Глава 28
Всю ночь я ворочалась в постели и просыпалась от страшных снов. В одном я находилась в ночном лесу среди костров, в другом все тот же ночной лес был окутан черным дымом, в третьем женские душераздирающие крики, а в последнем кровь на моих руках. После последнего я вскочила, будто от будильника, и больше не решилась засыпать. От моей возни проснулась спящая рядом Бринт, я удивилась, когда обнаружила ее вчера спящую в постели.
— Плохой сон? — спросила она сонным голосом.
— Плохая ночь с ужасно странными снами, — от мокрой пижамы, что прилипла к телу, у меня появился зуд.
— Я принесу тебе воды.
Бринт поднялась с постели и вышла из спальни. Я же обнаружила под собой влажные простыни, как будто у меня случился ночной энурез. Перебравшись на другую часть кровати, на которой спала Бринт, я опустилась на подушку.
— Как вчера все прошло? — спросила Бринт, заходя в комнату с полным стаканом воды.
Я сделала глоток и начала рассказывать, а Бринт присела на край кровати с волнительным предвкушением на лице, которое тут же сменилось на злобное, когда я начала рассказывать, как Грэтхен целовалась с Магне.
— Что за проходимка?! — воскликнула она.
— Его бывшая девушка, — почесывая икру, ответила я и продолжила рассказ.
Когда дело дошло до Сугливы, глаза Бринт округлились, а брови поползли наверх.
— И почему я всегда пропускаю все самое интересное?
— Знаешь, по мне, так лучше бы я это тоже пропустила, — ответила я, почесывая шею.
Бринт на секунду задумалась, а потом изрекла:
— Ладно, ты права. Тебе не кажется, что насланная на тебя Воронка и эта, как ты сказала... Сушила?
— Суглива.
— Точно! Выглядит так, словно кто-то пытается тебя убрать или будто в Клостере какая-то аномалия. Сначала ведьмы, потом взбесившиеся птицы, а теперь эта тварь.
— Не знаю, что на это ответить, но соглашусь с тем, что все это очень и очень странно, — ответила я, пожимая плечами. — Лучше расскажи, что ты вчера делала.
— Умирала со скуки, у меня ведь нет богатенького дружка, который может меня куда-то пригласить. Потому пришлось позвать Гуннара, чтобы он скрасил мой вечер.
— В доме бабули был кто-то еще? — я от возмущения поднялась и села на кровати.
— Ну да.
Моему возмущению не было предела, хотя на что я, собственно, рассчитывала. Нужно было сказать ей спасибо хотя бы за то, что она не устроила здесь вечеринку.
— А если бы он начал рыться в вещах и заметил кое-что странное?
— Что именно?
— Что в стеллаже внизу есть ящик с личинками и мышиными хвостами.
— Он бы подумал, что ты предпочитаешь азиатскую кухню.
— Или, может, он бы подумал, что попал в логово старой ведьмы?!
От безответственности Бринт у меня снова зазудело все тело. Хотелось поскорее отмыться от пота и надеть сухую одежду.
— Не называй меня старой! — послышался голос из коридора.
— Бабуля? — Я повернула голову к двери, где находился еле видимый от лучей солнца прозрачный силуэт Ринд.
— Они смеялись так громко, что я не могла сосредоточиться на своих призрачных делах, а потом завалились на эту самую кровать и целовались! — она закрыла рот рукой. — Какой стыд!
— Она что, сейчас здесь? — съежилась Бринт.
— Ага, и она очень недовольна тем, что вы целовались на этой постели, — я похлопала по одеялу для убедительности.
Бринт покраснела и подскочила, как ужаленная, а затем принялась крутить головой, пытаясь увидеть призрак бабули. Но Ринд уже след простыл, наверняка вернулась к своим призрачным делам. Не ожидала, что она будет являться мне и днем.
— Бабушка Ринд, простите нас, такого больше не повториться! Я обещаю!
Я взялась хохотать. Неужели она и вправду думала, что из-за безобидных поцелуев схлопочет проклятье?
— Чего ты смеешься? — возмутилась она, как будто я тоже должна была извиняться.
— Она уже ушла, — мой живот начал чесаться от смеха.
— Что ты все время чешешься? Только не говори, что в постельном белье клопы!
— Не знаю, — успокоившись и посерьезнев, проговорила я.
Бринт стащила с меня одеяло и ахнула.
