Каэль. Кровь и кристаллы
Часть первая
Граница леса встретила его шепотом.
"Опять этот шепот. Всегда этот проклятый шепот..." - мысленно скривился Каэль. Его пальцы непроизвольно сжали рукоять кинжала - старого друга, единственного, кому он доверял.
За спиной Каэля расстилались выжженные солнцем равнины Виндерланда — жёлтые, пыльные, с редкими остовами мёртвых деревьев. Но перед ним... Перед ним стояла стена из древних исполинов, чьи стволы, покрытые чёрной смолой, пульсировали, как жилы. Воздух над тропой колыхался, будто над раскалённым камнем, хотя вокруг витал ледяной холод.
Каэль остановился, сжимая рукоять кинжала. Перед ним вздымались исполинские деревья, кора которых поблёскивала, словно мокрая кожа. Воздух дрожал от неслышного гула — будто под землёй спало что-то огромное. Лес Тысячи Шёпотов. Последнее место, где ещё оставались эльфы. Или то, что от них осталось.
— Ты уверен, что хочешь войти? — спросил голос в его голове.
"Когда я последний раз был в чем-то уверен? Может, в семь лет, до того как..." Мысль оборвалась сама собой. Он шагнул вперед, в зеленый полумрак.
Это была не Тьма. Это был он сам.
Каэль шагнул вперёд.
Зелёный полумрак леса был неестественным — свет здесь не рассеивался, а застревал в воздухе, превращаясь в висящие капли изумрудного тумана. Каждый шаг под ногами хрустел — не листьями, а крошечными косточками, белыми, как зубья. Ветви деревьев сплетались в арки, образуя тоннели, и где-то в их глубине мерцали огоньки — то ли светлячки, то ли чьи-то глаза.
Тропа исчезла через двадцать шагов.
Ветви смыкались над головой, превращая день в зелёные сумерки. Корни выпирали из земли, как рёбра мертвецов. И шепот... Он шёл со всех сторон:
«Предатель» — касалось уха.
"Да, предатель. Но кого? Матери? Отца? Или самого себя?" - пронеслось в голове, пока его эльфийская кровь заставляла глаза гореть фиолетовым.
«Осквернивший кровь» — царапало затылок.
Каэль стиснул зубы. Фиолетовые искры в его глазах вспыхнули ярче — эльфийская часть крови реагировала на древнюю магию.
— Я не эльф, — прошипел он.
Лес рассмеялся.
Из тумана выступили тени.
Первым появился он — паладин-новобранец.
"Этот мальчишка... Я ведь мог пощадить его. Должен был. Но тогда..."
Мальчишка в слишком большом доспехе, с горлом, распоротым от уха до уха. Каэль помнил этот момент: лезвие его кинжала, скользящее по коже, тёплую кровь на пальцах. «Нет» хотел он крикнуть, но призрак уже качал головой:
— Ты сделал выбор.
За ним — мать.
Её лицо скрывал капюшон, но он знал эти тонкие пальцы, сжимающие жертвенный нож.
— Ты бежишь, сын мой, — прошептала она. — Но куда?
Каэль отшатнулся.
— Я не твой!
"Ты всегда знала, во что превратишь меня! Зачем тогда притворялась любящей?" - кричало внутри, в то время как губы лишь шептали: "Я не твой!"
Тьма внутри него взметнулась, как чёрное пламя.
Когда видения рассеялись, вокруг лежали трупы.
Нет, не трупы — что-то их имитировавшее. Разорванные грибы, истлевшие листья, скелеты зверей, сложенные в подобие человеческих фигур. Лес играл с ним.
Каэль тяжело дышал. Его левая рука горела — спиральный шрам пульсировал, будто живой.
— Доволен? — бросил он в пустоту.
В ответ ветер донёс запах гниющих цветов.
И смех.
***
Лачуга стояла на островке посреди чёрного болота.
