезут! Их много!

Гарольд вытянул голову, желая увидеть вражеское подкрепление, и узрел отряды Акселя Бессмертного, решившего переиграть потенциальных убийц диверсантов Логова и занявшего позиции именно в этой части Стокгольма. Предстояло упорное противостояние.

- Сейчас будет жарче, чем обычно! - крикнул Чёрное Копьё.

Холгер, находившийся с левой стороны эландского отряда, лишь улыбнулся. Он не имел ничего против. А вот Бернард Свирепый, как командир, изменился в лице и отдал распоряжение:

- Обходим готландцев! Зажмём их в клещи и...

Его грубо прервали. И сделал это сам Аксель, вылетевший с отборной гвардией из правого и бокового по отношению к эландцам переулка. Хёвдинг бросил вызов бывалому берсерку, и в воинстве Гарольда произошёл раскол. Теперь примерно половина была оттянута на себя непосредственно Акселем, а в оставшуюся с другой стороны врезались остальные силы Бессмертного. Сзади подступали пауки, нацелившиеся на блок с Бернардом.

По странному стечению обстоятельств, сам Чёрное Копьё оказался между двумя этими блоками, и его отшвырнуло к одному из домов - до поры до времени он не привлёк внимание врагов. Бывший разведчик прочувствовал иронию: то, что Бернард хотел сделать сам, только что провернули с ним и добавили схватке эскалации с самого начала.

В левом водовороте битвы мелькнуло отчаянное лицо Холгера. Там было хуже, потому что количество было не на стороне берсерков, и первым порывом Гарольда было рвануть туда, заодно отплатив Бесшумному за недавнее спасение его жизни. Однако командир отряда, Бернард, находился в противоположной стороне, и вряд ли ему было легче, так как именно там сражались самые профессиональные из подкрепления Акселя и туда шёл Хелге.

Чёрное Копьё оказался перед дилеммой, которую никому бы не пожелал испытать. Тот, кто самоотверженно помог тебе, или тот, кто важен для общего дела? Пойти на благородство или предпочесть прагматизм?

На пару секунд Гарольд прикрыл глаза. Взвесил все аргументы в своей голове.

"Недостойно будет бросить Холгера в беде, когда я могу помочь. Моё присутствие, как вождя, воодушевит людей и основную массу готландцев, скорее всего, мы отбросим. Но в это время могут убить Бернарда, опытного военного командира, который мне и всем объективно полезен. Сейчас, похоже, кульминация всего сражения, и смерть Бернарда подкосит всех эландцев, что помогают Стокгольму. Опять же, Холгера никак не назовёшь стратегически важным звеном нашего отряда - он весьма хорош в разведке или шпионаже, но в битве довольно зауряден. Если его тяжело ранят или убьют - мне бы не хотелось этого, но фактам плевать на эмоции - то много ли мы потеряем? Нет, - такие мысли звучали в мозгу Гарольда. - В конце концов, мне нужно думать как вождь, и чем быстрее я научусь этому искусству, тем лучше в перспективе для Эланда".

Сентиментальность, впервые за много лет настолько поднявшая голову, пыталась что-то возражать, но была заглушена. Гарольд Чёрное Копьё поднялся на ноги и, выставив меч, метнулся вправо, оставив Холгера на произвол судьбы и отдав предпочтение командиру.

...Бесшумный сражался с энтузиазмом: он спас вождя, он воздействовал на историю! Гарольд Чёрное Копьё, который, возможно, войдёт в историю как первый ярл Эланда, остался жив только благодаря ему. Адреналин, снова начал затруднять дыхание, и это было плохим знаком. Перед битвой Холгер улучил свободную секунду и глотнул слабую версию фирменной галлюциногенной грибной похлёбки. Он всё так же был способен соображать, но уверенности точно прибавилось.

Берсерки даже не заметили, как их окружили. Для них эта битва была лишь побоищем, не тактической игрой на выживание. Кольцо вокруг левой части эландцев постепенно начало сужаться, и только тогда Холгер заметил неладное. "Я убил уже шестерых... На нас что, наслали новобранцев? - пришло к нему внезапное озарение. - Но их количество поражает воображение. Неужто те сорок кораблей были полны новичками, а не могущественной армией Готланда? Они отправляют слабых воинов сражаться с берсерками? Но где тогда опытные воители? Хитрый Лис заложил такой запас прочности в план? Или всё же где-то вдалеке идёт ещё более страшное сражение?"

Холгер нанёс очередной удар палашом, вложив в него всю свою силу. Лезвие просто-напросто выбило палицу из рук очередного готландца, и тот в шоке попятился назад. Бесшумный не потерял ни секунды времени и рубанул палашом по ноге соперника, после чего приблизился к нему, агонизирующему от открытой раны, и с нажимом вонзил клинок в его лицо. Палаш на секунду застрял в черепе противника, но Холгер тут же оттолкнул уже мёртвое тело ногой и вытащил окровавленное лезвие. Это был седьмой.

Сзади кто-то крикнул. Холгер обернулся и увидел копейщика, выбежавшего из круга и мчащегося прямо на него. "Внезапная атака не сопровождается криком. Правило Хаммерфаста номер семь, - вспомнил Холгер. - Эти ребята совсем ещё зелёные. Они не проходили все те испытания, что закаляют воина перед первой битвой. Их тренировки, скорее всего, заканчивались спаррингами с правилами и физическими упражнениями". Холгер привычным для любого элитного разведчика движением отпрыгнул вправо и начал стремительно сокращать расстояние между ним и копейщиком, постоянно виляя из одной стороны в другую в хаотичной последовательности. Враг старательно пытался направить наконечник копья на разведчика, но тот был слишком непредсказуем и вскоре уже смог дотянуться палашом до древка - в этот момент достаточно было увести копьё от опасной зоны и ворваться к незащищённому противнику. Холгер, вспомнив тренировки, так и сделал. Тысячу раз отрепетированное движение было повторено в тысячу первый раз - голова слетела с плеч готландца. Это был восьмой.

Но теперь Холгер оказался очень близок к краю. Сужающееся кольцо перекрывало все пути к отступлению, и несколько людей вырвались оттуда, размахивая своими мечами. Бесшумный отступил.

Внезапно рядом с ним в землю воткнулась стрела. Эландец глянул на кольцо и увидел, что лучники из отряда Акселя всё-таки пробрались в первые ряды и начали свою пальбу. Ещё одна стрела бледной линией просвистела в паре метров от Холгера, и тот поспешил проскользнуть между товарищей, ведущих бой с готландцами, чтобы схватить лежащий на земле щит. Бесшумный умел с ним обращаться, потому что так велел Хаммерфаст.

К сожалению, новая стрела не промахнулась: она проткнула разведчику бедро, заставив его вскрикнуть от боли. Мышцы свело, приглушённая похлёбкой боль эхом отдалась в сознании, но не смогла остановить его. Выбежавшие из круга готландцы начали беспорядочно бить мечами, делая длинные предсказуемые замахи, во время нанесения которых можно было уколоть их трижды. Холгер решил, что он справится с этими недоумками.

И с первым же ударом он напомнил себе о правиле Хаммерфаста номер один: "Не провоцируй сильного соперника, если есть возможность его проигнорировать". Но было уже поздно. Стрела в ноге напомнила о себе отдалённой болью, и Холгер тут же начал с эффективных горизонтальных порезов, от которых, впрочем, новички благополучно поставили блок. Разведчик продолжал атаковать сразу двух соперников одновременно, и всей их скорости хватало лишь на защиту. "Надо было разобраться с ними поодиночке", - подумал Бесшумный.

Эландец совершил косой удар следом за рубящим ударом, идущим за уколом после финта. И ни одна из атак не завершилась успешно. Ничего.

