Прогнивший Мир

Утро встречает первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь окна. На кровати, словно маленький завоеватель, раскинулась Хоши-тян, обняв подушку и захватив одеяло. Её тихое дыхание наполняет комнату спокойствием. Ни единый звук не нарушает её сладкого сна, даже лёгкий шелест поднятого края одеяла.

Кухня встречает прохладой и утренней тишиной. В воздухе начинает витать запах свежее нарезанных овощей, лёгкий треск масла на разогретой сковороде и пряный аромат травяного чая. Весь процесс готовки кажется на удивление привычным, будто руки сами помнят, что делать.

На краю сознания проносится мысль: «Как же быстро удалось освоиться с этой газовой плитой. Уж не было ли такого опыта раньше? Можно попытаться найти ответ в воспоминаниях, но... Мне до сих пор непонятно, откуда они появились у меня в голове.

В голове вдруг всплывают отрывки из прошлого — отец-торговец и телега, катящаяся по пыльным дорогам из города в город. Всё настолько реально: его голос, запах дерева от телеги, даже ощущения дороги под ногами. Всё это кажется настоящим. Без сомнения, именно я катался с ним. Цвет волос, рост, длинна рук, всё это совпадает со мной в пятилетнем возрасте. Отец учил меня чтению и письменности, но вот вопрос — почему эти воспоминания будто оторваны от времени? Всё, чему он когда-то учил, кажется безнадёжно устаревшим.

Но это лишь часть головоломки. Всплывают другие образы: дом, мать, отец, сестра. Здесь всё другое — язык, города, технологии, даже собственное тело выглядит иначе, словно воспоминания принадлежат совершенно другому человеку.

И всё же это ещё можно было бы объяснить. Но те образы… монстра. Это не плод воображения. Реальное восприятие чакры, чувство страха, рефлекторное уклонение — всё это не оставляет сомнений. Эти воспоминания принадлежат существу, которое невозможно представить человеком.

Может ли потеря памяти как-то связана с этим? А страх… он ведь был первым, что я почувствовал тогда. Что, если сознание просто пытается защитить себя, создавая этот образ монстра? Но зачем? Чтобы объяснить необъяснимое? Или, может, скрыть что-то ещё более страшное?»

Мысли вьются, словно клубок змей, не давая покоя. Но одна вещь остаётся неизменной — утро продолжается.

Через некоторое время в комнате появляется Хоши-тян. Косички, словно нарочно растрёпанные, беспорядочно обрамляют её лицо, а пижама с забавными зайчиками делает её ещё более очаровательной. Маленькая, будто игрушечная фигурка неторопливо идёт к столу и плюхается на стул. Голова склоняется вниз, словно вот-вот упадёт на скатерть, но дыхание равномерное — ещё немного, и она снова уснёт прямо здесь.

Тарелка с горячей едой, заботливо поставленная перед ней, мгновенно меняет картину. Теплый аромат пробуждает интерес, а аппетит делает своё дело. Голубые глаза медленно открываются, наполняясь жизнью. Лёгкий румянец касается её щёк, когда первая вилка с едой исчезает во рту. Завтрак превращается в тихую, уютную беседу, где редкие смешки, словно лучики солнца, добавляют утреннему моменту особого тепла.

После еды порядок восстанавливается с удивительной быстротой. Всё лишнее аккуратно раскладывается по своим местам, каждая мелочь будто знает, куда ей нужно. Хлопают дверцы шкафов, и комната вновь становится просторной и чистой.

Простая, но удобная одежда сменяет пижамы, и вот уже всё готово для выхода. Этот день особенный — прогулка несёт важную цель. Во-первых, предстояло купить всё необходимое по составленному с вечера списку. Во-вторых, пора наконец осмотреть город, который на долгие годы станет нашим новым домом.

По сравнению с родной деревней это место кажется огромным. Высокие каменные стены возносятся к небу, словно неусыпные стражи, защищающие покой его обитателей. Пространство внутри разделено на четыре кольца, каждое из которых обладает своей неповторимой атмосферой.

Самое внешнее, первое кольцо, простирается широкой полосой вдоль стен. Здесь царит суета: повсюду расположены общежития, небольшие дома и складские помещения. Улицы местами пыльные, но это не мешает им оставаться оживлёнными. Вдалеке доносится гул тренировочных полигонов, где раздаются удары оружия и отрывистые команды тренеров. Их здесь шесть, и каждый привлекает своей энергией и звуками боевой подготовки.

