Поиграем, Гриффиндор?

За окнами Гриффиндорской башни вечер медленно превращался в ночь, а где-то внизу, в подземельях замка, Слизеринский праздник только набирал обороты. По слухам, кто-то уже тащил в гостиную третью партию нелегальных бутылок огневиски, Блейз и Теодор устроили настоящий нескончаемый фейерверк, а Паркинсон с группой поддержки в виде сестёр Гринграсс репетировала уже третий тост в честь самого гениального и самоотверженного ловца своего времени — Драко Малфоя.

Снейп, как суровый декан, знающий все лазейки студентов, конечно, был осведомлён о том празднестве, что разворачивалось в гостиной его факультета. Но по всей видимости просто закрыл на всё это глаза. Завтра на завтраке он появится с тем самым лицом, где невозможно понять, доволен он или нет, однако сегодня его игнорирование запрещённых действий студентов означало лишь одно — самая высокая похвала, на какую он только был способен.

Это было понятно даже по тому, как он, проходя мимо Макгонагалл сразу после матча, на секунду позволил себе тонкую усмешку. Это был жест, который для Северуса был почти эквивалентом восторга. Директриса закатила глаза на его ребячество, хотя у самой на лице мелькнуло что-то вроде тихого «вам просто повезло». Этот краткий миг был незаметен для остальных, но не ускользнул от внимательного взгляда Гермионы. И честно сказать, она улыбнулась. Видеть их такими не враждующими, счастливыми, спокойными было лучшим доказательством мирной жизни.

Но мирная жизнь Гриффиндорцам сейчас могла только сниться. Потому что ожидание пытки хуже самой пытки.

— Ну... — наконец подала она голос, — как думаете, это будет что-то унизительное или опасное?

— Это точно будет что-то и унизительное, и опасное, — фыркнула Джинни, завалившись в кресло, априори зная, что в этот вечер ей всё равно уже ничего хорошего не светит.

— И максимально идиотское, — добавил Рон, кидая в камин очередную щепку.

Гермиона только нервно кусала губу. Никто не решался произнести вслух, но у всех троих в голове вертелось одно. То что Драко Малфой получил право загадать желание, означало лишь неминуемую кончину их гордости, чести и скорее всего достоинства. Единственный человек, в чью голову невозможно было залезть. И чьи желания, как они уже убедились, могли быть... своеобразными.

Гарри молчал. Он сидел на диване, ссутулившись, уткнувшись лбом в сцепленные пальцы. Он ведь должен был его взять. Снитч. Всё шло идеально до этого чёртового падения. И мысль, что теперь за его проигрыш придется платить всем, медленно, как яд, разливалась в сознании.

— Гарри, ты же понимаешь, что мы тебя не виним? — тихо сказала Гермиона, заметив его, но он даже не шевельнулся.

— Гарри, правда, — подхватила Джинни уже мягче. — Даже я. Хотя, если бы мы были у озера, я бы тебя слегка толкнула в нём потонуть. Но всё равно — не виним.

Рон зыркнул на сестрёнку, а затем хмыкнул, опуская ладонь на сгорбившуюся спину друга:

— Зато узнаем наконец, сколько у Малфоя фантазии. Думаю, он придумает какую-то гадость из разряда съесть бочку слизней или заставит нас носить слизеринский шарф.

— А если... — осторожно сказала Гермиона, — он захочет чего-то другого?

При этих словах все снова замолкли. Потому что все, даже Рон, прекрасно видели ту их битву взглядов. И видели, куда Малфой смотрел после победы. Точнее на кого.

Воздух в гостиной натянулся, как струна.

— Ладно, — наконец тяжело вздохнула Джинни, — перед смертью всё равно не надышишься.

И будто в подтверждение её слов в тот момент в окно влетел чёрный филин с небольшим свёртком завязанным на ноге. Птица приземлилась прямо перед Гермионой в ожидании. Девушка бросила несколько озадаченный вид на друзей, прежде чем развязала нитку и вложила в ладонь кусок пергамента. Элегантный, как и его хозяин, филин сразу же раскрыл крылья и будто по приказу, бросая сначала на Рона суровый взгляд, скрылся из виду.

Гермиона раскрыла свёрток, почерк на нём идеально ровный, с немного размашистыми, демонстративно чистыми линиями. "Всё, включая его роспись и почтовую птицу, говорили о том как живёт Драко Малфой по жизни", машинально подумала она, разворачивая послание.