И тут вместе с отголосками боли от стрелы внезапно проявилась новая боль: кажется, ещё одна стрела попала в спину, прямо между кольчужных звеньев. Этой одной секунды форы было достаточно, чтобы оба противника Холгера всё-таки нанесли удар.

Бесшумный поставил простой блок, чтобы препятствовать попаданию меча первого готландца, но второй не мог не попасть.

Получилось так, что эти двое вкладывали в каждый удар гораздо больше силы, чем стоило. Это отнимало у них много времени и делало менее манёвренными. Но зато при попадании урон был катастрофическим.

Холгер почувствовал, как его рёбра ломаются под давлением килограммов металла. Он потерял управление и упал на землю, продвинув стрелу в спине ещё глубже внутрь туловища. Теперь уже явная боль с криком вломилась в разум Бесшумного, но тот от удивления и шока издал лишь измученный выдох. Воздух вышел из лёгких, но берсерку было тяжело сделать даже один вдох. Он даже не пытался - судорога внезапно охватила его тело, и сделать что-то не представлялось реальным.

Холгер пару долгих секунд ждал, что произойдёт, и почувствовал, как на его руку наступает чей-то ботинок, а палаш в этой руке отбрасывается ногой. Но реагировать на это не было ни сил, ни желания. Холгеру было просто интересно узнать, чем всё закончится, он будто бы наблюдал за всем сквозь толстый слой стекла, и размытые звуки окружения этому способствовали.

Блестящая штуковина появилась в руках загадочной фигуры над лежащим берсерком. Постепенно объект приобрёл внятную форму - это был меч - и стальной цвет. Что-то внутри Холгера закричало, попыталось сдвинуть тело с мёртвой точки, но ничего не вышло.

На коже живота появилось странное тёплое ощущение. Холгер не осознавал, что кровь настолько теплее кожи. В глазах его потемнело, и реальный мир ушёл на задворки сознания. Что-то в голове Холгера сломалось в последний раз.

В ушах остался лишь звон, и страшная боль, на которую уже невозможно было дать реакцию, стала угасать.

Холгер Бесшумный погиб.

***

Ожесточённое сражение определённо переломилось в сторону Хитрого Лиса. В войсках нарастала паника, вызванная внезапной и непредвиденной атакой Паучьего Логова с запада. Теперь первую скрипку играли они, а также корпус Акселя Бессмертного, неиствовавший в центре деревни. Это превращалось в истинную резню, и за каждый дом здесь шла нешуточная бойня. Даже лагманы дрались с захватчиками, и среди них Брунхильда Мартедоттир, облачённая в свой лёгкий кожаный доспех. Она отчаянно отбивалась длинной палицей, не позволяя прорваться в свой дом. Положив нескольких врагов, Брунхильда спровоцировала более свирепую атаку викингов, разъярённых таким препятствием. Новая волна не оставила двоюродную сестру Латогрома живой - рослый готландец размозжил ей голову боевым топором.

В дух стокгольмцев постепенно проникали неуверенность и страх. Однако в первых рядах выделялся человек, в глазах которого подобных эмоций не существовало, а были лишь гнев и желание отплатить.

Йенс сжимал в руках крепкий щит и длинное копьё, успешно ими орудуя. Сейчас он защищал от готландцев усадьбу вождя - стратегически важное место.

- Не поддаваться страху! Рвать крыс на клочки! - кричал борнхольмец, набрав в грудь побольше воздуха. Сражавшиеся рядом с ним видели это и не осмеливались струсить - такой поступок поставил бы их ниже чужака.

Улицу, выходящую к усадьбе, прорезал свежий контингент, возглавляемый Хелге. Он бросил своих людей на штурм непокорного здания.

Облепленным воинами Акселя стокгольмцам пришлось несладко. Двойной напор на скромном пространстве выдержать сложно.

- И так вы надеетесь попасть в Вальгаллу?! Деритесь, ублюдки! - подлил масла в огонь Йенс, обрызганный кровью и потерявший счёт времени.

Разведчик бросился на агентов Логова с удвоенной яростью - ведь именно эта организация устроила приход к власти Вальгарда Мечтателя, продавшегося Готланду.

Копьё перелетало из стороны в сторону, а щит исправно сдерживал нападающих. Йенс крутился и перемещался, не позволяя врагам застать себя врасплох.

Хелге решил покончить с тем, кто воодушевлял обороняться. Выставив вперёд свой меч, он лёгкими прыжками вбежал по ступеням.

Борнхольмец раскрутил копьё, стремясь поразить паука. Этого не удалось - Хелге вовремя ушёл от ударов. Йенс подался назад, выманивая соперника на небольшую площадку слева от входа в дом. Там было довольно свободно, и можно было не ограничиваться в действиях.

Хелге действительно пошёл на продвижение в ту сторону, но с неослабевающим вниманием смотрел на лицо противника и самые невзрачные его движения. Наконец, он предпринял атаку, держа в одной руке меч, а в другой - кинжал, по опыту служивший ему даже чаще.

Разведчик Борнхольма не спасовал и, блокировав щитом длинный клинок, попытался перехватить летящее в ногу лезвие. Почти добился успеха, но коварный паук в последний момент сменил направление. Резко отвёл руку и рубанул прямо, метя в глаз жертве.

Такого Йенс, при всём своём уме, не ожидал. Всё, что он успел - дёрнуть лицом, но этого оказалось не совсем достаточно. Зрение было спасено, и тем не менее стилет глубоко рассёк щёку и залил лицо кровью.

Развивая свой успех, Хелге кинулся на раненого борнхольмца, выбив щит.

Острие копья стремглав понеслось на паука.

Уклониться он не сумел.

Острие вошло в грудь, пронзив болью. Судя по тому, что дыхание Хелге сбилось и затруднилось, было задето лёгкое. Паук харкнул кровью и выронил меч, чувствуя помутнение в глазах.

- Грозный Орёл был бы доволен, - прошипел Йенс, уверенный, что ему надо лишь добить.

Что было ошибкой.

Собрав последние силы, бывший интендант Вольфганга вогнал кинжал в горло борнхольмца. Йенс покачнулся и перехватил руку, но поздно. Жизнь оставляла его, а на лице Хелге появилась победная ухмылка.

Тогда борнхольмец со всей мощи налёг на вонзённое в паука копьё, тесня того к краю площадки.

- Нет! - вырвалось у задыхающегося капитана Паучьего Логова.

- Борнхольм... не пешка Лиса, ничтожество, - последние слова Йенса были именно такими.

Противники сорвались с высоты в несколько высоких ступеней, летя на в сражающуюся под ними толпу. И выживших тут не было.

***

Людвик оглянулся проверить, нет ли за ним преследования.

Всё пропало. Они успели уйти раньше, чем корабли Акселя причалили к северному побережью Нака, и всё же надо было опасаться солдат Фолквара.

Его дружина установила ловушки на каждую баллисту (вдруг враг решит воспользоваться их оружием) и рванула на запад, куда сейчас направлялись основные людские массы. Стокгольм проиграл, но спастись бегством ещё можно...

За своими людьми Людвик выбежал на более-менее открытую дорогу, ведущую прямиком на основную улицу деревни. Пожар ещё не распространился сюда, да и врагов на горизонте не было видно...

Над наковальней, на которой сейчас стояла польская дружина, навис кузнец с молотом, и он готов был ударить.

Людвик опешил, как только перед ним из-за угла вырос отряд из как минимум двух сотен человек, во главе которых стоял сам Фолквар Надменный с кривой саблей в руках.

