Реальность и тень
Адель не раз слышала, что первые месяцы материнства похожи на затяжной марафон. Но, кажется, никто не предупреждал, что этот марафон проходит по пересечённой местности, в темноте и с завязанными глазами.
Сон стал для Адель роскошью, о которой она могла только мечтать. Маленькая Амелия просыпалась каждые два-три часа: то покушать, то просто убедиться, что мама рядом. Иногда Адель ловила себя на мысли, что не помнит, когда в последний раз спала больше двух часов подряд. Утро и вечер сливались в один длинный, вязкий день, где кофе - не спасение, а лишь слабая попытка вернуть себе бодрость.
Временами казалось, что дом сжался до размеров детской кроватки и пеленального столика. Всё остальное - на паузе. Обычные радости вроде душа или горячего чая стали редкими подарками, которые Адель училась ценить заново. Иногда, когда Амелия наконец засыпала, Адель просто сидела в тишине, наслаждаясь этим хрупким моментом покоя.
Сложнее всего было справляться с тревогой. Почему она плачет? Достаточно ли она поела? Всё ли я делаю правильно? - эти вопросы крутились в голове бесконечной каруселью. Иногда Адель казалось, что она одна на всём свете, и только тёплая ладошка Амелии на её груди напоминала: всё не зря.
Режим дня? О, это была отдельная история. Адель быстро поняла, что никакие советы из книг не работают, когда дело доходит до их семьи. Амелия жила по своим правилам: спать, когда хочется, есть - когда проснётся. Адель сдалась и просто следовала за дочкой, стараясь не думать о времени и не ругать себя за хаос.
Дни сливались в один длинный «день сурка»: кормления, укачивания, смена подгузников, короткие прогулки. Но даже в этой монотонности были свои маленькие радости: первый осознанный взгляд Амелии, её крохотная улыбка, тихое посапывание на маминых руках. Эти моменты наполняли Адель силами и верой, что всё не зря.
Иногда, поздно ночью, когда дом замирал, Адель смотрела на свою дочку и думала: «Это пройдёт. Я справлюсь. Мы вместе». И с каждым днём становилось чуть легче - и чуть светлее.
Сколько бы ни было забот у Адель, как бы ни уставала она за день, мысли всё равно находили дорогу в её голову. Иногда - в самые неожиданные моменты: когда Амелия засыпала у неё на руках, когда дом наконец наполнялся тишиной, или когда за окном начинал светать новый день, а она ещё не успела сомкнуть глаз.
В такие минуты прошлое подкрадывалось особенно близко. Адель ловила себя на том, что скучает по нему - по тому времени, по тому человеку, имя которого она больше не произносила даже мысленно. Было что-то болезненно-сладкое в этих воспоминаниях: лёгкость, свобода, ощущение, что всё возможно. Иногда ей казалось, что если бы она могла просто поговорить с ним - неважно о чём, просто услышать голос - ей стало бы легче принять то, что происходит сейчас.
Но реальность была другой. Она старалась гнать эти мысли прочь, ведь теперь вся её жизнь принадлежала Амелии. Всё вокруг требовало её внимания, заботы, сил. И всё же, как бы она ни отвлекала себя делами, прошлое упрямо возвращалось - короткими вспышками памяти, вопросами без ответа, тоской по тому, чего уже не вернуть.
Адель знала: нельзя застревать в прошлом. Но принять новую себя, новую жизнь, оказалось куда сложнее, чем она ожидала. Иногда она чувствовала себя чужой в собственном доме, чужой в новой роли. Словно смотрела на себя со стороны - на женщину, которая должна быть счастливой, но внутри всё ещё ищет утраченный кусочек себя.
Она не делилась этим ни с кем. Даже самой себе не всегда признавалась, насколько ей тяжело. Просто жила дальше - день за днём, ночь за ночью, стараясь быть хорошей мамой, не забывая, что когда-то была другой. И веря, что однажды прошлое отпустит, а настоящее станет по-настоящему её.
Но вскоре Адель заметила, что снова играет в свою старую игру - игру в подавление эмоций. Она будто бы строила внутри себя плотную стену, за которой прятала всё, что не вписывалось в её новую жизнь: тоску, обиду, боль, даже радость от воспоминаний. Она не позволяла себе ни плакать, ни злиться, ни скучать. Не показывала ни другим, ни даже самой себе.
Это стало привычкой - улыбаться, когда хочется плакать, отвлекаться делами, когда внутри всё сжимается от боли. Адель мастерски скрывала свои чувства, даже перед близкими. Она была уверена: если не подпускать эмоции, они исчезнут. Если не думать - всё утихнет.
Но у всего есть последствия. Внутри накапливалась усталость, появлялась раздражительность, срывы по пустякам. Иногда ночью, когда Амелия спокойно дышала у неё на груди, Адель чувствовала, как в ней копится что-то тяжёлое и невыносимое. Она понимала: долго так продолжаться не может. Эмоции не исчезают бесследно - они ищут выход, даже если ты изо всех сил пытаешься их не замечать.