Прогнивший Мир

Утро в академии началось как обычно. Сенсей вошёл в класс с привычной неспешной походкой, поправляя воротник своей тёмной формы. Его спокойствие словно заполняло пространство, заставляя учеников невольно выпрямляться. На доске быстро появилась чёткая надпись: Фуиндзюцу.

Он обернулся к классу, на мгновение прикоснувшись к шраму на своей щеке.
— Сегодня мы поговорим о фуиндзюцу, — начал он, его голос был ровным, но наполненным той глубокой серьёзностью, которая заставляла всех слушать. — Это искусство, которому редко уделяют время в академии. Но каждый шиноби обязан понимать хотя бы основы его применения.

Класс притих, словно заворожённый. Даже Аки, которая обычно не могла усидеть на месте, замерла, лишь слегка покачивая ногой под партой.

— Что же такое фуиндзюцу? — продолжил сенсей, положив руки на стол и скользнув взглядом по лицам учеников. — Это сложный и многогранный вид техник, позволяющий запечатывать чакру, предметы или даже живых существ в специальные вязи и свитки. Однако из-за высокой сложности и риска ошибок обучение этим техникам доступно только под руководством квалифицированных людей.

Он сделал паузу, давая время осознать сказанное. Его взгляд, уверенный и спокойный, блуждал по классу, проверяя, уловили ли ученики всю серьёзность темы.

— Фуиндзюцу делится на три основных направления: защитные, атакующие и вспомогательные печати, — продолжил он. — Защитные применяются для создания барьеров или блокирующих чакру печатей. Атакующие позволяют взрывать, захватывать, обездвиживать или иным образом воздействовать на противника. А вспомогательные печати используются для хранения, транспортировки и других практических задач.

Тору, привычно крутя в руке надкусанное яблоко, лениво бросает, даже не глядя на доску:
— Это вроде тех штук, с которыми можно вместо огромного рюкзака таскать один маленький свиток?

Сенсей слегка улыбается, поправляя воротник.
— Абсолютно верно, Тору. Запечатывающие свитки — один из самых популярных видов фуиндзюцу. Они позволяют хранить вещи компактно и безопасно. Конечно, стоят они немало, но их многоразовость делает их настоящим спасением для шиноби, особенно в длительных миссиях.

По классу прокатывается еле заметный шёпот. Я краем уха слышу, как Хоши, сидящая рядом, тихо говорит с восторгом:
— Представляешь, если бы все наши книги, игрушки и вообще всё можно было бы запечатать в один свиток?

Она уже явно рисует в голове картину, как укладывает в свиток целую комнату, но это не мешает ей продолжать накручивать на палец прядь волос. Её воображение работает на полную мощность, несмотря на то что она уже видела подобные свитки в деле.

Я киваю, изо всех сил стараясь сосредоточиться на словах сенсея, хотя мысли о том, сколько всего можно было бы носить с собой, начинают понемногу уводить меня в мечты.

— Но есть и более доступные примеры, — продолжает он, — такие как взрывающиеся теги. Это небольшие листы из специальной бумаги с нанесённой вязью фуиндзюцу. Они относительно недорогие и чрезвычайно полезные в бою.

Аки тут же вскидывает руку:
— Сенсей, а как они работают?

— Очень просто, — отвечает он. — Достаточно вложить немного чакры, чтобы чуть создать активировать взрыв.

Сенсей переходит к следующей теме, начерчивая на доске новый рисунок.

— Ещё один вид, но уже обязательный в нашем селении, — сигнальные печати. Они поставляются кланом Кансатсу и используются для передачи сигналов на большие расстояния.

Класс снова оживляется. Я замечаю, как даже Шоичи слегка наклоняется вперёд, внимательно слушая.

— Сигнальная печать посылает тончайшие волны чакры, которые может почувствовать сильный сенсор или другая такая же печать, — объясняет сенсей. — Максимальный радиус — двадцать километров, частота волн — двадцать секунд. Чем больше чакры вложено в печать, тем шире радиус действия.

Мужчина достает из кармана небольшой лист бумаги, на котором нарисованы странные символы и показывает классу. Он делает паузу, чтобы дать нам время осмыслить.

— Печать также сигнализирует уровни угрозы. Один раз вложить чакру — обнаружен противник. Два раза подряд — отряд противников. Три — полноценное вторжение.