- Долго же мы за вами гнались, - немного отдышавшись, сказал хёвдинг Хитрого Лиса. - Наши паучки рассказали, что вы изобретатели этих самых баллист, которые в последнее время принесли над много горестей и радостей. Мы будем очень рады, если вы посвятите нас в определённые секреты своего княжества.

И, как назло, сзади к дружине, в которой теперь осталось только тридцать человек, подбежал отряд юрсхольмцев. В первом ряду стоял израненный, находящийся на грани жизни и смерти Родерик.

- О, так ты всё же выжил, - сардонически сказал Фолквар. - Сбросил кожу и сбежал из бойни, воспользовавшись туманом.

Родерик действительно не носил своего доспеха. Возможно, именно поэтому его и ранили. Юрсхольмский вождь проигнорировал насмешку и закричал со всей силы:

- СТЕНА! ПИКИ! ЛУКИ!

Ряды его войска сомкнулись и синхронно пригнулись. Из арьергарда его изрядно прорежённых сил показались лучники. Все были смертельно серьёзны, их лица были высечены из камня. Преисподняя меняет людей.

Людвик знал, что сейчас произойдёт. Тогда он атаковал наёмников, но сейчас польские войска находились между двумя чуждыми им кланами, готовыми порвать друг друга несмотря на потери среди третьих лиц.

- ЛОЖИСЬ! - крикнул Пястови спустя секунду после команд Родерика, и его войска кинулись на землю. Фолквар в этом не преуспел: его воины, зашедшие с тыла, в первую очередь обезвредили лучников, и поэтому об этом приёме они не слышали.

Тетивы были отпущены, и град стрел взмыл над головами поляков. Если бы те не пригнулись вовремя, были бы жертвы. Родерику сейчас было совершенно наплевать на союзников. Это было дело мести. Готландцы наспех закрылись щитами, но многие стрелы всё же достигли цели.

Родерика, казалось бы, не волновал исход этого залпа. И всё же его голос, несмотря на несолидный возраст, звучал твёрже любого алмаза и неумолимее любого палача:

- Пошёл отсюда, чужеземец, - этим тоном можно было высекать искры. - Или мы сметём тебя с лица Земли.

Фолквар смотрел на это с саркастичной усмешкой. "Он же понимает, что мы превосходим его числом?" - задавался вопросом хёвдинг Хитрого Лиса.

Викинги всё ещё стояли на месте, не спеша рваться в атаку.

А Людвик в это время встал на ноги и повернулся к Родерику.

- Хорошо! - сказал поляк почти без акцента. В такой момент просто непозволительно выглядеть смешно. - Мои войска могут наломиться на одного из вас, если другой пообещает мне мир.

Людвик понял, что у Фолквара осталось больше двух сотен человек, а у Родерика - около восьмидесяти. Тридцать человек под его началом не сыграют погоды в сражении, но будут полезны для каждой из сторон, и поэтому выторговать мир звучит как здравая идея.

- Без проблем, - хищно улыбнулся Фолквар. - Атакуй его.

Родерик лишь поднял бровь.

- Глупая ошибка, чужеземец. ЛУКИ! АТАКУЙТЕ И ПОЛЯКОВ ТОЖЕ!

Людвик понял, что медлить нельзя. Он не обернулся, чтобы посмотреть, подходит ли к ним войско Фолквара. Он лишь поднял щит и закрыл основную часть своего тела от надвигающихся стрел. Его соратники издали боевой клич, и сзади послышался такой же. Готландцы и поляки заключили сделку, а нарушать сделки неприемлемо для всех викингов. Так ведь?

Время для князя Поморья не замедлилось, наоборот: поток мыслей ускорился, и поляк, осознавая свою возможную кончину, резко осознал, каким ничтожным были его проблемы. В его глазах дрожал страх, но поляк знал: его друг Чеслав сейчас боится не меньше.

"Недолго я был князем. Вишневские бы справились лучше. Даже князь Анджей превзошёл меня", - эти мысли мурашками пробежались по коже, и внутри похолодело.

Людвик увидел выставленные перед собой пики. Он видел каждую из них, но не мог остановиться. "Если повернуться немного в сторону, - на полном ходу размышлял Пястови. - Я в первом ряду, у меня есть привилегия выбора. Остальным, к сожалению, придётся напороться на острия..."

- ВЫДВИНУТЬ ПИКИ! - заорал Родерик, и все щитовики сделали шаг вперёд, и все пикинёры сделали выпад вперёд, и их оружие приобрело скорость, и оно вонзилось в тела поляков, не успевших затормозить. Даже если бы первые ряды остановились, идущие за ними всё равно толкнули бы их на смерть.

Людвик выставил свой щит в последний момент и удачно надломил пику перед собой. К сожалению, другое остриё не попало в эту ловушку: Пястови всеми нервами своего тела почувствовал, как сталь разбивает кольчугу, проникает в его правый бок, проделывает путь между рёбер, пронзает печень, задевая лёгкое и проходит тело насквозь, но застревает в металлических звеньях на спине.

В глазах поляка потемнело, резкая острая боль молнией ударила в голову, изо рта вырвался крик...

Людвик попробовал поднять руку с мечом, но она безвольно повисла на ещё живых сухожилиях и мышцах.

Боль ворвалась в разум, пульсируя, заставляя кричать в агонии. Но удар, кажется, выбил из лёгких Пястови весь воздух, и он не мог издать ни звука. Людвик инстинктивно положил руки на пику, будто бы пытаясь схватить её и вытащить, но на это уже не хватало сил. Как только он пытался сконцентрировать свой пустой взгляд, ещё один удар боли бил по сознанию, приводя его в полнейший хаос. Князь Поморья жалко глотал ртом воздух, но вспоротое лёгкое и постоянные удары острейшей боли не позволяли завершить даже это.

Последнее, что он увидел - это меч, летящий в его голову из первого же ряда.

Людвик Пястови перестал существовать.

И эта жертва всё-таки исполнила свою цель. Через пять минут ожесточённой схватки, в ходе которой живые щиты в виде поляков были варварски убиты, а готландцы показали себя кровожаднее, чем когда-либо.

Итог схватки, как бы то ни было, оказался предсказуем. Родерик Юрсхольмский был убит случайным готландцем без шанса на успех. Он явился на бой израненным и в меньшинстве - иного исхода быть не могло.

Лишь семь поляков остались живы после этого самоубийственного рывка. Все они были взяты в плен Фолкваром и его людьми уже после победы над остатками отряда Юрсхольма.

***

Альрик Кальхёллский окинул очередного пленника любопытствующим взглядом. Его деревня собрала немыслимое количество рекрутов для этой битвы, и они успешно пережили волну берсерков, атаку готландцев (притеснённые, кальхёллцы были вынуждены отступить на запад) и теперь - бьёркносцев.

- Отвести его в тыл, - приказал Альрик. Несмотря на все обстоятельства битвы, он не утратил человечности, он не хотел казнить безоружных, пусть даже и предателей.

- Спасибо, сэр, - прохрипел пленный воин Бьёркноса. - Я недооценивал вас.

Альрик добродушно улыбнулся. Интересно, как там Родерик... Вроде бы, с севера наступали основные войска - сорок кораблей с борнхольмцами и основными отрядами Готланда. Его родственник был очень целеустремлённым, и это почти всегда было как его силой, так и слабостью.

- Вождь! Правый фланг почти уничтожен! Мы не успеваем передислоцировать войска! - доложил один из хёвдингов Альрика дрожащим голосом. - Кажется, мы вступили в бой с головным отрядом Готланда. У них лучше снаряжение, и, кажется, я помню лицо их командира.

- Можешь вспомнить имя? - спросил Альрик без особой веры в положительный ответ.

- Нет, но он явно не викинг. Иностранец, может быть, вы знаете такого.