«Гриффиндорская четвёрка. Завтра. После завтрака. Комната за зеркалом в Западной галерее.

Д.М.»

— Западная галерея? — переспросил Рон. — Он что, решил казнить нас где-то в уютном чулане?

— Нет, — тихо ответила Гермиона, сжав письмо в руке. — Это пустая переговорная. Никто там обычно не бывает.

— Отлично, — усмехнулась Джинни. — Значит мы хотя бы умрём не на глазах у всех.

Рон фыркнул, но попытался сделать лицо, полное отваги. Правда, получилась нервная гримаса.

***

На завтраке слизеринцы не показались, что ещё сильнее нервировало всю компанию. Поковыряв еду на тарелке с большим нежеланием, они ждали окончания завтрака. А после пошли все вместе к назначенному месту. Коридоры, в воскресные дни, почти всегда были пусты в это время, так как добрая часть студентов уходила в Хогсмид, а более ответственная часть оставшихся студентов занимала лучшие места в библиотеке.

Никто не говорил, то ли потому что слова были излишне, то ли чтобы не нервировать Гарри ещё больше. Однако все слышали звуки шагов за спинами, которые все сначала проигнорировали, но позже лёгкий шорох сзади, словно эхо их собственных шагов, никак не замолкал даже после двух поворотов. Они остановились, перед этим переглядываясь друг на друга, и обернулись. Луна по какой-то причине шла за ними.

— Луна, куда ты идёшь? — спросила Гермиона, чуть склонив голову вбок.

— О, я проиграла Теодору Нотту, — совсем невинно, с улыбкой, в которой не было ни капли страха или уныния, ответила девушка.

— Что?! — в ужасе почти вскрикнул Гарри.

— Я была уверена, что матч закончится иначе, — она снисходительно улыбнулась Гарри. — Мы поспорили с ним на желание. Удивительно, правда, что именно когда слизеринцы играют со ставками, почему-то всегда выигрывают.

Она почти рассмеялась, пожала плечами и зашагала дальше, вырываясь теперь вперёд четверки. А они стояли как истуканы, прокручивая в голове новую информацию.

— Ребята, ну что же вы встали? Пойдёмте, уверена будет весело, — легко бросила Луна через плечо.

— Она точно умная ведьма? — прошептал сквозь зубы Рон.

— Иногда я в этом сомневаюсь, — так же сквозь зубы ответила Джинни.

— Иногда я в этом уверена, — добавила Гермиона, но только себе под нос, так, чтобы её никто не смог услышать. Она была почти убеждена, для Лавгуд это был не совсем проигрыш и как истинная Когтевранка, она просчитала такой исход событий. Хотя Луна всегда была оптимисткой, поэтому знать наверняка было сложно.

И они двинулись дальше, как обречённая процессия, каждый шаг отдавался в висках, будто стук часов в зале ожидания приговора.

***

Дверь была именно там, где и должно было быть место встречи — за старым портретом Барнабаса-Безумного. Они собрались перед ней, переглядываясь.

— Ну что... — Рон выдохнул. — Кто первым войдёт в логово к дементорам?

Дверь вдруг сама отворилась без звука, без скрипа, будто почувствовала их нерешительность. Внутри всё уже было готово. Драко стоял у высокого окна, полуобернувшись к входу, руки сцеплены за спиной, осанка безупречна, взгляд почти рассеян. Он был одет в чёрный костюм-двойку, который в последний год вошёл в его гардероб очень стремительно, заставляя не одну младшекурсницу подавиться слюной от этого вида. Как минимум Астория Гринграсс явно не скрывала своего интереса. "Идиотка", — вырывалось у Гермионы время от времени.

За его спиной лениво привалился к стене Тео, его серебристо-белый парадный пиджак идеально контрастировал с мрачными каменными стенами, пока сам он играл пальцами с монеткой. Блейз сидел в кресле, раскачиваясь на задних ножках, будто ждал спектакля, а Пэнси расставляла последние подушки на полу по кругу.

— Добро пожаловать, — спокойно проговорил Драко, скользнув взглядом по каждому из них, когда заметил движение. Он отошёл от окна, приближаясь к гостям, а остальные как его тени встали за ним. — Как приятно, что вы все так пунктуальны. Даже с бонусом.

