Часть 12
В этот раз за напитки отвечала Машенька. На кухню Кира пришёл с котёнком, а Маша пыталась поджечь газовую плиту. Янченко наблюдал за процессом приготовления. Это было забавно, когда девчонка, которая на кухне у ребят была не так часто, ориентировалась лучше, чем один из хозяев. Она умудрилась найти даже чай, о существовании которого Кирилл даже не догадывался. Её действия без шуток были бесшумными, как будто специально противоположно Милке. Размеренный монолог Баталовой об отношениях Димы с Одинцовой, кстати, вынуждал возвращать взгляд к окну. Не хватало той самой «ебучей гирлянды», что возвращала в приятное и болезненное прошлое.
Приятно было вспоминать отношения с Миланой, но больно слушать о том, что отношения с Димой держали в секрете ото всех из-за возраста. По сути, Янченко выступал лишь как прикрытие Одинцовой, чтобы отстала Маша. Но все забыли, что у Маши отношения с Димой были более близкими, чем у кого-либо из школы, он же её родной брат. Удивительно только, что брат всё-таки пытался скрыть это даже от сестры.
— Если они от тебя это скрывали, как ты узнала? – задал логичный вопрос рыжий, когда кофе поставили перед его носом. – Спасибо.
— Дима забыл про мою копию ключей. Милана забыла моё расписание. Думаю, что я увидела, пояснять не нужно.
Кирилла рассмешила ситуация, а в особенности плохая предусмотрительность этих двух. Казалось, что взрослый парень будет поумнее, но теперь слова мамы о том, что девушки развиваются быстрее, только оказались доказаны. Удивительно, что от Мари не чувствовалось сейчас недоговорённости или какого-то лицемерия, лжи. Всё звучало искренней, чем слова любви Миланы, когда та пьяна.
— Я сильно виновата перед Стасом. Если бы я не захотела полезть в ваши отношения, ничего бы не случилось. Это я посоветовала ему довериться родным, думая, что он придёт к тебе. А он пошёл к папе… Это не моё дело, не мои отношения, но я стала переживать, что тобой пользуются. Я стала узнавать об их отношениях подробнее, чтобы тебе рассказать, но ты даже не хотел слушать, Кир. Ты кричал на меня, постоянно срывался и злился, но я правда не знаю, что я сделала не так?
Котёнок убежал от хозяев на окно. Подоконник казался теплее, чем Кирилл душевно. Животные могут ли чувствовать, как люди холодеют к другим со временем, или Маша снова накручивала себя? Она привыкла видеть рыжего Янченко разочарованным, злым и недовольным. А сейчас в нём чувствовалась не видимая ей ранее боль. Он пытался отстраниться от девушки всеми возможными способами, словно недовольно опущенные брови могут спасти его от этих вопросов, но разве не для этого он хотел поговорить? Для этого.
— Ты говоришь так, будто не знала, что мой отец хотел дочь… - по взгляду Баталовой Кира в момент понял, что зря не поговорил с ней раньше. – Короче, до того, как ты притащила Стаса домой, я услышал о том, что батя изначально хотел сына и дочь. И как раз такую, как ты.
— Но причём тут я? – не понимала искренне Маша. – Это равносильно тому, что я начну обвинять тебя в том, что ты нравишься моей маме больше, чем я, и то, что она никогда не хотела дочку. Тебя любят родители, Кира, как ты пришёл к тому, что тебя не хотели?
— Ты не понимаешь, Маш. Он хочет видеть тебя дочерью. Хотел бы.
— А ты думаешь, что я шутила про маму?
Кирилл замолчал. Он понял даже больше, чем хотел. Он невольно начал вспоминать то, о чëм давно забыл. Это их детство. Общее детство. Те самые походы друг к другу в гости, игры в супергероев или дочки-матери, чаепития на дни рождения и забавные совместные прогулки по магазинам... И один такой момент, что Кирилл никогда не видел с маленькой Машенькой мамы. Дядя Костя приходил пить с мамой чай, пока малышка Мэри, которую звали ласково Мэрилин, бежала в комнату к своему другу с их общей дочкой плюшевой игрушкой. Кирилл никогда не видел совместных фотографий Маши с мамой отдельно, как с отцом. Даже фотография на первом телефоне Маши была с папой. Но мама у Маши была. Как, собственно, был и папа у Кири...
Этот разговор был не первой и не последней ошибкой Кирилла, жалко, что он и не знал, как глубоко задевал за больное. Но Мария никогда не подавала виду. Удивительно, она всегда казалась такой счастливой, такой радостной, такой смелой и крутой в детстве. Тогда почему сейчас его воротит от неё?