Болото вокруг лачуги было чёрным и густым, как деготь. Пузыри, лопающиеся на поверхности, оставляли в воздухе запах тухлых яиц и меди. Стены хижины, сложенные из костей, светились в темноте бледным фосфорным сиянием — эльфийские руны, вырезанные на них, медленно ползли, меняя форму. Даже земля под ногами Каэля дышала — при каждом шаге из неё сочилась тёмная жидкость, вязкая, как кровь.
Старуха приоткрыла дверь, и тёплый запах сушёных трав ударил Каэлю в лицо.
— Входи, дитя Тьмы. — Её голос скрипел, как ржавые петли. — Ты же не боишься старой женщины?
Каэль не двинулся с места.
— Ты знаешь моё имя.
— Имя? — Она склонила голову, и тень скрыла её лицо. — Ты думаешь, оно всё ещё твоё?
Она показала на его шрам:
— Они поставили на тебя печать. Думали, смогут контролировать. Но печать — это дверь. И она уже приоткрыта.
Каэль почувствовал, как что-то пошевелилось у него в груди.
— Я пришёл за правдой, — сказал он. — Как остановить Пожирателя?
Старуха склонила голову:
— Ты спрашиваешь не о том.
Её пальцы коснулись его лба.
Видение:
Пустыня. Великая драконица Тиамат, пронзённая тысячей мечей. Её кровь превращается в песок, последний вздох — в бурю. А из раны меж лопаток выползает оно — бесформенное, ненасытное.
Пожиратель.
Каэль закричал.
Он очнулся на коленях.
— Корни зла — там, где пала мать мира, — прошептала старуха. — Ищи в горах.
Каэль поднялся. Его тень на стене была не его — слишком высокая, слишком тонкая, с острыми, как у эльфа, ушами.
— Что я такое? — спросил он.
Старуха улыбнулась.
— Надежда. Или конец этого мира.
Дверь захлопнулась сама собой.
На выходе из леса его ждал ворон.
Птица сидела на камне, сверкая чёрными глазами.
— Нерех видит, — хрипло сказала она и взмыла в небо.
Каэль посмотрел на Королевские горы. Там, за зубчатыми вершинами, его ждал ответ.
Или новая ловушка.
Он рассмеялся.
Тьма рассмеялась вместе с ним.
Часть вторая
Ветер в горах пел лезвием.
Каэль шёл вдоль узкой тропы, впиваясь пальцами в скалу. Снег хрустел под сапогами, но холод не трогал его кожу — Тьма внутри грела, как глоток крепкого вина.
Скалы здесь были не просто серыми — они напоминали гигантские осколки зеркал, отражающие искажённые, сломанные пейзажи. Ветер выл в расщелинах, создавая жуткие мелодии, будто горы пели. Снег под ногами Каэля не таял, а крошился в пыль, оставляя за ним след, который тут же исчезал — будто горы стирали память о его присутствии.
«Ты уже близко», — шепнул голос в голове.
Он не ответил.
Внезапно тень накрыла солнце.
Каэль взглянул вверх — и увидел его.
Нерех.
Бог судьбы стоял на уступе выше, безликий, в плаще из теней. Его маска отражала небо, пустое и бездонное.
— Ты не настоящий, — сказал Каэль.
Нерех молча указал рукой вперёд, где скалы расступались, образуя чёрный зев пещеры.
Затем растаял.
Каэль стёр пот со лба. Его пальцы дрожали.
Пещера пахла железом и гарью.
Каэль пробирался по узкому горному перевалу, где ветер выл, как раненый зверь. Снег под ногами хрустел странно — не мягкий пух, а жесткие кристаллы, впивающиеся в кожу сквозь сапоги.
Внезапно он замер.
Впереди, у скального выступа, темнело пятно.
Кровь.
Ярко-алая, почти черная на фоне белого снега, она растекалась причудливыми ручейками, образуя...
"Руны", — понял Каэль.
Он наклонился, разглядывая узор. Знаки были эльфийскими, но искаженными, будто их писал безумец:
"Он уже здесь"
За надписью, в тени скалы, лежал труп.
Мужчина в походном плаще, лицо скрыто капюшоном. Рука вытянута вперед, пальцы впились в снег — умирал, пытаясь ползти.