В классе слышен тихий шёпот, все обсуждают услышанное. Аки задаёт ещё один вопрос:
— А это не опасно? Что если противник тоже почувствует?

Сенсей кивает.
— Именно поэтому эти печати используются с осторожностью. Но они невероятно эффективны в бою и разведке.

На этот раз сенсей достает небольшой свиток, который аккуратно разворачивает на своем столе. На его поверхности чётко виднеются странные линии вязи.

— Сейчас я объясню теорию, а особо успешные, уже сегодня смогу применить её на практике, — говорит он спокойно, поправляя воротник. — Мы научимся использовать запечатывающий свиток.

Ребята в классе переглядываются, предвкушая что-то необычное. Тору, сидя за своей партой, хочет укусить яблоко, но поймав взгляд сенсея, резко передумывает.

— А взрыв теги? — внезапно спрашивает кто-то из заднего ряда.

Сенсей бросает взгляд в ту сторону и слегка усмехается.
— В классе мы не будем использовать взрыв теги. Это слишком опасно. Через два года я буду обучать вас, как правильно их активировать и размещать для создания засад.

Некоторые ребята выглядят разочарованными, но голос сенсея становится серьёзным, а взгляд обводит класс:
— Напитать чакрой листок, вы сможете уже сейчас, поэтому, каждый из вас получит сигнальные печати, но предупреждаю, за ложное использование, будет налагаться серьезный штраф, а так же отчисление из академии.

Многие дети сглотнули, и опасливо покосились на листок.
— Запечатывающий свиток — это инструмент, который может стать вашим лучшим другом в миссии. С его помощью можно спрятать снаряжение, медикаменты или припасы, уменьшая ваш багаж до минимума.

Я внимательно смотрю на узоры на свитке, пытаясь запомнить их детали. Рядом Хоши, слегка нахмурившись, шепчет:
— Интересно, а можно ли в свиток спрятать целый дом?

Я чуть не засмеялся, от столь нелепой мысли, но вовремя сдерживаюсь, чтобы не привлекать внимание сенсея.

— Для начала мы изучим базовый принцип, — продолжает он. — В свиток можно запечатать предмет небольшого размера. Всё, что для этого нужно, — сосредоточить свою чакру и следовать шагам, которые я покажу.

Сенсей поднимает небольшой кунай и кладёт его на центр свитка. Его движения точны, он прикладывает пальцы к узорам и объясняет:
— Сложите ручные печати в определенной последовательности, затем положите ладонь на листок и вложите чакру в вязь.

Он демонстрирует процесс, и кунай мгновенно исчезает в появившемся на несколько секунд дыме из чакры, оставив в центре свитка небольшой символ. В классе раздаются восхищённые вздохи.

— Высвободить запечатанную вещь, нужно с использованием тех же самых действий. — Сенсей проделывает все тоже самое, и с тихим звуком «Пуф», появляется дым, а когда развеивается, на листке вновь лежит кунай.

— Запомнили? Теперь повторите ручные печати. Когда вы сможете выполнить их без единой ошибки, я позволю вам использовать свиток — объявляет сенсей. — Помните, главное — сосредоточенность.

Все дети с энтузиазмом начинают складывать пальцы, повторяя ручные печати. Кто-то шепчет под нос, пытаясь запомнить последовательность, а кто-то смело просит сенсея показать ещё раз. Под пристальным взглядом он наблюдает, как клановые дети по очереди подходят к свитку.

Первой шагнула Аки. Она сосредоточенно сложила печати и тихо выдохнула:
— Запечатывание… пошло!
Кунай исчез в свитке с едва заметным дымком. Девочка с улыбкой подняла голову:
— Получилось?
— Идеально, — сенсей одобрительно кивнул.

Хидео подошёл следом, хмурясь от напряжения. Его резкие движения завершились чуть заметной вспышкой, когда кунай растворился в свитке.
— Ну, как всегда на высоте, — самоуверенно проговорил он, пряча довольную улыбку.
— Попробуй распечатать, — посоветовал сенсей.
Хидео сложил ещё несколько печатей, и кунай с лёгким хлопком вернулся обратно.
— Легче, чем я думал! — Хидео явно гордился собой.

