Птичка
Город задыхался под пеленой холодного дождя, его пульс стучал по асфальту, как сердце, готовое разорваться. В этом сером, безжалостном мире Рейна была призраком — невидимой, но всесильной. В девятнадцать лет её пальцы, танцующие по клавиатуре, взламывали любые системы, распутывали коды, проникали в цифровые крепости, где другие ломались. Она была тенью в лабиринте нулей и единиц, её власть была абсолютной, но её душа — разодранной.Неприметная на первый взгляд, Рейна растворялась в толпе: длинные русые волосы, то небрежно собранные в высокий пучок, то стянутые в тугой конский хвост, чёрно-белая одежда, облегающая её стройную фигуру ростом сто семьдесят сантиметров, с упругой грудью второго размера. Но за этой обыденностью бушевала буря. Её разум был острым, как клинок, её успехи в IT затмевали ветеранов. Её компания приносила миллион рублей в месяц, река денег, текущая в карманы её семьи — семьи, которая не любила её, но жадно тянула когти к её богатству.Утро началось с ритуала: горький аромат кофе наполнил её тесную квартиру, пропитанную одиночеством. Рейна сидела за кухонным столом, её худые пальцы сжимали тёплую кружку, серые глаза, как грозовые тучи, впились в телефон. Экран мигнул — сообщение от матери, Алёны, чьи слова были ядом, тонким и смертельным.**АЛЁНА**: Дорогая, ты опоздала с деньгами на два дня! Сашеньке нужна квартира, а ты тянешь!Рейна стиснула зубы, её сердце сжалось от боли, старой, как её детство. Сашенька. Всегда Сашенька. Её брат, двадцатипятилетний паразит, был для Алёны идолом, которому она поклонялась с маниакальной одержимостью. Пальцы Рейны дрожали, набирая ответ, ярость клокотала в груди.**РЕЙНА**: Сейчас переведу.*Вы перечислили 500 000 Алёне Андреевне.***АЛЁНА**: Вот так бы сразу. *Пользователь вышел из сети.*Ярость взорвалась, как лава. "Я вас ненавижу!" — крик Рейны разорвал тишину, кружка полетела в стену, разлетевшись осколками, как её терпение. Сашенька хочет это, Сашенька хочет то — а она? В детстве её бросили, обделённую теплом, в семнадцать Алёна вышвырнула её в общагу, не оглянувшись. Теперь, когда Рейна выстроила империю, мать вспомнила о ней — ради Сашеньки.Саша, с его дипломами и пустыми амбициями, был для Алёны сокровищем. Она испытывала его невесток с садистской придирчивостью: суп жидкий, макароны пресные. Никто не проходил. Отец сбежал, не выдержав Алёниной жадности и упрёков. Рейна осталась одна, разрываемая долгом и ненавистью.Она налила кофе, его горечь обожгла горло, возвращая к реальности. Переступив порог кабинета, она вошла в свой мир — мир, где она была королевой. Стены, увешанные мониторами, мерцали холодным светом, серверы гудели, как живые. Её оборудование могло соперничать с киберподразделениями полиции. Она имела доступ туда, куда другим путь был закрыт. Работа была её местью, её способом кричать миру: "Я стою большего!"Рейна погрузилась в код, её пальцы летали, выстраивая строки, что принесут клиенту миллионы. Но телефон прервал её. Неизвестный номер.**НЕИЗВЕСТНЫЙ**: Маленькой девочке не стоит играть с огнём.Её сердце замерло, но дерзость, её броня, взяла верх. Она ответила, тон был как вызов.**РЕЙНА**: Тебе за сорок, раз так пишешь?**НЕИЗВЕСТНЫЙ**: Ошиблась. Двадцать два. А тебе, малышка, девятнадцать, да? Не лезь к тем, кого не одолеешь. *Собеседник покинул чат.*— Что за херня? — пробормотала Рейна, её пальцы замерли. В её цифровом царстве, где она была богиней, этот аноним был тенью, ускользающей из-под контроля. Она отхлебнула кофе, его горечь бодрила, как вызов. Она не знала, кто он, но в глубине души её тянуло к этой загадке, к голосу из тьмы.Код снова поглотил её, но телефон зазвонил. "Хуесос" — так она записала Сашу. Её пальцы сжали трубку, предчувствуя бурю.— Ещё тридцать тысяч, — бросил он, его голос был пропитан наглостью.— Я перевела вам с матерью полмиллиона! — взорвалась Рейна, её голос дрожал. — На что вы их спустили?— Не твоё дело! — рявкнул Саша, его тон был угрожающим.— Пошёл ты! — крикнула она, её ярость вырвалась, как буря. — Иди работай!Впервые она позволила себе бунт. Телефон полетел на стол, её руки замолотили по всему: бумаги, клавиатура, пустая чашка — всё рухнуло на пол. Её крики эхом отдавались в квартире. Она хотела свободы, тишины, мира, где её не разрывают.Телефон зазвонил снова. Алёна. Рейна схватила трубку, сердце колотилось.— Ты страх потеряла?! — голос матери резал, как нож. — Я тебя вырастила! Ты обязана! Как ты смеешь так говорить с Сашенькой? Он без работы! А ты ещё заработаешь!— У него два диплома! — крикнула Рейна, её голос дрожал от гнева. — Пусть работает!Тишина была как удар. Затем, холодно:— Ты мне больше не дочь. — Гудки.Рейна замерла, её дыхание было рваным. "Похер," — прошептала она, её голос дрожал, но в нём вспыхнула искра свободы. Она была одна, но, возможно, впервые — своей.--------------------------------------------------------------------------------------------------------В это время, в тёмном лофте на другом конце города, пропитанном запахом сигарет, металла и пороха, четверо мужчин сидели вокруг стола, залитого тусклым светом лампы. Рейн, чьё лицо скрывал капюшон, слушал запись разговора Рейны с семьёй. Его пальцы, сжимавшие кожаный браслет на запястье — память о первой крови, — постукивали по столешнице, выдавая напряжение. Его серо-голубые глаза, горящие под тенью, были как лёд, но в них тлел огонь — одержимость. Рейна, её боль, её бунт задели в нём что-то тёмное, личное.— Ну и семейка, — хмыкнул Макс, IT-гений с острыми чертами, его пальцы порхали по клавиатуре, как по струнам. — Мамочка готова высосать её досуха ради своего Сашеньки.— Это точно, — прорычал Винни, покрытый татуировками громила, вертящий нож с ленивой угрозой. Его тёмные глаза сверкали. — Два диплома, а сосёт деньги у сестры? Я бы таких в лесу закопал.Эндрю, широкоплечий коп, чьи погоны тускло блестели, наклонился вперёд, его голос был низким, как гром.— Паразиты, — сказал он. — Если бы они дали ей хоть каплю тепла, она бы всё отдала. А так — рвут её на куски.Рейн поднял взгляд, его глаза сверкнули, как у Деймона Торренса, готового сыграть в свою игру. Его голос, тихий, но стальной, резал тишину, с ядовитой насмешкой.— Она не просто ценна, — сказал он, его ухмылка была тёмной, как ночь. — Она — пламя, которое я хочу разжечь. Мирно или силой, она будет нашей. Моей.Остальные кивнули, их фигуры, закалённые боями, напряглись. Рейна была не просто целью. Она была добычей, чей разум мог переписать правила. Но для Рейна она была больше. Её огонь, её ярость, её одиночество будили в нём тёмное желание. Он хотел не только её коды. Он хотел её душу, её свет, её бурю. И он был готов сжечь всё, чтобы она стала его.