По другую сторону леса

Одуванчик на языке цветов означает гадание и предсказание будущего. Оно похоже на маленькое солнышко, и в сочетании с папоротником его дарили на празднование солнцестояния. То, что мы называем цветком одуванчика на самом деле является соцветием, состоящим из 100-200 цветков. Так же его млечный сок помогает при укусе пчелы — уменьшает болевые ощущения и отёчность, а из корней делают кофейный напиток.

Телефон звенел уже во второй раз, когда Мариэлла пыталась собрать свои волосы. Сегодня они особенно не слушались, и это откровенно говоря выводило из себя.

— Да, слышу я, — крикнула девушка, прекрасно понимая, что будильник придётся отключать самой.

Было уже почти три часа дня, и Мариэлла прекрасно понимала, что опаздывает. Она сама согласилась придти на праздник, хотя и могла спокойно отметить его дома, поэтому винить в том, что она оказалась в такой ситуации, было больше некого, кроме самой себя.

Быстро закрепив резинку, девушка подлетела к кровати и выключила нервирующий её телефон. 14:42. Если сильно поторопиться, то она ещё может успеть. Мариэлла быстро поправила белое в оранжевых цветках платье, засунула в сумочку зеркальце, проверила всё ли на месте и быстро побежала из дома, едва не выскочив на улицу без балеток.

— Прости, я опоздала, — запыхающимся голосом почти прокричала Мэри, вместо приветствия.

Если до этого Николь думала над тем, чтобы подшутить над подругой по этому поводу, то увидев, как та торопилась, проглотила все заготовленные шутливые фразочки.

— Да, перестань. От нескольких минут ничего бы не изменилось.

Ундина подплыла ближе к берегу и протянула свою когтистую руку, чтобы убрать с лица нимфы серебряные пряди. Но Мэри, на удивление, достаточно быстро пришла в порядок, и опустилась на колени, чтобы обнять подругу. Николь редко кто обнимал первой, за исключением матери, а потому она не ожидала, что Мэри воспримет её слова о любви к ним так буквально. Ундина даже слегка стушевалась, что обычно не было свойственно ей.

— Прекрасно выглядишь, — улыбнулась Николь, а Мэри округлила глаза и в спешке стала заново убирать волосы.

— Ага, скажешь тоже, — фыркнула Мэри и заметила, что подруга была в жёлтом топике. — На удачу?

— Чтобы не забывала, что я тут главное солнышко.

— Конечно, — примирительно улыбнулась Мэри и кивнула в сторону леса. — Идём?

На поляне, куда Николь привела Мариэллу, всегда собиралось много ливрийцев. Она часто проводила шумные праздники именно здесь. Это было не самое крупное сборище, но Николь не казалось, что Мэри любительница огромных компаний незнакомцев. В нескольких местах стояли длинные деревянные столы. Некоторые из них были частично завалены едой. За другими ливрийцы занимались своими делами: плели венки, чистили свои ритуальные ножи, сортировали травы, которые уже начали собирать. Мэри узнала иван чай, листья папоротника, шиповник, кувшинки и крапиву.

— Я буду очень глупой, если спрошу, не цветёт ли у вас папоротник?

— Цветёт один. Только он дается только тем, кто всей своей сущностью связан с растениями, — отмахнулась Николь, зато Мариэлла удивлённо вскинула брови.

— Серьезно?

— Угу, — кивнула ундина, но поняла её удивление по-своему, — Нимфы природы и флоры, некоторые ведьмы, травницы, гианы, да дриады. Можешь попробовать поискать, если хочешь, — Николь кивнула за пределы опушки.

Предложение было заманчивым, но Мэри не была уверена в своих силах настолько, чтобы уйти одной искать папоротник, а потому отрицательно покачала головой.

— А маги?

— Только девушкам, — пояснила Николь, — У магии женское начало, помнишь?

Мэри помнила, но это всё равно не могло окончательно осесть в её голове. Она привыкла жить в мире, который был построен мужчинами для мужчин. Поверить в то, что есть место, где она ценна сама по себе, где ей не нужно бороться за то, чтобы её слова и действия имели вес... Звучало как мечта. Впрочем, мечты тоже должны сбываться, разве нет?

Несколько мужчин и две нимфы готовили майское дерево — высокий столб, верхушка которого была украшена венком из растений и свисали ленты. Красные, белые, жёлтые, оранжевые, как цвета самой литы. Над ними всё кружила какая-то птица.