Тору, слегка нервничая, подошёл к свитку и медленно сложил печати. Дым при запечатывании оказался гуще, чем у остальных. Он откашлялся и неловко пошутил:
— По-моему, это знак, что нужно больше тренироваться.
— Неплохо для первого раза, — успокоил его сенсей. — Попробуй распечатать.
Когда Тору повторил технику, кунай появился с небольшим хлопком, и он облегчённо выдохнул:
— Кажется, у меня получается.

Шоичи подошёл последним из клановых детей. Его движения были механически точны, и кунай исчез с минимальной вспышкой. Он бросил взгляд на сенсея:
— Всё так, как в теории.
— Теория у тебя на высшем уровне, — усмехнулся сенсей. — Но как насчёт практики распечатывания?
Шоичи сложил новые печати, и кунай моментально вернулся.
— Всё работает, как и должно.

Хоши уверенно вышла вперёд, сложила печати, и кунай бесшумно исчез в свитке.
— Легко, — коротко заметила она.
— Превосходный контроль чакры, — отмечает сенсей. — А теперь распечатай.
Хоши быстро вернула кунай, даже не сбавляя темпа.

Наступает моя очередь. Подхожу к столу, стараясь не показывать волнения. Сосредотачиваюсь, вспоминая каждое движение, которое только что видел у других. Пальцы складываются в нужные печати, чакра подчиняется усилием воли. Я ощущаю её движение, как слабое покалывание в кончиках пальцев. Наконец, кладу ладонь на свиток, вложив чакру в вязь.

Кунай исчезает в облаке густого белого дыма, который задерживается дольше, чем у остальных. Я чувствую, как тепло приливает к лицу, понимая, что что-то сделано не так.

— Сатори, ты вложил слишком много чакры, — спокойно замечает сенсей, слегка кивая. — Это хороший знак того, что у тебя есть потенциал, но для точных техник нужно учиться быть сдержаннее. Экономия ресурсов — основа мастерства шиноби.

Киваю, стараясь скрыть разочарование, но взгляд всё же опускается. Позади слышится тихий, ободряющий шёпот Хоши:
— Ты справился лучше, чем многие с первого раза. Просто чуть больше практики — и будет идеально.

Её слова согревают, но лёгкий укол неудачи остаётся. Я возвращаюсь на место, прислушиваясь к тому, как сенсей объясняет ошибки другим.

Некоторые ребята из бесклановых семей нервничают больше, чем я. Один мальчик путается в последовательности печатей, его пальцы дрожат от напряжения. Девочка из соседнего ряда несколько раз забывает вложить чакру, а потом, вздохнув, отступает назад с виноватой улыбкой. Сенсей, терпеливо наблюдая за каждым, шаг за шагом подсказывает:
— Не торопись. Сначала сосредоточься, почувствуй, как чакра течёт, и только потом действуй. Ошибки — это часть обучения.

К концу урока ещё двое бесклановых справляются с заданием. Их лица озаряет гордость, хотя дым от свитков всё ещё густой. Остальные остаются полны решимости. Они упрямо отрабатывают ручные печати на своих местах, готовясь к следующему уроку.

Внутри у меня зреет твёрдое намерение исправить ошибку. Я снова и снова прокручиваю в голове, как правильно распределить чакру, чтобы к следующему занятию показать свой лучший результат.

***

Выходной день окутывает деревню мягким светом рассвета, но в кузнице работа кипит с самого утра. Стуки молота о наковальню раздаются по округе, перемежаясь с короткими паузами. Каждый удар будто в такт самому времени — мерный, уверенный, наполненный смыслом. Сатори, с голыми руками, покрытыми мелкими ожогами и черной пылью, сосредоточенно трудится. Лицо, несмотря на усталость, спокойно, а взгляд сосредоточен на работе. Каждое его движение выдает терпение и настойчивость.

Ближе к ночи звуки работы затихают. Луна, взойдя над деревьями, мягко освещает фигуру выходящего из кузницы Сатори. В руках он держит тяжелый сверток, обернутый плотной тканью, будто охраняющий нечто важное. Возвращаясь домой, он старается ступать бесшумно, чтобы не потревожить спящую Хоши. Темнота внутри дома становится для него союзником. Сатори скользит в свою комнату и аккуратно прячет сверток под кровать. Движения быстрые, но точные — в них чувствуется привычка к скрытности.

Едва закрыв дверь, он идет в ванную, где холодная вода смывает пыль и усталость. В отражении тусклого зеркала мелькает облик мальчишки, который выглядит старше своих восьми лет — не внешне, а внутренне, будто каждый прожитый день приносит ему новый груз ответственности.