- Вольфганг Саксонский, - пробормотал вождь Кальхёлла. - Я виделся с ним во время переговоров с Хитрым Лисом пару лет назад. Его нужно оставить живым!

Хёвдинг Альрика кивнул и побежал к проблемному флангу. И тут же вождь услышал лошадиное ржание и топот множества копыт по левую сторону. "Тут ещё и кавалерия?! - он был поражён. - Проклятье! Я ведь только что приказал перевести войска на правый фланг!"

Вождь отдал приказ по возможности избежать встречи с лошадьми (как они вообще тут очутились? Вокруг Стокгольма беснуются проливы), велел тихо отступать к западу и ринулся направо. Если их зажмут в клещи, ничего хорошего не выйдет.

Пробравшись через свои ещё целые построения (он посчитал, что в битве в участвовала почти треть населения Кальхёлла, столько было энтузиастов), Альрик выбрался к правому флангу и увидел страшную картину: много крови, готландцы, экипированные в куда лучшую броню, чем остальные, и множество трупов.

- Умри уже, настырный червь! - рявкнул Вольфганг, пробиравшийся через улицу, усеянную трупами и полуживыми людьми, которые ещё были способны схватить за ногу готландского хёвдинга.

- Остановись! - крикнул Альрик. Даже когда на них ринулись берсерки, кальхеллцы не были так близко к провалу. Тогда отряд встретил врага лоб в лоб и сумел сдержать натиск... тут же всё вышло слишком быстро, чтобы новость даже успела дойти до него.

Почти все его знакомые, храбрецы, выступавшие на передовой, не дожили до этой стадии битвы за Стокгольм. Теперь люди в первых рядах лишь дрожали от страха, укрываясь от смерти за круглыми щитами, но это им не помогало. Никто из них не хотел первым вступать в конфликт, и они лишь пассивно защищались...

- Ты их вождь? - с лёгким акцентом спросил Вольфганг. - Остановите сражение! - битва приостановилась, и готландцы отпрыгнули назад. Кальхёллцы поступили точно так же. У саксонца, очевидно, был хороший контроль над своим отрядом. - Ты пришёл договориться? Будь это Фолквар или Аксель, они бы плюнули тебе в лицо и убили бы тебя. Тебе стоит благодарить меня за мою готовность вести переговоры, - все эти слова были сказаны высокомерным горделивым тоном, от которого у Альрика только сжались зубы. Быть благодарным за простое здравомыслие? Ну уж нет.

- Ни ты, ни я не хотим терять своих людей, так? - спросил вождь Кальхёлла. - Так почему бы не организовать дуэль?

- Посреди всего этого беспорядка? - удивился Вольфганг. - Вероятно, ты просто безумец. Мой отряд доверен лишь мне, и поэтому они остановили стычку. Но я не скажу то же самое про бегающих вокруг наёмников, борнхольмцев и бьёркносцев.

- Дуэль будет быстрой, - предложил Альрик. - И проигравший просто уйдёт. Мне нужна твоя клятва, что ты смиришься с судьбой и примешь поражение. Я слышал, саксонцы дорожат своей честью не хуже викингов.

Вольфганг хмыкнул.

- Я принимаю твой вызов. Я клянусь своей честью, что приму судьбу, - саксонец обратился к своему отряду. - Парни, это приказ! В случае моего поражения просто уходите, - Вольфганг снова повернулся к Альрику. - Тогда ты, враг мой, отдашь своих людей в плен при своём поражении. Хотя бы треть. Остальные пусть уйдут, всех мы всё равно не удержим.

- Я клянусь своей честью, что при поражении исполню твои условия, - скрепя сердцем, сказал кальхёллец. - Ты здравомыслящий человек, спасибо хоть на этом. Пусть оружием будут мечи.

- Естественно, - Вольфганг коварно улыбнулся. Он взял в руки меч и отбросил щит, надел шлем и стал в боевую позицию. Альрик проделал то же самое.

Сзади послышалось ещё больше топота копыт. Дуэль нужно было закончить пораньше.

Противники выбежали друг к другу, и их мечи ударились сразу же. Не было никаких скрещиваний и поединков силы, никто не давил лезвиями - короткий удар и такой же отход. Альрик постоянно уходил в бок и кружил вокруг противника, а Вольфганг оценивал стойку противника. Внезапно саксонец поднял верхнюю гарду и ушёл в серию ударов - сверху вниз, оттуда - обратно наверх, вбок, косой удар по диагонали - Альрик не смог парировать всё, и последний удар попал в плечо. Благо, из-за хауберка эффект был почти незаметен. Кальхёллец сделал вид, что от боли хватается за плечо, но в последний момент вывернул кисть и рубанул по запястью сасконца. Вольфганг издал раздражённое шипение, несмотря на то, что броня нивелировала весь ущерб.

Лишь обменявшись ударами, противники почувствовали друг друга и начали настоящую сцену. Альрик постоянно прыгал и пробовал делать уколы с разных ракурсов и углов, в то время как Вольфганг уходил в глухую оборону и выдавал отличную серию атак, когда противник своими танцами загонял себя в проигрышное положение. Их мечи редко касались друг друга, но как только это происходило, Альрик тут же одёргивал своё оружие, и пытался делать удар по незакрытой мечом области. Впрочем, такие удары не отличались особой силой. В таком состоянии битва длилась почти две минуты. А сзади уже раздавались крики братьев-кальхёллцев, которых сейчас топтали лошади проклятого Ларса...

"Пошло оно!" - решил Альрик. Жестокое время давило как никогда, и он, зная, что противник, пусть и немного хуже обращается с мечом, всё же старше и сильнее его, решил уничтожить саксонца одним только мастерством.

Альрик с выдохом ударил по мечу Вольфганга, выбив его в сторону, и бросился на противника с опущенной гардой. Саксонец в удивлении выставил вперёд левую руку и начал поднимать меч, как Альрик уже перебросил меч в левую руку и поднимал правую в апперкоте. Ни кольчуга, ни фамильный шлем Вольфганга не защищали его подбородок, и этим можно было воспользоваться. Кальхёллец сжал кулак и ударил хёвдинга Хитрого Лиса кулаком. И тут же его левая рука почувствовала напряжение - саксонец уже поднял бы меч, если бы его не блокировало оружие Альрика.

Вольфганг покачнулся и чуть не упал, но тут же открыл глаза - к его незащищённому лицу нёсся клинок. Саксонец успел только опустить голову - лезвие попало по его фамильному шлему, немного прогнув его, но не повредило лицо. Тогда хёвдинг Хитрого Лиса толкнул противника, подобравшегося слишком близко, ногой. Альрик оступился и упал, но в последний момент перед ударом противника вскочил заученным движением - только для того, чтобы с понять, что это был финт, и настоящий меч находится прямо перед ним...

Вспышка стали моргнула в глазах Альрика, он выронил меч и с ужасом посмотрел на живот. Его кольчуга во многих местах была разбита, а из живота сочилась кровь.

Ещё один удар уколол кальхёллца в грудь, и тот почувствовал, что сталь обжигающей болью соприкоснулась с его ребром. Хорошо, что хоть сердце не повреждено.

Третьим ударом в серии Вольфганг был рубящий косой. Место, где саксонец уже повредил кольчугу, было, естественно, ослаблено - туда и метил хитрый хёвдинг. Лезвие вонзилось в плоть и прошло добрые три дюйма. Альрик потерял сознание и свалился на землю.

- Крепкий орешек, - отдышавшись, сказал Вольфганг. - Но не ровня мне.

***

У западных ворот Стокгольма началась толкучка. Воины выбегали сверкая пятками, безо всякой организации и порядка. Хаос в чистом виде главенствовал в эту жуткую ночь. 

