Глава 4.
Обед императрицы намечался чуть позже полудня, просыпается она, в отличии от Эрика, очень рано. Дилхевия очень внимательно проанализировал всю ситуацию и пришёл к выводу, что слово «защищать» во вчерашнем диалоге было подобрано очень правильно. Фактически, молодая императрица сейчас окружена несколькими десятками влиятельных дворянин, которые то и дела желают её контролировать и петь ей сладкие песни о том, как нужно управлять государством, что нужно предпринимать и какие законы издавать, а какие отменять. Дилхевия и его Орден — единственные, кто сейчас могут и помогут императрице выстоять под этим натиском и править государством так, как того пожелает Элизабет.
Тем временем, у Нойманна появилась вчера работёнка, которую сегодня будет необходимо выполнить.
Поместье Л-на находилось в среднем полосе Империи, но вот его небольшая усадьба, в Брауберге, была куплена специально для прибывания в столице. Хоть она и была небольшой, но очень роскошной, даже по меркам Брауберга. Сразу видно, что у хозяина её денег куры не клюют.
Солнце совсем недавно взошло, окно в спальню было приоткрыто. Жена Л-на в Брауберг не поехала, приболела и осталась дома. Тот спал один в своей большой кровати, хотя уже скорее дремал, ибо услышал, как кто-то бродит. Он подумал, что это новая служанка что-то там опять удумала.
— Поди прочь! — Громко сказал он, не открывая глаза, надеясь ещё немного поспать.
— Может мне ещё и сплясать? — Голос был ему до боли знаком.
Л-н вскочил, как угорелый, но встать не успел, слабый удар ноги пришёлся ему в грудь. Больно не было, остались лишь следы уличной грязи, Дилхевия ставил целью оставить Л-на на кровати. Тот же, в свою очередь, понимал, что это значит. Если Дилхевия является в твой дом без всякого уведомления или приглашения, то значит осталось тебе совсем недолго. Л-н обнадёживал себя тем, что уже засветло, если хотел убить, то Дилхевия явился бы ночью.
Хотя, даже надеясь на такую милость, он всё равно выглядел как толстый, загнанный в угол зверёк, настолько же жалкий и слабый, как какой-нибудь заяц, только тот хотя бы быстр, а этот лишний раз не встанет. Перед его кроватью стоял высокий темноволосый Дилхевия в своём привычном тёмном наряде, но уже с алым, как венозная кровь, плащом за спиной. На поясе крепилось два плоских, узких и тонких меча.
— Ч-что ты хочешь? Я позо... — Л-н оборвался.
Дилхевия приподнял левую руку, остановив её на уровни груди и что-то сжал. Могло показаться, что он что-то воображает и держит в руках невидимый для всех предмет, но подушечки его пальцев говорили о том, что предмет был вполне осязаем. Нойманн его несильно сжимал. Л-н ухватился за грудь, в той области находилось сердце. Ему было трудно дышать и что-то говорить, он корчился от боли.
— Если ты ещё раз приблизишься к моей госпоже, если я только почую, что ты не по деловому вопросы, что ты хочешь хоть как-то повлиять на её решения или будешь держать это в мыслях, то я клянусь, что той же ночью ты уснёшь крепчайшим сном.
Дилхевия разговаривал спокойно: неспешно и размеренно, временами делая непродолжительные паузы между словами, но тем не менее, тон его не казался добрым, скорее наоборот, чувствовалось, что в нём закипает злоба, которая отчётлива виднелась в его зелёных глазах, да чувствовалась Л-ну.
— Поезжай лучше домой к жене, займись хозяйством. — Он разжал руку, повернулся к окну и уже было хотел уходить. — Старшенький твой уже закончил университет. Найдёшь о чём поговорить. — Сказал он напоследок.
Дилхевия солдатиком выпрыгнул в окно со третьего этажа усадьбы, в то время как Л-н откашливался и продолжал держаться за грудь, испытывая сильную боль, ему показалось, будто бы кто-то сжимал рукой его сердце. Это очень хорошо чувствовалось. Тогда Л-н впервые столкнулся с силой Дилхевии и призадумался о том, чтобы и правда оставить свою затею. К тому же неясно, что он имел ввиду, когда говорил про жену и детей. Может быть, это тоже была угроза, мол в случае чего он и их убьёт?