— Черт, да ты вся в сыпи! Пожалуй, я пойду! — она быстро начала собирать все свои вещи.
Я обнаружила красноватые пятна на руках, животе и бедрах. А на ноге, где меня схватила Суглива — волдыри, которые были готовы лопнуть в любой момент.
Бринт тем временем уже оделась и была на полпути к выходу, бубня себе под нос: «Надеюсь, это не заразно».
— Думаю, это от Сугливы, — крикнула я ей вслед, когда она уже была в коридоре.
— Позвони, как станешь здоровой, не хочу заразиться!
Входная дверь хлопнула быстрее, чем я встала с постели. К слову, вставать мне было очень тяжело. А пока я по стенке пробиралась к ванной комнате, несколько раз стукнулась: ногой, плечом и мизинцем, и один раз чуть не упала в обморок, потому что в глазах потемнело.
Пока я была в душе, мой живот крутило так, словно я съела несвежий обед и запила его прокисшим молоком. Выбравшись из ванной, моя голова припала к унитазу. Пока меня беспощадно рвало зеленой слизью, надо мной возникла Ринд.
— Что с тобой стряслось? — спросила она, когда я поднялась, чтобы умыться. — Похоже на какую-то хворь и эти волдыри... — Я увидела, как лицо ее скривилось.
— Ой, не притворяйся, будто ты не слышала наш разговор с Бринт.
— Каюсь, но я не намеренно.
— Бабуля, ты не можешь появляться здесь, когда тебе вздумается, и ты не можешь следить за моими друзьями, пока меня здесь нет.
— Это мой дом, в конце концов.
— Был твой, стал мой. — Я вытерла лицо полотенцем, вышла из комнаты и направилась в спальню, чтобы одеться.
Мне вспомнилось, что газовщики так и не приезжали осмотреть газовое оборудование. Сегодня я намеревалась позвонить в газовую службу и разобраться с этим!
— Как ты справилась с Сугливой? — спросила Ринд, возникнувшая в проеме двери.
— Я же говорила, мне помог Льетольв.
Бабуля задумалась. Конечно, она не знала его, если вот уже почти шестнадцать лет не выбиралась из дома. Интересно, как все у них, у призраков, устроено? Они не могут покинуть дом, в котором умерли, или просто живут здесь, потому что это привычная для них обстановка?
— Твоя сестра была права, — начала Ринд. — Надвигается нечто темное, и это темное погрузит в хаос весь город.
— О чем ты говоришь? — спросила я, переодеваясь в сухую футболку.
Мне на мгновение показалось, что хворь отступила, но стоило мне сделать несколько резких движений, как мой желудок скрутило, и я снова побежала в туалет. Я даже не знала, что во мне может быть столько всего. Меня вырвало уже три раза, и на этом мой организм не останавливался.
Я чувствовала себя слабой и негодной даже для звонка в газовую службу. Вернувшись в комнату, я осторожно легла на кровать и подтянула ноги к животу.
— У твоей матери силы жизни, возрождения. В детстве она могла вернуть к жизни самое безнадежное растение. Чем она занимается сейчас? – болтала Ринд, стараясь меня отвлечь.
— Открыла антикварную лавку, но из-под полы продает лекарственные травы и мази.
— О, это в ее стиле, — Ринд мечтательно задумалась, когда я закрыла глаза.
Это все, конечно, было очень интересно, если бы я не чувствовала себя так паршиво, как сейчас.
— А ты можешь что-то сделать со мной?
— Не знаю, возможно, — задумчиво проговорила она. — Хворь Сугливы — тяжелая штука, не каждый может выжить после ее прикосновений.
— Я не готова умереть так рано, — проскулила я, потому что именно так себя и чувствовала.
— Можно кое-что попробовать, но ты должна понимать, что в таком состоянии я не в силах что-то сделать. Скорее я буду твоими глазами, а ты моими руками.
— Меня это устраивает, — сглотнув, ответила я.
Для ритуала очищения понадобился целый список, который Ринд предложила мне записать, чтобы я не забыла, пока ищу в ее шкафчиках ингредиенты. В него входили: лепестки матрикарии и эхинацеи, корень артемизии, молотая сальвия и масло розмарина. А также пучок белладонны, которая понадобится в самом конце. Единственным знакомым элементом была артемизия, поскольку не так давно Вива делала мне из нее мазь. Помимо трав, следовало отыскать несколько камней селенита и обсидиана.