Было глупо отрицать, что девушка мечтала когда-нибудь отметить летнее солнцестояние вне дома, в большой компании. Но у неё всегда были проблемы с тем, чтобы завести друзей, которые не начинали бы считать её страной, стоило только ей немного раскрыться, вместо того, чтобы слушать и послушно кивать. Если и были, кто не смеялся над ней за это, никто не понимал, что такое лита. Только Ивана Купала.

Обведя поляну взглядом ещё раз, пока она шла к столу с едой, чтобы поставить жареные одуванчики и медовое печенье, девушка заметила тех, кто ходил среди деревьев, собирая ветки, чтобы в дальнейшем соорудить костры. Это напомнило Мэри о том, как она с папой время от времени ходили в лес собирать мусор.

Пара взрослых ведьм и небольшая группа маленьких ведьмочек вдали от них рылись в земле.

— Они делают свечи, — заметила её взгляд одна из женщин, — Неужели никогда прежде не видела?

Мариэлла покачала головой и неловко улыбнулась. А потом уточнила.

— Я в основном живу в мире людей. Это первый раз, когда я праздную литу в Ливрале.

Ведьма вскинула брови, но после ярко улыбнулась.

— Чтож, уверена, тебе понравится. Если будет скучно — приходи к нам. Я Валентина. Или можешь звать меня Эш.

— Элла, — представилась Мариэлла, помня наказ королевы Амариллис. Девушка легко пожала ей руку.

— Главное не стесняйся, мы все тут сегодня братья и сёстры, — женщина похлопала её по плечу и пошла к другим. А после резко обернулась и подмигнула, — Главное помни, когда будешь пускать венок — смотри, чтоб не потонул.

Мариэлла кивнула, улыбаясь. А затем продолжила смотреть. Недалеко пара ливриек сидели на земле и плели венки. Ещё одна, видимо тоже ведьма, пыталась зарядить свои минералы солнечной энергией. Мариэлла оказалась в Ливрале совсем недавно и была крайне напугана. Но стоя здесь сейчас, пока праздник ещё не даже не начался в полную силу, ей впервые казалось, что она может стать своей, что здесь её место.

Мариэлла вернулась к подруге и рассмеялась, когда та снова возмущалась, пытаясь выпутать из волос водоросли.

— Где ты их только находишь? — смеясь, спросила Мэри. Но тем не менее она опустилась на колени и помогла подруге, которая корчила не то обиженно-расстроенное, не то раздосадованно-злое лицо. Это позабавило девушку только сильней, и она не могла ничего поделать с рвущимся наружу смехом.

— Они же растут у берега и мои волосы вечно в них путаются, когда я подплываю слишком близко. Я вообще удивлена, как ещё не осталась без волос! Ты знаешь, как они спокойно могут выдрать клок волос?

— Нет, и надеюсь, что никогда не узнаю, — произнесла девушка, кидая несчастное растение обратно в воду. А затем с интересом стала рассматривать подругу.

— Я могу задать один не очень тактичный вопрос?

— Вперёд, — махнула рукой Николь, всё ещё обиженная не то на водоросли, не то на себя, не то ещё на что-то своё.

— Твои волосы из-за них отдают зеленой?

— А? — нахмурилась Николь, не поняв вопроса. Затем она взяла прядь своих волос и пропустила через пальцы, — А, нет. Это мой настоящий цвет. Так же, как и твои, когда из клубничного блонда становятся серебряными в Ливрале.

Мариэлла потупила взгляд.

— Прости. Я просто ещё не совсем привыкла.

— Не бери в голову. Сегодня мы должны веселиться! — подмигнула Николь и поплыла вперёд, заставив нимфу вскочить и побежать за подругой.

К вечеру ливрийцев стало больше. Мариэлла впервые увидела маленьких пикси, больше похожих на крошечные ожившие цветы, а также нескольких оборотней: лисы, волки, даже двух кошек. Николь предупредила быть осторожной с лягушками, на случай если это будут жабалаки. И что большая часть птиц, которые здесь сегодня соберутся, тоже оборотни.

— Просто, чтобы ты не испугалась, если вдруг они изменят свою звериную форму на человеческую, — добавила ундина.

Мариэлла набрала целую охапку одуванчиков. И еще немного васильков, ромашек, лютиков и вьюнков, а потом села у берега и стала плести два пышных венка, попутно слушая рассказы Николь о том, как проходили празднования в прошлые годы.

— Пошли купаться, — внезапно заявила Николь, что Мэри даже выронила из рук свой венок и едва успела его поймать.

— Что?