Каэль осторожно откинул капюшон.
Лицо было... обычным. Ни ран, ни синяков — только голубые губы и широко открытые глаза.
"Замерз?"
Но тогда откуда кровь?
Каэль потянулся проверить пульс — и труп вздрогнул.
Глаза мертвеца резко наполнились чернотой, как чернила, залитые в молоко. Рот открылся:
— "Ал'кхар на фен!" (Наследник пришел!)
Каэль отпрянул, выхватывая кинжал, но было поздно.
Труп схватил его за запястье. Кожа под пальцами мертвеца почернела.
— Он ждет...
Тело рассыпалось в прах, оставив лишь обожженную метку на руке Каэля — три перекрещенные линии и кровавые руны, которые теперь двигались, складываясь в новую фразу:
"Виндгард будет первым"
Ветер внезапно стих. Снег перестал падать.
Где-то в горах завыл волк — но звук был слишком человеческим.
Каэль стер кровь сапогом.
"Они знают, что я иду..."
Тень за его спиной замерла, будто прислушиваясь.
***
У входа, освещённые факелами, стояли двое.
Дворфы.
Первый — широкоплечий, с бородой, заплетённой в стальные кольца. Второй — моложе, но глаза его были старыми, мутными, как у горных духов.
Старший дворф выставил топор вперёд, стальные кольца в его бороде звякнули.
— Последний раз, человек, — он оскалил жёлтые зубы. — Повернись и исчезни.
Каэль медленно поднял руки, но пальцы его уже чесались к кинжалу.
— Я не за золотом пришёл. И не за вашими секретами.
Младший дворф засмеялся — звук, как скрежет камня.
— А за чем тогда? За смертью?
— За правдой.
— Правда, не для таких, как ты.
Каэль усмехнулся:
— Я чувствую на вас печать— печать страха.
"Опять эти упрямые карлики со своими предрассудками. Как будто я сам выбрал эту проклятую печать!"
Топор дрогнул.
Тогда он произнёс:
— Меня прислала Шептунья из Леса.
Дворфы переглянулись.
— Какие у тебя доказательства? — спросил старший.
Каэль вынул из кармана плаща сухой лист с выжженным знаком — тем же, что висел над дверью лачуги.
Младший дворф ахнул:
— Это...
— Пропуск Оракула, — закончил старший. Он шагнул в сторону. — Проходи.
Но его глаза говорили: «Ты не вернёшься».
***
Тоннель сужался, превращаясь в щель.
Дворфы шли впереди, их факелы бросали дрожащие тени на стены. Каэль заметил, что камень здесь был не просто серым — в нём мерцали прожилки.
Стены пещеры были покрыты синими прожилками, которые пульсировали, как вены. Камень здесь не был мёртвым — он рос, образуя странные структуры: то ли сталактиты, то ли застывшие капли. Воздух пах железом и чем-то сладковато-гнилым, как забродившие фрукты. В глубине тоннеля слышался гул — будто огромное сердце билось где-то под ногами.
— Слёзы Хозяйки, — пояснил младший дворф, заметив его взгляд. — Они растут в глубине.
— Как кристаллы?
— Как болезнь.
Каэль протянул руку, но старший резко одёрнул его:
— Не трогай. Они показывают правду.
— А кому нужна правда?
Дворф не ответил.
Тоннель вывел их к мосту.
Под ним зияла бездна.
Мост был узким, без перил, из чёрного камня.
— Идём по одному, — сказал старший дворф.
Они начали переходить.
На середине Каэль почувствовал толчок — не снаружи, а внутри. Его тень дернулась и... отделилась от него.
Она встала на мосту, став между ним и дворфами.
— Что это?! — закричал младший.
Тень повернула голову.
У неё были глаза.
Старший дворф выхватил топор:
— Она в нём!
Каэль попятился. Он не управлял тенью — она жила своей жизнью.
— Я не... — начал он.
Тень засмеялась.
И прыгнула в пропасть.