Ближе к центру находится третье кольцо, и здесь будто другой мир. Магазины с яркими вывесками сменяются шумным рынком, где каждый продавец старается перекричать другого, предлагая свои товары. Полки ломятся от экзотических фруктов, сушёных трав, редких специй и диковинных украшений. Иногда попадаются такие вещи, о которых раньше даже не доводилось слышать. Всё вокруг словно кричит: «Смотри! Пробуй! Узнавай!»

Второе кольцо — клановые кварталы, где на каждом доме красуется герб, рассказывающий о его жителях. Лук и кинжал указывают на охотников, молот и наковальня — на искусных кузнецов. Большая зелёная капля, вероятно, символизирует целителей или мастеров ядов. А вот смысл гербов с глазом и иероглифом соли пока остаётся загадкой, но это лишь подогревает интерес.

Этот город живёт, дышит, двигается. Его ритм подчиняет себе, улицы наполнены звуками шагов, голосов и скрипом телег. Ароматы жареного мяса, свежего хлеба и раскалённого металла смешиваются в причудливую симфонию, которую можно ощутить всем телом. Каждый новый поворот, каждая улица открывает что-то необычное.

После долгой прогулки, что заняла не меньше четырёх часов, путь привел нас домой. Пока Хоши-тян раскладывает покупки, кухонный нож в моих руках скользит по овощам, превращая их в аккуратные кусочки для обеда.

- Это значит, что в нашем селении много кланов? Или всё-таки мало? – голос сестрёнки полон любопытства, и большие голубые глаза смотрят так, будто ответ станет самым важным открытием дня.

- Думаю, в академии подробно объяснят, – спокойно бросив взгляд на неё, продолжаю заниматься едой.

Город, который сегодня исследовали, оставляет массу впечатлений. Дома в основном двухэтажные, но встречаются и исключения. Трёхэтажные здания - больница и академии шиноби возвышаются в первом кольце, а администрация с четырьмя этажами кажется особенно внушительной.

- Он такой огромный! Просто невероятно, что столько людей могут жить в одном месте! – восхищение в её голосе настолько искреннее, что на лице невольно появляется лёгкая улыбка.

- Наша страна одна из самых маленьких в мире. Скорее всего, как шиноби, придётся выполнять миссии за её пределами. Есть вероятность, что в других странах города ещё больше, – спокойный тон, с которым нарезаются овощи, как будто уравновешивает её восторженные слова.

- Правда? Вот бы взглянуть на такие города! – детский восторг наполняет её голос, а в глазах блестит огонёк мечты.

- Если будешь прилежно учиться, точно сможешь увидеть, – перемешивая суп, отмечаю, что овощи уже почти готовы. – Не забыла, что высокие оценки – это твоя цель?

- Конечно нет! Вот увидишь, по всем оценкам тебя обгоню! – гордо выпячивает грудь, голос звучит с такой уверенностью, что ей можно только позавидовать.

- Всё может быть... – задумчиво произношу, пробуя суп на вкус. Кажется, получилось неплохо. Разливая еду по тарелкам, замечаю, как Хоши-тян уже с нетерпением присаживается за стол.

Остаток дня проходит незаметно. А на следующее утро начинается новое приключение – академия шиноби.

Заходим в класс и замечаем, что свободных мест осталось всего два. Они в среднем ряду, прямо напротив учительской доски. Рядом сидит мальчишка в чёрной футболке с гербом в виде иероглифа соли на спине. Его необычайно белые волосы и бледная кожа сразу привлекают внимание, но взгляд у него отрешённый, будто весь мир вокруг совершенно его не касается. Разговор с ним не кажется уместным, поэтому взгляд переключается на остальных.

Класс полон — тридцать учеников, среди которых большинство ничем не примечательны. Но перед нами сидит троица, которых невозможно не заметить. На их одежде выделяются гербы, виденные вчера. Каждый из них держится уверенно, с лёгкой тенью превосходства.

Отмечаю про себя – «Вместе с нами будут учиться клановые дети и представлять они будут четыре из пяти кланов нашего селения.»