— Ну, пойдем, — продолжала её уговаривать Николь. И что-то нимфе не понравилось её слишком уж счастливое лицо. Она выглядела весёлой большую часть времени, но конкретно это лицо обещало шалости и неприятности.

— Я даже не взяла с собой сменной одежды. Или полотенца.

— Да, ладно тебе. Ночь будет тёплой, и к тому же короткой. Ну, или мы можем попросить кого-нибудь высушить тебя.

— Нет, — слишком резко отреагировала Мэри, смутив подругу. Но быстро взяла себя в руки, — Костры же будут гореть до самого утра, верно?

— Ну, конечно, — не понимая к чему был вопрос, подтвердила всё ещё сбитая с толку Николь.

— Давай позже. Когда костры будут гореть, чтобы я смогла согреться, хорошо?

Николь кивнула, а потом Мариэлла сменила тему.

— Ведьма сказала, чтобы я следила за венком. Что она имела ввиду?

— Считается, что если венок утонет, то не будет счастья в личной жизни в этом году.

— Ну, не то чтобы я волновалась об этом, — усмехнулась Мэри, и надела на голову подруги оберег от нечистой силы, сглазов и порчи, — Интересно, а что было бы, если бы я вплела в венок полынь?

— Полынь? Ну, она только русалкам головную боль доставит, да кикимор болотных отпугнёт. Только зачем тебе это, если русалки вас же и защищают?

— Защищают? — Мариэлла склонила голову на бок, — От кого?

— От мавок, в основном. Они любят озорничать, раз при жизни сладко не было. Вот только от их веселья и умереть недолго. Ливрийцы ещё переживут, если не слабые, а вот люди... Бедные люди.

— А как выглядят русалки?

Николь состроила непонимающее лицо, и Мэри поспешила объяснить.

— Я помню, ты говорила, что «люди — идиоты, построили всю мифологию на обрывках слухов и того, что видели краем глаза, да слышали краем уха», — Мариэлла сделала воздушные кавычки, — Да, и в разных странах их действительно описывают совершенно по-разному. Вот я и пытаюсь понять.

— Ну, у русалок обычно хвост. Они могут преобразовать его в ноги, но без последствий это возможно только за день до полнолуния, в полнолуние и на следующий день после него.

— А что, если русалке нужны ноги не в эти дни?

— Тогда это будет очень энергозатратно для неё, но вполне реально, вот и всё.

— А в славянской мифологии у них всегда ноги, и вообще они утопленницы, — пробубнила себе под нос Мэри, не ожидая, что ее услышат.

— Так они и так покойницы. И вообще, ты скорее мавок описала — это они у нас покончившие с жизнью ливрийки и ливрийцы. И ноги у них большую часть времени. А русалки чаще всего не суицидницы, а убитые мужчинами. И они далеко не всегда ливрийки изначально.

— То есть русалки всегда умершие насильственной смертью или потому, что их до этого довели, а мавки могли сами принять решение уйти из жизни?

— Угу. Но, кто будет умирать от счастливой жизни, так ведь?

— А кем тогда являешься ты?

— Я? — удивилась Николь, пока до неё не дошла суть вопроса, — А, нет. Нас с сиренами никто не убивал и не проклинал. Мы духи воды. Просто сирены более кровожадные и воинственные, поэтому их выслали из Ливраля в мир людей.

— В мир людей? — в ужасе переспросила Мэри. Николь же просто пожала плечами, словно не видела в этом ничего ужасного.

— Их было слишком много, чтобы ссылать в Жжёные земли.

— Но ведь ты же сама говорила, что они убивают моряков.

— Только мужчин, — заявила Николь. — Они считали, что русалкам нужно отомстить своим убийцам, а раз они не хотят и не могут, поскольку условно заперты в Ливрале, то они были готовы сделать это за них. И вообще, если ты боишься, что «несчастные» люди не заслужили соседства с «кровожадными монстрами», то сперва посмотри мне в глаза и скажи, что люди не жестоки.

Возразить было нечего, а врать не хотелось, поэтому Мариэлла продолжила плести свой венок, вплетая ещё больше одуванчиков и вьюнков.

Ближе к закату действительно стали разжигать костры. Где-то совсем маленькие, в которых готовили картошку в углях или жарили мясо с овощами, четыре покрупнее и два просто огромных. Ливрийцы собирались в группы и общались друг с другом.

