По другую сторону леса

Протея на языке цветов означает преобразование. Она получила своё название в честь Протея, сына Посейдона и Геры, который мог превращаться во что угодно. Протея буквально несёт посыл к проявлению смелости, мужества и попытке изменить мир. Она источает медовый запах, поскольку в её нектаре содержится много сахара, и в диаметре цветок может достигать 30 сантиметров.

— Оплети лианами те два дерева с места.

— Создай маковую поляну.

— Теперь щит.

— Барьер.

— Вылей воду из пруда.

— Теперь убери.

— Используй мак для защиты.

И Мэри сделала в коробочках надрезы, чтобы из них стал вытекать млечный сок. А ещё подняла в воздух пыльцу, чтобы снизить видимость и заставить неподготовленное существо задыхаться. Миледи Флоренс медленно похлопала в ладоши, довольная результатом, а Мариэлла была готова валиться с ног.

С тех пор, как магия стала лучше даваться девушке, её тренировки стали более интенсивными. Как минимум, они стали похожи на них, а не на жалкие попытки и битьё головой о стену из кремния, а по ощущениям, так ещё и удвоенными в попытках догнать упущенное время.

Иногда миледи Флоренс не могла проводить занятия из-за собственных дел, и тогда её заменяли другие, кто учил Мэри базовым заклинаниям. Время от времени ей ставили по два занятия в день: с миледи и с кем-то ещё. В такие дни девушка возвращалась домой и почти не выходила из комнаты, а если папа переживал за её состояние, то врала, что просто перестаралась с тренировкой по гимнастике. Врала, потому что в такие дни она даже не отвязывала снаряды с их обычного положения. К счастью, сегодня был не такой день. К сожалению, такой день был позавчера, и папа даже думал отвезти её в больницу, проверить самочувствие, потому что Мэри тогда действительно перестаралась, а в комнате чуть не упала в обморок от низкого давления.

Иногда Мэри позволяла себе немного поныть Николь от усталости, но результаты, которых она достигла за этот месяц, радовали не только её. Да, не идеально. Да бывали погрешности, и новые заклинания требовали огромной усидчивости и большого количества времени на отработку. Да, ей всё ещё приходилось контролировать, чтобы при всплеске эмоций вокруг неё не начинали распускаться цветы. Но это определенно того стоило.

Папа был на выездной конференции по поводу его нынешнего проекта, поэтому Мариэлла позволила себе после тренировки не бежать домой, а прогуляться по Ливралю.

Поселение с каждым днём уже становилось всё более привычным. Улочки, лавки, магазинчики. Причудливые фонари, местами похожие на гигантские бутоны или шары, а местами на старые фонарные столбы, в которых нимфы или маги огня зажигают огни по вечерам и тушат по утрам. Смесь экстравагантных или явно фэнтезийных одеяний и обычной повседневной одежды с каждым днём переставала удивлять. Единственное, что по-прежнему вызывало восторг, это сами многоярусные улицы и дома на деревьях.

Проходя через Поселение, чаще всего попадались именно поселенцы — нимфы, маги, ведьмы, ведьмаки и травницы с травниками. Не считая одежды, порой очень необычных цветов волос и глаз, а иногда и кожи, то выглядели они почти неотличимо от людей. Но время от времени встречались и оборотни в их звериной и полузвериной форме — как тот мальчишка с длинным пушистым хвостом и милыми чёрными ушками, стоящий на самом нижнем ярусе улицы и кормящий уток. Иногда она встречала дриад – они всегда ходили парами или небольшими компаниями, их кожа была зелёно-коричневых оттенков, пальцы – похожи на веточки, а у некоторых из них из голов росли ветви. Время от времени по реке проплывали морские существа.

К концу Поселения домов на земле, как и ярусов, становилось меньше, потом редели дома на деревьях, а после ты не замечаешь, как идёшь по лесу, но пока ещё в сопровождении фонарей, до тех пор, пока их не сменяют светящиеся цветы, грибы и насекомые.

