Прогнивший Мир

Жаркий полдень в госпитале полон движения. Воздух пропитан запахами сушёных трав, лекарств и лёгкой усталости, витающей в каждом шаге. Лёгкий ветерок, пробившийся сквозь приоткрытое окно, ненадолго приносит прохладу, но вскоре уступает зною.

В коридоре, переполненном приглушёнными голосами, кто-то кашляет, кто-то тяжело дышит, кто-то негромко переговаривается с соседями по койке. Лишь редкие шаги медиков пробегают по деревянному полу, как отголоски спешки, затерявшиеся в гуле дневной суеты.

— Держите, — подаю старому шиноби пиалу с отваром. Он смотрит с сомнением, вглядываясь в тёмную жидкость, но, заметив мой взгляд, со вздохом подносит к губам.

— Терпко, — морщится он, — но пойдёт. Ты чей ученик?

— Да, старшего ирьенина Мива-сенсея, — отвечаю ровно. Вопросы давно не удивляют, но каждый раз напоминают: большинство здесь ждёт не просто ухода, а участия. Они не хотят быть забытыми.

— Сатори! — раздаётся в коридоре знакомый голос. Сестра мелькает в дверном проёме, ловко балансируя с подносом, на котором несколько пиал с отварами. Щёки порозовели, в глазах — азарт. Ей нравится это, нравится помогать. Улыбка тёплая, хотя во взгляде уже читается лёгкая усталость.

— Пациент в третьей палате опять жалуется, что не может спать. Ему уже можно дать ромашку с пустырником, — она говорит буднично, но в тоне слышится уверенность. Кажется, еще недавно сомневалась, а теперь говорит так, словно всегда была здесь.

— Проверь, не слишком ли жарко пациенту из 214 палаты. Может, стоит просто открыть окно, — отвечаю, оглядывая список пациентов. Некоторым нужна не только медицина, но и простое внимание.

Она кивает, ловко подхватывает следующий поднос и исчезает за дверью. Соколёнок Сэтору сидит у неё на плече, перья чуть взъерошены — явный знак, что он бы предпочёл открытую местность. Но не улетает. Он терпеливее, чем кажется.

Здесь, в госпитале, мы оба на своём месте. Не шиноби, не дети, просто руки, способные помочь. Это странное чувство, но в нём есть что-то правильное.

Во время перерыва, Мива-сенсей окликает нас, её голос, ровный и уверенный, без лишних эмоций, привлекает внимание: — Сатори, Хоши, сейчас я буду лечить с помощью базовой мистической ладони. Пойдёмте, посмотрите.

Она неторопливо разворачивается, направляясь в сторону лесницы. Заходим в очередную небольшую, но светлую палата. Пациент — молодой мужчина с бледным лицом и лёгким налётом усталости в глазах. Он сидит на кровати, прижимая руку к животу.

— Как давно появилась боль? — мягко, но без лишней ласки спрашивает Мива-сенсей, садясь рядом.

— Вчера вечером. Сначала было терпимо, но ночью стало хуже, — мужчина слегка морщится, стараясь не двигаться лишний раз.

Мива-сенсей кивает, касаясь его живота кончиками пальцев. Лёгкий зеленоватый отблеск чакры на мгновение освещает кожу.

— Хоши, подойди и ответь, на что это похоже? — бросает она взгляд в нашу сторону.

Сестра делает шаг вперёд, в её глазах вспыхивает заинтересованность. Сложив ручные печати, прикасается к животу в том же месте. Она ненадолго задумывается, затем уверенно отвечает: — Внутренний разрыв мягких тканей. Скорее всего, что-то вроде микротрещины в мышечных волокнах. Нет внешних повреждений, но при нагрузке боль усиливается.

Мива-сенсей на миг замирает, затем уголки её губ едва заметно приподнимаются. Это почти незаметное движение говорит больше, чем слова.

— Верно. Хорошая работа, — она вновь переключает внимание на пациента. — Сейчас исправим.