Один маг подошел к Николь и Мариэлле с рисовым вином, чтобы предложить его им и попросить не брать на себя работу мавок по затоплению венков. Николь была счастлива переброситься полушуточными фразочками и пофлиртовать с парнем немного, хотя обе прекрасно видели стоящую недалеко ливрийку, которая неотрывно смотрела на них. Мариэлла с вежливой улыбкой приняла прозрачный стакан, но пить не стала. Нимфа так же отметила, что он не спросил их имён и сам не представился, что в данной ситуации было скорее плюсом.

Когда парень ушел к своей девушке, они обнялись и, мило болтая, ушли в своём направлении. Мариэлла выдохнула, убеждаясь, что маг не флиртовал с Николь за спиной своей девушки. Тем не менее, вино она пить не собиралась.

— Стой, не выливай. Если не хочешь — отдай мне, — остановила её Николь. Мариэлла с сомнениями передала стакан подруге.

— Как ты можешь так спокойно пить напиток, который тебе отдал незнакомый парень?

— Мы не люди. В литу, как и в некоторые другие праздники, мы можем предаваться утехам с кем угодно и для этого вовсе не нужно кому-то что-то подсыпать. Ты слишком мнительная, Солнышко.

— Я не солнышко, — серьезно ответила Мэри, смотря, как Николь без колебаний стала пить её напиток, — Я просто предусмотрительная.

— Послушай, — выдохнула Николь, — Да, мы можем казаться наивными, но никто не станет вредить другому ливрийцу в праздник колеса года, когда за нами внимательно следят наши Матушки. За изнасилование тут могут серьёзно наказать, вплоть до ссылки. А вот люди, да. Ливрийки часто попадают в рабство и подвергаются изнасилованиям в мире людей, хотя бы потому, что мы долго молодо выглядим и обычно достаточно красивы. Это не мир людей. Здесь работает бумеранг, и всем после смерти воздается по заслугам.

— Вы не верите в Ад и Рай, — Заметила Мариэлла.

— Но мы точно знаем о существовании перерождения, — возразила Николь, — А никто не хочет стать злобным, гонимым отовсюду мелким духом. Да, и зачем нам брать кого-то силой, когда есть много тех, кто не против провести одну ночь без обязательств? Некоторые считают, что на праздниках колеса года это едва ли не обязательно, а табу только женатые. И то не для всех.

Мариэлла покачала головой и пошла к ближнему столу с едой и напитками.

Стол был завален как сырыми продуктами, так и уже приготовленными на костре. Это были и мясо, и грибы, и овощи. Много свежих ягод и зелени. Пироги, салаты, фаршированная рыба. Мариэлла даже увидела, как один парень с лисьими ушками ел бутерброд из хлеба, свежего рубленного фарша и сырого яйца.

Мэри взяла себе пиалу с ягодами и кусочек пирога с мясом, а вот с напитком было тяжелее. Почти вся выпивка была вином. Нимфе пришлось хорошенько постараться, чтобы отыскать среди всего этого разнообразия цветочных вин и настоек смородиновый чай.

Уже вовсю разгорался закат. Это было так же невероятно, как и в мире людей. Гигантский огненный шар садился за горизонт, окрашивая всё в тёплые, золотистые цвета в последний раз за сегодня. Небо словно полыхало в оранжевом пламени. Шум костров и песен дополнял картину так, что хотелось застыть в этом мгновении навсегда.

Мариэлла стояла и смотрела, как все вокруг начинали бегать и веселиться. Шумно. Но это был скорее приятный шум, а не раздражающий. К тому же, Мэри ещё перед выходом проверила, что взяла таблетки от мигрени и головной боли. И от отравления, на всякий случай.

Стоило только девушке подумать о том, чтобы вернуться к подруге, как она заметила, что той нет на их укромном месте. Но заволноваться девушка не успела, поскольку знакомая отдающая зеленой макушка отыскалась в компании нескольких девушек, и Мариэлла успокоилась. Да вот только долго спокойно ей стоять не позволили. К ней подбежали две ливрийки в венках и, не слушая её слова протеста, затащили к майскому дереву, всучили в руки красную ленту и убежали. Мэри пришлось какое-то время потратить просто на то, чтобы никого не сбить с ног и не запнуться самой, когда все вокруг бегали, обматывая лентами столб. Но на деле это оказалось даже весело. Она искренне смеялась, вместе со всеми, слушая песни и приняв несколько быстрых комплиментов от других ливриек. Комплименты от девушек всегда были приятнее, чем от парней, ведь они всегда были искренними, и не нужно было переживать об их контексте и скрытом смысле.