Он посмотрел на Луну, та в ответ лишь лучезарно улыбнулась, будто её пригласили на чайный пикник.

— Как добралась, принцесса? — бархатистым голосом, как у кота, протянул риторический вопрос Нотт, смотря только на неё. Лавгуд лишь мило улыбнулась ему в ответ.

— Ты знал? — с упрёком спросил Гарри.

— Что? — Малфой вскинул брови с напускным удивлением. — Что Нотт умеет убеждать? Конечно.

Он позволил себе слабую усмешку.

— Ну что ж... — Драко чуть сместился в центр комнаты, давая понять, что начинается самое интересное. — У нас сегодня... своеобразный день.

Его глаза блеснули опасным азартом. Он указал рукой на низкий деревянный круглый стол, на котором стояли стаканы по кругу, а в центре — прямоугольная коробка, напоминавшая небольшую шкатулку для украшений. Малфой слегка кивнул в сторону подушек, приглашая их присесть. Никто, кроме Луны, не сдвинулся с места. Она тут же выбрала себе подушку, и Тео сел рядом. Они шептались между собой, словно происходящее их не касалось. Будто оба уже получили всё, чего хотели.

— Видимо перед тем, как вы соизволите сесть, я должен ответить на вопрос, который не даёт вам покоя, — Драко сделал паузу. — Могу сразу сказать, вам незачем вспоминать, сколько слизней помещается в человеческом желудке или какие чары нужны, чтобы распознать змеиный яд.

Он медленно перевёл взгляд на Гарри.

— Малфой, — глухо обратился к нему Рон, — просто скажи, чего ты хочешь.

— Терпение, Уизли. Это же должно быть красиво, — ответил за друга Забини, он даже не скрывал удовольствия. — Мы ведь не варвары.

Драко усмехнулся, будто только что Блейз высказал его собственную мысль вслух. Он провёл рукой по лацкану пиджака, будто поправляя невидимую складку, и продолжил:

— Ваше участие, бесстрашные гриффиндорцы, будет не столь унизительным, как вы, вероятно, ожидали. Наоборот. Я бы даже сказал, весьма... познавательным. — Он слегка склонил голову, почти вежливо. — Я предлагаю игру. Поиграть в неё с нами — наше желание. Мы тянем карты. Кто какую вытянет тот и выполняет задание.

— Значит вы тоже будете выполнять любое задание, что будет загадано картой? — спросила Гермиона, нахмурившись, вглядываясь в серую радужку, что была почти потеряна из-за расширившегося тёмного зрачка. Их взгляды не сводились друг с друга, в немом непонятном для всех остальных, жесте.

— Разумеется, — ответил Блейз с абсолютно серьёзным видом.

Все дружно замерли.

— Какой в этом смысл для вас? — прищурившись спросила Джинни, с ног до головы оценивая каждого, но почему-то зависая именно на самом спокойном телохранителе хорька. — Зачем играть во что-то и подставлять себя, если вы априори можете загадать нам любое желание?!

— Смысл в том, что тогда желание будет не одно, — ухмыльнулась Пэнси. — Игра заканчивается только при условии, что все карты будут обыграны.

Повисла пауза. Чуть затянувшаяся. Драко позволил им переварить услышанное, ровно настолько, чтобы у каждого в голове начали расползаться разные варианты неприятных исходов.

— Это не единственное правило, есть ведь и другие? — уточнила Гермиона. Любопытство и осторожность, как всегда, шагали у неё рука об руку. Она вскинула бровь, глядя на Драко. При этом нарочито игнорировала Блейза и Пэнси — особенно последнюю. После нескольких ночных обходов, на которых она случайно натыкалась на эту персону в компании Слизеринского принца, её личная антипатия к Паркинсон уже давно приобрела вполне устойчивую форму.

— О, конечно, Грейнджер, у любой игры есть свои чёткие правила. И, к твоему облегчению, шулерство невозможно. Карты магические. Они сами контролируют честность каждого игрока, — его ухмылка раздражала, но голос был таким спокойным, почти доверительным, что она хотела верить его словам. — Но сначала — вы должны согласиться, что выполните наше желание.

— Разве то, что мы пришли, уже не говорит об этом? — сказал Гарри. — В отличии от вас у нас есть честь. Мы держим обещания, которые даём.

Драко с легким презрением скользнул взглядом вниз, на ботинки Поттера, а затем медленно поднял глаза обратно на Гермиону. Одну бровь он приподнял чуть выше другой, и с ленивым, почти насмешливым уважением произнёс:

— Благородство... точно.