Её пальцы плавно скользят по коже, формируя невидимый контур чакры. Слабое свечение становится резче, приобретая чёткие очертания — это «Скальпель чакры». На месте прикосновения чакра тончайшим слоем раздвигает ткани, открывая доступ к повреждённому участку. Движения Мивы-сенсей филигранны, каждый разрез точен, словно выполнен искусным художником.

Серия ручных печатей и техника меняется. Тёплое сияние заменяет мягким зеленоватым блеском. Это базовая версия «Мистической ладони». Тонкий поток чакры мягко окутывает рану, соединяя волокна, ускоряя естественное восстановление тканей. Движения Мива-сенсей напоминают неторопливый танец, в котором нет суеты, лишь отточенность и опыт.

Наблюдение за процессом завораживает. Но в академии учили, что «Мистическая ладонь» использует только интон, а тут на лицо использование Йонтона... Возникает вопрос, и он срывается с языка прежде, чем удаётся его обдумать: — Но в академии нам говорили, что для использования мистической ладони требуется только высвобождение стихии Инь.

Мива-сенсей спокойно заканчивает лечение, слегка двигая пальцами, чтобы чакра равномерно распределилась. Только после этого поднимает взгляд:

— Они не совсем правы. Да, интон — важнейший аспект техники «Мистическая ладонь», но не единственный. Интон нужен, чтобы анализировать и создавать форму, в то время как йонтон отвечает за сам процесс лечения, ускоряя регенерацию. Без него воздействие было бы на порядок слабее.

Пауза. Она словно даёт время осмыслить сказанное. Хоши первой нарушает молчание: — Значит, полноценное лечение невозможно без баланса между этими двумя высвобождениями? — в её голосе звучит неподдельный интерес.

— Именно, — отвечает Мива-сенсей, отводя руку.

Пациент с осторожностью касается живота, удивлённо моргает. — Боли нет…

Мива-сенсей лишь коротко кивает, поднимаясь. — Вы свободны. На сегодня этого достаточно.

Выходя из палаты, взгляд невольно цепляется за руки Мива-сенсей. Они спокойны, без единой дрожи, будто то, что только что произошло, было самым обыденным делом в мире. Но в этом и кроется её сила — без лишних движений, без суеты, просто правильные действия в нужный момент. Именно в этом заключается искусство ирьёнина.

Решившись, Сатори перехватывает Мива-саму на выходе из палаты: — Извините, у вас есть немного времени поговорить? Мы столкнулись с проблемой, которую не можем самостоятельно решить.

Ирьёнин на мгновение задерживается, словно взвешивая серьёзность намерений, затем коротко кивает. В движениях нет лишней суеты — только выверенная точность, приобретённая годами дисциплины. Плавным жестом она указывает на дверь своего кабинета.

Хоши, стоящая рядом, слегка выпрямляется. В её голубых глазах мелькает заинтересованность — та самая, которая появляется, когда перед ней что-то, требующее разбора. Лёгкая улыбка на губах не скрывает пробудившегося интереса.

Как только дверь кабинета закрывается, врач занимает место у стола, не теряя ни секунды. Тёмные глаза внимательно изучают собеседников — не с любопытством, а с профессиональной оценкой. Жестом предлагает сесть.

— Говори, — голос чёткий, ровный. В нём нет давления, только скрытая поддержка, приглашение к сути.

Сатори выдыхает. Излишние детали не нужны — Мива-сама ценит точность. Он рассказывает: о способности, о страхе, который ощущается физически, о чужих эмоциях, вплетающихся в собственные. О том, как тело иногда реагирует быстрее, чем разум.

Хоши слушает, её пальцы машинально скользят по перьям Сэтору, спрятавшегося под складками её одежды. Взгляд внимательный, сосредоточенный.

Мива-сама некоторое время молчит. Тишина в кабинете не давит — наоборот, даёт пространство для размышлений. Её пальцы мерно постукивают по столу, словно отсчитывая секунды. Наконец, она заговорила: — Значит, восприятие страха… Аура, предугадывание угроз. Весьма специфическая способность.