Когда она уже почти выдохлась, к ней подбежала совсем маленькая девочка и попросила передать ленту ей. Только выйдя из круга безудержного веселья, она смогла понять, насколько на самом деле устала. А ещё заметила лукавый взгляд парня с тёмно-синими волосами, который веселился в сторонке и пил явно не чай. Но, вероятно, это было просто весёлое настроение, навеянное празднеством, поэтому, когда он подмигнул девушке, она лишь усмехнулась и закатила глаза, будучи сама опьянённой этой атмосферой.

Мэри и не заметила, когда золотой свет и оранжевое небо сменились на розово-фиолетовые. Начали просыпаться светлячки и мотыльки. Всё вокруг впитывало в себя последние жгущие оранжево-красные лучи, и Мариэлла не была исключением. В такие моменты она всегда чувствовала себя больше растением, чем человеком. Она чувствовала, как лучи проходили сквозь неё и словно будили что-то внутри. В такие моменты хотелось замереть, прикрыть глаза, откинув голову и стоять, наслаждаться.

Когда на уроках биологии они проходили фотосинтез, Мэри показалось, что это идеально описывает то, что она чувствует в эти редкие моменты. Когда она могла позволить себе остановиться, встать под солнце, почувствовать эти пронизывающие её насквозь лучи — это не было больно, словно её пронизывают сотни мечей или игл. Это было тепло и уютно, пусть после и темнело в глазах на мгновение. — и впервые за долгое время дышать полной грудью, не обращая внимание ни на что вокруг. Тогда она отмахнулась от этого, ведь при всей её любви к растениям, такие ассоциации казались неуместными и за гранью для нормального человека. Но теперь, находясь в Ливрале, среди всех этих необычных существ, зная, кто она на самом деле, ей казалось, что не было ничего более правильного, чем стоять, замерев на солнце и той самой ассоциации. Она не была нормальной в общепринятом понимании, но, кажется, постепенно находила настоящую себя.

Когда Мэри добралась до подруги, её собеседниц уже не было рядом. Зато ундина стала весело хлопать, намекая, что видела, как она развлекалась.

— Ой, отстань, — беззлобно проворчала девушка, но говорить, что она вообще-то не хотела в этом участвовать не стала. В конце концов, ей действительно было весело.

Николь же поманила её за собой, и вскоре они оказались в относительно укромном уголке. Из него было прекрасно видно всё веселье, но в теньке никто не видел их. Там уже была еда, и Мэри догадалась, что Николь попросила тех девушек принести это всё сюда.

— Если ты не собираешься бодрствовать всю ночь, то можно переночевать здесь, — пояснила Николь.

Мэри села на траву и осмотрелась ещё раз, замечая маленькие цветочки, светящиеся голубым.

— Вау...

— А? О, разве я тебе не говорила?

— Говорила, — подтвердила Мариэлла, — но слышать про светящиеся растения, камни, насекомых и грибы и увидеть их вживую это совершенно разные вещи.

— Ты просто обязана увидеть Звёздное море, — решительно заявила Николь. Мэри рассеянно кивнула, осторожно касаясь нежных лепестков, пока не поняла.

— Сейчас? — резко повернулась к ней Мариэлла.

— Можем чуть позже. Но сегодня там будет не так много народу, так что это идеальное время. К тому же оно недалеко, а ты согласилась со мной поплавать.

— На самом деле, не то, чтобы я хорошо умею плавать.

— О, поняла. Никаких заплывов на скорость и ныряний, — Николь вскинула руки, и девушки хором рассмеялись.

Мариэлла сняла со своих растрёпанных волос венок и подошла к реке, чтобы отпустить его в свободное плавание. С замиранием сердца девушка какое-то время смотрела за тем, как он плывет. Николь даже создала лёгкую волну хвостом, которая помогла бы ему плыть быстрее. Мимо пролетела хрустальная бабочка, крылья которой отражали сияние костров и переливались так, словно светились. Вскоре её догнал маленький мотылёк, который действительно излучал голубоватый свет и они, кружась, исчезли из поля зрения.

Мариэлла опустила задумчивый взгляд на руки. Она была счастлива, весела и расслаблена. Девушка даже не поняла, что она делает, как совершила несколько движений пальцев, которые ей показывала другая нимфа флоры во время тренировок. Из её пальцев вышли изумрудные искры, после обратившиеся в цветы боярышника и ландыша.

«Не помню», — пронеслась в голове мимолетная мысль, но девушка не заострила на ней своё внимание. Она смотрела на свои ладони и горстку белых, местами чуть розоватых цветов. Она продолжала пребывать в том же умиротворенно-счастливом состоянии.