Джинни уже устала от этой бесполезной болтовни, это только оттягивало неизбежное. Резко шагнув вперёд, специально случайно толкая Блейза плечом, и безо всякой вальяжности в действиях села на подушку у края стола, намеренно как можно дальше от Луны с Тео, которые раздражали её своей нарочитой лёгкостью.

— Давайте уже покончим с этим, — бросила она с жёсткостью в голосе.

За ней первым последовал Гарри, он сел рядом с Луной, явно пытаясь держать её поближе на случай неожиданностей. Гермиона устроилась между ними, предпочтя остаться как можно дальше от представителей изумрудной команды. Слизеринцы рассаживались с театральной неторопливостью. Первым, мягко и уверенно, уселся Блейз рядом с Джинни, вытянув одну ногу и облокотившись на колено. Следом по правую руку от него в линию расположились Драко и Пэнси. Последним, с внутренним вздохом, сел Рон. Судьба безжалостно усадила его между Теодором и Паркинсон и он моментально пожалел о своём промедлении.

— Паркинсон выложит колоду, я расскажу правила, — ровно начал Драко.

Пока Пэнси ловко открывала шкатулку и доставала три колоды, выкладывая их на стол, Малфой начал объяснять, сопровождая рассказ неспешными жестами. Он то поднимал карты, то рисовал в воздухе невидимые схемы, как будто нарочно растягивая их нервное ожидание.

Все слушали очень внимательно, страшась упустить важную деталь. Или не дай Мерлин забыть и оказаться глупцом, переспрашивая позже. Гермиона особенно внимательно ловила каждое слово, мгновенно отметив, что вся эта игра чем-то отдалённо напоминала магический аналог "Правды или Действия" — только здесь решения принимали не играющие, а сама магия.

— Первая колода — с гремучей ивой — колода азарта, — Драко указал на неё тонким движением пальцев. — Она предложит вам выбор: два действия — и вы выбираете, что исполнить.

Он сдвинул к себе вторую колоду:

— Вторая — с драконами — колода тайн. Она заставит вас раскрывать секреты.

И наконец, медленно, будто смакуя момент, Малфой потянулся к третьей, украшенной розами с шипами:

— Ну, а третья — страсти. Любовь, похоть и всё, что между ними. Тут, думаю, разъяснений не требуется.

В этот момент все переглянулись. Не специально, почти рефлекторно.

— Если мы... — начал Гарри, но договорить ему не дали.

— ...Не сможем отказаться. Не сможем солгать. Не сможем схитрить, — холодно перебил Тео. До этого он молчал, но теперь, достав из-под стола бутылку, негромко постучал по стоящим перед ними стаканам. — Благодаря этому.

Жидкость в бутылке отливала странным зеленоватым оттенком.

— Стебли подорожника, перья болтрушайки и отвар белладонны, — беззаботно перечислил Нотт.

— Но белладонна ядовита! — воскликнула Гермиона, вскинувшись.

— Конечно, — медленно кивнул Драко. — Потому перед началом мы все окажемся под заклинанием, привязанным к картам. Оно нейтрализует яд. До тех пор, пока вы соблюдаете правила игры.

Забини слегка прищурился и продолжил пояснять, пока Драко подозвал палочкой все стаканы к Тео, который уже начал разливать странный раствор:

— Но если кто-то попробует солгать, отказаться или схитрить заклинание спадёт. И тогда активируется действие белладонны: спутанность мыслей, возбуждение, галлюцинации, агрессия, а иногда... — он на мгновение задержал взгляд на Джинни, — ...летальный исход.

Повисла тишина.

— Вы действительно больные, — сжав переносицу, буркнула младшая Уизли сквозь зубы.

— Я не стану в это играть, — резко встал Рон, с глухим стуком отшвыривая стакан на пол. — Мы знали, что вы все тут с головой не дружите, но вы умеете удивлять своим дебилизмом!

Луна сохраняла тихое молчание. Она незаметно прочертила руну палочкой под столом: убрала стакан, который не разбился от падения при маленьком расстоянии между столом и деревом, и высушила подушку Тео, на которую попали брызги. Парень, заметив это, мягко улыбнулся ей в ответ.

— Струсил, Уизли? — с ленивой насмешкой протянул Блейз, расставляя ладони на полу позади себя, откидывая слегка голову.

