Птичка
Полумрак комнаты Рея в особняке JK был густым, мраморные стены и тёмные панели пожирали свет одинокой лампы, отбрасывая рваные тени. Бархатные шторы, пропитанные дымом сигарет "Красный дракон" и сосной, глушили ночь, отрезая мир. На столе лежала зажигалка "Кровь за кровь", нож с гравировкой "Ворон зовёт" и ноутбук Рейны с чёрным вороном — её якори в аду. Воздух звенел напряжением и тёмным, осязаемым желанием.Рейна, 19-летняя тень с разбитой душой, стояла посреди комнаты, хрупкое тело дрожало под мешковатой чёрно-белой толстовкой и штанами. Худоба — рёбра, как прутья клетки, ключицы, острые, как лезвия, грудь второго размера, едва заметная — была её стыдом. Голос Алёны бил в голове: "Уродина! Жирная! Ничтожество!" Она морила себя голодом, чтобы исчезнуть, но теперь стояла под его взглядом, без пути назад.Рейн шагнул к ней, два метра десять мрака. Серо-голубые глаза с тёмными вкраплениями горели, шрам на виске пульсировал, куртка скрипела, браслет "13" качнулся. Губы искривились в хищной, но нежной усмешке.— Ты здесь, птичка, — сказал он, голос — бархат с властностью. — Я покажу, кто ты.Рейна покачала головой, голос — хриплый, с горьким сарказмом: — Ты не понимаешь, Рейн. Я отвратительна. Мама говорила, я — ошибка. Не могу быть красивой. Я мусор.Рейн стиснул зубы, глаза потемнели от ненависти к её палачам. Пальцы коснулись её подбородка, заставляя поднять лицо. — Ты не мусор, — отрезал он, тон — сталь. — Ты моя. Я докажу, насколько ты красива. Каждый твой сантиметр.Он опустился на колени, руки стянули толстовку, обнажив её скелетное тело. Рёбра проступали, ключицы резали, шрамы змеились. Рейна прикрылась, щёки пылали, но Рейн поймал её запястья, удерживая мягко, но властно.— Не прячься, птичка, — шепнул он, голос — тёплый яд. — Ты совершенна.Его губы коснулись её лба, оставляя жар. — Твой лоб, — пробормотал он, дыхание обжигало. — Изящный, как у королевы. Хранит твою силу.Рейна задрожала, слёзы падали, но его глаза держали. Губы скользнули к бровям, целуя дуги. — Твои брови, — сказал он, гипнотически. — Тёмные, как ночь. Говорят о твоей стойкости.Он поцеловал веки, ресницы задрожали. — Твои глаза, — шепнул он. — Серые, как буря. В них огонь. Они прекрасны.Её дыхание сбилось, когда губы коснулись скул. — Твои скулы, — голос стал глубже. — Вырезаны, как статуя. Хрупкость и сила.Губы замерли у её губ, дразня. — Твои губы, — прорычал он. — Полные, созданы для меня. Говорят правду.Он поцеловал её, глубоко, язык завладел её ртом. Рейна застонала, вцепившись в его плечи, ногти впились в кожу. Он отстранился, глаза — тёмный триумф.Губы двинулись к шее, целуя жилку. — Твоя шея, — дыхание обжигало. — Тонкая, как лебедь. Держит гордость.Он прошёлся языком по ключицам. — Твои ключицы, — шепнул он, нежно. — Крылья свободы.Её слёзы смешивались с жаром. Губы коснулись груди, хрупкой от худобы, целуя соски. — Твоя грудь, — сказал он, благоговейно. — Живая, бьётся, потому что ты борешься.Руки гладили рёбра, губы целовали шрамы. — Твои рёбра, — пробормотал он, священно. — Броня, держали тебя в аду.Губы спустились к животу, целуя кожу. — Твой живот, — язык коснулся пупка. — Карта твоей силы.Он стянул штаны, обнажив бёдра. Губы коснулись их внутренней стороны. — Твои бёдра, — голос — тёмный мёд. — Сильные, несут тебя ко мне.Его губы нашли половые губы, влажные, пульсирующие. — Твоя вагина, — шепнул он, язык коснулся клитора. — Твоя суть, живая, моя. Прекрасна.Язык скользнул по губам, проник в её влагалище, лаская стенки. Рейна вскрикнула, вцепившись в его волосы. Оргазм взорвался, затопив разум жаром. Он поднялся, губы блестели, глаза — триумф.Губы коснулись икр. — Твои икры, — хрипло. — Несут через ад. Стойкость.Он поцеловал лодыжки. — Твои лодыжки, — шепнул он. — Тонкие, как у танцовщицы. Держат тебя.Он встал, взгляд — кандалы. — Ты — искусство, птичка, — сказал он, с тёмной властью. — Каждой частью. Я не позволю думать иначе.Рейна дрожала, слёзы падали, но в глазах — искра. — Не знаю, как поверить, — шепнула она, с иронией 19-летней. — Её слова... её лицо.Рейн коснулся её уха, дыхание обожгло. — Я заставлю забыть, — сказал он, как приговор. — Её ложь. Ты будешь видеть меня. Мою правду.Он прижал её, руки обняли хрупкое тело, как якорь. Рейна закрыла глаза, сердце сжималось от боли и искры, которую она боялась назвать. Она шагнула в его тьму, без пути назад.
P.S Всем девушкам, которые смотрят в зеркало и предлагают только боль, только слова, что ранят, — вы не то, что вам сказали. Вы не ошибка, не мусор, не тень. Вы — буря, что выстояла, даже когда мир пытался вас сломать. Ваши шрамы, ваши страхи, ваши предложения — это не слабость, это ваша карта. Вы красивы не потому, что кто-то должен это сказать, а потому, что вы живёте, дышите, боретесь. начать видеть себя глазами тех, кто видит вашу правду, а не ложь. Вы достойны любви — и, в первую очередь, своей собственной.