Где-то краем сознания она отметила, что это огромный прогресс, шаг вперед, её достижение, и ей хотелось поделиться этим с кем-то: с Николь, с папой, с нимфой, обучающей её. Но в то же время ей хотелось вдохнуть их аромат и прижать к своему сердцу. Эти цветы — часть её самой. Она постепенно учится понимать себя и быть в гармонии.

— Что там у тебя?

В итоге Мэри просто меланхолично покачала головой и сжала пальцы в кулаки, растворяя в себе свои первые полуосознанно созданные цветы. Это часть её души, и она хотела бы сохранить её при себе.

— Пошли к морю, — вместо этого произнесла Мариэлла.

Когда они уже отошли, послышался чьи-то голоса.

— Кто там развел ещё один костер?

— Кто-нибудь потушите его, если за ним никто не следит. Не хватало ещё пожар устроить.

— Да, не бери в голову, может на другой поляне перестарались.

— Успокойтесь. Сегодня много кто жжёт костры ради забав и для ритуалов.

В итоге девушки решили, что они сами во всём там разберутся, и Николь продолжила уводить подругу всё дальше в лес.

Спустя несколько минут прогулки по лесу, они вышли, как сперва подумалось Мэри, на новую поляну. Но только оказавшись на месте, отодвинув резные листья гигантской монстеры и пригнувшись под цветками орхидеи, Мариэлла увидела море. Песок, ракушки, выброшенные на берег водоросли и море. В нём отражалась почти полная луна, находившаяся по другую сторону леса, и это было действительно восхитительное зрелище. Но ещё более впечатляющим было то, что вода действительно светилась.

Мариэлла на какое-то время потеряла подругу из виду, но заметила это только, когда та была уже среди этих светящихся маленьких волн.

— Вау, — только и смогла выдохнуть девушка.

В воде словно плескались тысячи огней. И если в спокойном состоянии это было больше на то, что кто-то просыпал голубые блёстки или люминесцентный порошок, то вокруг Николь, при каждом столкновении воды с водой, при каждом её соприкосновении с чем-либо ещё, оно вспыхивало ярким голубым светом, словно действительно впитало в себя всю магию Ливраля и весь звёздный свет. Будь Мэри ребёнкой, она бы решила, что находится в сказке. Более взрослая Мариэлла была в не меньшем восхищении.

Когда она прикоснулась к воде, и та засияла в несколько раз ярче, нимфа едва не запищала от детского восторга, который поднялся в ней бушующей волной и взорвался красочным и громким фейерверком.

— Пойдем скорей, — зазывала девушку Николь. Мариэлла обернулась и осмотрелась. Она заметила несколько силуэтов, которые веселились вдалеке. Кажется женские. Но они явно не спешили в воду, да и до этого Мэри не замечала, чтобы много кто лез купаться.

— Это точно безопасно? — решила на всякий случай уточнить Мариэлла. Ей вспомнился тот лукавый взгляд, которым её одарила подруга, когда звала поплавать, — Почему никто другой больше не лезет в воду?

Николь немного замялась, но этого хватило, чтобы нимфа насторожилась.

— Многие боятся, что их утопят мавки, — неохотно призналась ундина.

— А они сделают это?

— Они могут. На самом деле, они обожают особо резво шалить именно в литу, — недовольно сказала Николь, но тут же заверила девушку, — Я обещаю быть рядом и проследить, чтобы никто не приблизился к тебе, пока ты в воде.

То, что под «резво» имелось ввиду «жестоко» Николь не уточнила, но это и не потребовалось. Мэри всё ещё не нравилась эта затея, но идея искупаться в литу под лунным светом и в этом восхитительно-сказочном водоёме была слишком заманчивой, так что нимфа поджала губы.

— Обещаешь?

— Обещаю.

И девушка пошла снимать платье, чтобы не намочить его. Там же остались и туфли с кольцами. Оставшись в одном нижнем белье, девушка всё ещё сомневалась в правильности всей ситуации, но без одежды было прохладно, поэтому она поспешила оказаться в воде.

Это было ещё более невероятно, чем танцы вокруг майского дерева! Николь держалась на расстоянии, нарезая вокруг неё круги или ныряя, но иногда подплывая ближе, и Мэри чувствовала это через толщу воды. Тем не менее, вскоре она почти к этому привыкла и стала просто наслаждаться тёплой водой, разговорами с Николь и светящейся водой.