— Вы же Гриффиндорцы. Честность — ваша святая добродетель... не так ли? — Мелодично добавила Пэнси, с таким видом, будто предлагает чашку чая. — Если не лгать, ничего не будет.

Рон опасливо метнул взгляд на неё, щеки залились яростью.

— А как же ваша честь, Уизли? — спокойно, почти буднично добавил Тео, поигрывая монеткой.

— Да пошли вы, — процедил Рон, глядя на друзей. — Гермиона, ты ведь не считаешь это нормальным?

Гермиона чуть качнула головой, голос её был сдержан, но твёрд:

— Конечно нет. Но... мы обещали.

Рон сжал кулаки, глядя то на Гарри, то обратно на слизеринцев.

— Со змеями невозможно быть честным и благородным. Это бесполезно! Мне плевать на ваши правила. Я не собираюсь участвовать в их цирке.

Он ожидал, что сейчас все встанут вместе с ним. Но вместо этого Гермиона опустила глаза, Джинни сжала губы, а Гарри лишь медленно выдохнул, глядя другу в лицо.

— Я дал слово... и сдержу его, — спокойно сказал он.

Взгляд Рона метнулся от одного к другому. Всё. Он понял. Они останутся.

— Отлично, — зло усмехнулся он, коротко мотнув головой. — Тогда сами и расхлёбывайте.

С шумом хлопнув дверью, он вышел, оставляя за собой гулкий след шагов по коридору.

Гриффиндорцы сидели осунувшись, будто из них выпустили воздух. А напротив — слизеринцы молча переглянулись. Улыбки скользнули по их лицам. Всё шло именно так, как Малфой и рассчитывал.

Драко медленно вытянул палочку. На секунду его лицо стало сосредоточенным, в глазах вспыхнула холодная сталь.

— Contractum Legatum, — произнёс он негромко, но отчётливо.

С потолка комнаты словно стёк жидкий свет, окутывая их невидимым полупрозрачным куполом. Воздух внутри чуть сгустился, стало тяжело дышать. Все почувствовали, как на мгновение что-то щёлкнуло у них внутри незаметно, но ощутимо. Один за другим слизеринцы взяли свои стаканы. Гриффиндорцы колебались лишь мгновение, отступать было уже поздно.

— За здоровье? — с показной любезностью вскинул свой бокал Тео.

Жидкость в стаканах на вид напоминала болотную жижу: мутная, вязкая, с каким-то масляным отливом. Однако, когда они сделали глоток — вкус оказался странно безобидным. Обычная травяная настойка с лёгкой горчинкой.

— Могли хотя бы ради приличия сделать это противнее, — пробормотала Джинни, опуская стакан.

— Всё впереди, — весело подмигнул Забини.

Блейз между тем наклонился к столу и взмахнул палочкой. Колоды замерцали — каждая мягким, ровным светом. Когда игрок начинает свою партию, то нужная ему колода светится. И именно из этой колоды вытягивается карта.

— Начинает самый младший, — пояснил Забини с довольной улыбкой. — Ну, так уж заведено.

Он словно смаковал каждое слово. Джинни закатила глаза и тяжело выдохнула.

— Конечно. Почему бы и нет.

Она медленно потянулась к колоде, пальцы её почти дрожали, но в последний момент она взяла себя в руки и аккуратно вытащила первую. Колода с гремучей ивой засияла золотым светом и погасла, когда карта была вложена в руку игрока.

Карта в руке Джинни медленно ожила. Тонкие буквы проступили на поверхности, выписывая условия. Ей выпал выбор: рассказать о самом постыдном моменте своей жизни или перекрасить волосы в болотный зелёный цвет. Блейз вытянул палочку, но она сказала:

— Не дождёшься, Забини.

Для неё выбор был очевиден: сдержанно, но с явным раздражением, она рассказала, как однажды, ещё в детстве, умудрилась выйти из дома в одних колготках, забыв надеть юбку, и так дошла до деревни, пока смех прохожих не указал ей на это. Гермиона вытянула карту из колоды тайн — колода вспыхнула серебром. Ей выпало раскрыть, почему у Риты Скитер ночами кошмары. Гермиона нехотя призналась, как когда-то заманила анимага-жука в банку и удерживала там, чтобы та перестала публиковать грязные статьи о её друзьях. Слизеринцы даже поаплодировали ей. Гарри вытянул карту азарта и выбрал между тем, чтобы публично признать Слизерин сильным факультетом или сутки раздавать комплименты слизеринцам после тяжелого вздоха он сказал, что считает факультет действительно сильным.

