Неизвестная часть
- Анастасий тебя портит!
Напряжно и со вздохом сказал Грэй и откинулся на спинку мягкого, красного, бархатного кресла на котором рядом сидел Винсент, а над ними стоял Розалиан.
Винс с призрением и недоумением посмотрел на собеседника.
- С чего ты взял, черт? Да и что ты этим хочешь мне сказать? Опять будешь, как малая девочка, разглагольствовать на избитую тему?
- Да! Буду, сладкий! Ты когда превратил досуг в работу? Даже к друзьям ходишь, будто одолжение делаешь!
- Да, какие вы друзья? Разве что соучастники сговора. Не забывай, синий идиот, что ты мне до дрожи неприятен, а твой брат, пускай и неплохой товарищ, но имеет отношения со мной по сделке.
Грея и Розалиана это немного обидело и заставило напрячься еще сильней. Потому что тот говорил правду.
- А ведь мы столько для тебя сделали... Ты действительно не веришь нам, товарищам?
- Ну, почему я должен верить? Я с вами потому, что вы мне проигрались и вас приятно использовать. Обдурил демонов азарта и похоти. Сами подумайте! Верить, когда я постоянно вижу, что вы делаете с другими людьми и нелюдями. Вы думаете, что я настолько слеп и недальновиден, что не отличаю, когда мной пользуются?
Винсент расхохотался назло их серьезным лицам. От этого ему еще сильней хотелось смеяться, что он чуть не падал с дивана на котором сидел.
- Бесишь, Винсант. Но мы собрались не для того, чтоб устраивать дамские разборки отношений. У нас есть для души тебе занятие. Руки даже пачкать не придется. Ведь тебе это уже на-ску-чи-ло, верно?
Розалиан всегда называл его на вальяжный лад, что перенял у брата, но Грэй вообще изгалялся, когда иногда называл Ковра "Венсонт". Может ему самому было неприятно строить идиота, зато тот , кому это обращалось, сразу приходил в такую ярость, что выбирало актера из своей игры.
- Что надо? Сгонять куда, поговорить или постучать?
Винс успокоился и для веселья только хотел взять со стола, около дивана, шот, но его остановила рука Роза.
- Нет. Спалить дом.
Винс понял, что это деловой разговор и поставил шот. Шот расстроился.
- Какой? Ведь, ты действительно меня сейчас заинтересовал, а это дорогого стоит.
- Потом узнаешь, когда будешь на адресе. Сделать это надо максимально шумно и "ярко".
- Ну вы что? Как я могу палить то, что не знаю, особенно если надо "громко и Ярко". Мне же надо придумать, пофантазировать! Такие тонкости работы не идут без фактов и данных условий. Или вы сами не знаете, что хотите, а?
Винса уже раздражал лишний пафос и нервность. Он часто раздражал приятелей, но то ли дело шутками, а не когда он разрушил какие-то их паны. Фиолетовый действительно, если подумать, был им, больше чем по гроб, должен. Но понимая, что отказать будет против чести близнецов, частенько пользовался их беспомощностью.
- Конечно, понимаю, что должен бы не спорить, но руки по локоть в крови и гарью мазать не хочу. Я только отмыл лицо и ладони, парни.
Внезапно Грей встрепенулся и сделал обиженно-сорванный вид, отвернувшись всем телом от соседа и легко закрыв глаза рукой.
- Вот! Вот, я об этом и начал! Раньше ты был абсолютно холодным! Что в покере, что в ПРОСЬБАХ ДРУЗЕЙ! Все спокойно и без лишних эмоций. Надо - поговорили, согласен, а не это все! А теперь! Выпендрежник, что свет не видел! Мягкий, ленивый и аморальный, даже для нас! А все, а все твоя баба! Понарожала, что теперь тебе хорошеньким и мягким быть нужно, а только к нам такого не надо! Но привык, все равно мягкий!
Обвиняемый закусил губу и закатил глаза, хоть это было для всех незаметно. Потому что знал, что действительно стал более мягким после рождения дитят. Хрупкость и какая-то цветочность, ласка подружки отразилась и на нем.
- Давайте адрес.
Он произнес это специально максимально сухо и безынтересно, показывая "желанный" тон. Роз ухмыльнулся и достав из кармана бумажку, дал её Винсу. Грей тоже перевернулся, увидел бумажку и, как задобренная подарком девушка, хихикнул, не нарадуясь на свое умение манипулировать другими людьми, особенно парнями.
- Прошу. Приятно, когда друг помогает с просьбой!
- Ага, мне тоже.
Винс мутно на него посмотрел и начал разворачивать бумажку с адресом. Но вдруг его лицо перекосилось от удивления или страха, что насторожило бы любого знающего его...