Когда они возвратились назад, в первую очередь, чтобы отогреть Мэри, то обнаружили, что некоторые костры уже прогорели на столько, что через них начали прыгать. Николь даже попыталась уговорить подругу пойти вместе с ними, но Мариэлла наотрез отказалась.

— Неужели вы действительно находите весёлым нечто столь опасное?

— Ну не знаю, я бы с удовольствием, да вот только не могу.

Мариэлла виновато закусила губу.

— Мне жаль, что из-за хвоста ты не можешь прыгать через костёр, но я всё равно не могу сделать это за тебя, да и не хочу этого делать вовсе.

— На самом деле могу, — неловко призналась ундина, чем вызвала интерес и удивление подруги, — Не сама, но есть зелье. С его помощью мы и сирены можем обратить хвост в ноги на некоторое время, но у него есть побочный эффект. Мои ноги будут функционировать, но при ходьбе это отдаётся болью. И чем чаще ты используешь это зелье, тем сильнее они болят. Да, и найти того, кто сможет сделать это зелье действительно качественным не так-то просто. Но даже с покалываниями, которые обычно терпимы...

Николь не закончила фразу, но Мариэлла её поняла.

— Особо не попрыгаешь.

— Тем более, через костёр, — подтвердила Николь.

— А что бы ты ещё хотела сделать, если бы могла? — попыталась увести разговор в другое русло девушка.

— Я очень хочу погулять по городам альв. Погулять по улочкам, прикупить несколько светящихся камней и украшений не втридорога, может даже посмотреть на Белый храм Луноликих. Хотя бы краем глаза взглянуть.

Мариэлла кивнула, беря себе на заметку. Она не думала, что сможет как-то воплотить её желание в жизнь, по крайней мере пока, но запомнить эту деталь о новой, и первой за многие годы, подруге лишним явно не будет.

Нимфа взяла с деревянной тарелки засахаренный цветок анютиных глазок. Она никогда прежде не пробовала их, но это оказалось вкусно, и девушка решила приготовить их дома. Вероятно, у неё не получится сделать их такими же тающими во рту и передать этот тонкий вкус, но она хотела попробовать.

Оказавшись у костра, она заметила, что Николь сидела на берегу у их укрытия. Когда ундина заметила её взгляд, то бодро помахала рукой. Она волновалась, что, несмотря на заверения подруги, той будет скучно или одиноко, но ей нужно было высохнуть, чтобы не заболеть. Тем более, если она собиралась здесь заночевать.

Мариэлла смотрела на то, как все веселятся. Ей не нужно было присоединяться к ним, чтобы прочувствовать атмосферу и чувствовать себя частью происходящего. Она подумала, что может быть, Николь чувствует то же самое, но подумав ещё немного, она замотала головой. Нет, Николь не такая. На самом деле, они с Николь очень разные и сошлись чисто случайно: случайно познакомились, и так уж вышло, что Николь сама не так давно была в шкуре Мариэллы. Так и спелись, как говорится. Впрочем, спустя ещё какое-то время, Мариэлла снова стала искать взглядом подругу и поняла, что, кажется, она зря переживала.

Николь выплыла из укрытия и теперь весело болтала с какой-то синеволосой девушкой. Обе заливисто и громко смеялись. Мэри знала, что некоторые в таких ситуациях начинают ревновать, но это был не её случай. В какой-то ситуации она могла бы почувствовать себя лишней. На самом деле Мариэлла отступила бы сразу, если бы Николь сказала, что хочет прекратить их дружбу, потому что всегда так делала: отпускала людей из своей жизни, когда они этого хотели. Но сейчас она была переполнена весёлой и мистической атмосферой, поэтому просто порадовалась, что подруга была не одна и не скучала.

Пока нимфа грелась, она успела ещё немного перекусить и немного попробовала какое-то розовое вино. Было сладко и отдавало брожением не так сильно, как обычное вино, которое она однажды попробовала. Но в целом, ей этого хватило, и после она отыскала на столе берёзовый сок. Возможно, он действительно переоценен и на вкус, как обычная сладковатая вода, но Мэри нравилось пить его по весне. Тот берёзовый сок, который она нашла среди других напитков, был с лепестками цветов и пах ими же.

Через костёр прыгали многие. И нимфы, и ведьмы, и маги, и оборотни. Мариэлла смогла заметить даже несколько мавок, хотя большая часть из них с большим удовольствием водила хоровод вокруг другого костра.