— И где мне все это взять?
— В гостиной в выдвижных ящиках стеллажа.
— Это тот, в котором я нашла личинок?
— Да, — Ринд задумалась. – Кажется, я забыла их использовать. Ничего! Годятся для варева.
— Что?
— Идем!
Каждый шаг отдавался спазмом в желудке и зудом на теле. Я, придерживаясь за стену, спустилась на первый этаж. По словам бабули, ритуал нужно было провести в этой комнате, так как именно она подходит под все критерии. Какие именно, я не стала уточнять, положившись на ее жизненный опыт.
— Свечи в верхнем ящике кухни, там же металлическая миска, я бы советовала выбрать лиловые, они для исцеления и здоровья.
Я прошла в кухню и достала из верхнего ящика, который до отвала был забит свечами, четыре штуки. В соседнем взяла миску и вернулась в гостиную.
— Сооруди из свечей четыре стороны света, север там, а юг здесь, — командовала Ринд.
Поставив свечи, я взялась рыться в маленьких ящичках шкафа. Мне попадалось всякое: кости, шерсть и перья животных; человеческие ногти и кусочки сушеной кожи. В одном из шкафчиков я нашла пакет с какими-то сушеными кусочками.
— А что это?
— Рвота козы.
Меня саму чуть не вырвало в тот пакет. Я, держа его в руках, быстро бросила назад в ящик и задвинула. Найдя нужные травы, я отложила их и пообещала себе избавиться от чертового шкафа, как только представиться возможность.
В столовой, в серванте с посудой, что недавно разбилась, я нашла мешок с разноцветными камнями. Обсидиан было не сложно найти, поскольку я знала, что он черный. А вот селенит пришлось загуглить, но и его я принесла в гостиную.
— Теперь очерти соляной круг, — добавила бабуля. — И можно приступать.
Я насыпала в стакан соли и очертила в гостиной круг, в котором уже стояли свечи и металлическая миска.
— Садись в центр и смешай ингредиенты в миске.
Я высыпала из мешочка сушеные лепестки матрикарии и эхинацеи, затем разломала на мелкие части корень артемизии и посыпала порошком сальвии. В конце добавила воды и масло розмарина из пузырька, что нашла на кухне.
— Перемешай все хорошенько, а теперь проколи пузырь на ноге и вылей жижу в миску.
— Чего?
— Делай как велено и не задавай вопросов.
Пришлось поискать иголку для прокола. К счастью, она нашлась в одном из ящичков. У меня не было дезинфицирующего средства, а потому я нагрела иголку над пламенем спички. Сев на пол в позу лотоса, я поднесла острие иглы к волдырю и проткнула. Скользкая жидкость заструилась по моей ноге, к которой я тут же подставила миску.
— Перемешай.
Я следовала советам бабули и мешала получившуюся жижу. Не знаю, какой консистенции она должна была быть, но получившаяся каша меня вполне устраивала.
— Добавь еще воды.
— Зачем, я же не собираюсь это пить, — вопросила я.
Но бабуля как-то странно на меня посмотрела.
— Ну уж нет, я это пить не буду!
— Тебе придется, если хочешь, чтобы полегчало.
— Ты с ума сошла? От этого варева меня вывернет наружу!
—Какая же ты упрямая! Прямо как твоя мать!
Мой живот испустил протяжный вой. То ли потому, что я весь день не ела, то ли от перспективы пить получившееся варево. Бабуля тоже услышала звуки моего живота, от которых меня резко скрутило, да так сильно, что я вся съежилась на месте. Я подняла на нее взгляд и безмолвно кивнула, что означало мое согласие.
— Сначала расставь камни, следом нужно поджечь свечи и выпить часть содержимого. После подожги белладонну и подыши над ней. Тебя немного разморит, после чего выпей еще немного и затуши белладонну.
— И все?
— А ты что ожидала? Заклинаний, как в дурацких фильмах?
Я расставила обсидиан и селенит у свечей, которые подожгла. В нос дало запахом плавящегося воска. Еще несколько раз помешав получившуюся жижу, я сделала один нерешительный глоток, от которого у меня появились рвотные позывы.
— Не дай вареву выйти! — предостерегла бабуля. — Иначе придется повторять заново.