Спустя пару минут дверь распахивается, и в класс входит мужчина. С виду обычный, но шрам, пересекающий его лицо от щеки до уха, делает его образ запоминающимся. Его твёрдый взгляд быстро обводит весь класс, словно он сразу оценивает каждого. Подойдя к доске, он берёт мел и чётким движением пишет своё имя:

— Доброе утро, дети. Я Тетсуя Ямада, ваш сенсей. С сегодняшнего дня я буду вести у вас занятия, — голос спокойный, но каждое слово звучит весомо. — Если появятся вопросы по учёбе или любые другие проблемы, обращайтесь ко мне.

В классе на секунду становится тише, а потом он добавляет:

— Давайте познакомимся. Представляйтесь по очереди: имя, фамилия или клановая принадлежность.

Лёгкий ропот прокатывается по аудитории. Некоторые начинают нервно ерзать на месте, но троица перед нами выглядит невозмутимо, будто эта процедура для них пустяк. Хоши-тян тихонько трогает рукав, её глаза полны волнения. Похоже, в её голове уже крутится тысяча мыслей о том, как нас воспримут.

Гулко раздаётся стук мелка по доске — это девочка из клана оружейников оставляет свой след. Её голос звонкий, энергичный, как будто сама комната оживает от её слов.

— Меня зовут Аки! Я из клана Буки. Рада с вами познакомиться! — она широко улыбается и ловко стряхивает мел с рук. Её русые волосы подпрыгивают при каждом движении, а на ладонях заметны грубые мозоли. Лёгкость в походке и уверенность в манере держаться выдают долгие часы тренировок. Аки садится за свою парту, но её звонкий голос и весёлый нрав ещё долго словно повисают в воздухе.

Следующим к доске подходит клановый мальчик. Спокойно и сосредоточенно он проводит рукой по своему пиджаку, словно проверяя, всё ли идеально. Его чёрные волосы блестят при свете, а карие глаза внимательно оглядывают класс.

— Меня зовут Хидео, я из клана Матаги. Надеюсь, мы поладим, — его улыбка тёплая, но сдержанная. На спине герб с изображением лука и кинжала. Хидео двигается почти бесшумно, как натренированный охотник. Каждый его шаг точен, будто выверен заранее. Сев на место, он ненавязчиво оглядывается по сторонам, задерживая взгляд на длинных волосах одной из девочек.

Тору подходит следующим. На доске появляются его аккуратные буквы.

— Тору из клана Кансатсу. Рад со всеми познакомиться, — его голос ровный, спокойный, словно звучит из глубины мыслей. На первый взгляд, в нём нет ничего особенного: тёмные волосы, смуглая кожа. Но взгляд приковывают необычные иероглифы на его ладонях. Эти символы интригуют, словно за ними скрыта какая-то тайна. Он молча возвращается на своё место, перекатывая в руках привычное яблоко, будто находя в этом жесте успокоение.

Дети один за другим выходят к доске, но внезапно лёгкая головная боль пронзает мой разум. Громкий звон разрывает тишину, словно кто-то ударяет по огромному металлическому колоколу. Его раскат разливается по сознанию, заставляя сердце биться быстрее. Этот звук уже не вызывает паники, не тянет за собой желания оглядываться или зажимать уши. Он слишком знаком, как старый друг, приносящий весть о переменах.

Мир начинает мерцать, как тусклый фонарь на ветру, и привычная реальность растворяется. На её место приходит новая картина.

Перед глазами появляется незнакомый школьный класс. Светлые стены, украшенные плакатами с правилами поведения и учебными схемами. Ряды деревянных парт, покрытых лёгкими царапинами и следами от ручек. У окна аккуратно расставлены цветочные горшки с растениями. В углу висит доска, вытертая не до конца, с мелкими следами белого мела. Тетрадь, оставленная кем-то, одиноко лежит на столе учителя.

Ученики поднимаются один за другим, их движения немного неуклюжи, но старательны. На чёрных пиджаках некоторых мальчиков видны отпечатки от меловых пальцев, кто-то неловко пытается разгладить складки на рубашке, а чей-то белый воротничок чуть криво застёгнут. Рукава у одного слегка закатаны, открывая синеватые следы чернил на запястьях. Чёрные брюки сидят у всех по-разному: у кого-то идеально выглаженные, у другого чуть скомканы у коленей, выдавая, что перед уроком он сидел, поджав ноги. Туфли мальчиков разнятся от блестящих до слегка запылённых, а один ученик всё время подёргивает шнурок, который так и не завязал как следует.