Мариэлла шла по Ливралю, когда до заката было ещё достаточно долго. Ей безусловно было интересно погулять по сумеречному острову, но это был первый раз за всё время, когда она вышла прогуляться в одиночестве. В мире людей для неё такие прогулки были нормой, но в Ливрале было всё ещё страшно заблудиться. Сегодня интерес пересилил страх, а уверенности придавало отсутствие временных ограничений и относительно стабилизировавшаяся магия, с помощью которой она собиралась отыскать дорогу назад, если это потребуется.

Иногда ей казалось, что на неё кто-то смотрит, но это случалось довольно часто, даже когда она знала, что совершенно одна. Девушка уже давно пыталась приучить себя не обращать на это внимания. Видимо, иногда ей было просто настолько одиноко, что мозг сам додумывал то, чего ему не хватало. «Или, — как любезно подсказал мозг, — это могут быть растения. В конце концов, ты их живое воплощение».

Будь она сейчас в мире людей, то включила бы наушники, но Ливраль был сам по себе слишком притягательным, чтобы закрываться от него, ставя барьер из музыки. Было страшно и волнительно, но закрываться от этих чувств впервые не хотелось. Ливраль был уютным, словно мягкий плед и вечер у камина. Он был знакомым настолько, что сердце переполнялось томительным счастьем, ноющей тоской и робким трепетом, словно её душа всегда искала своё место в мире, свой дом, а когда она его нашла, то испугалась поверить в то, что это реально, что у неё это не отберут. И одновременно с этим он был тайной, мистической загадкой. Мариэлла, казалось, уже бы даже не удивилась, если бы сейчас зашла за дерево и обнаружила бы ливрийца, который проводил ритуальное жертвоприношение. К счастью, насколько она знала, здесь не практиковали жертвоприношения божествам.

Отодвинув гигантский лист монстеры, девушка пошла дальше. Она знала, что многие растения в дикой природе гораздо крупней, поэтому не была удивлена. Ну, за исключением первого раза, когда её удивляло буквально всё.

Плющ и лианы обвивали огромные деревья и свисали с веток. На стволах росли мох, грибы и иногда другие растения-паразиты вроде омелы, латреи и фикусов-душителей. В воздухе летали птицы и насекомые, наполняя остров птичьими трелями, жужжанием, шуршанием крыльев и листвы. Где-то вдалеке журчал ручей, но девушка не рискнула случайно встретить мавок, поэтому пошла в противоположном направлении.

Некоторые деревья были до того огромными, что не хватило бы нескольких человек, чтобы его обнять. Мэри поймала себя на этой мысли и издала легкий смешок. Если бы она тогда знала, что принадлежит не только миру людей, но и такому сказочному месту, как Ливраль, вероятно, даже не стала бы обращать внимания на смешки и подколы одноклассников в начальной школе.

Нимфа закусила губу и прижала пальцы к солнечному сплетению, от глупого желания снова обняться с деревом. Пальцы осторожно коснулись тёплой, шершавой коры, а зубы отпустили губу, оторвав очередной кусочек тонкой кожи. Иногда Мэри хотелось прикосновений так сильно, что хотелось лезть на стену, но ей было слишком неловко просить об этом кого-либо, и тогда она нашла способы, которые слегка заглушали эту потребность. Пледы, шали и одеяла, в которые можно закутаться. Горячий душ. Тёплые напитки. Обнимать саму себя. Приталенная одежда, желательно из трикотажа или очень мягкой шерсти.

Сейчас она обнимала дерево и чувствовала себя настолько глупо, насколько же уютно и хорошо. Ей хотелось, чтобы дерево наклонило свои ветви и обняло её в ответ. Мариэлла поймала краем сознания мысль о том, что она могла бы использовать магию и сделать это, но это казалось несуразной детской шалостью, поэтому девушка взяла себя в руки и отпустила растение.

Пройдя дальше, Мариэлла нахмурилась. На неё определенно точно кто-то смотрел. Это казалось уже паранойей, но учитывая, где она находилась, девушка резко обернулась. Кусты шиповника. Папоротник. Вьюнок. Маленькие белые с синевой грибы. Виноградная лоза, которая непонятно как вообще могла прорасти здесь, поэтому Мэри не рискнула даже прикасаться к ней. «Только не ешь никакие ягоды, если ты в них не уверена». А ещё маленькое существо с прозрачными, похожими на листья, крылышками. Она переливалась, словно жемчужина, была чуть больше Миллы, но при этом выглядела тонкой, словно веточка, и с антенками, как у мавок. «Или бабочек» — пронеслось в голове понимание, почему ей они показались такими знакомыми. «Фея» — стало вторым осознанием.