Закончив, Сатори возвращается к кровати, медленно опускается на мягкое одеяло. В голове всплывает мысль, четкая, словно высеченная из камня: "Теперь всё готово. Осталось лишь дождаться подходящего момента…" Он закрывает глаза, а вместе с ним в доме воцаряется глубокая тишина, словно и природа затаила дыхание в ожидании.

Кояма Хоши

Сквозь сон прорывается оглушительный звон будильника — жуткий звук, словно сотворённый специально для пыток. В голове тут же вспыхивает мысль: «Какой извращённый ум изобрёл эту адскую машину?!» Гнев на бездушное устройство только растёт. «Неужели нельзя было создать что-то, что будило бы мягко, словно шёпот ветра? Но нет! Вместо этого мир наградил нас ЭТИМ!» Руки шарят вокруг в поисках хоть чего-нибудь, что можно метнуть в будильник, но комната, как назло, не желает сотрудничать.

Со вздохом, будто весь мир взвалил на плечи свои беды, поднимаюсь с кровати. Подхожу к этому зловещему механизму и нажимаю кнопку, прекращая его мучительное завывание. «Вот и всё, теперь мне спокойнее…» — думаю, но раздражение ещё не ушло окончательно.

Вода с прохладой касается кожи, смывая остатки сна. Взгляд в зеркало цепляется за взлохмаченные волосы. Быстро привожу себя в порядок и переодеваюсь в спортивную форму. Братик, как всегда, уже готов — он кивает мне, словно говоря: «Пора.» Мы неспешно выходим из дома и направляемся на утреннюю тренировку.

Полигон встречает свежим воздухом и лёгким шумом листвы. После небольшой разминки начинаем спарринги. Снова и снова стараюсь пробиться сквозь его защиту, но каждое моё движение словно оказывается предсказанным. Взгляд брата сосредоточен, удары точны, а движения быстры. Всё заканчивается тем, что я лежу на земле, а он спокойно протягивает руку, чтобы помочь встать.

«Как же он крут!» — восхищённые мысли невольно заполняют голову. Его стиль боя — смесь интуиции и тренировочного опыта, отточенного бесчисленными спаррингами с папой, Аои-сан и Мичи-сан. Он предугадывает каждый шаг, каждый удар. Но в такие моменты кажется, что он борется не с противником, а с со своими собственными рефлексами, от того весь ритм боя сбивается. Может Мива-сенсей сможет нам чем-нибудь помочь?

После очередного поражения не могу удержаться от лёгкой грусти. «Он становится сильнее с каждым днём,» — размышляю, чувствуя, как внутри растёт желание догнать его. Брат тренируется три раза в неделю, а мне удаётся вырваться на занятия с ребятами лишь раз. Остальные дни отнимает работа, которая мешает развитию.

«Как же хочется бросить всё и сосредоточиться на тренировках!» — мысли накатывают волной. Но тут же вспоминаю, что отступать нельзя. Каждый день, каждый шаг приближает к цели, а пропасть между нами — это просто ещё одна преграда, которую нужно преодолеть.

Тренировка подходит к концу. Усталость приятно отзывается в мышцах, и дыхание постепенно выравнивается. Рядом с Сатори, с которым мы вместе покидаем тренировочную площадку, шаги становятся легче. Дом уже совсем близко, и впереди маячит знакомая крыша. Пора идти в душ.

Горячая вода стекает по коже, смывая следы пота и усталости. Мысли одна за другой роятся в голове. «Сатори становится сильнее. Каждая его тренировка – шаг вперёд. Он не просто растёт, он расцветает. Но где в этом всём я? Неужели моя сила только в теории?»

Перебираю в уме. Теоретические знания всегда были моей сильной стороной. Успехи в классе неоспоримы: первое место делят между собой Шоичи-кун и мой братик. У нас с Хидео-куном второе. Однако на практике… Пусть я и лучшая среди бесклановых, раз за разом я чувствую себя слабее его и остальных клановых ребят. Сатори и другие друзья уходят всё дальше, словно их сила недосягаема.

Выключив воду, медленно вытираюсь и смотрю в зеркало. Глубокий вдох, затем выдох. «Сегодня я просто постараюсь не думать о слабостях. Это мой день.»