Я закрыла рот рукой, но чувствовала, как то, что мне пришлось проглотить, застряло где-то в пищеводе. Поверить не могу, что я вообще на это согласилась. Меня не покидала мысль, что скользкая жижа из волдыря на моей ноге сейчас во мне. Я ее проглотила...
— Поджигай белладонну.
Второй рукой я поднесла пучок сушеной белладонны к свече и подожгла. В воздухе появился специфический аромат, который я вдохнула полной грудью.
— Пей.
Я опустила руку и взяла миску. Варево, казалось, бурлило в ней. Может, в белладонне какие-то опиаты? Потому что эта каша не должна была бурлить, она же не на огне стоит.
— Пей!
Поднеся к губам миску, я почувствовала, как предыдущий глоток прошел через мой пищевод и опустился в желудок. Я глотнула еще немного и отставила миску.
— Потуши белладонну!
Я опустила пучок травы в миску, и та зашипела. Голова моя начала кружиться, я наспех затушила свечи и меня опрокинуло в сторону. Силуэт бабули начал исчезать, а желудок урчал как пропеллер вертолета. Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях в животе. Если меня стошнит, я должна буду быстро добежать до туалета, иначе придется оттирать ковер от рвоты.
Из сна меня вывел настойчивый стук в дверь. Я открыла глаза и поняла, что спала на полу. Память понемногу начала возвращаться, поскольку я вспомнила проводимый ритуал с Ринд. Осторожно поднявшись на ноги, я почувствовала еще большую слабость, чем утром. На неуправляемых ногах подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Руна, открой дверь!
— Мама?
— Это Ханна.
Рука потянулась к двери, но вдруг за плечом появилась Ринд. Вид у нее был не из лучших, то ли в призрачном мире что-то случилось, то ли за дверью меня ждала опасность.
— Не открывай, — прошептала она.
В ушах у меня зашумело, а голова начала кружиться. Я не чувствовала реальности происходящего. Мне казалось, что я все еще сплю. Но по ту сторону двери кто-то все еще настойчиво стучал.
— Руна, ты меня слышишь? — послышался голос Ханны в перерывах между стуком.
— Я открою.
Силуэт Ринд исчез, когда я взялась за дверную ручку и повернула защелку. На пороге стояла встревоженная Ханна. Она словно торопилась куда-то, а ко мне забежала на минутку.
— У тебя все нормально? — спросила она, осматривая меня, а затем заглядывая за меня в дом.
— Да-а, — протянула я, согнувшись, потому что в моем животе начало что-то происходить.
Я почувствовала, как ком из жижи, что я выпила начал подниматься. Не сумев сдержать треклятый ком, я сделала шаг вперед и меня вывернуло.
— Проклятье, что ты приняла! — запричитала Ханна.
— Я в порядке, — проговорила я, и меня снова накрыло приступом рвоты.
Ханна, не теряясь, взяла меня под руку и повела к своей машине. Ее не смутило, что я была одета в одну лишь юбку и домашнюю футболку. Про обувь вообще не стоило вспоминать.
Она уложила меня на заднее сидение и дала в руки бумажный пакет.
— Если станет плохо, сделай это в пакет.
Я промычала, потому что язык мой как будто приклеился к небу. Ханна села в машину и завела двигатель. Как только мы отъехали, меня снова бросило в сон.
***
Ради Густава и Вестейна Хильд была готова на всё и даже умереть, если потребуется. Цель вернуть мужа и сына представляла собой невозможное. Но это невозможное Хильд с помощью темного существа из хрустального шара, уместила в несколько маленьких подцелей, которые собиралась достичь.
Первым делом Хильд вновь начала изучать магию. Без помощи матери это было сложно, но хрустальный шар ей в этом, на сколько возможно, помогал. Шли бесконечно долгие дни, недели и месяцы, во время которых Хильд корпела над книгами, словно первокурсница. Она вновь и вновь изучала основы магии. Вспоминала, какого это колдовать, варить зелья, проводить ритуалы и собирать растения и другой материал для этих целей.
Довольно много времени ушло на изучение теории, и почти столько же на применение магии в практике. В первое время результатов было мало, Хильд даже не могла зажечь потухшую свечу. Она ругала себя за беспомощность и бесхребетность. Ночами на пролет рылась в книгах, пытаясь отыскать подсказки, но ничего не получалось. Ворон Абракса внес непосильный вклад в получение успехов, ведь ведьма не ведьма без своего фамильяра. Вскоре Хильд смогла вызвать ураган и проливной дождь с десятками молний в небе.