"Интересно, это я контролирую Тьму, или она давно контролирует меня?"
Мост задрожал.
Где-то внизу что-то проснулось.
— Беги! — прохрипел старший дворф.
Они бросились к выходу.
Тоннель вывел их в огромный зал.
Каэль замер.
Перед ним раскинулся город — но не из камня, а из кристаллов. Башни, мосты, улицы, всё было вырезано из сине-чёрного минерала, мерцающего, как лёд.
Кристаллы, из которых был построен город, не просто мерцали — они дышали. Их свет то усиливался, то угасал, словно подчиняясь невидимому ритму. Тени здесь вели себя странно — они не повторяли движений, а жили своей жизнью, извиваясь по стенам, как чёрные змеи. В воздухе висела тишина, но не мёртвая — напряжённая, будто город затаился в ожидании.
— Подгорное королевство, — прошептал младший дворф.
Но город был пуст.
Ни звука, ни движения.
Каэль шёл за проводниками по пустынным улицам, вырезанным из сине-чёрного минерала. Его шаги звенели, будто он ступал по хрупкому стеклу, но кристаллы под ногами были твёрже стали.
— Здесь никто не живёт? — спросил он, оглядывая безлюдные башни.
Старший дворф не ответил. Лишь указал вверх.
Каэль поднял голову — и замер.
Под сводами пещеры, на невидимых нитях, висели коконы. Тысячи прозрачных гробов из того же мерцающего минерала, что и город. В каждом — силуэт дворфа.
— Хозяйка зовёт их во сны, — пробормотал младший проводник. — Они ищут её там.
Каэль подошёл ближе к одному из коконов. Дворф внутри казался спящим — его борода медленно колыхалась в такт дыханию. Руки сложены на груди, как у мертвеца, но веки иногда дёргались.
— Что они там видят?
— То, что им нужно.
Каэль протянул руку.
— Не трогай! — рявкнул старший, но было поздно.
Палец коснулся холодной поверхности —
***
Он стоял в узком тоннеле, но это был не он. Тело — коренастое, сильное, пальцы сжимали кирку. Перед ним — дверь. Огромная, древняя, покрытая рунами, которые жгли глаза.
Хозяйка! — кричал он (но это был не его голос). — Я принёс жертву! Дай мне ответ!
Из-за двери раздался шёпот. Не звук — сама тьма, принимающая форму слов:
"Что ты выберешь — правду или силу?"
"И то, и другое!"
Дверь приоткрылась. Из щели хлынул свет —
***
Каэль дёрнул руку назад, как от ожога.
— Что это было? — его голос звучал хрипло.
Младший дворф переглянулся со старшим.
— Его сон. Его испытание.
— И что он выбрал?
— Разбуди его и спроси, — усмехнулся старший. — Если осмелишься.
Каэль посмотрел на свои руки — они дрожали. "Что я выберу, когда придёт мой черёд?"
"Они хотя бы во сне нашли то, что искали. А я? Я даже не знаю, что ищу..."
Каэль почувствовал, как по спине пробежал холод.
— А Оракул?
— Он единственный, кто не спит.
Дворфы повели его к центру города.
Оракул ждал у воды.
Озеро было чёрным, густым, как смола. Оракул — древний дворф с лицом, покрытым трещинами, как разбитый кувшин. В них светились те же синие «Слёзы».
Поверхность озера была идеально гладкой, как полированный обсидиан, но в глубине колыхались тени — огромные, бесформенные. Вода не отражала свет, а поглощала его, создавая ощущение, что под ногами нет дна, только бесконечная пустота. Воздух над озером дрожал, искажая очертания Оракула, будто он был лишь миражом.
Озеро лежало перед ним, черное и неподвижное, как полированный обсидиан. Воздух над поверхностью дрожал, искажая отражение Каэля — оно казалось слишком худым, слишком длинным.
Оракул стоял у воды, его лицо, покрытое трещинами, напоминало карту забытых земель.
— Ты опоздал ровно на сто лет, — сказал он, не шевеля губами. Голос исходил отовсюду — из стен, из кристаллов, из самой воды.