Маша даже не останавливалась. Она не зацикливалась на каких-то грустных моментах, двигая диалог дальше. Машенька была сильнее Янченко, она была готова перебороть себя. А Кирилл не мог. И Кирилл даже не мог сказать чего-то в поддержку.
—Я правда виновата перед тобой. Это из-за меня ты не мог поговорить со Стасиком. Знаешь, я просто хотела как лучше, но не спросила ни у кого, а нужно ли им это... – Мария слегка вздрогнула, поскольку её пальцев осторожно коснулись горячие руки.
Проблема Кирилла была с детства, что он не умел говорить. Говорить было не такой сильной чертой, как давать внимание. Кира пытался сделать максимально незаметным проявление любых чувств, но забыл, что Машенька столь же внимательна, сколько Кирилл на детали, когда сам того желает. Пытаясь сделать прикосновение ненавязчивым, парень лишь взял в свою ладонь кончики еë пальцев, чем и заставил заикаться уверенную девушку во время беседы. Девушку, которую он описал бы математическим термином, будь Янченко учëным.
И если Милана когда-то была дискриминантом, без которого Кирилл просто не смог бы обойтись, то Маша была формулами Виета. Так просто, но не доступно для всех. Не доступна для других, понять её никто не хочет, даже Кирилл, прибегая к простым методам. Но наука интересна, а Кириллу нравится математика. И портить впечатление о всей математике из-за каких-то там формул Виета разве стоит?
Почему в восьмом классе эта формула была такой нужной и только сейчас он про неё забыл?
— Мы виноваты. – добавил Кирилл.
— Я... Я пыталась как лучше... – губы девушки поджались.
Теперь очередь начинать монолог у Янченко. Янченко, который копил злость на Машу, не пытаясь её понять.
— Ты бросила играть с нами в четвёртом классе. Я просил Милку постоянно тебя подождать, но ты не приходила раз, ты не приходила два. Потом ты перестала приходить играть с нами вовсе. Я чувствовал себя преданным. Я чувствую, что ты не хотела общаться со мной, тебе противно общаться с нами. Но чем был тебе противен я, Маш? Почему ты играла со всеми, кроме меня?
— Кроме тебя и Миланы, Кир. Я играла с тобой, я играла со всеми, но только наедине. Вы всем видом показывали, что я третья лишняя, почему я должна была играть с вами? Чтобы Мила снова сказала, что на меня нет роли? Или то, что эта игра больше подходит для двоих? – голос бывшей подружки слегка звучал сдавленно, как будто встревоженно.
— Это было не так, Маш. Нам нравилось играть с тобой. Мне нравилось играть с тобой, дружить.
— Но выглядело это, Кир, совсем не так. Ощущалось оно не так, как ты говоришь. Потому что я знаю, что Мила мне была правда не рада.
Информации, казалось, было очень много, а риск срыва всё выше. Кирилл видел, как котёнок наблюдал за ними, махая недовольно хвостом, а ещё Кирилл видел, как Мария избегала зрительного контакта. Она была не против говорить, но всё в этом диалоге ощущалось неловко и неприятно. Маша чувствовала, как горячие руки были самыми холодными, словно не родными для неё. А ведь этот человек был её другом детства. Который только сейчас смог высказаться за последние лет пять точно.
— Знаешь... Я давно мог сорваться. И хочу сорваться сейчас. – признался рыжий парень, пытаясь разглядеть в окне что-то, кроме тумана. – Может, виной эти странные глупые бабочки. А может я просто правда хочу забыть её. Я придумал... Придумал отношения с ней. Оказался в дураках. И я не понимаю, почему эти штуки помогают. Они странные, если честно.
— На терапию похоже. – пояснила Мария, наблюдая, как осторожно его руки вернулись к кружке, будто пытаются согреть остывший кофе. – Для людей, которые начинают причинять себе вред, придумали такую милую терапию, чаще всего она предназначена для молодого поколения. Представь, что когда ты делаешь себе больно, то каждая бабочка, звёздочка или любая другая вещь, погибает или ломается. Это служит некоторой мотивацией для того, чтобы не делать себе больно.
— Я не ебанутый, я не вскрываюсь же.
— А разве скуривать несколько пачек в день — это не вред? – и тут Кирилл понял, что не прав.
Парень понимал, что теперь его гнев постепенно с новой мыслью переходил на Милану. И очень быстро парень вспомнил о том, как Баталова чихает от резких ароматов. И в особенности от сигаретного дыма. Он понял, что может помочь ему бросить, а если быть точнее, то кто.
— Маш, у меня к тебе выгодное предложение, которое сто процентов поможет мне бросить курить и круто поможет отомстить Милке. Будь моей девушкой.