В моменты, когда магия наполняла ее тело, Хильд чувствовала себя совершенно другим человеком. Она была сильной, властной и удача сопутствовала ей в делах. Труды дали свои плоды, Хильд могла свернуть горы, да только вот использование магии забирало много сил. После долгой тренировки Хильд могла проспать двадцать часов подряд, а то и все тридцать.
Когда Хильд с уверенностью могла показать то, чего достигла за эти годы, шар показал ей несколько старинных книг, что скрывали в себе обряды и ритуалы по темной магии. Мать Хильд как-то упоминала о том, что ее использование требует очень большую цену. Но сейчас Хильд с уверенностью могла сказать, что для воссоединения с семьей она не видела каких-либо преград.
Помимо этого, Хильд пришлось получить новую специальность для воплощения плана. Она стала квалифицированным психологом для того чтобы устроиться на работу в среднюю школу, где училась младшая дочь ее сестры.
Подготовка и реализация плана заняла очень много времени. На первых порах Хильд не удалось найти вакансию, о которой она грезила, а потому переезд в Клостер – ее родной город, откладывался.
— Для того, чтобы ты стала нынешним психологом, старый психолог должен кануть в лету, — сказал ей как-то шар.
— И как мне это сделать?
— Убить.
Та женщина, от которой ей пришлось избавиться, была милой. Она пустила ее в собственный дом и даже предложила чай. А Хильд бесцеремонно воткнула ей нож в спину.
Этого требовал шар, ему нужна была жертва.
Избавление от тела не заняло много времени. Хильд сбросила его в канализационный коллектор, а с телефона и почты жертвы сделала рассылку друзьям, родственникам и коллегам по работе о том, что уезжает в путешествие и не знает, когда вернется.
После исчезновения психолога в школе неожиданно появилась вакансия, которую Хильд успешно заняла.
В третий раз Хильд вернулась в родной Клостер. В этом не примечательном для остальных, городке прошло ее детство и юность. Здесь она росла, мечтала и кода-то любила свою сестру. До тех пор, пока та не отобрала у Хильд ее жизнь.
Она знает о ней буквально все. Где она живет, чем зарабатывает на жизнь. Хильд знала, что Вива (это имя ей было дано при рождении) продает в своем магазинчике подпольные лекарства, приготовленные собственноручно. А еще в какой спальне наверху своего магазинчика она спит. Сколько ложек сахара она кладет в кружку с кофе и кого из дочерей любит больше остальных.
Хильд удивляло, как ловко Виве удалось то, о чем только могла мечтать их мать. В ее доме замкнутый круг стихий, благодаря которому старшая Вива может создать собственный ковен. Хильд с радостью и удовлетворением подумала о том, что планам Вивы не суждено будет сбыться.
Для того, чтобы понять врага, Хильд пришлось изучить его целиком и полностью. Она следила не только за своей младшей сестрой, но и за ее детьми. Ей требовалось знать их расписание и привычки, для того чтобы в нужный момент явиться и уничтожить их.
Старшая и светловолосая дочь Вивы напоминала Хильд саму себя. И дело было не в волосах, а в ее манере держаться выше всех на людях. Она не наводила суету, а скорее разбавляла своим появлением обыденность. Не долго гадая, Хильд поняла, что эта девочка отвечает за силы воздуха. К тому же имеет при себе один огромный секрет о своей связи с одним из влиятельных людей Клостера.
Хильд удивлялась средней дочери своей сестры, которая была настоящим ураганом. Смерчем, что срывает все на своем пути: дома, сараи, машины и даже столбы электропередач. Выглядела она так же дерзко, как и действовала: мальчишеская стрижка, яркий цвет волос, острые плечи, локти и коленки. У девочки была сила воды. В один из дождливых вечеров Хильд увидела, как девчонка вышла с работы, из здания дорогого ресторана, и пошла к дому, только вот дождь обходил ее стороной, как, собственно, и лужи. Такого Хильд никогда не видела. Казалось бы, обычное баловство, но выглядело оно эффектно. В итоге, девчонка добралась до дома, не намочив даже подошвы ботинок.