Каэль шагнул ближе. Его тень потянулась за ним, но на поверхности озера...
Тени не было.
Вместо нее вода колыхнулась, будто что-то огромное шевельнулось в глубине.
— Что это? — Каэль наклонился, вглядываясь.
— Ты боишься узнать?
Вода потемнела еще больше. На секунду ему показалось, что он видит лицо — не свое, не человеческое.
Глаза.
Два мертвенно-бледных круга, плывущих из глубины.
Рот.
Щель, растягивающаяся в беззвучном крике.
Каэль отпрянул.
— Это...
— Ты, — закончил Оракул. — Тот, кем станешь.
Вода сомкнулась, снова став гладкой.
— Нет, — прошептал Каэль, но его пальцы непроизвольно потянулись к шраму-спирали.
Оракул поднял руку.
— Теперь ты готов увидеть правду.
Дым поднялся из озера, и мир погас.
Часть третья
Дым вошёл в лёгкие, как нож.
Каэль закашлялся, но воздух был густым, сладким, липким. Он падал — нет, проваливался — сквозь слои времени.
"Смотри", — прошептал Оракул где-то очень далеко.
Тьма ответила ему смехом.
Он стоял в детской спальне.
Комната была тёплой, пахла ладаном и сушёными травами. У окна — она. Его мать. Жрица в чёрных одеждах, с серебряными символами культа на запястьях.
Детская комната пахла ладаном и чем-то сладким, как перезревшие ягоды, но за окном вместо неба висела чёрная пустота.
Мать провела пальцами по его волосам, и Каэль почувствовал, как её ногти слегка царапают кожу.
— Ты особенный. — Её голос был сладким, как яд. — В тебе течёт кровь тех, кто говорил с богами.
"Говорила с богами? Ха! Ты говорила с тем, что осталось от богов. С их трупами и костями."
— С какими богами? — Он отстранился. — Ты же говорила, они мертвы.
Её губы растянулись в улыбке, но глаза остались пустыми.
— Мёртвые боги шепчут громче всех.
Она внезапно замолчала, взгляд её стал остекленевшим.
— Мама?
Из её рта полилась чёрная жижа.
Комната затрещала по швам.
Каэль падал сквозь слои времени, когда внезапно -
Тишина.
Абсолютная.
Ни детской комнаты, ни матери, ни кристального зала - только чернота, плотная, как смола.
"Ты думаешь, ты первый?"
Голос.
Не шепот из головы - а настоящий, гулкий, будто исходящий отовсюду сразу.
Каэль попытался закричать - но звук застрял в горле.
"Ты думаешь, ты особенный?"
В черноте зажглись два бледных огня - глаза. Нет, не глаза - дыры, ведущие в никуда.
"Я видел сотни таких, как ты. С такими же шрамами. С такими же... надеждами."
Каэль почувствовал, как что-то скользкое обвивает его запястья - невидимые путы.
"Они все кричали в конце. Ты тоже будешь кричать."
Внезапно перед ним возник образ - он сам, но с черными прожилками под кожей, с глазами как у того существа в озере.
"Но сначала... ты будешь служить."
Образ исчез.
Чернота сжалась - и выплюнула его в следующий сон, к телу Тиамат.
Последнее, что он услышал:
"Мы скоро встретимся, Наследник..."
Тёмный зал.
Каэль (но не он — кто-то другой, с острыми ушами и синими глазами) стоял над телом.
Тиамат.
Великая драконица лежала на мраморном полу, её крылья были пробиты серебряными кольями, из груди торчал кристальный меч.
Зал с Тиамат был заполнен золотым туманом, в котором плавали обрывки эльфийских песен.
— Зачем? — прошептала она.
Эльф (он?) вытащил клинок.
— Чтобы они были свободны.
Кровь хлынула фонтаном, превращаясь в песок.
А из раны выползло Оно.
Тронный зал Виндгарда.
Тронный зал Виндгарда казался слишком большим, его стены уходили ввысь, теряясь в темноте, а маски на стенах шептали, когда Каэль проходил мимо.