Когда девушка согрелась, и кожу стало печь, особенно там, где на пальцах находились кольца, Мариэлла встала с поваленного дерева, на котором сидела до этого, и вернулась в укрытие, которое не то нашла, не то сделала для них ундина. Николь всё ещё не было, поэтому девушка попыталась снова призвать к своей магии. Впервые, не считая прошлого раза, она смогла осознано призвать к своей магии, не чувствуя барьеров, словно сумела проделать в них бреши, через которые магия лилась тонкими лентами. Это было пьянящее чувство единения с собой, со своей природой и той, что окружала её в данный момент.

Деревца чуть колыхнулись, трава зашуршала под ногами. Мэри взывала к своей магии и попыталась прорастить мох, для того, чтобы на него можно было лечь. Ну, или хотя бы положить голову, смотря как получится. И у неё получилось. У неё получилось! Мариэлла едва не запрыгала, как маленький ребёнок, радуясь успеху.

Именно в таком состоянии её застала Николь. Ей хватило нескольких секунд, чтобы заметить мох, которого раньше явно не было. А затем ещё немного времени, чтобы связать мох и россыпь незабудок с радостным возбуждением подруги.

— Твоих плавников дело?

— Я смогла, — выдохнула Мэри, и счастливо пискнув, перевела полный счастья и восторга взгляд изумрудных глаз на Николь, — У меня получилось, — прошептала она, и получила в ответ смешливую и не менее счастливую улыбку.

— Поздравляю, милая.

Мариэлла села на мягкий мох, всё ещё переполненная счастьем и восторгом. Николь подплыла ближе и положила руки на берег, а сверху на них свою голову. На ней всё ещё был венок, который для неё сделала Мариэлла.

— Я встретила свою знакомую из школы. Мелисса сказала, что рассвет начнётся где-то через полчаса. Так что если у тебя есть проблемы со сном при свете, тебе стоит ложиться сейчас.

— Я дождусь рассвета, — чуть подумав, ответила Мэри.

***

Рассвет начался даже незаметнее, чем закат. Не было даже четырех утра, Мэри это знала. Просто в какой-то момент, пока она смеялась вместе с Николь, случайно перевела взгляд на небо и осознала, что оно не глубокого синего, а ещё чуть-чуть и превратится в нежно-фиолетовый и васильковый.

Цестурум, который Мэри заприметила ещё ночью из-за его яркого дурманящего аромата и мелких белоснежных цветков, уже потихоньку закрывал свои лепестки, словно защищая их от губительного солнечного света. Небольшой куст шиповника, который Мариэлла создала всего два часа назад из-за уговоров Николь попробовать создать что-нибудь («Кого-нибудь» — поправила её Мэри.) ещё, наоборот начал просыпаться и раскрывать свои ярко-розовые цветки. Ещё пара часов и постепенно проснутся кувшинки с маком, а после и вездесущие вьюнки. Звёзды, некогда устилающие бисерной вышивкой бархат ночного неба, ещё мерцали. Но каждый раз Мэри всматривалась и замечала, как очередная из них моргает и исчезает, растворяясь в небесном полотне.

Пока Николь уплыла куда-то, попросив подождать её, Мариэлла продолжила заворожено смотреть за тем, как постепенно начинался новый день. От воды тянуло лёгкой прохладой, а в воздухе смешались запах древесного угля, дыма потухающих костров и утренней свежести. Мэри опустилась на подушку из мягкого мха, не отрывая взгляда от светлеющего неба. Было что-то восхитительно родное в стрекоте кузнечиков, щебете птиц и изредка доносящихся шёпотков и громкого смеха или песен, уже без аккомпанемента музыкальных инструментов.

Мэри перевернулась на спину, чтобы увидеть как рассвет пробирается через крону ивы — Ночью нимфа даже не сразу поняла, что это она. — а после прикрыла глаза и перевернулась обратно, подтянув ноги к себе. На неё накатило чувство лёгкости и одновременно с ним бесконечная усталость, как после удачного выступления. Ещё какое-то время она боролась с закрывающимися веками, смотря на то, как вода, частично перекрытая высокой травой, окрашивается в ту же пастель, что и небо.

Последние звёзды моргнули и уснули. Маленькая нимфа сладко спала в забытье, окруженная постепенно просыпающимися цветами.

*Васильки - деликатность, изящество, верность.

*Ромашки используются в ритуалах на привлечение удачи, любви и в целом усилении заклинаний.

*Лютики - «вы излучаете очарование»

*Вьюнки - мимолетность, примирение с изменчивостью жизни и «я украшу твою жизнь»

*Цветы боярышника - надежда

*Ландыш - слезы разлуки, возвращение счастья

*Цестурум ещё называется Ночной жасмин.