А самая младшая, как ни странно, не отличалась ничем. Хильд очень долго присматривалась к ней и поняла лишь то, что отношения со старшими сестрами совсем не ладятся, а единственная отрада для нее –старший брат. Подумав, Хильд осмелилась предположить, что девчонка ничегошеньки не знает о собственных способностях, что Хильд было только на руку. Но некоторая тревога все же исходила от девчонки. Хильд подозревала, что под маской неведения в ней томится сила огня, готовая вырваться наружу в любой неподходящий момент.
И, конечно же, старший сын. Перспективный хоккеист и влюбленный мечтатель. Что примечательно, живет со своим отцом, а не с матерью. Вероятно, между его родителями были недомолвки, в ходе которых было принято решение жить отдельно.
— Так с кого же нам начать? – предвкушая, спросила Хильд у хрустального шара.
— Со старшего сына, дочерей у нее хоть отбавляй, а вот юноша на вес золота, поскольку не скрывает в себе магических способностей, но имеет одну некоторую особенность.
—Какую? – с любопытством спросила Хильд.
— Он, как и ты, проклят.
— В чем заключается его проклятие?
— Он мальчик, разве не ясно?!
— А как же Вестейн? Где гарантия того, что, когда он вернется, на нем не будет проклятия?
— Оно умерло вместе с ним в той катастрофе.
На похоронах своего сына Вива была безутешна. Лицо ее осунулось и буквально за сутки стало выглядеть старше на несколько лет. Ее дочери окружали ее со всех сторон, поддерживая за руки и то и дело подносили бутылочки с водой.
Хильд была там и видела убитую горем семью. Ей доставляло это удовольствие, ведь теперь эти люди знали, каково было самой Хильд, когда она потеряла любимых. Она то и дело говорила себе, что они заслужили этого. Их не должно было быть на этом свете, ведь дети должны были родиться у Хильд, а не у Вивы.
Через некоторое время после похорон в кабинет к Хильд в школе, где она работала психологом, привели младшую из Ульссен. И тогда шар заговорил о том, что они должны использовать девчонку. Хильд могла воспользоваться тем, что Руна уязвлена смертью брата и склонить ее на свою сторону, заставив отречься от матери. И Хильд старалась, правда старалась, но видимо ее усилия были направлены не в ту сторону, поскольку со временем девчонка стала лучше выглядеть, а потом и вовсе взялась пропускать сеансы.
Почти целый год Хильд втиралась к ней в доверие, но так и не смогла ничего достичь. Она хотела поставить младшую дочь Вивы перед фактом о том, что она ведьма и такой она является благодаря своей матери, но ничего не вышло...
А потом, она увидела ее с кем-то у лысой горы. Она, как и Хильд в ту ночь, следила за ведьмами. И это могло значить только одно – девчонка уже знает все и без ее помощи. Хильд пришлось бежать, она не досмотрела любимый ритуал жертвоприношения. Прыгнула в машину и помчалась прочь, но не рассчитывала встретить на дороге кого-то.
Ее тормоза засвистели, машину занесло на гравии, а потом Хильд услышала удар, и все звуки разом стихли. Она выскочила из машины и обнаружила лежащую на гравии девчонку. Хильд ругалась на нее и кричала, не понимая, откуда она взялась на ночной дороге в глуши леса, но девочка не подавала признаков жизни.
Хильд понимала, что уже поздно, вероятно, удар об машину стал смертельным. Ей ничего не оставалось делать, как оттащить девчонку в заросли леса. Хильд схватила ее под руки и потащила. Углубившись в лес достаточно далеко, Хильд отпустила тело, отошла и прошептала: «Петрификатус!» — Мертвая девочка начала каменеть на глазах, сначала ноги, затем кончика пальцев и руки полностью, вскоре узы камня соединились на ее безмолвном лице.
Отойдя подальше, Хильд видела, как слои камня нарастают таким образом, что всего через десять минут сложно будет понять, что здесь находится тело мертвой девочки. Камень то серел, то зеленел, словно бы выбирал себе цвет из множества разнообразий. Остановившись на глиняно-коричневом, его поверхность наполовину заволокло зеленым мхом и метаморфоз прекратился.
Хильд не рассказала хрустальному шару о девочке, которая по ее вине погибла. Когда Хильд вернулась домой, то шар завел шарманку о том, как сильно нуждается в свежей крови. Хильд злили эти разговоры, поскольку она понимала, что, если начнет приводить жертвы шару, рано или поздно народ в городке всполошиться в поисках пропавших. И Хильд придется бежать, не начав главного и не получив своего.