Девочки выглядят аккуратнее, хотя и у них видно, что форма уже пережила не одно занятие. Белые блузки с кружевными воротничками кое-где примяты, на подоле чьей-то юбки едва заметное пятно от чернил, словно кто-то нечаянно уронил ручку. В одной из косичек ленточка завязана неровно, а на туфельке другой девочки блестит крохотное пятнышко от воды — наверное, капнуло из стакана на перемене. Кто-то поправляет чулки, явно пытаясь скрыть лёгкий зацеп, а одна девочка, задумчиво глядя на доску, незаметно стирает след от мела на рукаве.

В классе слышен шорох одежды и приглушённое постукивание обуви, когда дети нерешительно переступают с ноги на ногу. Несмотря на строгую форму, в их движениях и выражениях лиц заметна детская непринуждённость: кто-то теребит край рукава, другой с усилием разглаживает юбку, а третий, едва сдерживая улыбку, бросает короткий взгляд на соседа.

Наблюдаю за каждым движением, стараясь уловить малейшую деталь. Миг, и с лёгкой головной болью, вид привычной реальности занимает своё место.

На очереди наш сосед по парте. Его движения неторопливы и выверены, как и всё остальное в нём. Бледное лицо с белоснежными волосами и задумчивым взглядом выглядит так, будто он вовсе не питает интерес к окружающему миру.

— Шоичи из клана Енсан, — произносит он без лишних эмоций, но голос звучит чётко и уверенно. На доске появляется ровный, как по линейке, почерк. Без слов он возвращается за парту, складывая руки перед собой, словно готовится к очередным раздумьям.

Наступает моя очередь. Хоши-тян с тихим смешком подвигается в сторону, освобождая мне дорогу к доске. Сделав несколько шагов вперёд, останавливаюсь, чувствуя десятки взглядов одноклассников, но сейчас это кажется чем-то далёким и неважным. Всё моё внимание сосредоточено лишь на новых воспоминаниях.

Мелок оказывается в моей руке, а слова машинально слетают с губ:

— Меня зовут Сатори Кояма.

Отстранённо пишу своё имя на доске. Линии выводятся ровно, буквы — выверены, но всё это происходит как будто не здесь. Вновь оборачиваюсь к классу, мысли всё ещё блуждают в той странной картине из прошлого.

Почему-то сенсей и почти все дети в группе, смотрят то на меня, то на Шоичи-куна и снова на меня. В его глазах увидел туже лёгкую озадаченность и непонимание от действий всех присутствующих, что и у меня самого. Идя к своей парте услышал, как кто-то с последнего ряда тихо спросил:

- Может этот Сатори-кун, внебрачный сын кого-то из клана Енсан? От того цвет волос и кожи другие! – ему тут же ответила какая-то девочка.

- Угу, внешность разная, но поведение и почерк практически одинаковые! 

И хоть дети говорили шепотом, в звенящей от тишины классе, эти слова были подобны грому среди ясного неба.

Садясь на место, краем глаза ловлю взгляд Хоши-тян. Она шепчет:

— Братик, это что, правда? Может, ты и сам не знаешь?

Её слова звучат с лёгким смехом, но взгляд выдает беспокойство. На миг задерживаюсь, снова смотря на доску. «Наши почерки... действительно почти не отличимы друг от друга».

Тем временем всё внимание перешло на сестрёнку. Девочка улыбается, но в её движениях видна лёгкая робость. Светлые косички покачиваются, пока она поднимается к доске. Её голубое платьице подчёркивает пухлые щёчки и яркие глаза.

— Меня зовут Хоши, я... — голос на мгновение дрожит, но она быстро берёт себя в руки. — Я надеюсь, мы станем друзьями! — её улыбка искренняя и тёплая, а в голубых глазах светится энергия. Она пишет своё имя с небольшим наклоном, а потом торопливо возвращается к парте, поправляя ленты на косичках.

Весь класс снова начал переводить взгляды, но теперь с меня на Хоши-тян. «Их удивление можно понять: она светловолосая и голубоглазая, а я темноволосый и кареглазый.» Неловкую тишину прервал задумчивый голос ещё не представившего мальчика, раздавшийся где-то сзади.

– Всё страньше и страньше… – пробормотал он.

Я обернулся и увидел, как девочка шутливо дала ему подзатыльник. Паренек, впрочем, не обиделся – только улыбнулся и почесал затылок. Остальные представления одноклассников не привлекли моего внимания: все они были бесклановыми, без намека на какую-либо физическую подготовку. Простые дети, что до сего дня жили беззаботно и радостно.