- Пустите нас! - кричали воины. - Густав приказал отступать! 

Стражники ворот видели бой издали, они застали начало массового поджога, причём огонь принесли не враги, а сами стокгольмцы и союзники. Но в сражении эти люди не участвовали, они не знали, что такое ад. И поэтому они начали закрывать ворота - пресечение трусости казалось им здравой идеей.

- Пусти их! - рявкнул подоспевший Латогром. Его броня была разбита во множестве мест, изо рта текла кровь, и, а остальное лицо выглядело избитым и повреждённым. - Мы хотим сохранить наши жизни! 

- Понял, - сжав зубы, чётко сказал стражник.

Ворота снова открылись, и поток полумёртвых викингов выбежал на запад, на остров Сёдермальм, откуда потом бродом переправится на юг.  

Латогром оглянулся. Он подводил итоги этой ночи. Труп его кузины, Брунхильды, был найден на улице. Внезапные союзники в лице Йенса и Людвика, а также славный малый Родерик погибли в бою - так передали очевидцы. Гарольд Чёрное Копьё и Бернард Свирепый, лидеры берсерков, не были найдены. Густав Воронов Глаз был жив на момент приказа об отступлении. Шильд Кровавая Секира пропал. Альрик, насколько Латогром понял, проиграл в честной дуэли (вот наивный дурак, готландцы же славятся наплевательским отношениям к правилам!) и был взят в плен, но насчёт этого ещё не всё прояснено. Весь отряд Юрсхольма мёртв. Немногие выжившие кальхёллцы, тем не менее, уже подтягиваются к воротам. Эгиль Бьёркносский оказался предателем и пустил своих солдат против сеньора. Колльбейн и Ормарр просто сдались, нарушив клятву, что делает их поступки не лучше. Но они хотя бы не насолили Стокгольму под конец. Кто же знал, что вещи примут такой оборот. Торговый флот, источник жизни Стокгольма, был израсходован вхолостую и сыграл незначительную роль в сражении. Зато на более быстрых драккарах были эвакуированы последние мирные жители. Их уже не догонят - фора огромна, а спрятать корабль в этом огромнейшем архипелаге сможет даже самый неопытный моряк. 

С другой стороны, Готланд показал всю свою силу, взяв под контроль отряды Борнхольма, использовав украденные баллисты Вишневских, свой устрашающий флот, включающий флотилию Фолквара Надменного, конницу (запоздавшую, но всё же), до сих пор верных Хитрому Лису берсерков, бьёркносцев, диверсантов Паучьего Логова, аландских наёмников… В частности, аландцы, берсерки и корабли Фолквара оказались полностью уничтожены. Не такие страшные потери, но всё же…

- Латогром! - услышал военный вождь. - Я тут! Ты не видел Шильда? 

- Воронов Глаз?! - крикнул Латогром в ответ. Он посмотрел в толпу и обнаружил источник крика. - Живо сюда! 

Уже очень скоро Вольдемар и Густав добежали до ворот.

- Отлично, ты цел, - прерываясь на тяжёлое дыхание, заключил Ворон.

- Тебе же должны были докладывать все вести? Ты знаешь, где сейчас Гарольд и Шильд? - продолжил Вольдемар.

- Кровавая Секира… без понятия. Ничего не знаю. Давай, нам нужно уходить! Ты же сам приказал им отступать.

- Хе, даже после всего этого моё слово они ценят дороже твоего, - усмехнулся Густав. - Но ты же понимаешь, что я никуда не уйду без новых товарищей.

- А к старым товарищам? Ян и Ганс, если не ошибаюсь, уже в лагере, - напомнил Латогром.

- Они никуда не денутся, - махнул рукой Ворон. - Да и я не особо был с ними знаком, в тот момент я отдыхал в клетке у Рюрика.

- Не волнуйся, я пойду к ним, - решительно вмешался Вольдемар. - Ян и Ганс для меня, при всём уважении, ценнее Чёрного Копья. И далеко не факт, что Шильд жив. На этом наши пути расходятся.

Воронов Глаз опешил и вопросительно посмотрел на эста, после чего удивлённо пробормотал:

- Тогда бывай. Если я найду их пораньше, то ещё смогу присоединиться к отступлению. И спасибо за прикрытие во время битвы. 

Эст кивнул, и они с Латогромом затесались в бурлящую орду, выходящую из деревни. А пожар подступал всё ближе и ближе.

***

Со стороны одного из восточных холмов панорама полыхающего Стокгольма выглядела необычайно грозно и красиво. Из-за горизонта забрезжил блеклый свет, и над прибрежными землями поднялся лёгкий, приятный ветерок.

На возвышении стоял Эгиль, вождь Бьёркноса. Старик испытывал облегчение - Хитрый Лис явно побеждал, и угроза преследования предателей для него, стало быть, не существовала.

Сбоку послышалась человеческая поступь. Это не мог быть враг - Эгиль находился уже далеко в готландском тылу.

Не повернув головы, бьёркносец с достоинством произнёс:

- Вас прислал Хитрый Лис, так ведь?

- Никто не присылал, я пришёл сам. - отозвался серьёзный голос вождя Сёдертёрна. - Мы на одной стороне, я ведь тоже сдался.

Ормарр, слегка запыхавшись, подошёл вплотную к Эгилю.

- Жаль Альрика и Родерика, молодые ведь парни, а умрут ни за что, - заметил сёдертёрнец.

- Что поделать. Молодость - это зачастую недостаток мудрости и умения трезво взвесить обстановку. Они поверхностны, клятвы верности для них важнее логики, - с лёгкой грустью ответил Эгиль. - Ты ведь не думаешь, что я давно ненавидел Стокгольм? Я искренне уважал Хромую Ногу, да и Эрика Старое Копьё, в целом, тоже. Но обстоятельства сильнее нас, и когда передо мной стоит выбор: фатальное геройство или неприглядное спасение всех моих подданных... ну, ты уже знаешь, что я избрал.

Ормарр с понимающим видом поклонился и положил руку на плечо старика.

- Да, теперь я ещё более убедился в том, что выбрал правильную сторону. Уж лучше иметь умных соратников, нежели играть в благородство. А ты, Эгиль, - пожалуй, умнейший из вождей, с которыми мне доводилось беседовать. Твои мудрость и знание жизни огромны...

Эгилю льстила подобная цветистая похвала. Он приподнял голову и самодовольно усмехнулся.

Впрочем, это ощущение вдруг сменилось на холод. А потом пришла острая боль.

В животе предателя торчал умело заточенный сёдертёрнский кинжал. Кровь уже засочилась. Бодро и стремительно.

- ...но тебе их не хватило, мразь. - завершил свой монолог Ормарр, с ярко выписанным на лице наслаждением прокручивая клинок и тут же прижав ко рту Эгиля левую руку. Голос сёдертёрнца изменился, нотки лести сменились ледяными аккордами пренебрежения и ненависти.

Изменник хрипел, мучительно оседая на землю. Ноги старика подкашивались, и он чувствовал, что сознание скоро покинет его.

- Ты... всё подстроил? - изумлённо, почти неразборчиво пробормотал Эгиль, когда Ормарр слегка ослабил хватку.

- Ну, а ты как думал? - саркастически задал риторический вопрос двойной агент, сопроводив его зловещим оскалом. - Я понимаю, что произвожу впечатление вождя-рубаки, которым можно вертеть, как малым ребёнком. Что ж, на всякого мудреца довольно простоты.

- Хитрый Лис... твёрдо держит инициативу... вы все подохнете.

- Возможно. А впрочем, плевать, - презрительно отрезал Ормарр. - Я из тех вассалов, которые не предают сеньора. И товарищей не продавал. Удачной жизни в Хель, подонок.