Телефон, лежавший все это время на кухонном столе, завибрировал. Хильд подошла и взглянула на присланные сообщения. Их насчитывалось с десяток от Саксы Вильгельм – биологички из школы.
Как только Хильд поступила на работу в школу, Сакса начала проявлять к ней навязчивый интерес, набиваясь в подружки. Хильд не нужны были друзья, особенно в месте, где она занималась своим делом.
Сакса настойчиво приглашала Хильд прийти к ней на марафон просмотра комедий. Хильд пренебрежительно фыркнула, и это не осталось незамеченным со стороны хрустального шара.
— Тебе давно пора кончать с ней, — прошептал он, заклубившись серым от недостатка сил.
— Может ты и прав, — задумалась Хильд.
Она уже печатала ответ для Саксы, в котором согласилась присоединиться к ней, а также спрашивала, чего следует купить к просмотру.
— Возьми меня с собой.
— Нет, я не собираюсь ее убивать, — отрезала Хильд.
— Она подозревает тебя.
— И пусть, ей не найти улик, связывающих меня с прошлым психологом.
— Она уже их нашла.
— Ты не можешь знать все на свете.
— И она готовит тебе ловушку.
— Я убью ее, если потребуется.
— Хочу взглянуть на это.
— Не возьму, если ты не перестанешь столько болтать.
— Я буду нем, как хрустальный шар.
— Вот и отлично!
В недавнем разговоре с Руной Хильд поняла, что та не поддерживает свою мать в колдовстве. Она пыталась говорить об этом завуалированно, но Хильд не так глупа, как прикидывается. Правда, в конце разговора она нечаянно расчувствовалась, из-за чего пришлось закончить сеанс раньше времени, зато Хильд выяснила то, что Руна, не желает иметь с Вивой никаких дел. Эта новость окрыляла.
Вороны, зудящие весь сеанс за окном ее кабинета, принесли ей приятную весть. Как оказалось, младшая дочурка Вивы покинула родной дом и поселилась у матушки Ринд. Дом, как оказалось, не сгорел полностью. Выгорела лишь комната, в которой умерла Ринд. А это предоставляло простор для фантазии Хильд о том, что она может с ней сделать.
Долго выбирать не пришлось. Из книг, что кода-то ей преподнёс в дар хрустальный шар, она нашла одно примечательное заклятие – «Воронка», которое собиралась использовать.
Под покровом ночи Хильд приехала на улицу, где находился дом ее покойной матери. Углубившись в лес позади дома, она сбросила сумку с плеча и расположилась на земле, приготавливая все для проведения ритуала.
Хильд достала свечи, разложила нужные камни, взяла миску и принялась колдовать. Ей нужно было что-то, что принадлежало Руне. И тогда она достала из сумки сложенный листок ее сочинения и положила в миску. Далее ей нужна была вещь, взятая из дома Ринд. И тогда она достала из сумки железный ключ от входной двери, который все эти годы хранила. Предпоследним ей понадобилось перо ворона и тогда она позвала Абраксаса который добровольно скинул с себя одно перышко. Хильд поместила его в миску. А последним ингредиентом была ее кровь, чтобы дать силу черным воронам, что нападут на дом Ринд.
Сделав небольшой надрез на своей ладони, Хильд капнула в миску несколько капель крови. После чего зажала рану, затем открыла ладонь и дунула на нее, что-то шепча. Кровь тут же запеклась, и на месте пореза осталась лишь небольшая ранка.
Столп черного дыма поднялся к небу из миски с небывалой силой. Сначала Хильд отстранилась и прикрыла лицо рукой, чтобы ее ненароком не задело. В этот момент она начала слышать крики тысячи птиц. Оказалось, что столпом черного дыма были птицы, взлетающие к кронам деревьев с огромной скоростью.
Хильд посмотрела наверх и увидела огромное количество кружащих по небу черных воронов. Она поднялась с места и, властно вытянув руку с указательным пальцем, указала птицам на дом... Птицы ринулись в указанном направлении, а Хильд улыбалась своей кровожадности. Она знала, что уже завтра заголовки новостей будут пестрить надписями: «Девочку растерзала стая воронов в собственном доме!».