— Итак, — начинает сенсей, привычно поправляя ворот своей формы, — раз мы все представились, пора начать урок истории. Сегодня мы поговорим о ключевых событиях новой эры.

Он делает небольшую паузу, давая каждому время сосредоточиться, затем продолжает:
— Новая эра началась в год создания первого Великого Скрытого Селения — Конохи. Кто может сказать, сколько лет назад это произошло?

На последней парте мальчик не удерживается и выкрикивает:
— Тридцать восемь лет назад!

Сенсей, слегка нахмурившись, отвечает спокойно, но с твёрдостью:
— Верно. Но в следующий раз поднимай руку. Так мы сможем сохранить порядок в классе. — Он обводит взглядом учеников, дожидаясь, пока они утихнут, и продолжает: — Коноха была основана в стране Огня благодаря союзу двух сильнейших кланов — Сенджу и Учиха. Позже к ним присоединились малые кланы и безклановые шиноби.

Голос сенсея становится увереннее, как будто он заново переживает описываемые события:
— В течение следующих пяти лет появлялись другие Великие Селения: Ива в стране Земли, Кири в стране Воды, Кумо в стране Молнии и Суна в стране Ветра. Вскоре после этих событий, клан Узумаки проживающий на острове Узушио, стал союзником Конохи.

Он делает паузу, глядя на лица учеников, чтобы убедиться, что все следят за его словами. Затем говорит медленно и отчётливо:
— Но в ходе недавно закончившейся Второй Мировой Войны Шиноби, Узушио пал. По факту, именно падение Узушио и ознаменовало начало новой мировой войны.

Слова сенсея заставляют всех замолчать. Тишина заполняет класс, пока ученики переваривают услышанное. Но девочка с переднего ряда, хмурясь, поднимает руку. Её голос звучит смело, но с ноткой удивления:
— Сенсей, как же такое могло случиться? Ведь клан Узумаки считался настолько сильным!

Тетсуя-сенсей делает небольшую паузу, будто обдумывает, как лучше ответить, затем коснувшись шрама на щеке, объясняет:
— Узумаки действительно были могущественными. Их запечатывающие техники считались непревзойдёнными, а объемы их чакры внушали уважение даже сильнейшим. Однако сила клана стала их проклятием. Кири и Кумо объединились, чтобы уничтожить их, надеясь таким образом ослабить Коноху, которая пользовалась поддержкой Узумаки.

Голос сенсея становится суровее, в нём звучит упрёк, адресованный, кажется, самой истории:
— Союзники Узумаки не успели прийти на помощь. Врагам удалось разрушить Узушио. Это был не просто удар по Конохе, но и демонстрация того, что даже сильнейшие могут пасть перед объединённой угрозой.

Голос затихает, и на мгновение кажется, что сенсей унесён мыслями куда-то далеко. Он возвращается к теме только после паузы:
— Эта трагедия учит нас тому, что даже самые прочные узы могут быть разрушены, если не защищать их до конца.

Сенсей осматривает класс, затем кивает:
— Запишите всё, что услышали. Используйте кисти и чернила, постарайтесь быть аккуратнее. Это история, которую нужно помнить.

Шорох кистей заполняет тишину. Чернила плавно ложатся на бумагу, и слова сенсея, тяжёлые и полные смысла, будто оживают под кончиками кистей. Где-то на последней парте мальчик тихо шепчет соседу:
— Узумаки… Я слышал, что у них были красные волосы. А ты?

Но сенсей, казалось, слышит всё. Его взгляд тут же оказывается на заднем ряду:
— Вопросы потом. Сейчас пишите.

И все снова погружаются в работу, но мысли продолжают кружиться вокруг истории. Весь класс сосредоточен, а сенсей, привычно поправив ворот своей формы, начинает свой рассказ: 

— Наше селение появилось двадцать три года назад благодаря союзу пяти кланов, — начинает он, делая паузу, чтобы привлечь внимание даже тех, кто отвлёкся. — Каждый из этих кланов внёс свою уникальную лепту в создание того, что мы имеем сегодня. 

Его голос набирает силу, когда он переходит к деталям. 

— Клан Матаги — непревзойдённые охотники. Их навыки выслеживания и ловушек делают их незаменимыми в любых миссиях, связанных с поиском или преследованием. 