Фея приземлилась на виноградную лозу, пытаясь найти ягоду, которую можно будет оторвать, но больше кружила вокруг. Мариэлла помнила, почему её предупредили ни в коем случае не прикасаться к ним — феи очень хрупкие существа, и любое неосторожное прикосновение способно убить их. А прикоснуться хочется всем. Мариэлле тоже хотелось, но она стояла на месте и затаила дыхание, боясь спугнуть.

Не спугнуть не получилось. Эфемерное существо заметило внимание нимфы и быстро юркнуло в куст шиповника, удивив Мариэллу. «То есть, прикасаться к ним нельзя, но при этом они не боятся прятаться среди колючек шиповника?». В прочем, следом пришла мысль о том, что часть логики в этом есть. Мэри не рассказали, почему именно прикосновения могут быть губительны для них, да и с таким хрустальным телом они точно должны были как-то учиться жить и адаптироваться, так что, наверняка, она знает, что делает. Да, и только полный идиот полез бы в куст шиповника за феей, если только ему не нужен был её труп. И то, не факт, что фея не сбежала бы, оставив этого самого гипотетического идиота с кучей порезов и шипов в теле, учитывая какой юркой и ловкой та была.

Мариэлла покачала головой и посмотрела на гроздь крупных фиолетовых ягод. Миледи Флоренс как-то обмолвилась, что у нимф флоры и природы, гиан и дриад есть некоторый иммунитет к растительным ядам. Не смотря на то, что листья винограда были бордовыми и с фиолетовыми прожилками, фея вполне уверенно касалась как их, так и ягод, так что вряд ли тот был ядовит. А даже если и так, риск того, что яд был смертелен для неё всё-равно был минимален, поэтому девушка подошла ближе и стала осторожно собирать виноградинки. Их кожура была прочной и, казалась плотной, так что проблем особых не возникло. А потом Мэри создала лист подорожника, положила его на землю, а сверху собранные ягоды. Даже если у неё есть «некоторый иммунитет», она не собиралась рисковать.

Отойдя дальше, Мэри заметила, как фея осторожно выбралась из своего убежища, косясь на не спешащую уходить нимфу. Мэри робко улыбнулась. Она была готова уйти при любой крупице признака, что малышка не прикоснётся к ягодам, пока нимфа оставалась стоять. Но существо пошевелило усиками, а после подлетело к ягодами упала на них, забавно растопырив все конечности и прикрывая себя и их крыльями, словно защищая добычу от хищников. Мэри беззвучно засмеялась, но покорно отвернулась и пошла дальше.

Пока она гуляла по лесу, в неё едва не врезалась божья коровка. Мариэлла даже помахала ей на прощание, постепенно привыкая к окружающей её картине и расслабляясь. Даже когда на неё упали капли воды с резного листа монстеры, это вызвало лишь ступор, а затем смех. Кажется, Мариэлла начинала в полной мере понимать, почему Милла называла Ливраль именно домом. Девушка чувствовала, словно её душа была нараспашку и пела. От счастья и лёгкости, она стала кружиться, стараясь не запнуться о камешек или выступающие корни. Её буквально пьянили эти головокружительные чувства, и нимфа не видела причин не поддаться им. Ей было всё равно, даже если бы кто-то сейчас действительно смотрел на неё, Богини Матушки тому свидетельницы.

Вскинув руки и сделав несколько движений, она призвала свою магию изнутри себя. Прохладный вечерний ветер закружил опавшие листья и лепестки, поднял распущенные серебряные волосы нимфы ещё выше, но даже он не остудил переполняющую радость Мариэллы. Ей хотелось большего. Ей хотелось слиться с этим волшебным местом в единое целое. Магия забурлила, словно кипящая вода под прозрачной крышкой кастрюли. Мариэлла чувствовала и видела это, но могла только смотреть, как пар выходит через небольшие отверстия, не в состоянии убрать крышку окончательно и дать волю всей этой взбудораженной магии.