Сёдертёрнец вытащил окровавленный кинжал и быстро, привычным движением чиркнул Эгиля по его дрожащему горлу. Смерть хищно булькнула, приветствуя предателя.

Ормарр вздохнул полной грудью, с удовольствием сбросив маску двуличия. Резко и брезгливо пнул ногой рухнувший труп. То, что минуту назад было вождём Бьёркноса, стремглав покатилось в канаву, попутно расшвыривая куски холодной земли и вязкой грязи.

***

Западные улицы деревни были переполнены отступающими викингами. Сегодня пало много стокгольмцев, и оставшиеся в живых не стремились повторить их судьбу. Горстка уцелевших берсерков была тут же. Покидали место несчастливого сражения беспорядочно, в панике. Храбрость и воодушевлённость не сумели устоять перед хитростью, расчётливостью и силой Готланда. Те, кто уже вырвались через ворота на материк, облегчённо вдыхали воздух, не пропитавшийся гарью и смертью. Многие украдкой бросали печальные взгляды через плечо.

Спасшиеся люди, эвакуированные ранее за Меларен, наблюдали всё с той стороны озера. К ним тянулась длинная вереница израненных людей, переживших эту жуткую ночь.

Где-то в глубокой чаще был поставлен лагерь. Жители отдыхали после долгого перехода. Они знали, что скоро к ним подтянутся товарищи, и всё же радости не было. Подошедшие группы сказали, что деревня в бою проиграла. Воображение само достраивало картинку: худшие кошмары простых людей воплощались в грезах, результируя в бессонную ночь и проваленные попытки уснуть. Тем не менее, ушедшие заметили, что никто не начал преследование. Враг был задержан и не смог перехватить эвакуацию. Теперь оставалось лишь убежать ещё западнее, скрыться от ока Хитрого Лиса и его Паучьего Логова, спрятаться среди листвы и ждать новостей. Стокгольмцы смогут адаптироваться - в это верил каждый.

Через некоторое время в лагерь прибыли последние беглецы, сошедшие с десяти драккаров, на которых с Эланда были привезены берсерки. Андрес сослался на репутацию стокгольмца, который помог ему не заблудиться в веренице проливов и рек, и благодаря этой оперативной доставке кораблей жители сумели-таки преодолеть расстояния, доселе неподвластные босой ноге. Конечно, суда не отправились в путь сразу же - сперва обязательно нужно дождаться последних групп, в состав которых входит и сам Эрик Старое Копьё, да и выживших воинов бросать нельзя. Стокгольмцы обосновались так, что их не нашёл бы ни один чужак. Это был первый шаг на пути к реставрации деревни.

А вдали, на востоке, горел Стокгольм. Солнца ещё не было, но небо казалось уже довольно светлым. Над островами снова была видна цветущая жизнь, величие и слава, ещё не унесённая осенью. Зелёные листья деревьев, голубые воды рек и мягкие оттенки серого неба - всё это окружало несчастливый остров Нака, на котором тлели стены Стокгольма.

Пепел, подхваченный бризом, уносился вверх и вдаль, и часть его развевалась по ветру. Другая же часть, крупные сгустки пепла, хлопьями оседали рядом с городом.

Скальду Михаэлю детально описали этот пейзаж, и вот что он об этом написал:

Кровь, что ручьями

Стекает в проливы,

Смерть ищет тот, кто

Всегда жаждет силы...

Траур в природе,

По воинам павшим.

А зверь пирует,

Те жизни укравший.

Хлопьями пепла

Устланы могилы.

Там пропадают

Судьбы старожилы...

Сумерки в черни

Утопли сегодня.

Мне бы в таверне

Проснуться угодно...

Победа была за готландцами.
Стокгольм пал.

Вольфганг мерил захваченную землю быстрыми шагами. На его лице мелькала удовлетворённая улыбка - в этот раз деревня не устояла перед Готландом. Саксонец направлялся к контингенту присланных Вальгардом Мечтателем борнхольмцев, которые стянулись в один из отдалённых от моря кварталов. Аккорд этой боевой части, по плану, должен был стать финальным в выверенном концерте Хитрого Лиса.

Увидев хёвдинга, викинги вытянулись и ожидали приказаний.

- Сегодняшняя битва оказалась тяжёлой, ожесточённой, но славной! - провозгласил Вольфганг. - Мы уже сокрушили здесь людей и даже взяли пленников, но теперь… осталось добить крыс. Тех, кто трусливо сбежал.

Военачальник Готланда обвёл взглядом борнхольмцев и отчеканил тоном, не допускающим возражений:

- Спускайте ваших зверушек, живо!

Речь шла о волках, заранее приготовленных для возможного преследования противника. Этих животных уже долго не кормили, чтобы привести в состояние свирепости. Борнхольмцы начали выходить за западные ворота и на дороге, по которой за Меларен сбежали отступавшие, отвязывали волков, готовых исполнить свою функцию следопытов.

Вольфганг обернулся на шум. По улицам уже ехала тяжёлая конница, выступившая по приказу Акселя Бессмертного - как и ожидалось, этот баловень судьбы выжил в сражении.

***

Когда последние силы стокгольмцев стеклись к воротам, было уже поздно. Пауки рыскали по домам, ища прячущихся партизан, готландцы - и новички, и профессионалы - начали оцепили каждый квартал, на главную улицу были выведены элитные воины, а по краям расползлись бьёркносцы и борнхольмцы. Началось мародёрство и грабёж - алчные и нуждающиеся забирали всё, что не прибито к полу, пока имущество не пожрал огонь, охвативший уже добрую четверть поселения - в основном, на востоке, где и был отдан приказ о скифском отступлении. Некоторые особо предусмотрительные уже начали грузить ценности на корабли, чтобы успеть вывезти богатства на родину, не опасаясь подкрепления со стороны защитников. Особое подразделение вломилось в усадьбу Эрика Старое Копьё и начало спасать документы, пока страшное пламя не добралось до этого источника знаний. Везучие выжившие стокгольмцы брались в плен - политические заложники всегда ценились, и за них в Скандинавии можно было получить неплохой выкуп. Невезучих выживших добивали на месте. 

К моменту, когда последний кальхёллец вышел за стены, прикрывая отступление своего отряда, был захвачен каждый квартал Стокгольма. Сопротивления в зданиях не хватало - стоило кому-то из захватчиков услышать зов о помощи, и локальный рубеж обороны рушился, как дряхлая плотина во время весеннего наводнения. 

Правда, оставалась одна боевая единица, чьё присутствие могло оказаться фатальным даже для доминирующих на территории готландцев. 

Бернард Свирепый не чувствовал ноги, поэтому его приходилось поддерживать. Гарольд Чёрное Копьё страдал от нападков своей совести, которая то и дело винила прагматичную часть в неправильном выборе; она решила, что Холгер должен был остаться в живых, это было честно. Эландцы в их отряде прошли через огонь и воду, причём в самом прямом смысле. Ни флотилия Фолквара, ни вражеские берсерки среди земляных валов, ни бурный поток, ни убийцы Паучьего Логова не смогли сломить их боевой дух. Из Висбю прибыло два драккара, с Эланда - ещё десять. Теперь же выживших осталось около двадцати пяти человек, и каждый из них уже выжал из себя максимум. Они двигались как одно целое, осматриваясь по сторонам и выискивая прячущиеся в тенях засады. Они держались горящих частей, в которых менее вероятно было найти противника, и поэтому крайние эландцы начали покрываться ожогами и волдырями на незащищённых участках кожи. Маленькие улочки, на которых постоянно происходят обвалы, постоянный коллапс и разрушение - вот где устойчивые к боли берсерки прокладывали свой путь.