На лице Хоши-тян мелькает восхищение. Её воображение, кажется, уже рисует сцены, где охотники скрываются среди деревьев, невидимые для глаз. 

— Буки, — продолжает сенсей, делая ударение на названии клана, — являются мастерами оружия. Они не только куют лучшие клинки и метательное оружие, но и обучены владеть им с высочайшей точностью. 

Некоторые ребята переглядываются, явно представляя себя с мечами или сюрикэнами в руках. 

— Клан Ватаси, — сенсей слегка хмурится, словно припоминая что-то, — специализируется на ядах и медицине. Их члены всегда становятся ирьёнинами, и даже те, кто достигает только D-ранга, считаются одними из лучших специалистов в своей области.

— Клан Енсан, — голос сенсея вновь становится строгим, — это носители улучшенного генома. Их способности к созданию и манипуляции солью делают их уникальными и ценными в бою. 

Слова «улучшенный геном» звучат загадочно.

— И, наконец, Кансатсу, — сенсей делает особое ударение, — это мастера разведки и допроса. Лучше их не найти, если нужна информация. Их связь с животными делает их идеальными следопытами. 

Слова сенсея словно оживляют образы этих кланов в воображении. Каждый из них кажется таким необычным, таким могущественным. 

Тетсуя делает глоток воды, слегка стуча пальцами по стакану. 

— Глава нашего селения, как многие из вас знают, — Озэму Матаги. Это элитный джонин и один из сильнейших шиноби, которых когда-либо знала наша деревня. 

Класс слушает в полной тишине, впитывая каждое слово. 

— Директором госпиталя является Хикэру Ватаси, человек, которому можно доверить любую медицинскую задачу. Академией управляет Джиро Енсай, а за торговлю, внутреннюю и внешнюю, отвечает Хиро Буки. Наконец, отдел разведки и допросов возглавляет Ючи Кансатсу, — завершает сенсей, его голос звучит спокойно, но в нём чувствуется гордость. 

Он выпрямляется, позволяя классу переварить услышанное, а я пытаюсь представить себе жизнь каждого из этих кланов. Каждый из них оставляет впечатление чего-то мощного, чего-то, что делает нашу деревню особенной.

День в академии проходит стремительно. Домой возвращаюсь с кипой новых учебников, ощущая тяжесть не только в руках, но и в голове от объёма новых знаний. Пока на кухне готовлю ужин, Хоши-тян сидит за столом, утонув в одной из книг. Её любопытство безгранично: пальчик проводит по строчкам, а губы едва шевелятся, будто повторяют незнакомые термины.

— Это читается как Тенкецу? — внезапно спрашивает она, поднимая голову и указывая на иллюстрацию.

— Похоже на то, — отвечаю с улыбкой, — но думаю, завтра сенсей нам всё объяснит.

Следующее утро в академии начинается с привычного порядка. Тетсуя-сенсей, поправляя ворот своей формы, словно намеревается задать тон занятию, произносит:
— Что отличает обычного человека от шиноби?

С задней парты раздаётся громкий голос мальчика:
— Умение управлять чакрой!

Тетсуя-сенсей кивает, но строгим взглядом напоминает:
— Вопросы и ответы — через поднятую руку. Однако ты прав. А кто может сказать, что такое чакра?

Девочка с углового ряда неуверенно поднимает руку:
— Это энергия, которая есть у всех людей?

Тетсуя прищуривается, явно обдумывая ответ, и наконец говорит:
— Почти верно, но чакра есть не только у людей. Любое живое существо, будь то животное, насекомое или человек обладает ей.

Он переходит к доске, быстро рисует схему, которая сразу привлекает внимание. Его голос звучит ровно, но уверенно:
— Чакра — это энергия, состоящая из объединения двух энергий, физической и духовной. Физическая выносливость, или Ян, создаётся телом. Духовная выносливость, или Инь, рождается разумом, хотя некоторые исследователи считают, что она связана и с душой.

Сенсей делает паузу, давая время осознать услышанное, затем продолжает:
— Шиноби научились объединять эти две составляющие, порождая чакру, циркулирующую по специальным каналам внутри организма. Эти каналы, похожие на кровеносные сосуды, пронизывают всё тело. Но есть особые узлы, называемые Тенкецу, через которые чакра высвобождается.