Она чуть подаётся вперёд, голос становится сосредоточеннее: — Ты говорил, что уклонение происходит интуитивно. Но что случается, если угроза неожиданна? Когда разум не успевает её осознать?

Вопрос звучит просто, но в нём скрыта глубина. В памяти всплывает недавний случай. Сердце отбивает ровный ритм. Ответ очевиден, но неприятен.

— Замирание, — наконец произносит Сатори. Взгляд ровный, направленный прямо в глаза сенсею. — Будто тело спорит с разумом, решая, как действовать.

Мива-сама кивает, будто ожидала этого ответа. В её глазах нет осуждения — только понимание.

— Это слабость, — замечает она спокойно. — Но не непреодолимая.

Пауза. Затем взгляд скользит к Хоши. — Что скажешь?

Хоши моргает, но быстро берёт себя в руки. Её голос уверенный, но с оттенком задумчивости: — Если это инстинктивная реакция, значит, она связана с нервной системой. Возможно, можно тренировать тело так, чтобы оно быстрее адаптировалось… или научиться осознанно подавлять замешательство.

Мива-сама снова кивает, уголки её губ чуть поднимаются — почти незаметное одобрение. — Верно, — подтверждает она. — Но для этого нужна практика. И не только физическая.

В её тёмных глазах отражается смесь сосредоточенности и трудноуловимого оттенка — осторожного сочувствия, возможно? Пальцы размеренно постукивают по бедру, словно отбивая ритм собственных мыслей.

— Дети, — голос ровный, мелодичный, но твёрдый, — доверие ценю, но… В первую очередь я шиноби этого селения и обязана доложить о наличии у тебя улучшенного генома.

Тишина висит в воздухе, как натянутая струна. Хоши переводит взгляд на пол, пальцы сжимаются крепче. — Понимем… — в голосе слышится сожаление, но без явного протеста.

Мива-сенсей слегка кивает. — Доступ к информации о геноме может иметь только глава селения.

Разумеется. Логично. Но мысль о том, что кто-то, стоящий выше, будет решать, как трактовать чужую природу, оставляет неприятный осадок.

— А как же остальные кланы? — мой вопрос прозвучал спокойно, но взгляд внимательно ловит малейшие изменения в выражении лица сенсея.

— У каждого клана своя роль, и они не вмешиваются в чужие дела. Если появится запрос на изучение этой информации, необходимо единогласное одобрение пяти глав кланов, пяти шиноби - глав министерств и, разумеется, твоё личное согласие.

Хоши моргает, немного нахмурившись. — Почему так много участников голосования?

— Главы министерств — члены кланов, но действуют в интересах всего селения. Такой порядок установили ещё при его создании. Это позволило избежать внутреннего раскола и защитить не только клановых шиноби, но и тех, кто не принадлежит к влиятельным семьям. Простые жители тоже нуждаются в защите.

Слова резонны. Логичны. Но в них чувствуется нечто большее — давний, тщательно выверенный компромисс. Баланс, держащийся на тонкой грани.

— Понятно… — голос звучит ровно, но мысли продолжают разбирать детали.

Мива-сенсей бросает короткий взгляд на Хоши. Кажется, напряжённые плечи девочки чуть расслабляются. Едва заметная улыбка трогает уголки губ наставницы.

— Хорошо. Теперь информация будет передана по назначению. — Лёгкий кивок, словно приглашение выйти. — Вы молодцы. Что бы ни случилось дальше, помните: способности — это не только ответственность, но и возможность. Осмысливайте её правильно.

Мива-сенсей поправляет медицинский халат, её пальцы едва заметно постукивают по столу в задумчивом ритме.

— Что ж, раз с этим разобрались, перейдём к главному. — Голос ирьенина звучит ровно, без лишних интонаций, но в нём чувствуется уверенность. — Как ты, наверное, знаешь, я хорошо владею гендзюцу. Конечно, до истинных мастеров иллюзий мне далеко, но кое-что полезное для тебя у меня есть. Ты умеешь медитировать?