Каэль стоял перед отцом (почему тот был без лица?), а вокруг — толпа в масках.
— Ты подтвердил пророчество, — говорил граф Вальтер. — Теперь ты Наследник.
Каэль поднял руки — они были в крови.
— Я ничего не выбирал!
Отец наклонился:
— Но Оно выбрало тебя.
Зал рассыпался, как пепел.
Пустота.
Абсолютная.
Ни звука, ни света, ни даже мысли.
Потом — голос:
"Ты мой сосуд".
И Каэль увидел.
Он стоял на руинах Виндгарда, его тень покрывала весь горизонт, а изо рта струился чёрный дым.
Пожиратель смотрел его глазами.
"Нет! Я не стану еще одной марионеткой в этой игре! Если мне суждено быть чьей-то тенью, то я вырву у тебя свет, отец, и стану тенью, которая поглотит весь твой проклятый Виндгард!"
***
Когда Каэль очнулся, комната вокруг него изменилась — кристаллы в стенах потрескались, и из щелей сочился чёрный дым. Озеро бурлило, и в его глубине мелькали лица — тысячи лиц, сливающихся в одно. Даже Оракул выглядел иначе — его трещины теперь светились красным, как раскалённые угли.
— Дыши!
Оракул бил его по щекам.
Каэль рванулся вперёд, хватая за горло старика:
— Что это было?!
Дворфы бросились к нему, но Оракул поднял руку:
— Правда.
Каэль отпустил его. Его руки дрожали.
— Я... стану им?
Оракул вытер кровь с губ:
— Ты уже становишься.
Озеро позади них забурлило.
— Но есть выход?
Оракул медленно поднялся:
— Чтобы убить дракона...
— ...нужно стать драконом, — закончил Каэль.
Старик покачал головой:
— Нет.
"Нужно перестать бояться своих когтей".
Тень за спиной Каэля замерла.
На поверхности чёрного озера появилось отражение.
Не его.
Её.
Тиамат смотрела на него из глубины.
"А что, если я - не сосуд для Пожирателя? Что, если я - сосуд для чего-то гораздо древнее? Для того, что было до богов?"
— Выбор за тобой, — сказал Оракул. — Беги — и она придёт за тобой. Сражайся — и станешь тем, кого ненавидишь.
"Какой выбор? Бежать - значит принять свою слабость. Сражаться - стать тем самым монстром. Но если я приму и то, и другое... Тогда, может быть..."
Каэль сжал кулаки:
— А третий вариант?
Оракул улыбнулся.
Впервые за сотни лет.
— Узнай, чья ты тень на самом деле
Каэль вышел из пещеры, и горный воздух обжёг лёгкие. Солнце, тусклое и холодное, висело над зубчатыми вершинами. Он сделал шаг — и замер.
На камнях перед ним сидели вороны.
Десятки. Сотни.
Чёрные, как сама Тьма, они молча наблюдали за ним. Их клювы блестели мокротой, глаза отражали небо — пустое, бездонное.
Один ворон отделился от стаи.
Большой. Старый. С отсутствующим когтем на левой лапе.
Он подлетел и сел на плечо Каэля, так близко, что перья коснулись щеки.
— Нерех ждёт... — прохрипела птица.
Каэль почувствовал, как его шрам заныл в такт этим словам.
— Где?
Ворон повернул голову на восток — туда, где за горами лежал Виндгард.
— В городе мёртвых...
Стая внезапно взметнулась в воздух, закружилась, сливаясь в чёрную воронку.
И исчезла.
На камне остался лежать одинокий предмет — смятая маска из тёмного дерева. Без лица.
Каэль поднял её.
"По описанию это Маска Нереха... но это не она, маска Нереха не может быть деревянной."
Он повертел её в руках, ощущая странное тепло, затем сунул за пояс.
Тень за его спиной вытянулась, став чуть темнее, чуть реальнее.
— Значит, так... — прошептал Каэль и шагнул вперёд.
Навстречу судьбе.
Навстречу концу.