Ученики слушают, затаив дыхание. Я внимательно слежу за движением его руки, выводящей на доске замысловатые линии. Тетсуя-сенсей продолжает:
— Через контроль чакры и использование ручных печатей шиноби могут преобразовывать чакру в техники — дзюцу. Эти техники бывают самыми разными: от манипуляций со стихиями до сложных физических атак.

Вопрос с задней парты нарушает тишину:
— А я видел, как шиноби на празднике создавал огненных драконов! Когда вырасту, сделаю такие же крутые техники А-ранга!

Сенсей устало вздыхает, затем оборачивается к классу:
— Сложность техники не всегда определяет её мощь. Чтобы освоить технику высокого ранга, нужно не только много чакры, но и глубокое понимание её принципов, так же контроль чакры играет ключевую роль.

Слышу, как Хоши-тян шепчет себе под нос:
— Вот бы научиться лечить людей с помощью чакры...

Сенсей резко меняет тему:
— А сколько органов чувств есть у человека?

— Пять! — кричат одновременно несколько учеников.

Хоши-тян поднимает руку, её голос звучит неуверенно:
— Шесть, многие забывают о восприятии чакры.

Сенсей одобрительно кивает:
— Верно. Чувство чакры тоже можно считать шестым чувством.

Невольно поднимаю руку:
— А может ли быть больше органов чувств?

Тетсуя задумывается, на миг касаясь шрама на щеке, прежде чем ответить:
— В нашем мире всё возможно. Я лично не знаю, но думаю есть люди с улучшенным геномом, позволяющим по иному воспринимать мир.

Что же, раз речь зашла об этом, то поясню: улучшенный геном - это особая способность, которая появляется у шиноби благодаря уникальной комбинации их генов. Эти способности передаются по наследству в определённых кланах и позволяют использовать техники, недоступные прочим людям.

Проще говоря, это особый дар, который связан либо с телом, как например у членов клана Хьюга, с их уникальными глазами, позволяющими видеть сквозь препятствия. Либо связан с комбинированием двух стихий, например, стихия льда — сочетание воды и ветра. Это делает владельца кеккей гекая сильнее и уникальнее других ниндзя.

Слова сенсея, его уверенный тон и плавные движения кисти, создающей на доске замысловатые схемы, оставляют глубокое впечатление. Мир шиноби оказывается не только опасным, но и невероятно сложным.

«Хм, судя по всему, у меня есть улучшенный геном, ничем иным восприятие страха быть не может.»

Сенсей сидит за кафедрой, привычно постукивая карандашом по столу. Его внимательный взгляд скользит по классу, пока он задаёт очередной вопрос.

— Каким образом шиноби может обнаружить скрывающегося врага? — голос Тетсуи звучит спокойно, но с ноткой ожидания. Он всегда поощряет развернутые ответы.

Первым оживляется Хидео Матаги. Его энергичность как всегда заразительна.
— С помощью ловушек! — выдает он, с лёгкой улыбкой глядя на учителя.

Шоичи Енсан, сосед по парте, не отстаёт. Поднимает руку, прежде чем говорит, его тон ровен и сосредоточен:
— Сигнальные сети, такие как растяжки с колокольчиками или специальные барьеры.

— Прирученные животные! — оживляется Аки Буки с задней парты. — Или клановые призывы. Они могут быть незаменимыми в поиске врагов.

Учитель кивает, отмечая ответы, но взгляд его задерживается на Хидео:
— Попробуй объяснить подробнее.

Хидео, чуть прищурившись, начинает развивать мысль:
— В лесу шиноби может оставить следы: сломанные ветки, сбитый мох, отпечатки на мягкой земле. Но главное — птицы. Если враг потревожил их, это сразу заметно.

— Верно, — подтверждает Тетсуя. — А ещё?

Девочка с заднего ряда, кажется, задумалась, но, подняв руку, решительно отвечает:
— Есть техники, специально созданные для поиска противников.

— И как они называются? — уточняет сенсей, слегка наклоняя голову.

— Сенсорные? — неуверенно предполагает мальчик с первой парты.

— Правильно, — одобряет Тетсуя. — А какие их типы вы знаете?

Ответ звучит из бокового ряда, голос ученика уверен:
— Стационарные — те, что работают постоянно, но только на определённой территории. И…

— И? — подталкивает учитель.