— Да, — отвечаю спокойно.

— Отлично. Тогда осталось освоить базовую технику — транс.

— Эта техника погружает противника в транс? — Хоши, сидящая рядом, любопытно наклоняет голову, её косички слегка колышутся. В голубых глазах мелькает интерес.

— Не совсем. — Мива-сенсей скрещивает руки на груди. — Техника может быть направлена как на противника, так и на самого пользователя. Дпнное гендзюцу, вводящее человека в пограничное состояние между сном и явью. Это позволяет замедлить сознательные процессы и освободить доступ к рефлексам и инстинктам. Но учти: это не панацея. Главное ограничение — ты будешь действовать почти исключительно на автоматизме.

В голове вспыхивают возможные варианты применения. Состояние, при котором сознание минимально вмешивается в реакции тела… Для обычных шиноби использование транса равно самоубийству. В отличие от них, мне это может помочь но... Все равно слишком рискованно её использовать.

— Когда можно будет приступить? — интересуюсь, сверяя возможные последствия с потенциальной пользой.

— Когда освоите базовые техники гендзюцу, — отвечает Мива, скрестив пальцы в замке.

— Но ведь их принципы противоположны! — Хоши резко поворачивается к ней, её голос звучит искренне озадаченно. — Техника перевоплощения и иллюзорные клоны работают вовне, создавая обман для окружающих, а транс направлен внутрь, изменяя состояние самого пользователя.

— Ты права, — уголки губ сенсей чуть приподнимаются, словно намёк на одобрение. — Но это та же причина, по которой вы сначала освоили передвижение по вертикальным поверхностям и воде, а только потом прыжки.

— Ради безопасности? — уточняю, улавливая логику.

— Отчасти, — кивает Мива. — Первые разы я буду вводить тебя в транс сама, чтобы понять, насколько наша теория работает.

— По идее, должна, — Хоши нахмуривается, обдумывая. — Разум стоит между инстинктами и телом. Если разум в трансе, инстинкты получают прямой доступ к управлению.

— Именно. — Мива опирается ладонями о стол. — Кроме того, времени у меня немного. В больнице вы набираетесь опыта, но это не всё.

— Пока что просто санитарами, — уточняю.

— Да. В больнице я могу консультировать вас по медицинским вопросам, но вводить тебя в транс в закрытом помещении небезопасно.

Слова ожидаемы, но подтверждают мои догадки. — Потому что невозможно предсказать, как среагируют тело и инстинкты?

— Именно. Если реакция окажется чрезмерной, последствия могут быть неконтролируемыми. — Мива на мгновение задерживает на мне взгляд, словно оценивая степень осознанности. — Потому вы начнёте с основ.

Дерево стула скрипит когда опускаюсь на него. — Как будут проходить тренировки? – мой голос звучит ровно, но внутри зреет напряжение.

Мива-сама медленно кивает. — Тренировки будут проходить исключительно под моим контролем. Без присмотра взрослого шиноби тебе запрещено использовать эту технику. Пока я не решу, что ты готов.

Короткая пауза. Она говорит спокойно, но в её словах ощущается не просто строгий приказ – ответственность.

— Теперь к самой технике. «Транс» — это гендзюцу, одновременно простое и сложное. Оно воздействует на сознание, постепенно подавляя способность воспринимать все пять чувств, погружая цель в состояние отрешённости.

Голос остаётся твёрдым, мелодичным. — Первый вариант применения – против врага. — Она передвигает листок с записями, это едва заметное движение подчёркивает серьёзность сказанного.

— Сложность этого способа оценивается в А ранг. Ввести противника в транс крайне затруднительно. Большинство шиноби способны сопротивляться, и потому потребуется исключительная концентрация. Лишь немногие обладают настолько тонким контролем, чтобы поддавить сознание этой технике.

