Птичка и кот
Ночь душила город, как чёрный дым, пропитанный кровью и ржавчиной. Лимузин мчался по разбитой дороге, его корпус пожирал свет фонарей, как бездонная пасть. Внутри царила тишина, тяжёлая, как могильный камень, пропитанная потом, металлом и страхом. Рейна, 19-летняя тень с разбитой душой, вжалась в ледяную стенку, её пальцы мёртвой хваткой сжимали ноутбук с наклейкой чёрного ворона — её последний якорь. Русые волосы, слипшиеся от пота, липли к её бледному лицу, искажённому болью. Чёрно-белая толстовка, рваная на рукаве, обтягивала её стройную фигуру, сто семьдесят сантиметров, с упругой грудью второго размера, но не спасала от холода — не воздуха, а воспоминаний, что резали, как ржавые клинки.Её разум вспыхнул вечером шестнадцатого дня рождения. Продавленный матрас в комнате, пропахшей плесенью и дешёвым вином. Ноги, стёртые в кровь после танцев на пилоне, пульсировали, каждый шаг был агонией. Перед ней — кусок зачерствевшего торта, два ломтика колбасы и сыра, брошенные, как кость собаке, и бутылка кислого вина — «подарок» от Алёны, её матери. За стеной кухня гудела от хриплого смеха Алёны и Саши, её брата. Их голоса, пропитанные жадностью и алкоголем, били, как молотки.— С днём рождения, — выплюнула Алёна, стоя в дверях, её глаза были мёртвыми, как могила. — Но не расслабляйся, шлюха. Долги отрабатывать будешь. Жирной не становись, а то никто не заплатит.— Спасибо, — выдавила Рейна, её голос треснул, слёзы жгли, как кислота.Алёна ушла, каблуки стучали, как гвозди в гроб. Саша, развалившись за столом, проорал, его голос сочился ядом: — Эй, не трынди! Проституткой опять пойдёшь! Деньги сами не придут, мразь!Рейна сжала чёрствую булку, ногти впились в ладони до крови. Она была призраком, тенью, чья боль кормила их алчность, чьи кости ломались ради их утех.В лимузине слеза прочертила грязную дорожку по её щеке, выдавая слабость. Винни, татуированный громила, чей нож с гравировкой трёх точек блестел, как голодный зверь, сжал клинок, его глаза сузились. Макс, стиснув руль, бросил взгляд в зеркало, его ухмылка сменилась тенью тревоги. Но Рейн среагировал первым. Его громоздкая фигура — два метра десять — поднялась, шрам от брови через висок пылал в полумраке, серо-голубые глаза с тёмными вкраплениями горели яростью и одержимостью. Кожаная куртка скрипела, браслет с номером "13" качнулся, как метка ада.Он шагнул к Рейне и рывком подхватил её на руки, как сломанную куклу. Она вскрикнула, сердце заколотилось, но его жар, пропитанный дымом, потом и ржавым металлом, прогнал холод. Рейна уткнулась в его куртку, слёзы смешались с грязью на грубой ткани. Его пальцы, грубые, как наждак, мягко скользнули по её русым волосам. Убаюканная его теплом и рёвом мотора, она провалилась в чёрный, липкий сон, где тени прошлого рвали её на части.Рейн вынес Рейну из лимузина, её тело обмякло, голова лежала на его плече, волосы спутались на рваной толстовке. У входа в штаб JK, восстановленный после бойни с "Чёрным когтем", стоял Винни. Его татуировки извивались на шее, как змеи, нож ловил лунный свет.— Чёрт, эта девчонка хлебнула дерьма, — прорычал Винни, его скрипучий голос был как скрежет ржавчины. — Жизнь её в мясорубке перемолола.— Заткнись, — оборвал Рейн, его голос был холодным, как могила, но дрожал от ярости. — Её мамаша и этот... "Сашенька", — он выплюнул имя, как яд, — высасывали её до костей. Жрали её деньги, пока она грызла чёрствый хлеб.