Луна вытянула любовную карту и ей было велено рассказать, про то с кем у неё был первый поцелуй. Тео досталась карта тайн, не моргнув, он поведал, что на третьем курсе случайно заколдовал слизня в кастрюле на кухне, и тот пробрался в еду преподавателей. Пэнси тоже выпала карта тайн, она поведала, как в прошлом году в одиночку подслушала полную версию скандала профессоров Стебля и Спраута о неудачном эксперименте с хищной флорой. У Драко красным загорелась карта любви и велела ему раскрыть, что тот был девственником. Все вокруг ахнули на такое неожиданное завяление, а он раздраженно кинул карту прочь.

Блейз завершал круг, вытянув карту: он выбирал между тем, чтобы неделю носить мантии с эмблемой Пуффендуя или выдать сокровенную тайну о близком друге. Без тени сомнения выбрал второе и раскрыл, что один раз видел, как Тео надевал платье. Тот тут же возмутился и попытался оправдаться, что покупал его в подарок двоюродной сестре и пытался понять размер. Но никого это уже не волновало, все разразились смехом.

Второй круг пошёл уже легче: атмосфера смягчилась, напряжение почти растворилось. Задания оставались безобидными, пусть и с лёгкой перчинкой ровно настолько, чтобы захватывать, но не пугать. Смеялись все, и даже гриффиндорцы начинали понемногу расслабляться. Тео вытянул карту азарта и на радость остальным был превращён в русала на десять минут, криво извиваясь в попытках станцевать водный танец. Пэнси пришлось съесть целую банку конфет со вкусом варёной тыквы, которые она ненавидела с детства, брезгливо морщась, но героически справляясь под одобрительный гул зала. Гермиона с трудом, но всё же исполнила гимн Хогвартса нараспев, вызвав у всех откровенные аплодисменты.

Даже Гарри с Джинни, позабыв о прежнем напряжении, то смеялись, то подначивали друг друга. И вот, когда казалось, что опасность уступила место простому безумному вечеру, наступил третий круг — более тяжёлый, словно сама магия почувствовала, что пора снимать последний барьер.

— Поцелуй человека, который тебе нравится, — прочитал вслух Гарри, которому выпала злополучная карта любви и похоти.

— Ууууу, — в унисон протянули Тео, Драко и Блейз.

Гермиона затаила дыхание, почти уверенная в предсказуемости выбора. Конечно, Джинни. Всё всегда шло к Джинни, это был бы безопасный, понятный, очевидный шаг. Она даже мельком бросила взгляд на подругу, чтобы уловить её реакцию, но к своему удивлению заметила, как Джинни опустила глаза, будто молясь, чтобы выбор пал не на неё. Так оно и было. Детская влюблённость в Гарри давно остыла, оставив после себя только дружбу и лёгкое смущение. Им обоим не хотелось неловкости.

Но Гарри вдруг встал. Медленно, без лишней суеты, обошёл стол и подошёл к Пэнси.

— Поттер? — наигранно удивилась она, приподняв брови, но уголки губ предательски дрогнули. — Какая неожиданность.

Он наклонился и коротко коснулся её губ. Легко. Чисто символически, как если бы хотел выполнить задание, но не заигрывать с огнём. И всё же в комнате разлилось едва ощутимое электричество, что-то между вызовом и началом чего-то ещё.

Гарри кратко взглянул после этого на Драко, ожидая какой-то агрессивной реакции, но таковой не последовало. И это действительно удивило его. Малфой был даже доволен. Этого не поняла и Гермиона.

— Неплохой выбор, — ухмыльнулся Блейз, обменявшись взглядом с Джинни.

Она едва заметно покраснела и опустила голову. Слизеринцы тем временем сидели, почти мурлыкая от удовольствия: вечер начинал разворачиваться в куда более интригующем ключе.

После поцелуя Гарри внимание всей компании обратилось именно на то, когда тянулись любовные карты. Остальные колоды медленно редели: в азарте оставались считанные штуки, а вот красные карты манили, как самые острые приправы.

И вот следующей любовной карту вытянул Блейз. Она вспыхнула ярко-алым светом, и надпись на ней безапелляционно гласила: "Расскажи о своём первом сексуальном опыте."