Выхожу из душа и слышу шум на кухне. Сатори, как всегда после тренировки, что-то готовит. Его сосредоточенность всегда вызывает у меня лёгкую улыбку. Быстро переодевшись, открываю дверь и замираю.

– С днём рождения, Хоши-тян! – голос братика звучит тепло, чуть торжественно. Передо мной стоит Сатори с едва заметной, но искренней улыбкой. В одной руке он держит большого плюшевого медведя, а в другой – клинок танто в изящных ножнах.

– Что это?.. – мой голос чуть дрожит от неожиданности, но слова теряются в волне смеха, внезапно нахлынувшего от такого вида.

Сатори слегка склоняет голову на бок, словно не понимая, что вызвало такую реакцию. Это движение только усиливает моё веселье.

– Ты... Ты так серьёзен с этим плюшевым медведем, который не на много меньше тебя, как будто он твой напарник, да ещё и настоящий клинок в руках держишь, а на твоём лице и футболке следы от муки и теста! Это вместе так странно выглядит! – смеюсь, едва удерживаясь на ногах.

Братик, хмуря брови, тихо произносит:
– Но я же думал, что это идеальный подарок. Тебе не нравится?..

– Нравится! Очень нравится! – улыбаюсь широко, смахивая слезу от смеха. – Ты просто смешной. Спасибо, братик.

Словно позабыв обо всех сомнениях и тревогах, обнимаю Сатори. На мгновение мне кажется, что всё в мире становится легче.

Братик сдержанно кивает, а я, не сдержав радостной улыбки, принимаю подарки в свои маленькие руки. В этот момент голова занята лишь одним вопросом: что же выбрать первым? Мишка сразу притягивает взгляд — его мягкие лапки и добродушная мордочка зовут к себе. Но танто... Этот клинок точно выковал братик собственными руками, ведь на покупку оружия у нас нет средств. От этой мысли сердце наполняется теплом.

Наконец решив, откладываю игрушку в сторону, бережно хватаюсь за ножны и медленно, словно это священный ритуал, вытаскиваю клинок. Его тяжесть приятно ощущается в руках. Танто на первый взгляд кажется обычным, напоминает те, что носят шиноби или можно найти на витринах оружейных лавок. Но есть кое-что, что делает его уникальным — у основания лезвия с обеих сторон выгравирован клевер. На одной стороне четыре лепестка, а на другой — три. Этот маленький, но продуманный элемент вызывает восхищение.

— Братик, а почему с одной стороны три лепестка, а с другой четыре? — любопытство переполняет, и смотрю ему прямо в глаза. — Мама ведь говорила, что только четыре лепестка приносят удачу!

Он оборачивается ко мне, не переставая помешивать что-то в миске на кухонном столе. Его голос звучит спокойно, словно он заранее знал, что я задам этот вопрос.
— Мудрецы говорят, что три лепестка клевера символизируют единство души, тела и духа, — начинает он объяснять. — Если человек носит такой символ с собой, он обретает мудрость, спокойствие и ясность ума. А вот четвертый лепесток добавляет удачу. Когда Тетсуо-сан узнал, что я кую оружие для тебя, он предложил свою помощь и сделал эту гравировку. А я подумал, что в будущих сражениях тебе понадобится не только удача, но и острый, но одновременно спокойный ум. Так и появился этот символ.

Его слова заставляют задуматься, и я на мгновение прижимаю танто к груди. В сердце рождается чувство благодарности. Этот клинок не просто оружие, он словно оберег, созданный с заботой.

— А теперь, Хоши, — голос братика становится чуть игривее, — советую переодеться во что-то праздничное. Скоро подтянутся ребята, они тоже хотят тебя поздравить.

Искренне его поблагодарив, я осторожно поднимаю мишку и направляюсь в свою комнату. Там, положив игрушку на кровать, аккуратно кладу танто на стол. Погружаясь в свои вещи, начинаю искать подходящий наряд. Каждый лоскут ткани вызывает сомнения, и выбор превращается в настоящее испытание. Полчаса раздумий приводят к решению:  надеваю кимоно, которое так люблю. Его необычная цветовая палитра радует глаз: сверху лазурно-малахитовые тона плавно перетекают в цвет морской волны, а широкий пояс жёлто-песочного оттенка подчёркивает всю композицию.

Осматривая себя в зеркале, чувствую, как праздник уже проникает в сердце. Стараясь сдержать волнение, выхожу из комнаты, готовая к тому, что этот день станет незабываемым.