Несколько движений, и лианы потянулись друг к другу. Цветы стали прорастать из земли и тянуться к источнику магии. Мариэлла и сама словно всей душой тянулась к ним. Магия Мариэллы бурлила безудержным, но приглушаемым потоком, и магия Ливраля откликалась на её зов. Вокруг стали появляться небольшие сгустки магии — парящие светящиеся сферы. Воздух потрескивал, как от грозы, но почему-то Мэри знала, что это не приближающиеся тучи, а разряды искр. Её собственные пальцы тоже покалывало от тока, когда магия рвалась наружу, но нимфа не могла позволить себе выпустить её.

От такой серии поворотов, у Мэри закономерно закружилась голова. Девушка устояла на ногах лишь благодаря многолетним занятиям по гимнастике. Кроны деревьев и других крупных растений порой прилегали плотно друг к другу. Настолько, что пропускали сквозь себя лишь тонкие лучи солнечного света. Гуляя несколько часов и время от времени смотря наверх, Мариэлла видела и участки с застенчивыми деревьями, которые росли так, чтобы не соприкасаться с другими. На этом участке не было ни того, ни другого, но девушка смогла легко понять, что закат уже начался, и скоро наступят сумерки.

— Небо засыпай, баю-баю-бай, — пропела Мэри закату и миру, осматриваясь, чтобы вернуться к единственно нужной берёзе, — Сердце тише, не мешай. Силы отдавай, возврати их в край, где цветёт сирень, где кружится Май.

Стало заметно прохладней. Мариэлла взяла на заметку принять тёплый душ и выпить капучино с мелкими маршмеллоу. Всё равно она начала новый цикл, и хотела продолжить читать его по возвращению. Ветерок остудил её порывы к радости, но не затушил полностью. Поэтому она шла, иногда бежала, но большую часть времени улыбалась и даже посмеивалась.

На обратном пути она заметила, что у дерева частично выражено женское тело и отчетливо видно женское лицо. Нимфа остановилась, но не стала подходить слишком близко. Она впервые видела дриаду в состоянии слияния. Её спящее лицо освещалось цветками, которыми цвёл мох на коре дерева, но, кажется, это ничуть не тревожило девушку. Мариэлла, стараясь не шуметь, пошла дальше.

Уже выйдя на нужную поляну и видя нужную берёзу, девушка обернулась, чтобы ещё немного полюбоваться засыпающим и одновременно пробуждающимся Ливралем. Ночью его красота завораживала с новой силой. Она была другой, совершенно другой, глупо было отрицать эту трансформацию. Но это всё ещё был Ливраль. «Дом, который заботится о нас настолько, что не только защищает и даёт убежище, но и учит защищать и защищаться самостоятельно».

Если днём Ливраль был магической сказкой, то ночью он определенно становился мистическим фэнтези. Мариэлле, казалось, нравились обе его ипостаси одинаково сильно.

Всё ещё не уйдя, она заметила, как стали пробуждаться звёзды. Они подмигивали, словно обещая держать все её секреты в тайне. Следом за ними среди деревьев пробудились их живые братья и сёстры, освещая лес. Что-то в них заворожило нимфу настолько, что она не могла оторвать от них взгляд. А потом её осенило. Раньше она воспринимала их за светлячков, поскольку никогда прежде не встречалась с ними. Но теперь она отчетливо видела, что никакие это не светлячки. Это были сферы магии, такие же, как те, что она вызывала совсем недавно.

Возвращаясь в мир людей, Мариэлле казалось, словно кто-то подарил ей небольшой букет ландышей и протеи, иначе она никак не могла объяснить, то, что произошло за последние месяцы. Робкая надежда на то, что всё, наконец, наладится и точно будет хорошо, не оставляла её и вот, кажется, крохотные бутоны стали набухать, чтобы потом одним новым утром встретить рассвет и, наконец, раскрыть лепестки.

*В сердце зацвела весна (и пели иволги) - безграничное счастье, надежда

*Феномен застенчивой кроны присущ авиценнии, дидимопанакс, клузия, каркас колючий и др.

*Букет из ландышей (возвращение счастья) и протеи (трансформация) дарили в качестве пожелания, чтобы темная полоса скорее сменилась на светлую