Забини лишь усмехнулся, не показывая ни капли смущения.

— Это было на одном небольшом острове неподалёку от Италии. Лето, жара, море... — он даже закатил глаза, будто возвращаясь в приятные воспоминания. — Там была девушка, которая, скажем так, интересовалась... статистическим вопросом. Её всегда занимал миф о размере члена у темнокожих мужчин. Решила проверить на практике.

Он не вдавался в детали, но и так было достаточно. Девушки за столом вспыхнули щеками, даже Пэнси, привычно держащаяся дерзко, слегка отвела взгляд в сторону. Гарри нервно потер нос, Джинни хмыкнула, а Гермиона заёрзала. Только Луна, как всегда, смотрела на происходящее с её вечной светлой простотой.

— Так и какой вердикт она сделала? — невинно и совершенно без задней мысли спросила Луна.

Все мужчины взорвались дружным смехом. Даже Гарри, невольно давясь смешком, опустил голову на руку. Джинни в ужасе замерла, как будто боялась услышать ответ. Гермиона выдохнула и покачала головой. Пэнси сказала что-то вроде: "Ну Лавгуд даёт". А сама Луна смотрела большими глазами, в ожидании ответа, как маленький кролик перед морковкой.

Блейза застали врасплох, но он быстро собрался, на миг кашлянув:

— Кхм... Надеюсь, что удовлетворительный. Я не уточнял, — с лукавой улыбкой ответил он, и ещё больше повеселил мужчин за столом.

После этого последовали ещё пара легких и нелепых заданий из колоды азарта. И вот, когда последняя карта из азарта была вытянута, колода тускло погасла. Теперь за столом остались только красные и серебряные карты.

Следующая карта не была любовной, но эмоций вызвала не меньше. Теодору выпала карта тайн. Он втянул воздух, провёл рукой по волосам, слегка оттягивая пряди назад, будто давая себе секунду собраться.

— Я влюблялся только раз в жизни, — спокойно признался он, — и это была Луна.

Впервые за всю игру Луна чуть покраснела. Не растерялась, нет, это была та самая лёгкая, милая робость, которая в её глазах казалась почти экзотикой. Девушка смотрела на него с каким-то особым светом в глазах.

Драко хлопнул Тео по плечу, когда тот сел, коротко, дружески. Гермиона тоже невольно улыбнулась: впервые за всё время Теодор показался ей совсем другим, не враждебным слизеринцем, а просто милым, искренним парнем. Чувства явно были взаимны.

Но как только на несколько секунд она позволила себе порадоваться за новую пару, инстинктивно перевела взгляд на Малфоя. А тот уже ловил её глазами, будто всё это время ждал именно этого взгляда. Его холодно-серый взгляд прожигал её насквозь.

Игра продолжалась. Колоды всё чаще вспыхивали алым. Пэнси досталась новая любовная карта, на этот раз суровая: сидеть до конца следующего круга на коленях того, кто ей нравится. Без колебаний она встала из-за стола, уверенно прошагала вдоль круга и остановилась перед Гарри, который уже начинал терять дар речи. Он не придвинулся, не отошёл, просто застыл, глядя на неё с выражением полной паники.

— Ты придвинешься или мне сесть сразу тебе на лицо, Поттер? — выпалила Пэнси так буднично, что за столом на секунду наступила гробовая тишина. По всей видимости этот ступор Гарри расстроил её и она привычно стала нападать, чтобы защититься.

— Кхм, я... да... то есть нет, — Гарри запнулся. Всё ещё смотря на неё снизу вверх, как Живоглот, когда Гермиона подходит с кормом в руках к его миске.

Все знали, что Паркинсон не страдает стыдливостью, но такой откровенной подачи никто не ожидал. Даже Драко, давясь хриплым смехом, подал голос:

— Чёрт возьми, Поттер, не двигайся. Лучше посмотрим на другое шоу.

Пэнси показала ему средний палец, изящно, почти артистично. Гарри же наконец очнулся, неловко передвинулся, освобождая место. Пэнси без тени смущения уселась к нему на колени, развернувшись боком, чтобы видеть стол, но при этом ловко обхватив его шею рукой. Гарри сидел красный как мак, боясь пошевелиться, потому что кровь с минуты на минуту должна была отлить от его щек к совсем другой части тела.