Вернувшись на кухню, застала брата за тем, как он завязывал черный пояс на своем темно-синем кимоно. Он бросил на меня спокойный взгляд и, не прерываясь, произнес:

– Долго же ты. Я уже успел приготовить все запланированные блюда, помыться и переодеться...

Я нахмурилась и надула щеки, готовясь возмутиться, но он тут же замолчал, а затем, смягчившись, добавил:

– Впрочем, мы успели. К приходу гостей все уже гото...

И вновь ему было не суждено договорить, потому что в квартиру, подобно урагану, ворвалась Аки-чан.

– С днём рождения, Хоши-чан! – радостно прокричала она, мгновенно крепко обняв меня. Но через секунду, словно вспомнив о чём-то важном, резко отстранилась и протянула мне большой сверток в яркой подарочной упаковке.

С интересом оглядела подругу. На ней ярко-жёлтый жилет, украшенный гербом её клана — молотом и наковальней, — и простые темно-синие брюки. Русые волосы заплетены в тугую косу, а глаза сверкают азартом. Она пританцовывает на месте, будто не может усидеть на одном месте, и взгляд её то и дело цепляется за каждую деталь в комнате.

Тем временем остальные ребята, постучав в открытую дверь, вежливо зашли внутрь. Шоичи-кун шагнул первым, его аккуратные белоснежные волосы слегка шевелились от лёгкого сквозняка. Темный, тщательно отглаженный кимоно с тонким серебристым узором подчёркивает его хрупкость и изысканность.

Следом вошёл Тору-кун, катая в ладонях своё неизменное яблоко. Его тёмно-серый жилет поверх светлой рубашки выглядит просто, но при этом стильно. Волосы Тору слегка растрёпаны, что придаёт ему вид задумчивого мечтателя, а смуглая кожа контрастирует с ярко-красным яблоком в руках.

Хидео-кун почти влетел в комнату вслед за Тору, проверяя ремень на поясе. На нём свободный тёмно-зелёный костюм, напоминающий охотничий наряд, а на спине вышит маленький лук и кинжал — символ клана. Его черные волосы, как обычно, взъерошены, а карие глаза искрятся энергией. Он чуть не задел стул, но ловко увернулся, ухмыльнувшись в свойственной ему манере.

Аки-чан, счастливо улыбаясь, повторяла, подталкивая меня локтем:

– Давай-давай, открывай скорее!

Её энтузиазм оказался заразительным. Не теряя времени, я аккуратно, но быстро разорвала упаковку. Внутри оказался свернутый кусок ткани насыщенного красного цвета. Развернув подарок, увидела длинный, изящный плащ из мягкой и лёгкой ткани, украшенный золотистой вышивкой в виде кленовых листьев.

Накинув его на плечи, с восхищением отметила, как идеально он сидит: ткань струилась почти до самого пола, обволакивая меня теплом и лёгкостью.

– Ну как, нравится? – с хитрой улыбкой спросила Аки-чан, скрестив руки на груди.

Я чуть прищурилась и, выдержав паузу, невозмутимо произнесла:

– Не-а...

Увидев, как выражение её лица мгновенно изменилось от радости к растерянности, не смогла удержаться и, рассмеявшись, добавила:

– Как он мне может просто нравиться, если я его обожаю с первого взгляда?!

Аки-чан не успела ответить, потому что её лицо стало чередовать эмоции с такой скоростью, что ребята невольно начали прикрывать смех фальшивым покашливанием. Однако Шоичи-кун и мой брат, хмыкнув одновременно и совершенно одинаково, разрушили хрупкий барьер сдержанности. Мы все разразились дружным смехом, который становился только громче от того, как Аки-чан надувала щеки, притворяясь обиженной.

Когда мы наконец отсмеялись, утирая слёзы, шагнула к подруге и обняла её:

– Спасибо тебе огромное, Аки-чан. Ты просто чудо.

Её лицо тут же озарила хитрая улыбка, и она вполголоса пробормотала:

– Я тебе это ещё припомню!

Отстранившись, я встретила её сияющий взгляд, полный весёлых бесенят.

Шоичи-кун тихо протягивает небольшую коробочку. Его тонкие, аккуратные пальцы выглядят почти хрупкими, когда он держит её перед собой. Взгляд спокоен, но в нем едва заметна искра ожидания. 