Дилхевия прибыл в дворец в назначенное время вместе с белокурым мальчиком лет пяти. При том прибыл прямо аккурат когда Элизабет рассталась с Фридрихом — заведующим императорского дворца, который показал ей всё, что в этом дворце было, а так же поведал немало о принятом во дворце этикету и нормам общения с императрицей и императорской семьёй: что считается уважением, а что несёт оскорбление.
— Добрый день, моя госпожа. — Дилхевия по-особенному поклонился Элизабет, как и обычно, а за ним по-обычному поклонился мальчишка с гнездом светлых волос на голове.
— Ваш спутник, Нойманн? — Поинтересовалась императрица, решившись начать их совместную беседу с незначительной темы, чтобы скоротать время пути к императорскому саду.
— Да, моя госпожа. Зовут его Маркусом. —
Теперь Элизабет знала, что это его «моя госпожа» означало. Она только получила в руки власть, уже хотела её опробовать.
— Личный подопечный?
— Сын.
Элизабет не смогла скрыть своё удивление. Она обернулась, поглядела на ребёнка, затем на Дилхевию и не поняла, что это за шутка такая. У них нет ни грамма сходства, они абсолютно разные. Этот зеленоглазый брюнет, а этот голубоглазый блондин с кудрями.
— У вас такой юмор, Дилхевия?
— Ни в коем случае, моя госпожа. Вы же знаете, что отец ваш был... человеком непостоянным, — проще говоря тем ещё гулякой, который любил походить по борделям под видом простого мужика, — обычно его акты минутной слабости не заканчивались чем-то серьёзным, но пять лет назад случилось так, что на свет появилось дитя. Император Эрик был человеком широкой души, он не хотел, чтобы его дитя, пусть и внебрачное, пусть и преступное, но всё же его дитя, прозябало жизнь. Он наказал позаботиться о нём так, как бы я заботился о своём ребёнке.
— Но постойте, Дилхевия, а разве не должен ли он занять престол?
— Он зачат не в браке с вашей матушкой, у него нет никаких прав на трон. К тому же, о нём не было известного ни кому, кроме вашего батюшки и меня. Мне было запрещено об этом рассказывать, а ибо такое дитя по старым обычаям не имело право жить. Впрочем, сейчас все немного поменялось, к тому же Маркус принадлежит к моему роду Нойманнов, на это имеются все грамоты.
— Так почему же рассказал мне, раз тебе было велено этого не делать? — Элизабет хотела было рассердиться.
— Вы — моя госпожа, у меня не может быть и мыслей скрывать от вас что-либо. Если Господь прикажет мне молчать, то вам я всё равно буду говорить. Таков удел нашего рода Нойманнов.
Род Нойманнов с незапамятных времён служил фон Визам верой и правдой, хотя сегодня ни те, ни другие не помнили почему так случилось. Хотя, о существование Нойманнов знал далеко не каждый, в основном только приближённые к императору Эрику. Иные даже не задумывались о том, к какому роду принадлежит Дилхевия, уж тем более о его фамилии. «Дилхевия — он и в Африке Дилхевия, лишь бы с ним не видеться и не знаться лишней раз» — рассуждал как-то один аристократ, и то про себя. Впрочем, численность Нойманнов была невелика.
Вскоре они приблизились к саду, где присели на лавку и начали беседовать о делах государственной важности. Между делом Дилхевия бросал не совсем сдержанные взгляды на Элизабет, восхищаясь её красотой, правда это замечал только Маркус, который сидел на лавочке напротив и покачивал ножками, ожидая его. Дилхевия рассказывал всё положение дел очень точно и объективно, не стараясь склонить Элизабет к каким-то своим взглядам. Она оценила эту профессиональность, но часто отвлекалась на Маркуса, который, получается, её родной брат. Это сильно её беспокоило, она даже подумывала о том, чтобы забрать его, но думала, что тот сильно привязался к Дилхевии. Всматриваясь в его лицо, она замечала его сходства с Эриком, у него такие кудрявые волосы, такой же нос и уши, как у Эрика и самой Элизабет. Не было сомнений, он точно её кровный родственник.