- Будем идти со скоростью огня, - решительно сказал Чёрное Копьё, прикрывая нос и рот мокрой тканью. - Если мы выйдем из охваченных пламенем улиц, нас мгновенно ликвидируют. Тут же мы в сравнительной безопасности.

- Слушай, Гарольд, - вмешался Бернард, защитив дыхательные пути тем же нехитрым способом. - А куда мы пойдём потом? Ну выйдем из деревни, что дальше? На запад, к не факт что построенному лагерю? Но ведь мы не знаем, где он. Мы сейчас в том же положении, что и готландцы. Если мы найдём лагерь, то и они найдут. Стокгольмцам лучше просто уйти до того, как это произойдёт. И мы их не догоним.

- Вполне возможно, - пожал плечами Гарольд и мрачно продолжил: - Но они ещё не ушли далеко. Их будут преследовать, это их замедлит, и мы воспользуемся этим, чтобы всех догнать. В крайнем случае отправимся обратно на Эланд. Пусть меня и не поддержат как вождя, но ты, Бернард, показал себя с лучшей стороны, приняв сторону слабого и выжив в настоящей Хель.

Бернард кивнул, и они двинулись к западным стенам (двигаться через главные ворота было слишком рискованно). Берсерки огненным миражом, расплывчатым силуэтом в рыжем мареве проскользнули на довольно узкую улочку, где с секунды на секунду могло случиться обрушение. Видимость была сильно ограничена, и Гарольд едва видел всех членов своего отряда.

- Смотрите-ка, кто у нас тут, - раздался голос спереди. Расплывчатый силуэт показался в дыму. - Вас отлично видно со смотровой башни! Думали, что сможете укрыться за мглой и огнём? 

- С кем имею честь говорить? - нарочито саркастично спросил Гарольд. - Покажись, о умнейший наблюдатель.

- Мне не сложно, - даже не видя говорящего, можно было понять, что он улыбается. - Фолквар Надменный к вашим услугам. 

Из дыма вышел хёвдинг Хитрого Лиса и его небольшой отряд - всё, что осталось от его флотилии после встречи с берсерками, мятежниками, поляками и юрсхольмцами. 

- Ты чересчур самоуверен, - выдохнул Бернард. - Этой жалкой пачкой воинов ты нас не убьёшь.

- Вас? Нет, - Фолквар оскалился. - А вот эти здания - вполне, - голос хёвдинга резко сменился на жёсткий и стальной. - РУШЬТЕ!

Чёрное Копьё услышал, как сразу несколько баллист выстрелили в здания вокруг них. Дерево затрещало и начало сползать на улицу, будто раскалённый металл. Ещё несколько ядер пронеслись прямо на берсерков, но не попали ни в кого, потому что те двигались. Белые угли падали прямо на людей, оставляя жутких форм пятна, но эландцы не обращали внимание не этот незначительный факт - они сломя голову с боевыми кличами неслись на Фолквара. 

Сквозь огонь и дым, через обломки и трупы, с боевыми кличами и яростными воплями берсерки покрыли расстояние между ними и группкой Надменного за считанные секунды. Бернарда взяли под плечи, но даже его внушительный вес не сбавлял скорость этой стремительной лавины. 

Гарольд увидел потрясённое,  по-настоящему шокированное лицо Фолквара перед тем, как в рывке вонзил ему меч в живот. "Он думал, что мы будем стоять и смотреть, как на нас падают здания? Или что мы будем бежать назад, в пожар? Идиот. После похлёбки нам неизвестна боль. Мы не стали бы жалеть себя даже после смерти!" - думал Чёрное Копьё, надавливая на рукоятку, убеждаясь, что Фолквар Надменный уже не жилец. Дышать было невероятно тяжело, ядовитые газы в дыму травили эландцев, но даже в нехватке воздуха они проявили себя лучше, чем горстка воинов Фолквара. "Интересно, что было у него на уме?" - думал Гарольд, принимаясь за следующего вымотанного готландца. И в этот момент берсерк обнаружил, что рядом с вражескими трупами валяются ещё совсем свежие, дёргающиеся в конвульсиях соратники Надменного, а рядом догорает знакомая конструкция.

"Наши баллисты сработали против нас! Зажигательные снаряды были зажаты в конструкции и взорвались! На баллистах, которые мы взяли у поляков, были установлены ловушки!" - такими были последние мысли Фолквара Надменного. Иронично, но причиной его смерти стал Людвик Пястови, присоединившийся к захватчикам на последних минутах своей жизни. Из того самого княжества, которое принесло Готланду эту треклятую технологию баллист. Даже после смерти Людвик смог насолить Готланду.

С этим отрядом справились быстро. Хёвдинг совсем не рассчитывал на столкновение. По его плану берсерки должны были умереть от первого же залпа, но всё пошло не по плану. Совсем не по плану.

Берсерки выбежали из огня и оторвали клочки ткани с одежды готландцев, чтобы смочить их слюной и приложить к лицу. Дым никуда не делся, и теперь все эландцы откашливались, понимая, что находятся на волоске от смерти.

Уже через минуту пожар догнал их, и эландцы снова двинулись на запад, на этот раз сохраняя привычный темп...

Внезапно из дыма выскочил высокий викинг с тёмно-коричневыми волосами, и что примечательно - без оружия. Это был Воронов Глаз, и его глаза дрожали.

- Шевелитесь! - начал он без приветствия или удивления. - Мы недалеко от тоннеля, который ведёт за западную стену! 

- Густав?! - выпалил Гарольд. - Зачем ты сюда?

- Я, как обычно, эксплуатировал своё зрение и заметил вас с крыши соседних домов, - быстро проговорил Густав. - Я предположил, что вы будете держаться огня, потому что в других местах искать вас было бессмысленно - они все блокированы врагом. 

- Что с остальными? - спросил Гарольд.

- Я проведу вас по тоннелю и пойду искать Шильда, - глаза Ворона бегали по лицам берсерков, ища знакомые черты. - Он должен где-то прятаться. Вы его не видели?

- Его унесло бурным потоком на восток, - вмешался Бернард. - Твой товарищ мёртв.

Воронов Глаз одарил Свирепого мрачным взглядом и холодно произнёс:

- Я пережил кораблекрушение, меня унесло морским течением, и всё же я здесь. Знаешь, что произошло? Меня выловил проклятый Рюрик! Знаешь, где? У берегов Латгалии! Нет ничего невозможного!

- Думаю, ты не найдешь Секиру среди всех людей, - тревожно заметил Гарольд. - Наш отряд легко отследить - нас много. Но Шильд, если жив, маскируется или скрывается, и если его не нашли пауки, то и ты не найдёшь. Тем более на вражеской территории во время пожара! 

Деревянная балка съехала по углям дома и приземлилась прямо около отряда берсерков, красноречиво напоминая, что времени у них в обрез. Густав помассировал веки и задумался. Через минуту он сказал:

- Я его не брошу, но сейчас спасти его не представляется возможным. Я вернусь за ним с Гансом, Яном и Вольдемаром, если потребуется, и мы обследуем Стокгольм вдоль и поперёк в поисках Секиры. В конце концов, у меня уже есть опыт по поиску людей под прикрытием.

Бернард и Чёрное Копьё синхронно кивнули, и Густав повёл их кратчайшим путём к руинам здания, в котором под парой досок прятался секретный проход. Гарольд спустился последним, задвинул доски и пошёл за цепочкой своих солдат. Бернарда уже почти несли на руках. 

...В скором времени где-то в небольшой рощице перед проливом отодвинулись небольшие камни. Целая вереница людей вышла из прохода и осмотрела местность. Впереди, на западе, виднелись огни - отступающие хватали факелы, чтобы освещать себе ночную дорогу. Ворота были открыты, и из них иногда выходили воины Готланда.