Выходя из леса по направлению к своей машине, Хильд увидела странный свет вдалеке. Свечение не было похоже на фонарь, лампу или огонь. Оно было волшебным и очень светлым. Хильд пошла в его сторону, чтобы разобраться, в чем дело, но шар света исчез.
Хильд была очень зла, когда ее план с Воронкой провалился. Она разозлилась настолько, что одной лишь силой мысли перебила в арендованной квартире всю посуду. Хрустальный шар в это время снова смеялся и издевался над ней, словно имел на это право, а Хильд было жаль лишь одного — его она не могла разбить, как старую посуду.
К тому же до нее дошел слух о том, что одна девчонка рассказывает по всей школе о том, что Хильд, а точнее Ханна Сигерд, была подругой Саксы Вильгельм и после того, как ее тело нашли в собственной квартире, с десяток человек подошло к Хильд с соболезнованиями.
Хильд намеревалась найти девчонку, но ей не пришлось этого делать. Та, что распускала слухи, пришла к ней в кабинет сама. Ее звали Фрите и выглядела она мужеподобно. Хильд считала, раз уж ты рождаешься девушкой, будь так добра выгляди как девушка, а не как трансвестит.
— Мисс Сигерд, я хотела бы принести вам свои соболезнования по поводу смерти вашей подруги, — защебетала девчонка, хотя голос у нее был таким же мужским, как и плечи.
— С чего ты взяла, что мы были ими?
— Но как же? – опешила Фрите. – Я видела, как вы много раз шли вместе по коридору школы, смеялись и о чем-то переговаривались.
Хильд встала из-за стола.
— Тебя видимо не научили родители, что лезть не в свое дело не следует?
— Меня воспитывала бабушка, — уже пожалев о том, что пришла, произнесла Фрите.
— Какая жалость...
Хильд резко взмахнув кистью руки, связала по рукам и ногам Фрите веревками, взявшимися из воздуха. Они плотно обвили щиколотки и запястья девочки. Она вскрикнула от неожиданности, а закричала лишь тогда, когда Хильд приказала веревкам потянуться в разные стороны.
Тело Фрите никогда не найдут, как и тело той девочки в лесу, превратившейся в камень. Не найдут и прошлого психолога, чье место заняла Ханна Сигерд.
Битый час Хильд бродила по лесу в поисках болота. Хрустальный шар подсказал ей новый способ избавиться от младшей дочери Вивы. Возможно, лучшим решением было бы прийти в дом покойной Ринд и расправится с девчонкой также, как Хильд это сделала с Варди. Но ей не хотелось делать все самой, к тому же возле Руны всегда кто-то ошивался, то ее взбалмошная подруга, то богатенький хоккеист, а то и вовсе сын полицейского.
Под ногами Хильд чавкнуло, и она поняла, что наконец-то нашла то, что искала. На этот раз она собиралась вызвать Сугливу, потустороннюю сущность, обитающую в болотах.
Хильд опустилась на влажный мох и, по обыкновению достала все, что нужно из своей сумки. Она поставила свечи и зажгла их, положила в миску толченые зерна, пучки каких-то трав и вытащила из небольшой емкости несколько влажных водорослей. Туда же в миску отправилась и вторая часть сочинения Руны. Ее вещь должна была помочь сущности найти ее.
Поднеся палочку благовоний к свече, Хильд начала бормотать заклинание призыва. Невозможно было разобрать, что и на каком языке она говорит, но чуть дальше, глубоко в болоте, от ее слов что-то пришло в движение.
На поверхности застоявшейся и мутной воды появились пузырьки воздуха. Нечто поднималось с глубины болота и шло на призыв ведьмы. Хильд возбужденно смотрела вперед, ожидая увидеть что-то. И когда это что-то поднялось из воды, Хильд была в ужасе. Еще никогда прежде она не видела ничего подобного. Существо смутно напоминало человеческий облик. Худое тело, длинные спутанные волосы и зеленоватая кожа. Хильд показалось, что из глубины болота к ней вышел утопленник.
Движения существа были скованными, а каждое разгибание конечностей отдавалось скрежетом костей, если таковые у него были. Суглива двигалась в сторону Хильд. Та встала и отступила назад, не зная реакции существа. На мгновение она испугалась, что на нее набросятся.
Суглива медленно со стоном подошла к ней и упала на колени. Хильд не знала, чего от нее хотят.
— Руна Ульссен, — прошептала она. – Забери ее!