— Личные! — быстро добавляет тот. — Это техники, которые шиноби используют самостоятельно. Они зависят от окружающей среды и навыков пользователя.

Тетсуя удовлетворённо улыбается, но видит, что в воздухе витает ещё вопрос:
— Всё ли названо? Или есть ещё способ?

Почти машинально рука Сатори взлетает вверх. Ответ на поверхности.
— Додзюцу, — спокойно произносит он. — Это особый геном, проявляющийся через глаза. С его помощью можно не только видеть чакру, но и отслеживать скрывающихся противников.

Учитель задерживает на нём взгляд, одобрительно кивает:
— Верно. Додзюцу — мощный инструмент сенсора. А теперь вопрос: что объединяет все сенсорные техники?

Ответ звучит из уст Аки Буки, её лицо озаряется уверенностью:
— Интон!

Тетсуя поднимает руку, останавливая её.
— Объясни подробней.

— Интон, или высвобождение чакры Инь, — начинает она. — Именно благодаря ему создаются сенсорные техники. Например, техника единения с землёй: сочетание стихии земли и Интона позволяет ощущать вибрации, определяя количество врагов, их вес, скорость и чакру. Или техника единения с водой, которая помогает обнаружить плотные объекты в воде, изучить дно и даже определить направление движения.

Учитель одобрительно кивает, его голос вновь звучит спокойно:
— Отлично. А что с нестихийными сенсорными техниками?

Тетсуя сам отвечает, когда в классе наступает пауза:
— Сенсоры, использующие чистый Интон, высвобождают чакру волнами вокруг себя. Это помогает обнаружить врага, но радиус таких техник ограничен. Кроме того, их легко обмануть, подавив свою чакру или спрятавшись под землёй. Сенсоры бывают природными - те кто родился с возможностью чувствовать чакру в живых существах и обученные, это шиноби, которые долгое время тренировались, чтобы освоить восприятие чакры.

Каждый человек обладает уникальной чакрой. Опытные сенсоры могут не только видеть её, но и различать людей по её особой сигнатуре, – голос Тетсуя-сенсея звучит ровно, как будто он читает давно выученный текст. Он коротко проводит взглядом по классу, но останавливается на девочке с задней парты, поднявшей руку.

– Скажите, а можно ли изменить сигнатуру своей чакры? – её голос звучит звонко, но в нём слышится лёгкая неуверенность.

«Хороший вопрос,» проносится мысль в моей голове, прислушиваясь к словам учителя. Какие варианты могут существовать для изменения чакры? Это может быть полезным в бою или для скрытности.

Тетсуя-сенсей делает паузу, на мгновение задумавшись. Затем его пальцы привычно касаются шрама на лице, словно это помогает ему собраться с мыслями.

– Существует один способ, – начинает он, его голос становится строже, – но он крайне опасен и противозаконен. Для этого нужно пересадить себе клетки другого шиноби или животного.

По классу прокатывается тихий шёпот, а Хоши-тян наклоняется ко мне и шепчет:

– Разве это возможно?

Я лишь слегка качаю головой. Такое звучит невероятно.

– Однако, – продолжает сенсей, перекрывая наш шёпот, – подобные процедуры почти всегда заканчиваются смертью. Именно поэтому они запрещены.

Он внимательно осматривает нас, словно ожидает ещё вопросов. Но в классе наступает тишина. Его слова повисают в воздухе, а я мысленно перебираю услышанное. Значит, чакра может быть изменена, но ценой жизни? Интересно, кто первым рискнул на подобное?

В этот момент взгляд падает на Шоичи, который невозмутимо барабанит пальцем по краю стола, словно вся эта информация его не касается. А Хидео рядом выглядит так, будто только что услышал невероятную тайну.

Тетсуя-сенсей чуть поправляет воротник своей формы и, убедившись, что больше вопросов нет, переходит к следующей теме. — А где ещё можно использовать Интон?

— В гендзюцу! — раздаётся голос из первого ряда.

— И в ирьёниндзюцу, — добавляет Хоши, её тон спокойный, но уверенный.

— А что такое хиден? Кто знает?

— Это тайные техники кланов, — отвечает мальчик из заднего ряда. — Их развивали целыми поколениями.

Тетсуя улыбается, видя, как ученики активно включились в обсуждение.
— Молодцы, вижу, вы хорошо подготовились. Теперь переходим к новой теме…

В классе становится тише, и ожидание витает в воздухе.