– Это тебе, – произносит он своим привычным ровным тоном. 

Коробочка, обернутая в тонкую бумагу с узором кленовых листьев, выглядит необычайно изысканно. Осторожно снимаю упаковку и открываю крышку. Внутри, на мягкой бархатной подложке, покоится серебряное ожерелье с сапфиром, который переливается глубокими синими оттенками, словно поймал в себя часть вечернего неба. 

– Это... мне? – не сразу верю глазам, боясь прикоснуться к этому изяществу. 

Шоичи-кун подходит ближе, склонив голову, чтобы взглянуть на содержимое коробочки. Его бледное лицо остаётся бесстрастным, но голос звучит задумчиво: 
– Хм. Что-то не так? Неужели тебе не нравится? – затем, чуть тише, почти шёпотом добавляет: – Мама и сестра уверяли, что такие вещи нравятся девочкам... Может, они ошиблись? 

– Нет-нет, всё в порядке! Просто... это так неожиданно. Такой красивый и дорогой подарок... Спасибо тебе огромное! Мне правда очень приятно, – с этими словами осторожно беру ожерелье и надеваю его на шею. 

Аки-чан, подпирая подбородок рукой, тут же оценивает: 
– Смотрится просто идеально! Сапфир прямо подчёркивает цвет твоих глаз. 

Она сияет широкой улыбкой, но уже нетерпеливо покачивает ногой, явно в ожидании узнать о других подарках.

– Спасибо, Шоичи-кун, – искренне говорю, улыбаясь. 

Он только коротко кивает, но в его глазах мелькает еле уловимое удовлетворение.

Тору-кун делает глубокий вдох, словно собираясь с мыслями, а затем с невероятной серьёзностью протягивает руку вперёд. На раскрытой ладони лежит… ярко-красное яблоко.

Пару мгновений просто смотрю на этот неожиданный подарок. 

– Это… яблоко? – недоверчиво спрашиваю, чувствуя, как уголки губ начинают предательски подрагивать. 

Тору молчит, его смуглое лицо сохраняет хладнокровное выражение, словно он только что сделал величайший выбор в своей жизни. Его пальцы, чуть касающиеся яблока, сжимают его, как нечто бесценное. 

– Ты… серьёзно? – не выдерживаю паузы и поднимаю взгляд на его тёмные глаза. 

Он едва заметно кивает, будто подтверждая свои намерения. Но вот что-то в его мимике меняется, и по губам скользит лёгкая, почти невидимая улыбка. Затем он неожиданно начинает смеяться. Его смех звучит низко и немного сдержанно, но он настолько искренний, что на мгновение кажется, будто мир вокруг становится ярче. 

– Тору, ты… – начинаю я, но в этот момент Хидео подхватывает смех, хлопая себя по колену, а следом и Аки-чан, её звонкий смех разносится по всей поляне. Даже Шоичи, всегда такой спокойный и невозмутимый, позволяет себе короткую, но тёплую усмешку. 

– Ты видел её лицо? – сквозь смех произносит Хидео, чуть не уронив своё копьё, которое держал в руках. – Она ведь на полном серьёзе пыталась понять, что с этим делать! 

Аки вытирает выступившие от смеха слёзы: 
– Ну, Тору, ты мастер сюрпризов. Кто бы мог подумать, что ты так легко расстанешься со своим "сокровищем"? 

Тору спокойно пожимает плечами, его пальцы продолжают крутить другой фрукт, который он, оказывается, прятал в рукаве. 
– Я всё равно хотел поделиться. А то вдруг кто-нибудь забудет, как выглядят хорошие яблоки. 

Сатори, сидящий неподалёку, молча наблюдает за ситуацией. Его тёмные глаза слегка блестят, а лёгкая улыбка едва заметно появляется на губах. 

– Хоши, бери уже, – с наигранной усталостью говорит Тору, протягивая яблоко ещё ближе. – А то остальные и вправду подумают, что это какой-то артефакт, который нельзя трогать. 

Смех утихает, и всё внимание снова сосредотачивается на маленьком, но явно значимом жесте. Беру яблоко, чувствуя его тёплую гладкую поверхность. 

– Спасибо, Тору-кун, – произношу с лёгкой улыбкой. 

– Всегда пожалуйста, – отвечает он, опуская взгляд. Затем тихо добавляет: – Только не забудь, что это не просто яблоко. Это моё лучшее. 