-  Почему они не преследуют нас? - шёпотом спросил Бернард. 

- Без понятия, - ответил Густав. - Может, снаряжают корабли - так быстрее. Или ещё что. Или, - Воронов Глаз поперхнулся от реалистичной, но очень неприятной догадки. - Они будут выслеживать стокгольмцев и обнаружат лагерь. Наверное, где-то в кустах бродят пауки. Тогда мы не будем идти по мосту. Пойдём вброд. 

Так и поступили; уже довольно скоро ускорившиеся берсерки пересекли проливчик между Сёдермальмом и Накой, после чего выдвинулись наперерез своим же людям. Они были полны энергии даже после всей этой ночи, и дело тут было не только в похлёбке, слабую версию которой, в том числе, дали Густаву.

Пять минут безумного забега между кустов и деревьев увенчались успехом: сначала отступающие кальхёллцы заинтересовались шумом и вооружились, затем паника дошла до Латогрома, идущего где-то в середине процессии, после чего все встали на уши. 

Из кустов вырвался Густав, и стокгольмцы облегчённо вздохнули (впрочем, те, чьи нервы были натянуты не хуже любой скрипки, даже вскрикнули от внезапности). Гарольд и Воронов Глаз не сказали ни слова и просто помчались к Латогрому напрямую. Берсерки перевели дыхание и объяснили ситуацию адски напуганным союзникам. По воинству прокатились хорошие и плохие новости, у некоторых с плеч спала гора, другие же стали вести себя как на иголках. Что это могло бы значить? Почему готландцы не выдвинулись добивать раненых?

- За нами не отправили преследование! - такими были первые слова Ворона, когда он заметил лицо военного вождя. - То есть кто-то, скорее всего, следит за этим караваном!

- Погоди, дружище, по-порядку, - перебил немного растерянный Латогром. - Что произошло?

Воронов Глаз кратко поведал ему о том, что заметил во время миссии по спасению отряда Гарольда и Бернарда. В частности, поделился своими догадками о том, что где-то в густой растительности вокруг тропинки шарят разведчики врага, ищущие лагерь мирных жителей Стокгольма. Латогром попросил пять минут на обдумывание всех вариантов… На это время отступающие замедлили свой ход, пытаясь восстановить дыхание и набрать больше сил для возможных манёвров.

Не успел военный вождь закончить со своими рассуждениями, как произошло что-то абсурдное. В плохом смысле.

- НАС ПРЕСЛЕДУЮТ! - раздался отчаянный крик бегущих сзади. Гарольд и Густав обернулись.

Из ворот деревни вылетела готландская конница - человек семьдесят. На открытом пространстве они неслись быстро, причём не одни. Их авангард составляло несколько крупных волков, сопровождающих погоню заливистым лаем. Хитрый Лис определённо проявлял жёсткую последовательность в действиях и хотел выкосить измождённых викингов - кальхёллцев, эландцев и стокгольмцев - под корень. Кавалерия была тяжеловооружённой и свежей - в ночную бойню её особенно не бросали, приберегая напоследок. 

Латогром понял, что уйти они попросту не успеют. Нужно было принимать ещё одну схватку, причём в невыгодном рельефе. Единственная надежда - задавить числом, ведь отступавших было около двух сотен. Конечно, по качеству противник несомненно доминировал, но какие тут ещё оставались варианты?

- Рассредоточиться! - скомандовал бывший стражник. - Их мало, будем драться!

Гарольд и Воронов Глаз тут же обнажили клинки, подавая пример другим. Латогром поднял свой боевой молот, не отводя взор от лавины, готовой врезаться в уцелевших защитников Стокгольма.

И лавина себя ждать не заставила.

Первыми в ряды ворвались свирепые волки, изнывавшие от голода. Молот Латогрома обрушился на головы зверей, окрасив траву кровью. 

Кавалерия не отставала и врезалась в стокгольмцев. Вокруг воцарились крики и топот копыт. Чёрное Копьё схлестнулся с одним из всадников, рубанув того по ноге. Шеренги тяжёлой конницы оплетали группы обороняющихся. Густав взревел и бросился на летевшего прямо к нему скакуна.

Метнулся вбок. И ухватился за стремя, потащив готландца из седла на землю. Воронов Глаз уцепился за лошадь мёртвой хваткой, не давая врагу перевести дух. Меч просвистел в паре сантиметров от его лица, но стокгольмец вывернулся. Рубанул в ответ, но тяжёлые доспехи защищали на совесть. Нечеловеческим усилием Густав попытался запрыгнуть на коня. Всадник обеспокоенно развернул голову и тем самым совершил промах. Клинок Густава совершил хитрый пируэт и врезался ему точно в глаз. Противник дико взвыл и свалился с лошади, а вместе с ним и Воронов Глаз. Сбил шлем и ударил ещё раз, наотмашь.

Латогром перемещался с места на место, круша врагов молотом уже почти инстинктивно. Обладая высоким ростом, он был одним из самых полезных участников этой схватки. Перед его резкими ударами не всегда мог устоять и тяжеловооружённый человек.

Гарольд свалил одного из кавалеристов и теперь сам нёсся на лошади, врезаясь в готландцев. В целом, драка завязалась упорная. Видимо, на эту конницу возлагались большие надежды, так как подкреплений не прибывало.

Эландцы порубили волков и теперь вцепились, как звери, в своих преследователей. Они не щадили себя и действительно сражались насмерть, думая лишь о чертоге Вальгаллы.

Наконец, в этой отчаянной мясорубке кавалерия Готланда дрогнула. Было убито уже много стокгольмцев и берсерков, но силы всадников Ларса таяли быстрее.

С большим трудом атака кавалерии была отражена, но стокгольмцы уже захлёбывались в собственной крови. Из всех, кто сумел вырваться из павшей деревни, в живых осталось не больше половины. Всё, что теперь следовало сделать Готланду - это пустить ещё одну такую волну, или даже послабее. Такой расклад станет абсолютно фатальным.

Гарольд и Латогром прекрасно осознавали своё безрадостное положение, но не видели другого выхода, кроме как гнать уцелевших соклановцев вглубь материка, как можно дальше от Хитрого Лиса, чтобы в итоге соединиться с эвакуированными жителями во главе с Эриком. Горстку берсерков возглавлял побитый Бернард, а чуть поодаль плёлся Воронов Глаз. Он не хотел лишний раз мелькать в поле зрения вождя Стокгольма, только что потерявшего свою землю после его драматичного прибытия. Голова Густава гудела, в ней клокотала глухая тёмная ярость, которая не могла найти повода выплеснуться и подтачивала разум викинга, словно разъедающая кислота.

Идущие впереди вдруг заволновались. Послышался крик:

- На дорогу выезжают трое всадников! Они вооружены!

Гарольд скрежетнул зубами так пронзительно, что вывел Ворона из всепоглощающей апатии.

- Как, скажите мне, готландцы могли нас обогнать? Что это за…

Заработавший новую пару глубоких шрамов Бернард, еле поспевавший за своим вождём, мрачно повёл бровью:

- После всех злоключений, которые мы пережили ночью, ты чему-то ещё удивляешься?

- Вот только, - произнёс Латогром вроде бы негромко, но каждая живая душа уловила его слова, - эти парни не из Готланда. Они вообще не похожи на викингов в привычном понимании!

Те, кто стоял рядом с ним, могли воочию убедиться в правоте его слов. Преграждающие дорогу всадники выглядели необычно. Их лошади были явно предназначены для преодоления больших расстояний, а к сделанным на совесть сёдлам была приторочена небольшая поклажа. Словом, это были кочевники.