— «Логично. Если бы всё было просто, её бы каждый использовал.»

— Второй вариант – применение на союзнике. — Она чуть откидывается назад. — Оценивается в ранг С. Здесь всё зависит от согласия цели. Если союзник помогает и сосредотачивается на процессе отрешения от своих чувств, техника может быть исполнена даже чуунином. Однако есть важное ограничение: чакра пользователя будет вступать в конфликт с чакрой союзника, что значительно увеличивает сложность исполнения и мощность техники. Этот конфликт может повлиять на результат, так как повышает нагрузку как на пользователя, так и на объект воздействия.

Пальцы Мива-самы снова едва слышно постукивают по столу. — И последний вариант – самопогружение в транс. Оценивается в Е ранг. — В голосе появляется едва уловимая мягкость, но строгий тон остаётся. — В случае, если пользователь сам погружает себя в транс, он не только помогает своему сознанию отрешиться от внешнего мира с помощью техники, но и стремится достичь ментальной изоляции. Это позволяет ему глубже погрузиться в состояние медитации, максимально отключившись от всего материального и эмоционального. Однако такой процесс требует дисциплины и самоконтроля, иначе может привести к нежелательным последствиям, например, утрате ощущения времени.

В комнате вновь повисает тишина. За стенами слышны приглушённые голоса, но здесь, внутри, всё иначе.

Тем же вечером, когда солнце опустилось за верхушки деревьев, а воздух наполнился прохладной свежестью, мы с Хоши выбрались на поляну для тренировки. Окружающий лес шумел в такт ветру, а высоко в небе кружил Сэтору, высматривая добычу или просто наслаждаясь полётом. Сегодня — работаем над техникой хенге-перевоплощения. На уроке мы разобрали теорию и немного потренировались, но чтобы овладеть ею по-настоящему, нужно довести движения до автоматизма.

В поисках найти илеальное положение тела, присаживаюсь, скрещивая ноги, и закрываю глаза. В темноте сознания выстраиваю последовательность. — «Первый этап — печати. Собака, Кабан, Баран.» Пальцы легко находят нужные позиции, мышцы уже запомнили ритм движений.

Представляю конечный образ: — «Кожа руки темнеет, ногти удлиняются.»

Вздыхаю — «Теперь — преобразование в Интон. Изначально чакра состоит из смеси физической и ментальной энергии, мне же нужно выделить только меньальную. Медленно, без рывков.»

Тепло разливается по ладоням, вытекает за пределы тела, формируя ложный облик. Плавность, точность. Этот принцип уже знаком — во многом похож на контроль чакры при ходьбе по воде. Те тренировки вновь помогли

Тихий хлопок, вспышка дыма. Открываю глаза и смотрю на руку. Чакра продолжает течь ровным потоком, подчиняясь воображению. Кожа действительно приобрела смуглый оттенок, ногти удлинились. Работает.

— Всё-таки, Мива-сенсей поддерживает именно мой подход, — отмечаю, наблюдая за изменениями.

Хоши фыркает:

— Иногда твой метод срабатывает, но я по-прежнему считаю, что лучше идти шаг за шагом, а не перескакивать от сложного к простому.

Смотрю на неё и едва сдерживаю улыбку. Волосы сестры теперь снежно-белые, выбеленные техникой.

— Тебе идёт.

Она морщится, но, поймав мой взгляд, усмехается. — Тебе тоже, — кивает на мою руку.

Хмыкаю. — «По сути, самая сложная часть — это преобразование чакры в Интон. Хотя тут нам помогли тренировки с освоением базовой мистической ладони.»

Сэтору спускается с небес, приземляясь на плечо Хоши, встряхивает перья. Его тёмные глаза следят за нами с внимательностью хищника. Лес продолжает нашёптывать что-то в темноте, воздух становится прохладнее, но внутри ощущается другое тепло — удовлетворение от проделанной работы.

Ещё сотня идеальных результатов, и техника станет неотъемлемой частью арсенала.