Рейна спала, но её худи завибрировал. Рейн выхватил её телефон, его лицо исказилось при виде треснувшего экрана — его вина, ярость на Сашу, когда он швырнул его. Стыд резанул, как нож, — редкость для того, чьи руки были в крови.— Надо купить ей новый, — буркнул он, голос глухой. — Этот хлам с пятого класса таскает.Экран мигнул, высветив "Хуесоска". Винни сплюнул, губы искривились. — Мать её, сто пудов, — хмыкнул он. — Семейка — гниль.Рейн сжал телефон, костяшки побелели. Он ткнул в ответ, его голос был как лезвие: — Кто, мать твою? — прорычал он.Хриплый голос Алёны, пропитанный сигаретами и ненавистью, ударил: — Алёна, мать твоей шлюхи. Где она? Опять за твоей спиной скулит? — её слова были плевком. — Тащи её домой, пусть отрабатывает долги на спине.Рейн стиснул челюсть, шрам запульсировал. Он взглянул на Рейну, её лицо во сне было маской боли. — Ты смеешь? — его голос был хрипом смерти. — Она не твоя собака, мразь. Ты жрала её жизнь, пока она кровью харкала.Алёна захохотала, её смех — скрежет гвоздя по стеклу. — Рыцарь, мать его! Думаешь, она твоя? Она — мусор, Рейн. Пустая, как я. Продалась тебе, как нам. Спроси про Сашу — как она его кинула, пока он валялся в дерьме и молил. Она — предательница.Винни вырвал телефон, его глаза полыхали. — Заткни пасть, тварь! — рявкнул он, голос резал, как его нож. — Ещё раз вякнешь про неё, я тебе глотку вскрою и кишки на кулак намотаю.Алёна хмыкнула, её голос сочился ядом: — Щенок тявкает. Думаешь, напугал? Она вас кинет, как кинула нас. Это в её крови — бегать и предавать.Рейн выхватил телефон, его голос упал до шёпота, холодного, как могильный ветер: — Слушай, сука. Если сунешься к ней, я найду тебя. Вырежу твоё сердце, пока ты хрипишь, и засуну в твою пасть. Медленно. — Он швырнул телефон на асфальт, тот разлетелся, как её надежды.Винни сплюнул, нож сверкнул. — Эта тварь — гниль, — прорычал он. — Надо её прикончить, пока она девчонку не достала.Рейн взглянул на Рейну, её дыхание было слабым, как шёпот умирающего. Его пальцы сжали браслет с номером "13". — Она сама решит, — отрезал он, голос твёрдый, как кость. — Но если Алёна сунется, я раздавлю её.Эндрю, коп на службе JK, подошёл, его форма была мятой, лицо осунулось. — "Чёрный коготь" сдох, — бросил он, вытирая пот. — Главарь гниёт за решёткой. Но их псы рыщут.Рейн кивнул, не отводя глаз от Рейны. — Следи за ними, — коротко бросил он. — Такие не тонут.Эндрю взглянул на Рейну, губы дрогнули. — Она жива? — спросил он, голос треснул.— Пока да, — отрезал Рейн, его тон был холодным, но в нём мелькнула боль. — И я не дам ей сдохнуть.Он повернулся к Винни, глаза сузились. — Найди адрес этой суки. Проверь периметр. Если "Чёрный коготь" полезет, я хочу их кровь тёплой.Винни кивнул, нож исчез в ножнах. Он бросил взгляд на Рейну и растворился в ночи. Рейн отнёс её в комнату на втором этаже штаба. Серые стены, пропахшие сосной и дымом сигарет "Красный дракон", дышали холодом. На столе — её ноутбук с вороном, блокнот с зашифрованными каракулями, зажигалка с надписью "Кровь за кровь" — его подарок, цена её свободы. Он уложил Рейну на койку, накрыв рваным одеялом. Её лицо во сне было маской, пальцы вцепились в толстовку, как в последнюю нить к жизни.Рейн рухнул на стул, его тень накрыла её, как крылья падшего ангела. Его серо-голубые глаза жгли, пытаясь пробить её боль. Она была его слабостью, его ядом, его птичкой. Её прошлое — Алёна, Саша, "Чёрный коготь" — было гниющей раной, готовой убить их. Связаться с ней — шаг в пропасть. Но он не отпустит её, даже если они сгорят в этом аду вместе.
Я была злая на одного человека, поэтому такая жестокая глава.