Эти слова вызывают ещё один взрыв смеха, но уже более тёплого и дружелюбного. Тору смотрит на всех с лёгким укором, но в его глазах всё-таки проглядывает гордость.

Тору быстро бросает взгляд на Хидео, словно подавая молчаливый сигнал. Тот ухмыляется и заговорщицки произносит: 

– У нас для тебя подарок, но он один на двоих. Родители велели вручить его после празднования. 

Голубые глаза невольно расширяются от любопытства. Подарок? На двоих? Уже интересно. 

– Да, – подхватывает Тору с едва заметной улыбкой, теребя край рукава. – Они сказали, что если вручим его раньше, ты целый вечер будешь только о нём думать. А так хоть на празднике отвлечёшься. Ну, и… интрига сохранится. 

Голос его звучит спокойно, даже немного небрежно, но взгляд выдаёт скрытое удовольствие от того, что получилось зацепить внимание. 

– Интрига? – переспрашиваю, прищурившись. – Вот вы, заговорщики! Даже подарок сделали загадкой. 

Сатори, сидящий рядом, молча наблюдает за разговором. Его карие глаза слегка прищурены, а уголки губ дрогнули в сдержанной улыбке. Кажется, он уже догадался, что задумали друзья, но, как всегда, предпочитает держать мысли при себе. 

– Мы просто хотим сделать праздник интереснее, – поясняет Хидео, делая вид, что невинно потягивает ремень на поясе. – Да и кто сказал, что ожидание – это плохо? Иногда оно гораздо важнее самого подарка. 

Аки смеётся, легко хлопнув его по плечу: 

– Ты это специально сказал, чтобы ей было ещё труднее ждать? Злодей! 

– Ну, я же честно! – Хидео разводит руками, но в его тоне слышится явное веселье. 

Тору, прислонившись к дереву, спокойно добавляет: 

– Просто доверься. Мы знаем, как сделать момент запоминающимся. 

Внутри кипит любопытство. Эти двое определённо что-то замышляют. И пусть слова про "дополнительную интригу" немного раздражают, невольно ловлю себя на мысли, что они уже добились своего – теперь всё внимание сосредоточено на загадочном подарке. 

"С дополнительной интригой… Хитрые же лисы. И всё-таки заинтриговали!" – думаю, глядя на их довольные лица.

Сатори-кун, закончив последние приготовления, с улыбкой жестом приглашает всех к столу. На большом деревянном столе аккуратно расставлены четыре огромные тарелки с ароматным угощением, которое он сам приготовил. Блюдо, как выяснилось, называлось то ли "Писса", то ли "Пицца". 

– Пицца? Что за странное название, – задумчиво произносит Аки, наклоняясь ближе и вдыхая аппетитный запах. – Но пахнет здорово! 

– Это из одного рецепта, который я вспомнил, – отвечает Сатори, ловко разрезая блюдо на ровные треугольники. Его движения чёткие, словно он уже не раз готовил что-то подобное. – Попробуй, скажешь своё мнение. 

– Я уже уверена, что будет вкусно! – Аки с сияющими глазами хватает кусок и первым же укусом подтверждает свои слова, весело причмокивая. 

Шоичи молча берет свой кусок, внимательно разглядывая его. Он слегка нахмуривает брови, будто изучает произведение искусства. 

– Интересно, – наконец замечает он. – Простой, но в то же время многослойный вкус. 

– Как ты можешь говорить о еде, будто оцениваешь стратегию? – смеётся Хидео, уже успевший доесть свой кусок и потянуться за следующим. 

После сытного завтрака Сатори предлагает продолжить день культурной программой. Постановка в местном театре называется "Девушка и Монстр". 

Мы выходим из дома и направляемся к театральной площадке, где уже собралась внушительная толпа. Внутри небольшого помещения, снятого бродячими актёрами, царит оживление. Повсюду слышатся разговоры, а среди зрителей можно заметить представителей разных кланов. 

Сатори внимательно осматривает зал, будто впитывает каждую деталь. Его спокойствие и сосредоточенность сильно контрастируют с оживлёнными комментариями остальных. 

– Постановка должна быть особенной, если привлекла столько внимания, – наконец замечает он. 

Зал постепенно заполняется. В центре сцены зажигаются фонари, заливая помещение мягким светом. Завеса таинственности и ожидания окутывает всех вокруг.